– Ты скучал?
– Я просил не приходить сюда, – убирая цепкие ручонки, заявил дрейг, поворачиваясь к гостье.
– Что такое? – рассмеялась Зейна, сверкнув серыми глазами. – Боишься гнева Барга?
Женщина выглядела точно так же, как и все представители их расы. Высокая, гораздо выше среднего, стройная, с тонкой талией, длинными ногами и крепкой грудью. Сероглазая с вертикальными зрачками и с серебристыми чешуйками, которые кое-где выступали на шее и плече, парочка была на висках, придавая её чуть раскосым глазам экзотический вид. Пепельные волосы также выбриты на висках, которые были украшены менее богатым рисунком, чем у Элгара. Остальные волосы собраны в толстую длинную косу, которую она украсила жемчужными нитями.
Совершенное тело облачено в традиционную тунику дрейгов. Длинную, до пят, белого цвета, но далеко не скромную. Высокие разрезы до самых бёдер по бокам, длинный вырез спереди, практически до самого пупка. Держалась эта конструкция благодаря широкому поясу, украшенному вышивкой и драгоценными камнями.
– Я уже давно ничего не боюсь, – ответил он, отворачиваясь и возвращаясь на диван, на который упал, с наслаждением вытянув ноги.
– И эта убогая одежда. Решил стать одним из жителей Тэроса? – продолжала говорить Зейна, следуя за ним по пятам.
– Она гораздо удобнее нашей. И оправдываться перед тобой я точно не стану.
Она вздохнула, присаживаясь рядом и осторожно касаясь пальчиками его колена.
– Ты бы проветрил тут, человеком пахнет.
– А Тэрос вообще люди заселяют, – рассмеялся дрейг. – Представляешь?
– Ты смеёшься надо мной? Это человечка тебя развеселила? – недовольно нахмурилась Зейна.
– Ревнуешь?
Теперь пришла её очередь смеяться.
– Я? К ней?
– Она тайрифи.
Смех резко погас. Женщина развернулась, подавшись вперёд всем телом.
– Врёшь.
Элгар молча приподнял бровь, даже не удосужившись ответить.
– Я хочу её, – выдохнула Зейна, сверкая узкими зрачками.
– Здесь не Дэрриум, дочь Аррата, и ты не смеешь мне приказывать, – резко осадил её мужчина. – Она моя. И только моя.
– Но…
– Ты смеешь мне перечить? – рыкнул дрейг, приподнимаясь, и золотая чешуя засверкала на теле, выступая из кожи.
Зейна запнулась, отодвигаясь и пряча взгляд. Даже она не могла пойти против А'Рэ, и чужая сила больно ударила по её ящеру.
– Нет. И прошу прощения за дерзость. Новость несколько удивила меня, поэтому я и не сдержалась. Тайрифи долго не попадались охотникам.
– Зато она попалась мне, – довольно улыбнулся дрейг. – И отпускать её я не намерен.
Глава вторая
София
Не помню, как спустилась на лифте вниз, как на негнущихся ногах пересекла огромный холл, выложенный белым мрамором, вышла, чуть пошатываясь, на улицу, подставляя лицо крохотным капелькам дождя, падающим с небес.
Темно, сыро и прохладно. Весна в этом году задержалась. Может, это и к лучшему. Лето на Тэросе длилось всего два месяца и было очень жарким.
Доктор Сеймур говорит, что для Айрин жара нежелательна. Здоровье у малышки сейчас таково, что малейшее колебание может ухудшить и без того тяжелое состояние. А я не могу это позволить. Особенно сейчас, когда спасение так близко.
Поправив воротник пиджака, я сбежала по ступенькам, пересекла мостовую и, осторожно оглядываясь, перешла дорогу, спеша к капсульной остановке. Она сияла яркими неоновыми вывесками в паре сотен метров впереди по улице.
Капли весеннего дождя падали на волосы и плечи, затекали за шиворот, вызывая противную дрожь по телу. Я спешила как могла, скользя на тонких каблуках и перепрыгивая через мелкие лужи, которыми была усеяна ровная мостовая. Так спешила, что едва не налетела на небольшого робота-уборщика, что, фырча и жужжа, собирал мусор.
Вот и спасительный прозрачный грузовой лифт, который доставил меня и еще десяток людей на площадку ожидания. Народу, несмотря на поздний вечер, было много. Комендантский час отменили уже лет пять как, но я всё равно не любила ходить по ночам.
Маневрируя между людьми, я направилась к нужной платформе. Капсулу придётся ждать долго, мой маршрут не пользовался популярностью – промышленный район, низкие старые постройки для рабочих заводов и фабрик. Блага цивилизации и реконструирования еще не добрались до этих мест. Бывшему, да и нынешнему правительству удобнее было строить новые дома, чем ремонтировать старое и ветхое жилье.
Серость и убогость, как говорила мать, кривя нос.
Но, несмотря на унылость, мне нравилось там жить. Или, может, дело в том, что эйфория от свободы всё ещё не пропала за эти шесть лет?
– Маршрут 3164, платформа номер тринадцать, – механически произнёс женский голос, заставив меня встрепенуться.
Небольшая белая капсула с большими окнами, вместимостью на тридцать человек остановилась, и двери открылись с тихим шипением, пропуская немногочисленных пассажиров внутрь.
Я прижала пластиковую карточку к считывающему устройству, мысленно напомнив себе пополнить баланс.
Путь до нужной остановки по воздушным тоннелям, которые пересекали город сотней различных путей, занял чуть более часа. Улицы привычно моргали внизу неоновыми и голографическими вывесками. К концу в капсуле нас осталось только двое. Я и какой-то старичок, который что-то бормотал себе под нос, глядя под ноги.
До дома еще десять минут по тёмным улицам, тускло освещённым небольшими фонарями. Я уже почти дошла до подъезда нашего низкого пятиэтажного дома, когда внезапно услышала сбоку шорох и лязг металла.
Сердце ёкнуло, и я обернулась, вглядываясь в небольшой проём между домами, из которого на меня двигалось огромное бесформенное тёмное пятно.
Понадобилось чуть больше секунды, чтобы успокоиться и вздохнуть.
Жиглы. Опять кого-то ищут. Вроде новых покушений на дрейгов не было. Хотя, проводя всё свободное время в больнице, я совсем отстала от жизни и перестала следить за новостями.
Два огромных робота, которые больше напоминали пауков из-за восьми ног и мощного тела с большим телескопическим глазом. Ростом почти три метра и массой в несколько тонн.
Я привычно замерла, подняв лицо для сканирования и выставив руку, демонстрируя запястье с кодом.
– София Трэкот, – сообщил жигл, получив данные. – Двадцать четыре года. Не привлекалась.
После чего оба развернулись и продолжили обход. А я, даже не обернувшись, подошла к двери подъезда, приложив ключ к рамке. В последнее время такие патрули встречались всё чаще.
Наша квартира располагалась на втором этаже.
Стоило мне войти внутрь, бессильно прижавшись к двери спиной, как автоматически включился свет и в проёме материализовалось полупрозрачное голографическое изображение робота.
– Добро пожаловать, София, – четко и равнодушно произнесла она.
Или оно. Но мы с Айрин решили, что это девочка.
– Привет, – устало улыбнулась я, снимая туфли.
– У вас два новых сообщения.
– Показывай.
Изображение поплыло, превратившись в лицо дорогой матушки.
– Софи. Где тебя опять носит? Срочно свяжись со мной! – резко произнесла она и недовольно поджала губы, прежде чем отключиться.
В этом вся Илли Трэкот: только командный тон и ничего больше.
– Второе сообщение.
Образ снова поплыл, приняв облик коренастого темноволосого мужчины с карими глазами.
– София, – произнёс Даниэль Фирс. – Ты мне нужна. Отзвонись. Дело срочное.
Своего жениха игнорировать я не могла. Слишком многое было поставлено на карту. И, пока Фирс оплачивал лечение Айрин, я готова была танцевать под его дудку.
Войдя в комнату, которая служила у нас спальней, гостиной и кухней одновременно, я подошла к переговорнику и набрала номер, который был накрепко вбит в памяти.
Даниэль долго не отвечал. Номер пришлось набирать трижды, прежде чем небольшой экран недорогого устройства замигал и появилось немного помятое лицо жениха.
– София, – недовольно произнёс он, изучая меня странно блестящими глазами. – Что так долго? Опять в больнице торчала?
– Что ты хотел? – сухо уточнила у него, не желая отвечать на вопрос.
По крайней мере, не сейчас.
Дрейг предельно чётко сказал, что не будет делать тайны из наших отношений и позаботится, чтобы об этом стало известно всем, так что долго молчать мне не придётся. Но в данный момент я не хотела говорить правду. Слишком устала и взвинчена была, чтобы выслушивать вопли и истерику Фирса.
– Через две недели годовщина, – сообщил он, поправляя расстёгнутый воротничок рубашки, на уголке которого я сумела разглядеть крохотный след от яркой помады.
Всё ясно. Вот от чего я отвлекла жениха. И глаза у него не просто так блестят. Наверняка развлекался со своей секретаршей. И никаких чувств, кроме легкой брезгливости, это открытие у меня не вызывало.
– Я помню.
Забудешь такое. Ведь именно тогда я начала новую жизнь. Сбежала из дома сразу после того, как стало известно про катастрофу. Схватила Айрин и сбежала, наивно считая, что избавилась от давления семьи Трэкот и гнили высокородных семейств.
– Мы должны быть там.
Кивнула, отлично понимая, что этого не будет. Через четырнадцать дней Айрин будет спасена, а моя жизнь кончена. Такого предательства мне не простят.
А мне хотелось смеяться…
– И приведи себя в порядок, – брезгливо разглядывая меня, добавил Даниэль. – Я перевожу тебе достаточно денег, чтобы ты могла хорошо играть роль моей невесты.
– Всё уходит на лечение, – отозвалась я, совершенно не испытывая мук совести.
– Бесполезная трата денег. Лихорадку не победить, болезнь слишком запущена. Ты лишь мучаешь её, продлевая агонию.
– Это тебя не касается, – немного резко ответила ему. – Свою роль я знаю и выполняю, как того требует соглашение.
– И не бесплатно.
– Извини, великой любовью к тебе не воспылала.
– Ну конечно, – саркастически усмехнулся мужчина. – Я же не…
– Хватит! Тебе есть что мне сказать?
Даниэль скривил губы, и глаза опасно блеснули.
– Раньше ты была другой.
– Ты тоже. Всего лишь тень за спиной отца и Уилсона. Ты от их смерти выиграл больше всех.
Нахмурился, чуть вздрогнув, и сузил глаза, которые опасно сверкнули:
– Надеюсь, тебе хватит ума больше этого не говорить? Нигде и никому.
– Не переживай, – отозвалась я и отключилась, не желая больше продолжать этот бессмысленный разговор.
Приняв душ, я переоделась, разобрала старенький диван и почти сразу уснула. Завтра предстоял тяжелый день.
За эти годы я привыкла вставать рано, задолго до будильника, который ставила на шесть утра.
Одевшись, выпила чай с бутербродом, схватила сумку и поспешила на работу. До обеда надо было много сделать. В связи с болезнью Айрин, я работала всего лишь первую половину дня.
Конечно, не будь я дочерью Фила Трэкота, мне бы вряд ли это позволили, выставив вон. Но мать и тут потрудилась.
Шесть лет назад, когда деньги от продажи драгоценностей стали подходить к концу, я смогла найти непыльную работу на заводе упаковщицей. Работа сложная, приходилось таскать тяжелые коробки самой, но на здоровье я никогда не жаловалась. Большой плюс был в том, что работникам предоставляли место в детском саду и я могла оставить малышку.
Я проработала всего пару дней, когда меня вызвали к директору. Не просто начальнику, а к директору, в кабинете которого я увидела мать.
– Оставлю вас одних, – откланявшись, сообщил пожилой мужчина, бросив на меня заинтересованный взгляд.
– Здравствуй, София, – поворачиваясь ко мне, произнесла Илли Трэкот.
