– В позапрошлом году мы ездили на финал Лиги чемпионов, – продолжал Денис. – До матча зашли в музей «Реала», и там был такой типа стенд со списком прославленных игроков. Так он вкратце пересказал биографии почти всех легенд клуба! Я посмотрел на стенд: нигде не ошибся. Сам понимаешь, ни английского, ни испанского он не знает. Вот такой фанат. Прикинь.
– Прикинул, – ответил я. – Слушай, все равно поговори с ним. Раз он так любит футбол, чем бог не шутит. Вдруг оплатит академию. В конце концов, ты сам сказал: «Успех – это мечта, прошедшая испытания».
– Да, ты прав. Вечером наберу его.
Через два стола сидела Эмма, на лице ее было написано такое негодование, что казалось, будто поедание рыбы причиняет ей жутчайшую боль.
– Как с Эммой вчера?
– Ой, лучше не спрашивай. – Денис засмеялся. – Такая жесть! Проводил до общаги. Она говорит, что охрана меня не пропустит. А я такой типа: «Ну ок» – и пролез через окно. Она запаниковала, но я успокоил. Короче, лежим, сосемся, и я давай уже там мацать… Ну ты понял, в общем. А она ломаться начинает. «Give me some time, I need to think»[6 - Дай мне время, мне нужно подумать (англ.).]. А чё тут думать? Говорю: «Давай, чё ты!»
– Фига ты Данила Багров!
– Ага, хер там плавал, – вновь засмеялся Денис. – Слушай, чё дальше было. Вдруг слышу: кто-то в дверь ломится. Думаю: ну ежкин крот, кого угораздило. Оказывается – хаус пэрэнт[7 - Комендант в общежитии. (Прим. авт.)]. В общем, выписали Эмме ворнинг[8 - Предупреждение. (Прим. авт.)], а меня за «спортивные заслуги» простили. Вот и вся история.
– Ну и хорошо, на самом деле. А то Колин вчера приуныл, когда ты Эмму танцевал. Ты бы его видел. Мне даже показалось, что он руки на себя наложит.
– Пусть не расстраивается. В конце концов, нельзя исключать, что это он нас сглазил. Колин – парень хороший, но любовь всех превращает в подонков… Ладно, давай доедай. Домахи на завтра дохерища! Hey, Emma!
– Fuck you, Daniel!
III
Крис Дженкис дежурил у моей комнаты и разминал кулаки. На нем были светлые джинсы, белая футболка, красная ветровка – типичный хулиган из комедий Джона Хьюза. Увидев меня, он крикнул: «Hey, prick!»[9 - Слышь, придурок! (англ.)] – и ринулся ко мне. Я хотел было сбежать, но говнюк запрыгнул на меня и повалил на пол.
– Where is my damn money, twat? You owe me 30 quids![10 - Где мои чертовы бабки, ублюдок? Ты торчишь мне тридцатку! (англ.)]
В Англии дорогие сигареты. Поэтому мы с Денисом привозили их из России и продавали одноклассникам. В магазине пачка Marlboro стоила девять фунтов, мы отдавали за шесть. На рождественских каникулах Крис попросил купить целый блок, я уговорил заплатить вперед. На таможне потребовали показать содержимое чемодана. Увидев там четыре блока, таможенники тотчас конфисковали товар, и я прибыл в школу ни с чем.
– It was a force majeure, I don’t owe you nothing[11 - Это форс-мажор, я тебе ничего не должен! (англ.)], – кричал я, пока меня мутузили по голове.
Вокруг столпились однокашники. Никому из них и в голову не пришло за меня заступиться. Кто-то снимал происходящее на телефон. Только очкастый индус с гигантским рюкзаком, проходя мимо, спросил, что тут происходит, и, получив ответ, пошел дальше.
– Какого хера?! – послышался голос Дениса.
Денис оттолкнул зевак и врезал Крису с ноги. Тот повалился на спину и охнул. Денис набросился на него с кулаками и принялся мутузить Криса так, как секунды назад тот бил меня.
Я встал. В глазах потемнело, закружилась голова, но мне удалось удержаться на ногах. Я схватил Дениса за локоть и оттащил в сторону:
– Не надо, хаус пэрэнт…
– Ублюдок сраный, – сказал Денис и плюнул на лежащего Криса.
Мы направились в медпункт. К кабинету дежурного врача выстроилась очередь – в основном из покашливающих парней. Две девчонки-китаянки сидели в углу, спрятав лицо за телефонами, которые противно кликали каждый раз, когда они что-то строчили в мессенджер. Каждый клик отдавался в голове приступом неистовой боли, как будто кто-то забивал гвозди прямо в виски.
– Can you mute it, for fuck’s sake![12 - Выключите звук, чтоб вас! (англ.)] – закричала появившаяся на пороге медсестра. Затем она со всей силы захлопнула дверь. Я почувствовал, как по башке врезали бейсбольной битой.
– Все бабки хочет? – спросил Денис.
– Ага… – ответил я.
– Ты можешь сходить пожаловаться. Скажи, мол, у тебя силой деньгу клянчат. Тогда пидараса точно отчислят. Хотя… он же англичашка. Расисты сраные…
– Шовинисты. Расист – это когда дискриминируешь другую расу.
– Не будь занудой, у тебя глаз подбит.
– Ты о себе лучше подумай.
– А чё я? – спросил Денис.
– За то, что ты Криса отмудохал, тебе грозит отчисление. Это не в комнату Эммы пробраться, так просто с рук не сойдет. В тот раз забили, в этот могут за яйца схватить.
– Да не! – Денис демонстративно махнул рукой. – Ничего они мне не сделают. Во-первых, куча свидетелей, которые докажут, что я повел себя как «настоящий джентльмен». Во-вторых, есть ты и твой подбитый глаз!
И вдруг Денис засмеялся. Так громко, что даже китаянки отвлеклись от телефонов.
– Что такое? – спросил я.
– Уже второй раз за два дня злоупотребляю твоими травмами. То ты ногу подвернул, то глаз подбили. Реально Steadfast.
И правда, это было забавно; я попытался засмеяться, но к голове поднялась жуткая пульсирующая боль. Я схватился за скамью, подташнивало.
Врач выкрикнул мое имя. Я оказался в комнате, пропахшей антисептиками. На фоне голубых обоев и белого кафеля я не сразу заметил врача, который сидел на металлическом стуле и выстукивал что-то на клавиатуре.
– How can I help you? – начал он, оборачиваясь ко мне. – Oh, gosh! You look beastly![13 - Как я могу вам помочь? О боже, вы выглядите чудовищно! (англ.)]
Осмотрев меня, он наложил пару швов на виски и выписал парацетамол. Я был освобожден от занятий на пять дней. Неделю я провел за просмотром «Коня БоДжека», прерываясь только на созвон с родителями: мама распереживалась, отец поздравил с посвящением в мужчины.
Время от времени заходил Денис. Он рассказал, что профессор Тоунер ждет моего выздоровления, чтобы «прояснить обстоятельства произошедшего».
– Ты, главное, не забудь сказать, что я за тебя заступился! – говорил он.
– Ну ясен пень. О чем ты вообще?
Спустя неделю я отправился к профессору Тоунер. Ее кабинет находился в самой отдаленной части кампуса за толстой дубовой дверью. Возле кабинета всегда царила гробовая тишина. Стульев в коридоре не было: директор не радовалась гостям. Я постучался.
– Come in[14 - Войдите (англ.).].
Профессор Тоунер сидела за огромным столом, на котором располагались широкий монитор и стопка разноцветных папок. Директор смотрела на меня выжидающе – так, словно это не она меня вызвала, а я к ней напросился.
– Please, sit down[15 - Присядьте, пожалуйста (англ.).], – сказала она наконец.
Я сел на чертовски неудобное скрипучее кресло. По привычке хотел закинуть ногу на ногу, но сдержался. Директор спросила о моем самочувствии.
– Better[16 - Лучше (англ.).], – ответил я.
Профессор Тоунер стала расспрашивать о «чудовищном инциденте, который произошел в кампусе на прошлой неделе». Я сказал, что Крис Дженкис силой вымогал у меня деньги и что я отказался их ему давать, из-за чего он меня избил.
– Why would he want your money? – спросила она.
– I don’t know… you know, there is a stereotype about rich Russians, – ответил я. – All these BBC shows and Chelsea and oligarchs… stuff like that…
– Yes, I know. But it’s not for nothing, is it?
– The oligarchs?
– No, you and Chris[17 - – Зачем ему понадобились ваши деньги?– Не знаю… знаете, есть стереотип о богатых русских. Из-за всех этих шоу на ВВС, «Челси» и олигархов.– Знаю. Но это же все не просто так?– Что не просто так? Олигархи?– Нет. Я про вас с Крисом (англ.).].
И тут я понял, что забыл придумать, зачем Крису понадобились мои деньги. Сказать профессору Тоунер, что я продаю сигареты, значило бы вырыть себе еще более глубокую яму. Нет, не только себе, но и всей школе. Наверняка профессор Тоунер задала похожий вопрос Денису, но тот забыл меня предупредить.
– What did Chris say?[18 - А что сказал Крис? (англ.)] – спросил я.
Крис, по словам профессора Тоунер, вообще отказался называть причину драки. Она сказала, что у нее возникли подозрения о каких-то «темных делишках» и что она обязательно докопается до правды. Я спросил, как накажут Криса.
– The same way we’ll punish Daniel, – ответила она. – They will have to write a 2000-word essay on fighting dangers.
– But he stood up for me![19 - – Так же, как я накажу Дэниэля. Они должны написать эссе на 2000 слов о вреде драк.– Но ведь он за меня заступился! (англ.)] – запротестовал я.
Профессор Тоунер сказала, что перед школьными правилами все равны, а о запрете драк говорится на первой странице инструкции по безопасности.
– You’ve read it, haven’t you?[20 - Вы же прочитали, верно? (англ.)]
Я ответил, что мог прочитать невнимательно или вовсе подписать, едва бросив взгляд на текст.
– Ignorance of the law is not an excuse[21 - Незнание закона не освобождает от ответственности (англ.).], – сказала она и добавила, что я могу быть свободен.
IV
Настроение испортилось. Впрочем, оно и так было ни к черту. Я выбрался из кампуса и отправился в школьный парк. Деревья покрылись первой зеленью, и в парке было приятно спрятаться от весенней духоты. Где-то высоко на ветках носились беспечные белки. Я порылся в сумке и нашел пачку недоеденных сухариков. Раскидав их вокруг, я сел на пенек в ожидании, что белки оценят мою доброту. Одна из них прискакала к кучке, взяла один сухарь, понюхала его и брезгливо отбросила в сторону, после чего забралась на высоченную сосну.
Прилетели вороны. Они жадно набросились на сухари, а когда остались только крохи, принялись отбирать их друг у друга, противно гаркая и махая крыльями. «Ну хоть кому-то моя благотворительность понадобилась», – подумал я и поплелся назад в школу.
На обратном пути встретились Эмма с Колином. Они шли, держась за руки. Движения Колина, и без того всегда красноречивые, казались со стороны самоуверенными и развязными. Эмма смотрела под ноги, время от времени поворачивалась к нему спиной и говорила что-то в духе: «чудесный день» или «как же здесь хорошо». Я наступил на ветку – она хрустнула, и голубки обернулись. Я попытался изобразить безразличие. Они, в свою очередь, изобразили невинность. Мы поравнялись и вместе добрались до кампуса.
По пути Колин расспрашивал о драке. Он называл Криса тупорылым ослом.
– But Dan is no better[22 - Но Дэн ничем не лучше (англ.).], – добавил он. Эмма закашлялась.
Я сказал, что Денис поступил как настоящий друг и что любой нормальный человек на его месте сделал бы то же самое. Сказал, что это всяко лучше, чем стоять и смотреть, как кого-то бьют по башке, и снимать драку в Снэпчат. Эмма согласилась. Колин замолчал.
Я опоздал на историю. Профессор Вудли приветливо улыбнулся и пригласил сесть. Он стал прилюдно расспрашивать о моем самочувствии и сказал, что может замолвить за меня словечко, если потребуется. Затем он вручил мне эссе, которое я ему отправил, пока лежал с подбитым глазом.
Денис на урок не пришел. Я застал его в столовой. Он сидел в наушниках, смотрел в телефон и пил кофе.
– Что смотришь? – спросил я.
– Рэп-батл.
– И как?
– Слушай, прикольно. Мне Оксимирон нравится. Он, кстати, тоже в Англии учился. В Оксфорде.
– Ого, круто.
– Не пойду я в футбольную академию, – Денис снял наушники и отложил телефон. – Не быть мне новым Роналду. Отец против. Я знал, что так будет. Говорил же: параноик.
– Да ладно? Ты серьезно?
– Да. Сказал, что не отправлял меня в Англию дурака валять. Говорит: «Ты должен учить экономику». А меня уже тошнит от этой экономики! Я показал ему результаты за прошлый год. Говорю: «Не получается у меня. Какой смысл?» Он ответил: «Нет, надо стараться, поставь перед собой цель». Я говорю: «Вот цель, я поставил». Дальше он стал заливать, что я еще пиздюк, что буду жалеть, бла-бла-бла. В общем, денег не даст.
– А ты попробовал с академией обговорить? Вдруг они какой-нибудь сколаршип[23 - Стипендия. (Прим. авт.)] дадут на первое время?
– Да какой сколаршип? Больно я им нужен! У них этих «молодых талантов» жопой жуй! Еще заливает, что без него я был бы никем. Так он сам не дает мне возможность кем-то стать. Я-то не против… Сука, блин… Слушай, есть покурить?
– Так тренер запрещает…
– Какой на фиг тренер? Нет больше тренера! В жопу этот футбол! Мне экономику учить надо! – На слове «надо» его голос сорвался.
И вдруг он заплакал. Плакал он как-то неуклюже, словно разучился. Вытирал слезы рукавом, хотя на столе была салфетница.
В столовую вошел Крис в окружении малознакомых ребят. Денис мгновенно успокоился и за долю секунды принял обычный беззаботный вид.
– What’s up, Chris? Came to get fucked one more time?[24 - Что такое, Крис? Хочешь еще получить? (англ.)] – спросил он с издевкой.
Крис рассказал, что был у профессора Тоунер, сказал ей, что «просил» у меня деньги, потому что решил, будто я их украл. Якобы я последний человек, который был в его комнате до пропажи. И что потом он нашел деньги в другом месте и извинился предо мной.
– You tell her same shit[25 - Ты скажи ей то же самое (англ.).], – сказал он и вместе со своей компашкой пошел дальше.
– А знаешь, он не такой остолоп, каким кажется на первый взгляд, – заметил Денис.
– Возможно, его кто-то надоумил. Хотя бы перестал клянчить бабки. И на том спасибо!
Мы отправились в курилку. Денис продолжал ругать отца. После долгих уговоров ему удалось стрельнуть у меня сигарету. Я дал при условии, что это будет первая и последняя сигарета, которую он у меня взял. Так и случилось, далее он покупал сигареты самостоятельно.
Денис курил неумело, почти не затягиваясь. А если и вдыхал дым, то начинался приступ дикого кашля, остановить который могли только глоток воды и плевки на пол.
– Ну и дрянь. Как вы можете этим дышать?
– Привычка, – ответил я.
– А давай гульнем! – вдруг сказал он. – Пойдем в паб, возьмем пивка или чего покрепче. Отметим мой фэйл.
– Слушай, какой фэйл? Все еще впереди…
– Давай, пошли. – Денис дернул меня за рукав.
