Мы отправились в White Horse. Воняло мочой и пивом. В тот вечер в пабе проходил паб-квиз, собрались местные. Детишки бегали по бару со стаканами апельсинового сока и проливали содержимое на пол. Папы пили запотевшие пинты и выкрикивали неправильные ответы, их жены орали на детей и двулично улыбались соседним столикам. Денис взял пиво, и мы сели у окна, за которым наступал вечер.
– Завтра к первому… – начал я.
– Насрать, – прервал Денис. – Не можешь с другом побыть в трудную минуту?
– Не, почему? Могу…
– Вот и славно.
Денис сильно напился. До общежития всего двадцать минут пешком, но чтобы туда добраться, пришлось вызвать кеб. В такси Дениса вырвало. Разъяренный водитель высадил нас в начале улицы, вдоль которой росли аккуратно подстриженные кустарники. Денис пошатнулся, упал на один из них и попросил оставить его там.
– Как хорошо, господи…
От его кофты, мокрой от блевотины и разлитого пива, смердело так, что я невольно заткнул нос. Мимо проходили «голубки». Я попросил Колина помочь донести Дениса до общежития. Он сначала посмотрел на Эмму, а затем кивнул в знак согласия. По дороге Колина тоже стало подташнивать. Он рванул к кустам, громко кашляя и поминая господа всуе. Помогать пришлось Эмме. Она достала из сумки влажную салфетку и протерла Денису лицо.
Охранник, смотревший на айпэде сериал, не обратил на нас никакого внимания. Кое-как мы дотащили Дениса до кровати. Его соседа в комнате не оказалось. Эмма где-то раздобыла бутылку газировки. Колин, как обычно, принялся расспрашивать, что произошло.
– Shut up, Colin![26 - Заткнись, Колин! (англ.)] – не выдержала Эмма.
Я пошел в курилку. Не помню, сколько времени просидел там, но в какой-то момент пришел охранник и сказал, что студентам запрещено покидать комнаты после одиннадцати вечера. Собрался было уходить, но охранник остановил меня и спросил, не найдется ли сигареты.
– No, – отрезал я и пошел спать.
Глава 2
I
Я сидел за последней партой. Передо мной, положив голову на стол, спал Денис, от которого разило перегаром на всю аудиторию. Когда он только вошел, я первым делом обратил внимание на его покрасневшие глаза.
– Хапнул на похмелье, – объяснил он.
Последние два месяца он тусовался с Маркусом, своим соседом по комнате. Маркус родился на Марбеле. Как и Денис, болел за «Реал Мадрид», был защитником FC White Horse и с утра до ночи играл в «фифу».
– The kids must be crazy. Imagine being a video game character at your twenties[27 - Эти ребята, должно быть, чокнулись. Представляешь, быть персонажем видеоигры в двадцать лет! (англ.)], – говорил он.
В их комнате рос небольшой кустик конопли. Когда Денис в очередной раз попытался уговорить отца заплатить за академию и вновь получил отказ, Маркус поделился с ним косяком. С тех пор они проводили дни за приставкой, прерываясь только на то, чтобы покурить в туалете с включенной вытяжкой.
Денис перестал посещать занятия. Первые недели о нем спрашивал лишь профессор Вудли, да и тот вскоре позабыл. Денис бросил футбол. Тренеру соврал, что усердно готовится к экзаменам. По выходным его можно было встретить в пабе или в единственном на весь Веллингтон ночном клубе. Там он напивался до умопомрачения и влезал в драки с арабами, персами и пакистанцами.
Отец Дениса родился в Сальске, в девяностые переехал в Ростов и женился. Когда Денису исполнилось четырнадцать, семья перебралась в Краснодар строить новый бизнес. Отец открыл сеть автосалонов, и уже в семнадцать Денис разъезжал по городу на «Порше».
– Права выбили у знакомого гаишника, – рассказал он.
Денис плохо учился, родителей часто вызывали в школу из-за бесконечных драк и прогулов. Школе Денис предпочитал видеоигры и езду на высоких скоростях. У отца имелись связи среди местных ментов, и Денису многое сходило с рук. До Англии он никогда не употреблял наркотики, предпочитал вместо этого потеть на футбольном поле.
Как-то ночью Денис, как обычно, жал газ в пол и игнорировал гаишников с их радарами. Редкие фары проезжавших мимо автомобилей еле освещали трассу, вдоль которой росли столбы дорожных знаков и плакатов с социальной рекламой. На один из таких плакатов и засмотрелся Денис, когда протаранил джип местного священника.
– Чудом уцелел!
– Слушай, джип все-таки. И он, наверное, пристегнут был.
– Да я про себя! А поп этот руку сломал и сотрясение мозга получил… Но жить будет. И живет, я слышал, неплохо.
Чтобы как-то замять эту историю, отец отдал сына в первую попавшуюся британскую школу. Веллингтон выбрали случайно, школу посоветовали в агентстве по образованию за рубежом. Отца Дениса привлекли «регулярные занятия спортом, поощрение творчества и самое главное – 90 % учеников поступают в престижнейшие вузы Великобритании».
– Без понятия, на что пахан рассчитывал. Что я вдруг академиком стану? У меня даже репетитора никогда не было.
Языка Денис почти не знал, первое время ему приходилось посещать дополнительные занятия. Поначалу он разговаривал только со мной, но из-за врожденной общительности быстро завел кучу новых приятелей и был знаком со всеми учениками Wellington School.
Колин зажал нос и чихнул, его губы издали тарахтящий звук. Мы хором засмеялись. Хихиканья и улюлюканья не прекращались минут десять. Но в смехе этом ощущалась нервозность: все переживали по поводу экзамена.
Все, кроме Дениса. Когда смех затих, он демонстративно встал со своего места, положил пустые листы на стол экзаменаторше и пообещал, что попробует пересдать в следующем году. Экзаменаторша вежливо намекнула, что ей в общем-то плевать, сдаст Денис или нет, и попросила его бесшумно покинуть аудиторию. Следом выбежал Маркус. Вечером я застал их за приставкой. О том, как прошел экзамен, они даже не поинтересовались.
II
– Ты день рождения праздновать собираешься? – спросил Денис.
– Экзамены же.
– Ой, да ладно! Посидим где-нибудь, выпьем.
– Денис, ты же вчера тусил!
– Да, но вчера я тусил без повода. А сейчас повод есть! – посмеялся он. – Зови гостей, устроим пати. Тебе уже восемнадцать, черт бы тебя побрал!
Денис забронировал стол в White Horse, куда входил уже как ковбой в салун на Диком Западе. Он пригласил на мой день рождения себя, Маркуса, Колина с Эммой и еще двух ребят из футбольной команды, Тома и Тайлера. Эмма привела Джинни. У Джинни были сиреневые волосы, и она постоянно одевалась в мерч любимых рок-групп: AC/DC, Led Zeppelin, Scorpions – то, что Денис называл «батькиным говнороком».
– Hip-hop is about today. Any new Kendrick album is much more topical than the grandads you listen to, Jeenny, – сказал Маркус. – Tell’em, Tom!
– Don’t be rude, Marcus[28 - – Хип-хоп – это музыка про сегодня. Любой новый альбом Кендрика актуальнее дедов, которых слушаешь ты, Джинни. Скажи им, Том!– Маркус, не будь таким грубым! (англ.)], – хором сказали Колин, Эмма и Джинни.
Пока ребята спорили, я засмотрелся на пару старичков, танцевавших медляк в центре зала. Дедуля оделся в потрепанный твидовый пиджак, женщина привязала к руке воздушный шарик в форме числа 35. Вокруг бесновались дети, их внуки.
– They’re cute, aren’t they?[29 - Они милашки, скажи? (англ.)] – Эмма тоже разглядывала танцующих старичков.
– Сейчас будет бомба! – сказал Денис, простоявший десять минут в очереди за барной стойкой. Он расположил на столе шесть стаканов с зеленоватой жидкостью. Затем достал из-за пазухи две чайные ложки и отсыпал в них сахарный песок.
– Что это?
– Абсент. Повторяй за мной.
Денис зачерпнул содержимое ложкой и поджег. Напиток тлел около секунды, после чего Денис потушил ложку, слизал с нее сахар и залпом опрокинул оставшийся в стакане абсент. Потом Денис поджег и сам стакан, потушил, приложил ко рту и вдохнул образовавшийся пар. Он уронил стакан на стол и прокашлялся.
– Ух! Три таких – и ты готов!
Я повторил за Денисом.
Тем временем за столом разразился спор о правах женщин. Джинни и Эмма ругали консерваторов. Колин, отец которого служил приходским священником в местечке Салфорд к западу от Манчестера, защищал любимую партию своей семьи.
– What have Tories done to women in this country? They keep making them prime ministers![30 - Что тори сделали женщинам? Только при них и становились премьер-министрами (англ.).] – говорил он.
Маркус нашел фразу остроумной. Он предложил тост. Гости нехотя чокнулись. Джинни вновь принялась проповедовать феминизм. Она загуглила статистику, согласно которой при тори женщины стали занимать меньше государственных постов и управленческих должностей в крупных компаниях. Джинни связала это с распространением правого популизма и принялась ругать Трампа и Брекзит. В те дни в Англии все что угодно могли связать с Брекзитом.
– How did you vote? – спросил Маркуc.
– I didn’t, – ответила Джинни.
– Neither did I, – сказала Эмма.
– You can’t judge people’s choice if you didn’t vote, – сказал Маркус. Колин поддакивал.
– We were seventeen, you stupid morons![31 - – А ты сама как проголосовала?– Я не голосовала.– Я тоже нет.– Ну, значит, вы не можете судить выбор большинства, если не голосовали.– Нам было семнадцать, дураки тупые! (англ.)] – ответили девушки.
Мы с Денисом прикончили второй стакан. Стены паба, обвешанные фотографиями лошадей и жокеев, поскакали из стороны в сторону. Пол затрясся, какое-то время я простоял на одной ноге, тяжело дыша и растопырив руки.
– Look at Steadfast! – заржал Колин.
– You right, lad?[32 - – Гляньте на стэдфаста!– Ты в порядке, парень? (англ.)] – спросил дедушка в твидовом пиджаке.
Денис и Маркус схватили меня за локти и повели в уборную.
– Ты, главное, не паникуй, – сказал Денис.
Я разглядывал возникавшие передо мной лица и испытывал какое-то необыкновенное безразличие, какое, наверно, бывает у игроков в русскую рулетку. Денис промыл мне лицо. Маркус посоветовал проблеваться. Забежавший в тесную уборную Колин стал спрашивать, чем он может помочь. Бугай в футболке английской сборной занял второй из трех писсуаров. Он воодушевленно мочился, должно быть, терпел с самого утра. Бугай ушел только после того, как услышал поросячий визг и кашель из моей кабинки.
– Братишка, сколько начосов ты сегодня сожрал? – Денис держал меня за волосы.
Придя в себя, я вернулся за стол. Эмма и Джинни уговаривали меня пойти на собрание анонимных алкоголиков. Джинни рассказала о дальнем родственнике, который нажрался, поджег соседский сарай и до сих пор мотает срок. Я обещал Джинни никогда не подходить к сараям ближе, чем на сто шагов. Когда я бываю пьян, мне двигаться неохота, не то чтобы что-то поджигать.
– Извини… Больше не пей, – Денис обладал поразительной способностью всегда делать вид, что всё под контролем. Закручивая косяк под столом, он выглядел настолько беззаботно, насколько позволяли следы блевотины на его кедах.
– Слушай, я там это…
– Да забей. На крайняк отдам в химчистку.
Маркус в подробностях рассказал о случившемся в туалете Тому и Тайлеру, которые в ответ захохотали, поглядывая в мою сторону. Но вскоре все об этом забыли, потому что в пабе разгорелась драка.
Денис и Маркус вышли во двор раскурить косяк. К ним пристала компашка рэднеков. Одетые в умбро и адики, они напоминали гопников из сериалов про английскую глубинку. Самый лысый и самый синий упрашивал Маркуса угостить их травкой. Маркус протянул было им джойнт, но Денис его остановил.
– What the fuck, mate? – спросил лысый.
Рэднеки окружили ребят и принялись вразнобой выкрикивать оскорбления. Один из гопников выбил косяк из рук Маркуса. Другой, опередив Дениса, схватил джойнт и отбежал в сторону. Маркус хотел за ним помчаться, но лысый его остановил. Тогда Денис дал лысому по роже.
Со стороны драка напоминала сцену из мультиков про Багза Банни: из столпа пыли время от времени показывалась чья-то рука или нога. Я наблюдал потасовку из окна, всеми силами стараясь игнорировать комментарии Колина. Том и Тайлер выбежали помогать. Я тоже решил вмешаться, несмотря на два стакана абсента и патологическую неспособность сжимать руки в кулак.
Улица окрасилась в красно-синие цвета, завыли сирены, заорала рация – приехала полиция. Из белого хэтчбека выбрались мускулистые офицеры Скотленд-Ярда. Одна из полицейских – темнокожая женщина – быстро и уверенно зашагала в нашу сторону. Что-то в ней заставляло повиноваться, и когда она приказала «не двигаться», мы тут же отпрыгнули от рэднеков.
Гопники разбежались. Копы потребовали встать лицом к стене и не делать резких движений. Они принялись нас обыскивать. Внимательно осмотрели пачку сигарет, которую нашли в моем заднем кармане. У Маркуса обнаружили табак, бумагу и фильтры – ничего запрещенного. У Тома и Тайлера в карманах нашлись билеты на поезд до Лондона. Когда копы принялись обыскивать Дениса, он стал качать права. Он говорил, что ловить в первую очередь надо рэднеков, а не «иностранных студентов», и что «не вывернет карманы, пока ему не предоставят адвоката». Тогда копы повалили его на асфальт, сложили руки за спину и нацепили на Дениса наручники. Женщина посадила его на заднее сиденье.
Копы записали наши адреса. Маркус назвался туристом и дал испанский адрес. Колин, едва заслышав сирены, схватил Эмму за руки и сбежал. Джинни копы попросту не заметили: она стояла возле дверей паба, на ее лице читалась трогательная взволнованность, и в эту минуту она мне очень нравилась.
Денис дергал локтями и продолжал требовать адвоката, но полицейские не обращали на него никакого внимания. Он прижал лоб к окну, фонари светили ему прямо в лицо, и я заметил свежий синяк под его правым глазом.
Маркус был уверен, что все закончится депортацией Дениса. Всю жизнь Денис попадал в бессмысленные авантюры вроде этой. Но вместо того чтобы как-то из них выкарабкиваться, он предпочитал от них убегать и делать вид, что «начинает новую жизнь». Он даже не подозревал, что жизнь одна и что она уже идет.
III
Когда в запотевшее от перегара окно постучалась белка, я проснулся. Сосед по комнате сидел на кровати и натягивал носки.
– You smell like shit, – сказал он.
– Just like your soсks[33 - – Хреново пахнешь.– Прям как твои носки (англ.).].
Мы заселились в один день. Сосед был родом из китайской провинции с непроизносимым названием. Об этом и о том, как его зовут, он рассказал в день знакомства. Я не запомнил ни первого, ни второго. Мы почти не разговаривали.
В комнате стоял неаппетитный запах лапши быстрого приготовления. Из коридора доносились шаги студентов, торопившихся на занятия. Я схватил с тумбочки телефон – батарейка села. Спросил у соседа, который час.
– 09:40.
– Блядь! – я вскочил с кровати и бросился одеваться. Только в коридоре обнаружил, что надел футболку наизнанку. Натолкнулся на хаус пэрэнта, которая стучалась в двери проспавших студентов. Она спросила, почему я до сих пор не на экзамене. Я с ходу выдумал какое-то дурацкое оправдание и побежал в кампус.
У главного входа валялась разлитая чашка кофе, образовавшееся месиво было закидано сигаретными окурками. Наступив на это маленькое болотце, я вбежал в здание школы и помчался в аудиторию. Чернокожий охранник что-то прокричал вслед, но я не стал слушать. Постучавшись, я вошел в экзаменационный зал. Моя тяжелая отдышка нарушила мертвую тишину, царившую в аудитории. Экзаменатором в тот день был профессор Вудли. Он проводил меня до парты и вручил билет. «США начала XX века в творчестве Теодора Драйзера» – худшее, что может случиться с похмелья.
– Good luck[34 - Удачи (англ.).], – сказал профессор и вернулся на свое место в конце аудитории.
Я облокотился на парту и уставился в окно. Охранник стучал шваброй по луже с окурками и ею же прогонял подходивших слишком близко к месиву школьников. Изредка с улицы доносился рокот проезжавших автомобилей. На ближайшей к кампусу улице меняли асфальт. Писать не хотелось.
– You have one hour left![35 - У вас остался час! (англ.)]
Денис объявился ближе к вечеру. Он провел бессонную ночь в участке и выглядел так, словно его обвесили кирпичами и заставили бегать марафон. Войдя в мою комнату, он рухнул на кровать и закрыл лицо ладонью.
– Это пиздец!.. – сказал он, когда я спросил, что случилось. – Надо ехать!
– Объясни, что произошло.
– Дай комп.
Он принялся стучать по клавиатуре, словно обезумевший. Он достал из-за пазухи загранпаспорт и стал вводить данные. Я взглянул на монитор: Денис покупал билеты в Краснодар.
– Почему ты уезжаешь? Что случилось?
