– Привет, Кэнни! – подала голос Лили.
– Привет, – буркнула я.
На белой доске кто-то заранее вывел слова «Порционное питание», на стене висел постер с пищевой пирамидой. «Опять это дерьмище», – подумала я и задалась вопросом, а не слинять ли мне с занятия. Я, в конце концов, уже была у «Весонаблюдателей». Я уже все знала про порционное питание.
В конференц-зале появилась тощая медсестра, знакомая мне по все той же приемной, и принесла целую охапку мисок и мерных стаканчиков, а также маленький пластмассовый макет свиной отбивной весом в сто граммов.
– Всем добрый вечер, – поздоровалась медсестра и написала на доске свое имя. – Я Сара Притчард, дипломированная медицинская сестра.
Мы тоже по очереди представились. Блондинку звали Бонни, чернокожую – Анита, а очень толстую – Эстер из Вест-Оук-Лейн.
– Я как будто опять в колледж перенеслась, – прошептала Лили, пока медсестра Сара раздавала буклеты с таблицами калорий и распечатки с рекомендациями по корректировке пищевого поведения.
– А я к «Весонаблюдателям», – шепнула я в ответ.
– Вы и у них пробовали? – придвинулась к нам блондинка Бонни.
– В прошлом году.
– Программа «Успех на раз, два, три»?
– «Жир и клетчатка», – шепотом ответила я.
– А это не про овсянку? – поинтересовалась Эстер на удивление приятным голосом – очень низким, теплым, лишенным жуткого филадельфийского акцента, заставляющего местных глотать согласные, будто те сделаны из шоколадной тянучки.
– Нет, это «Фрукты и клетчатка», – заметила блондинка.
– «Жир и клетчатка» – это где надо считать граммы жира и клетчатки в каждом продукте, чтобы съесть за день сколько нужно клетчатки, но не превысить по жирам, – пояснила я.
– Сработало? – подключилась к разговору Анита, откладывая карманный компьютер в сторону.
– Не-а. Но тут, наверное, моя вина. Постоянно путала, чего надо меньше, чего надо больше… а потом узнала, что брауни с повышенным содержанием клетчатки вроде как делают из железной стружки или что-то в таком духе…
Лили прыснула от смеха.
– Там в каждом калорий до фига и больше, но я решила, что это неважно, потому что в них почти нет жира и очень много клетчатки…
– Распространенная ошибка, – бодро сообщила медсестра Сара. – Важны как жиры, так и клетчатка, но нельзя забывать и про общее количество потребляемых калорий. На самом деле все просто. – Она повернулась к доске и нацарапала уравнение сродни тем, что ставили меня в тупик в одиннадцатом классе. – Потребляемые калории против расходуемых. Если потреблять больше, чем сжигать, то вес растет.
– Правда? – вытаращилась я, и медсестра недоверчиво на меня уставилась. – Вы это серьезно? Все настолько просто?
– Э-э… – начала она и умолкла.
Я смекнула, что медсестра наверняка привыкла, что толстушки сидят себе кротко, как перекормленные овечки, улыбаются, кивают и благодарно впитывают премудрости, глядя на нее робко и восхищенно, потому что ей повезло родиться худенькой. Эта мысль мигом привела меня в ярость.
– Значит, если я буду съедать меньше калорий, чем я сжигаю… – Я хлопнула себя ладонью по лбу. – Господи! Ну наконец-то до меня дошло! Я все поняла! Я исцелена! – Я вскочила и вскинула руки к небесам; Лили сдавленно засмеялась. – Спасена! Спасибо вам, Иисус и Центр по проблемам веса и нарушения пищевого поведения, за то, что вы сняли с моих глаз шоры!
– Ладно, – согласилась медсестра. – Мы вас поняли.
– Черт. – Я опустилась обратно. – Уже хотела было спросить, можно ли мне идти домой.
– Послушайте, – вздохнула медсестра. – Все дело в том, что существует масса осложняющих каждый конкретный случай факторов… и наука пока может объяснить далеко не все. Мы знаем про разный обмен веществ, что тела одних людей стремятся удержать накопленное куда сильнее, чем у других. Мы знаем, что все это непросто. Я бы никогда не стала утверждать обратное.
Она смотрела на нас, часто дыша. А мы смотрели на нее.
– Простите, – наконец нарушила я тишину. – Я вспылила. Просто… ну, не хочу говорить за остальных, но я все это уже слышала.
– Угу, – подтвердила Анита.
– И я, – кивнула Бонни.
– Толстые люди не равно глупые, – продолжила я. – Но каждая программа похудения, которую я пробовала, считает нас таковыми. Как будто если объяснить, что запеченная курица полезней жареной в масле, йогурт лучше мороженого, а вместо поедания пиццы можно расслабиться в горячей ванне, мы все вдруг превратимся в Кортни Кокс.
– Именно, – поддакнула Лили.
На лице медсестры читалась досада.
– Я ни в коем случае не считаю вас глупыми. Диета – это часть процесса. Физическая нагрузка – тоже, пусть и не такая существенная, как считалось раньше.
Я нахмурилась. Вечно мне везет как утопленнику. Я столько каталась на велосипеде и ходила пешком, столько ходила с Самантой в тренажерный зал. Короче, физическая нагрузка была единственной составляющей здорового образа жизни, которой мне удавалось придерживаться.
– А сегодня, – продолжила медсестра, – мы поговорим о порционном питании. Вы знали, что большинство ресторанов подают порции, значительно превышающие рекомендации Министерства сельского хозяйства о нормах, рассчитанных для многих женщин на целый день?
Медсестра принялась расставлять тарелки со стаканчиками. Я мысленно застонала.
– Правильная порция белка, – проговорила Сара медленно и громко, как обычно делают воспитатели в детских садиках, – составляет сто граммов. Кто скажет, сколько это?
– Кусок размером с ладонь, – буркнула Анита и в ответ на удивленный взгляд медсестры пояснила: – Курсы от Дженни Крейг.
Сара глубоко вздохнула.
– Очень хорошо! – Ей пришлось сделать над собой видимое усилие, чтобы сохранить воодушевляющий, жизнерадостный вид. – Так, а как насчет порции жира?
– На кончике большого пальца, – буркнула уже я, и медсестричка изумленно распахнула глаза. – Послушайте, мы все это уже знаем… Я права?
Я оглядела стол. Все закивали.
– Единственное, зачем мы все здесь собрались, единственное, что может предложить нам ваша программа, – это препараты. Так мы их получим сегодня или придется сидеть тут и делать вид, будто вы рассказываете нам что-то новое?
Досада (и легкое пренебрежение) на лице медсестры сменилась злостью (и не таким уж легким страхом).
– Есть определенный порядок лечения. Мы уже объясняли. Четыре недели занятий по коррекции пищевого поведения…
Лили принялась ритмично случать кулаком по столу.
– Пре-па-ра-ты! Пре-па-ра-ты!
– Мы не можем просто так раздавать рецептурные медикаменты…
– Пре-па-ра-ты! Пре-па-ра-ты! – присоединились к скандированию блондинка Бонни и Эстер.
Медсестра открыла рот, потом захлопнула его.
– Я позову доктора. – И она выбежала из зала.
Мы впятером переглянулись. А потом разразились хохотом.
– Перепугалась! – довольно заухала Лили.
– Подумала, наверное, что мы ее раздавим, – пробормотала я.
– Сядем на нее! – выдохнула Бонни.
– Ненавижу худых, – добавила я.
– Не говорите так, – вдруг серьезно сказала Анита. – Нельзя никого ненавидеть.
– Угу, – вздохнула я, и на пороге зала как раз возник доктор Кей. Прищученная медсестричка следовала за ним по пятам, едва ли не цепляясь за край белого халата.
– Как понимаю, возникла проблема, – пророкотал доктор.
– Препараты! – выкрикнула Лили.
Судя по выражению лица, доктор ужасно хотел рассмеяться и очень-очень сдерживался.
– От лица вашего движения кто-нибудь выступит? – поинтересовался он.
Все уставились на меня. Я встала, расправила юбку, откашлялась.
– Я полагаю, и остальные меня в этом поддержат, что все мы уже бывали на самых разных лекциях, и курсах, и заседаниях касательно коррекции пищевого поведения.
Я оглядела собравшихся за столом, женщины согласно закивали.
– Мы считаем, что уже пытались изменить свое поведение, и меньше есть, и больше двигаться, и все прочее, что нам говорили делать. И чего нам действительно хотелось бы… ради чего мы сюда пришли, за что мы все вам заплатили – это что-нибудь новенькое. А именно – препараты, – заключила я и села обратно.
– Что ж, я понимаю ваши чувства, – произнес доктор.
– Очень сомневаюсь, – резко возразила я.
– Тогда, может, вы со мной ими поделитесь, – предложил он кротко. – Послушайте, я не то чтобы знаю секрет, как похудеть раз и навсегда, и пришел к вам поделиться. Воспринимайте эту программу как путешествие… как дело, за которое мы беремся вместе с вами.
– Вот только наше путешествие привело нас в чудесный мир одиноких ночей и магазинов для толстых, – проворчала я.
Доктор мне улыбнулся – очень уж обезоруживающе.
– Давайте на время забудем про толстых и тонких. Если вы, дамы, уже знаете, где сколько калорий и как должна выглядеть порция пасты, тогда, я уверен, вы имеете представление, что большинство диет не помогают. По крайней мере, в долгосрочной перспективе.
Тут-то он и завладел нашим вниманием. Верно, мы все пришли к такому же выводу (по большей части из личного горького опыта), но услышать из уст авторитетного человека, врача во главе программы по снижению веса… да это же граничило с ересью. Я почти ждала, что в конференц-зал сейчас ворвутся охранники, чтобы уволочь доктора на промывку мозгов.
– Я думаю, – продолжал он, – что нам всем повезет куда больше – и мы станем куда счастливей, – если вместо этого будем думать о маленьких изменениях в образе жизни. О мелочах, которые можем делать ежедневно и которые в долгосрочной перспективе не окажутся разрушительными. Если мы устремимся к лучшему здоровью, к принятию себя, а не к внешности как у Кортни…
Доктор глянул на меня, вопросительно вскинув брови.
– Кокс, – подсказала я. – Вернее, Кокс Аркетт. Она вышла замуж.
– Точно. Она самая. Забудьте о ней. Давайте сосредоточимся на достижимом. И обещаю, никто здесь не будет обращаться с вами, словно вы глупы, независимо от габаритов.
Я осталась невольно тронута его речью. В словах дока и правда был смысл. А что еще лучше – он не говорил с нами свысока. Это был… принципиально новый подход, честное слово.
Медсестричка напоследок одарила нас недовольным взглядом и поспешила прочь. Закрыв дверь, доктор сел за стол.
– Я хочу проделать с вами одно упражнение. – Он посмотрел на каждую по очереди. – У кого из вас бывает так, что вы едите, даже когда не испытывает голода?
Гробовая тишина. Я закрыла глаза. Заедание стресса. И эту лекцию мне тоже читали.
– Кто завтракает и потом, например, приходит на работу, а там коробка пончиков, и они такие вкусные на вид, что вы съедаете один просто потому, что они у вас под рукой?
Снова тишина.
– «Данкин донатс» или «Криспи крим»? – наконец спросила я.
Доктор поджал пухлые губы.
– Не думал об этом.
– А это имеет значение, – заметила я.
– «Данкин донатс», – обозначил доктор.
– Шоколадный? С джемом? В глазури, от которого кто-то из бухгалтерии оторвал половинку, а вторую оставил?
– У «Криспи крим» вкуснее, – вставила Бонни.
– Особенно теплые, – добавила Эстер.
Я облизнулась.
– Когда я последний раз ела пончики, – продолжила Эстер, – кто-то как раз принес их на работу, и я выбрала тот, что похож на бостонский пирог с кремом… такой, знаете, залитый шоколадом?
Мы закивали. Мы все знали, как опознать такой пончик с первого взгляда.
– А потом я откусила, и он оказался, – Эстер скривила губы, – лимонным.
– Фу, – ужаснулась Бонни. – Ненавижу лимонные!
– Ладно, – смеясь, заключил доктор. – Я вот к чему: пусть даже это лучшие пончики в мире. Ваш платонический идеал пончиковости. Но если вы уже позавтракали и, в сущности, не голодны, то, по-хорошему, вы должны быть в состоянии пройти мимо.
Мы на минуту задумались.
