– Больн…но.
Бес не реагирует, а у меня уже совсем слипаются глаза от слабости и, кажется, таблеток, которые он мне затолкал в рот.
Вскоре чувствую, как на меня ложится что-то тяжелое и теплое. Одеяло. Он почему-то укрыл меня им.
Я хочу повернутся на бок, но не способна. Встать тоже не могу, но слышу его. Монстр рядом.
Последнее, что помню, как Бес поднимает мой подбородок, и откидывает мокрые волосы, оголяя шею.
Он держит что-то в руке. Не пойму, что именно. Не вижу, так как глаза уже очень сложно открывать, словно на них высыпали ведро песка, но кажется, он держит нож.
Что-то щелкает совсем рядом с шеей, что-то холодное и мокрое, жгущее касается израненной кожи, но терпеть это мой разум отказывается, и я наконец, отключаюсь.
***
Ее разобрало даже быстрее, чем должно было, а точнее, просто вырубило. От шока девчонка едва шевелила языком, и дело тут было даже не в таблетках. Ее словно заклинило. Ни хрена не пойму, что за ночь эту случилось. То ли испугалась так сильно, то ли хрен пойми ее, но Коршунова начала заикаться при мне. Сильно.
Когда, наконец, она перестала рыдать и расслабилась, мне все же пришлось ее искупать. Самому, так как я не хотел, чтобы кто-то из персонала лапал ее. Я не хотел делится тем, что было мое, а она была моей вещью, и перспектива того, что девчонка сдохнет от заражения крови, меня не радовала. Коршунова не сляжет так просто, и даже если она оказалась чертовски слабой, я не дам ей умереть так скоро.
Опустив сучку в теплую воду, я смывал с нее кровь, отогревал ее пока, наконец, ее кожа не стала чистой, и снова не приобрела нормальный вид. Девочка при этом еще что-то мяукала, но от таблеток она едва ли шевелилась, поэтому мне ничто не мешало отмыть ее волосы, и убрать кровь вперемешку с грязью с ее ран.
Тогда же я увидел реальную картину, и она мне не понравилась. Расчесанная кожа припухла, и стала красной. Раны хреновые, воспаляющиеся, и без антибиотиков точно не обойтись, однако вместе с тем я впервые увидел ее тело открыто.
Уже без тряпок и при нормальном свете. Тварь была красивой, и даже очень. Стоячая, полная, хоть и не очень большая грудь, острые ключицы, хрупкие плечи, плоский живот, переходящий в округлые бедра. Промежность аккуратная, гладкая, нежная. Там я смывал кровь просто скрепя зубами, стараясь не смотреть. Я возбуждался от ее тела, и хотел ее снова. Безумно просто, на грани лезвия уже, но понимал, что нельзя. Не сейчас. Не тогда, когда девка едва ли дышит.
Сука! Она меня выводила. Я хотел ее убить, но еще больше жаждал снова оказаться в теплом податливом теле…
После ванной белые губы куклы, наконец, снова стали розовыми. Как только уложил ее в кровать, она уже почти спала. Она всеми силами упиралась, и старалась следить за мной, но таблетки действовали, поэтому вскоре девочка, наконец, перестала мяукать, и все же отключилась полностью.
Котенок. Она напоминала мне котенка. Такая же нежная, слабая и теплая. Эта девочка хреново действовала на меня: привлекала, возбуждала, бесила, и просто выводила из себя!
Я обработал ее царапины, и прикрыл голое тело, чтобы не отвлекало. Смотреть на нее мне нравилось, однако как только кукла глаза свои открывала, я видел в них Коршунова, и мне хотелось ее задавить. Каждую чертову секунду я желал, чтобы она сдохла.
Как раз в этот момент зашел Виктор.
– Ну как, дышит еще?
– Да.
– Держи, но Тимур, это плохая идея. Ты же видишь, какая девчонка слабая. Посмотри на нее. Ну, куда она денется.
Виктор бросает цепь, ошейник от которой весь в крови.
Я проворачиваю его в руках, внимательно осматривая. На каждом металлическом кольце ошейника торчат мелкие острые зубья. Вот почему у нее пошла такая жесткая реакция и раздражение. Блядь.
– Найди мне нормальный ошейник. Из кожи!
– Ладно, понял. Как скажешь.
Виктор недовольно отвернулся, но не стал мне перечить, за что я его и ценил. За понятливость.
Глава 13
Мне кажется, что я лечу. Высоко забираюсь, окунаюсь в облака, вдыхая приятный мягкий ветер, хочу обнять одно из них, однако не ухватываюсь, и падаю. Я падаю быстро, задыхаясь, и ударяюсь об острые скалы, которые ломают мне кости. Больно.
Просыпаюсь, резко подскочив и слыша бешенный стук сердца. Живая. Все еще дышу.
Не знаю, сколько я проспала, но на улице день, а еще…я есть хочу и пить. Настолько голодна, будто не ела несколько дней, и еще эта жуткая жажда заставляет облизать дико сухие потрескавшиеся губы.
– Воды. Д…дайте воды.
Говорю тихо, но никто не слышит. Никого здесь нет, и только сейчас понимаю, что я больше не в подвале. Я в какой-то светлой комнате, и если честно, не очень помню, как здесь оказалась. Так, обрывками лишь вспоминаю, что меня несли на руках. Не помню, кто. Мне было так больно и плохо, что я плакала. Даже тогда, когда уже не было слез.
А потом…серебристые глаза. Бес был там. Кажется, он хотел меня утопить или ножом исполосовать мою шею. Не помню. Не хочу этого помнить!
Как только вспоминаю, что он мне сделал, слезы подбираются к глазам снова, но я понимаю, что жалеть себя – это последнее, что мне теперь поможет. Я должна выжить, чтобы хотя бы еще раз увидеть родителей, ну или кто они мне…А если монстр прав, и это совершенно чужие мне люди? Не знаю, я не могу поверить, пока своими ушами не услышу от матери об этом.
Вздрагиваю, когда дверь распахивается, и в комнату входит Бес. Зверь, демон в человеческом обличии, при виде которого у меня сжимается каждая клетка в теле.
– Не подходите!
Сама не понимаю, как соскакиваю с кровати, но из-за слабости тут же падаю на пол. Бес недовольно вскидывает бровь, но его глаза опасно загораются при виде меня. Опускаю голову, и с ужасом обнаруживаю, что я все еще голая! Совсем!
– Неет!
Рывком стягиваю одеяло с кровати, и заматываюсь в него до самого подбородка. Глупая, надо было хотя бы проверить, одета ли я!
Шею дико жжет почему-то, словно огнем ее поливают. Пальцами по нежной коже провожу, и невольно кривлюсь. Болит. Сильно! Там как будто раны какие-то. Большие, глубокие.
– У тебя болит что-то?
Демон спрашивает серьезно, тогда как я ухмыляюсь.
– А вам не все ли равно?
Болит у меня, и не только шея. Душа у меня воет. От боли.
Сглатываю, когда замечаю в руке Беса бутылку воды. Душу бы продала за возможность попить. Хотя бы каплю…
– Верно. Мне все равно. Ты, наверное, очень хочешь пить.
Не вопрос, констатация факта.
– Да.
Шепчу ему тихо. Он прав. Этот подонок прав, как никогда.
Вижу, как мужчина берет стул, и ставит его напротив кровати. Садится, откидываясь широкими плечами на спинку, и широко расставляя сильные ноги. Сегодня он в белой рубашке, и серых джинсах. Тут же замечаю его уродливый шрам на лице. Зашит, наверное, около двадцати швов будет так точно, однако даже это не омрачает его дикую красоту. Он все равно такой же, только теперь еще более агрессивно выглядит, как…чудовище.
Наверное, в обычной жизни он мог бы мне очень понравится, если бы теперь я так отчаянно не ненавидела каждую его молекулу.
Вижу, как легко Бес открывает бутылку смуглыми пальцами. Газированная. Как я люблю. Прозрачные пузырьки тут же выходят из горлышка, а у меня остатки слюны собираются во рту, раздирая горло.
– Прошу, дайте попить.
– Подойди и возьми.
Хочу было встать, но понимаю, что это ловушка. Он меня поймает, и тогда снова…сделает больно.
Отрицательно мотаю головой.
– Нет. Я не могу. Пожалуйста!
– Значит, ты не хочешь пить.
Голос очень низкий, немного хриплый, жесткий. Он задевает каждую струну моей разорванной в клочья души.
Сидя на полу в углу комнаты, и кутаясь в одеяло, я спрашиваю единственное, что меня сейчас интересует:
– Что со мной теперь будет?
Бес откидывается вперед, опираясь сильными руками о колени, и я невольно сдвигаю ноги вместе. Я все еще помню его жестокость. Он хуже зверя. Звери не знают, что такое месть, а он…знает. Ему ничему не мешает сделать мне больно снова и так, как захочет он сам.
– Ты моя, а значит, будешь делать то, что я скажу. Ты должна быть послушной, чтобы я больше не делал тебе больно. Понимаешь меня, мотылек?
– Нет, пожалуйста…
Не замечаю, как слезы собираются в глазах. Да что ж такое! Не могу успокоится никак. Не могу принять это. Не могу быть просто чьей-то вещью!
Замираю у стены, когда мужчина поднимается, после чего подходит ближе прямо ко мне. Не дышу даже, не могу ничего при нем, кроме как опустить взгляд. На него прямо смотреть мне страшно.
Как застывшая вижу, как Бес из-под кровати ногой достает те самые миски с подвала, и насыпает корм в одну из них. Во вторую миску щедро плескает воду из бутылки.
Из груди судорожный смешок вырывается. Это все…уже слишком!
– Я ведь не животное! Зачем вы так со мной? За что?
Замираю, когда монстр бросает на меня взгляд серых глаз, и там я только ненависть вижу. Такую лютую, невыносимую и страшную. Ненависть ко мне.
– Ты хуже животного для меня, Коршунова. Питомцев любят, а ты просто моя собственность. Ешь.
Он кивает на миску, а я смотрю на него, и не верю в то, что человек может быть настолько жестоким. Может, оказывается, и даже хуже. Еще ни разу я не встречала таких, как он. Холодных, не знающих жалости.
– Боже, что с вами случилось? Я не верю, что вы не знаете, что такое человечность! Почему, ну почему вы такой?
– Ешь, я сказал!
Бес чеканит грубо, и пододвигает ко мне миску. Ногой. Ловлю ее руками. Вижу, что он смотрит. Он хочет этого. Чтобы я ему подчинилась.
Желудок сводит от голода. Настолько слабой я еще ни разу в жизни не была, и теперь этот корм кажется мне не таким уж и плохим, и даже пахнет. Какой-то химической курицей.
Беру пальцами одну горошину корма, и пробую на вкус. Хрустящая, но абсолютно не вкусная! Просто ужасная. Поднимаю глаза, и вижу, что Бес доволен. Он доволен тем, что я взяла корм, и это была просто уловка.
– Давитесь сами этим кормом! Я вам не собака!
Хватаю миску, и со всей силы бросаю эту сволочь, но мужчина буквально на лету отбивает ее рукой от себя, и я вижу, как сильно напрягаются его плечи.
Машинально назад от него отползаю. Я боюсь его. Невероятно сильно, и просто замираю, когда вижу, как Бес подходит к другому краю кровати, и возвращается оттуда с длинной цепью в руках.
Глава 14
– Нет, прошу, только не снова! Не трогайте!
В руках у Беса металлическая цепь и ошейник. Какой-то другой, черный, страшный…
Вжимаюсь спиной в стену, но она не спасает. От него ничто не спасает, и мне становится плохо, когда он наклоняется ко мне.
– Иди сюда.
Еще миг, и Бес с легкостью откидывает одеяло, лишая меня всякий защиты от него. Прикрываюсь руками, поджимаю под себя колени. Не хочу, чтобы снова видел меня голой. Мне больно от одного только понимания этого.
Забиваюсь, как птичка, но мужчина ловит мое лицо, заставляя посмотреть себе в глаза.
– Успокойся.
– Нет! Не трогайте…не надо!
Все мое тело трепещет рядом с ним в агонии. Я чувствую его прикосновение к лицу. Бес не делает больно, но у меня почему-то кожа горит. Пламенем диким, сумасшедшим просто накалом.
В какой-то момент голова начинает кружится, а пальцы опять немеют. Опускаю глаза. Не могу смотреть на него. Смотреть такого красивого внешне, но страшного внутри мужчину просто не способна.
Во рту становится еще более сухо, как-то терпко, и я понимаю, что отключаюсь, но Бес не позволяет, встряхивая меня за плечо, и перехватывая лицо.
