Agasi Azarian "Frontier"

Толстяк в пальто на молнии вопросительно вперился в Джуда, тот отвечал озадаченным взглядом, но продолжал молчать.

– Чего застыл? Я к тебе обращаюсь.

– Вы меня с кем-то спутали…

– Ни с кем я тебя не спутал. Отвечай, чего не спишь?

Джуд попятился, возмущенный такой непристойной наглостью, хотя на его лице скорее читался страх перед незнакомцем, нежели негодование.

– Отмолчаться не выйдет, Джуд.

– Вы знаете мое имя? Откуда?

– А еще я знаю, что тебе пизда, Беллингем. И поэтому тебе нужно выспаться.

Джуд вздрогнул и с трудом взглотнув, спросил:

– О чем это вы?

– Боишься? Правильно делаешь.

– Я не понима…

– Иди умойся, линзы смени и даже не думай снова закинуться!

Беллингем вытер ладонью выступившую испарину на своем лбу, его руки лихорадочно дрожали, глухой звук сотрясал побелевшие перепонки. Словно контуженный, он обнял свою голову, прижимая уши к вискам, желая заглушить марширующий в них ритм.

– Ты еще под одеяло залезь, вдруг поможет, – толстяк, усмехаясь смотрел на бессилие Джуда, пытавшегося в аэропорту отыскать одеяло.

– Жалкое зрелище.

– Ты кто такой? Что ты со мной сделал?

– Ты что же меня не помнишь, Джуд? Мы уже встречались…

– Нет, это невозможно.

– Больница? Забыл?

Джуд и вправду совсем позабыл это полное, избыточное лицо с несмолкаемой мимикой. В больнице случилось слишком многое, чтобы он мог отложить в памяти опухшую физиономию санитара Войновича, хоть она и была в известной степени запоминающейся.

--

В отделение Джуд и Бозман добрались на такси.

Падение с лестницы усугубило травму Джуда и ходить он не мог, а вот Мише повезло чуть больше, но вновь совершать подвиги дружеского ношения он не захотел. Районный травмпункт был забит под завязку, люди толпились в коридоре громко переговариваясь и обсуждая болячки друг друга. Миша оперативно вклинился в очередь и усадил друга аккурат возле женского туалета, ручаясь, что лучшего места было просто не найти. Джуд тоскливо разглядывал свою покалеченную ногу и время от времени жаловался на сортирный аромат.

– Теперь я калека.

– Временный.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь! Поставят шайбу, перевязку сделают и все. Месяц дома поваляешься и как новенький.

– Ты где свои медицинские познания почерпнул? В «Записках юного врача»?

– Там же где ты учился выламывать двери.

Оба раздосадовано уставились в телефоны. Миша, очевидно, кому-то писал, а Джуд с преувеличенной серьезностью разглядывал свои мешки под глазами в черное зеркало. К выводам пришел неутешительным.

– Я мало сплю…

– Ты видел? Только что Арпи написала, – Миша протянул Джуду свой телефон.

– Ты его вообще протираешь?

– Читай!

Джуд углубился в чтение и впечатлился прочитанным не сильно, судя по расфокусированному выражению его лица. Он скучающим тоном пробубнил:

– Ну и что? На черта ей нужна это ручка?

– Да не ручка! Рука!

– Ты шутишь?

– Арпи написала. Не будет же она врать?

– Теперь не я один калека, получается?

– Это все что тебя волнует? – Миша эмоционально всплеснул руками и неодобрительно уставился на собеседника. Такое равнодушие ему было не впервой, но привыкнуть к нему он никак не мог.

– Ну а что например?

– Зачем он это вообще это сделал? Рехнулся совсем?

– Так давай у него спросим. Вон он сидит, кажется вполне безобидный. Да и мне терять нечего, а ты как раз сможешь вступить в наш клуб с Ритой.

И действительно, развалившись на стуле прямо напротив, спал Глеб. Его подбородок упирался в грудь, а руки были спрятаны в карманы широкой серой толстовки.

– Что это с ним? Зеленый весь.

– Переживает наверно, – не отрядив себе времени для сомнений, Джуд во весь голос крикнул, чуть приподнявшись на стуле, – Глеб! Мы здесь!

– Ты что с ума сошел? Забыл, что он сделал с Ритой?

– Меня больше волнует, что он испортил дорогущий типографский карандаш, а царапинка заживет. Глеб!

Но Кулусевски то ли не слышал призыва, то ли сознательно на него не реагировал.

– Притворяется.

– Может оно и к лучшему.

– Не хочешь узнать, что случилось?

– Хочу иметь безопасную дистанцию…

Миша оборвал свой спич на полуслове. Дверь женского туалета слегка приоткрылась и из прохода показалось хорошенькое личико, подернутое дерматозными бляшками.

– Он все еще там?

– Ты что здесь делаешь?

Рита раздраженно закатила голубые глаза и настойчиво повторила вопрос.

– Он еще там?

– Он спит. Или умер. Кажется, все-таки умер. Руку покажи!

Рита протянула Джуду перевязанное запястье, которое он с любопытством пощупал и тут же с гордостью указал на свое ранение.

– Теперь мы можем быть парой.

– Рита, это ужасно, ты должна на него заявить!

– За что? Он же не пальцы ей отрубил, всего лишь…

–…воткнул в руку карандаш! Это по-твоему «всего лишь»?

Рита отрицательно покачала головой и присела на корточки возле Миши.

– Я не буду…Нет, я не буду.

– Почему?

– Чего только в мире не бывает! Дочь мясника стала жертвой мясника!

– Тебя самого от себя не тошнит? – Рита с отвращением поморщилась и отвернулась.

– Немного.

– Держи себя в руках, Джуд.

Беллингем уже собирался отпустить очередную язвительную колкость, когда толпу взбудоражил женский крик. Люди по очереди стали вскакивать со своих мест, Джуд неразборчиво цеплялся за происходящее глазами, он словно оцепенел, при этом хаотично вращая белками.

– Что за голос…кто это?

– Девушка что-то кричала…

– Какая девушка? Кто кричал? – Джуд беспокойно заерзал на своем месте и схватился за плечо Миши, больно его сжимая.

– Кто это?

– Я не знаю! Отстань!

– Посмотри! Кто из нас тут инвалид, блядь!?

Бозман поднялся со стула и внимательно всмотрелся в кучку сбившихся возле входа в отделение людей. Два медбрата кого-то перекладывали на носилки, врач, вероятно хирург, что-то объяснял молодой девушке, она плакала и, кажется, едва слышала его.

– Я не вижу. Девушка что-то кричит…

– Как она выглядит? Опиши ее!

– Высокая, темные волосы, стройная…С ней маленькая девочка вроде. Похоже, у нее акцент…

В этот момент внутренняя истерика Джуда достигла эмоционального предела. Он узнал этот густой отчаянный голос и мгновенно сопоставил его с обрывочными описаниями от Миши. Сомнений быть не могло. Меньше чем в десяти метрах от него, стояла Нара.

Глава 4

Ночной Мюнхен всегда доставлял Наре удовольствие. Улочки, запрятанные в полумраке, загадочные прохожие и необычные попутчики. Она не любила одиночество, но редкие минуты наедине с собой, предпочитала проводить свободно скитаясь по городу, не о чем не думая, но сладко предвкушая минуту, когда о ней начнут думать другие. А они начнут, в этом Нара была совершенно уверена и почти никогда не ошибалась.

Вот уже за полночь и ее не было дома. Марко уже успел сходить на стадион, отметил хет-трик Грегорича в пабе с друзьями и обреченно вздыхал, сидя на кровати, ожидая прихода любимой. Спустя несколько часов томления Марко не выдержал и набрал Микеле, которого вполне открыто ненавидел. В ценностные рамки Марко не укладывалось, то, что Нара могла общаться с таким человеком, с человеком без убеждений, с человеком для которого существовал только один закон – закон рынка.

– Когда ты ее видел в последний раз?

– Мы сидели в «Даснаре», а потом она куда-то ушла…

– Куда?

– Это у тебя надо спросить.

– Ночью? Одна? И ты ее отпустил?