Ди-Джей
Ди Севен Би
Когда речь заходит о сексе, то практически любая половозрелая особь тайно или явно полагает себя на этом поприще экспертом. А так как автор данной книги является индивидом местами даже перезрелым, то не может быть исключением из общего сонма знатоков и готов любого замучить советами при исполнении ими супружеских обязанностей и любовной необязательности. К тому же книга посвящена всем жёнам, бросившим автора, а значит, он точно знает, как этого добиться.
Ди Севен Би
Ди-Джей
Глава 1. Локация 0. Что у пьяного на уме – трезвому не догадаться, а тому потом не вспомнить.
Дима был пьян. Нельзя сказать, что находился совсем в невменяемом состоянии, машину же он вёл. И достаточно долгое время. Притом с превышением скорости по ночной трассе, обгоняя редкие «тормоза» через двойную сплошную, и до сих пор не убился. Даже тот факт, что молодой человек пристегнулся ремнём безопасности, говорил, что он ещё что-то соображал, пускай и на автомате.
А ещё Дима не стал мочиться под себя, когда приспичило. Правда, пожалел не штаны и собственное человеческое достоинство, а почти новый автомобиль, за который ещё кредит не выплачен.
Только добравшись до обочины экстренно отлить, не удержал равновесия и нырнул в кювет, продолжая при этом справлять физиологическую потребность. Благо, откос оказался неглубоким, да и мощный борщевик принял на себя падение бренного тела, не дав бедолаге закончить начатое, лёжа в кювете с разбитым носом, застопорив его размякшее туловище между своими травинами в руку толщиной, в экстравагантной позе с прогибом спины. Вот и говори после этого о вреде сорняка. Он, может, тогда Диме жизнь спас!
Как назло, ни один гаишник по пути не тормознул, чтобы арестовать злостного нарушителя ПДД, отобрать права к чёртовой матери, загнав машину на штрафстоянку, а заодно конфисковать оставшуюся недопитой бутылку водки, которая, к счастью, уже сама где-то потерялась, скатившись на пол салона.
Да и какие стражи «дорожного развода» в глухой ночи и так далеко от Москвы, где-то в дебрях одичавшего «Замкадья»? Хотя, где он вообще находился в данный момент, пьяный Дима уже давно не понимал. А дорожные указатели категорически отказывались читаться, назло превратившись в абракадабру нерусскую.
Как он покинул столицу – ни помнил напрочь. Потому что проревел этот момент. Даже не так. Прорыдал в голос от обиды и отчаяния, колотя по рулевому колесу, торпеде, по соседнему пассажирскому креслу. Притом последнее лупил наотмашь, со всей дури и с особым остервенением.
Даже несколько раз порывался пнуть, но правая рабочая была занята педалью акселератора, а левая постоянно запутывалась между коленом и рулём, ни в какую, не выходя на траекторию пинка. После очередной попытки слетел ботинок и непонятно куда девался. Найти не смог. Хотя и не искал.
Казалось, всё выпитое за свадебным столом, где они с Ольгой гуляли в качестве друзей жениха, вылилось через слёзы практически сразу, одним сплошным потоком. Ну, может быть, за первые полчаса. После чего наступило полное отупение. Время и какие-либо мысли в опухшей голове замерли. Так он проехал ещё непонятно сколько.
Далее вспомнил о прихваченной со стола бутылке водки. Не останавливаясь и не сбавляя скорость, откупорил беленькую и хлебал мелкими глотками, цедя, как воду, абсолютно не чувствуя, что за дрянь употребляет. А после падения в борщевик вообще обозлился на весь мир. И вот в этом «приподнятом» из кювета настроении и находился всё последнее время.
Все стёкла в машине опустил, кроме лобового и заднего. Их тоже пытался, да кнопки не нашёл. А к ночи значительно посвежело. Градусов десять, не больше. Зачем-то в полную силу молотил кондиционер, направленный в ноги. Но при всём при этом ему было жарко. Особенно горело лицо, словно его абразивной шкуркой натёрли.
Дима открыл окна машины, ни сколько вентилируя поганое настроение, сколько выплёскивая его на всю округу, голося непристойные ругательства в адрес своей теперь уже ненавистной супруги, полоща её светлый образ в помоях и нечистотах разной консистенции, изредка перемежая маты битьём головы о руль. Затем какое-то время бесслёзно выл и опять принимался костерить вторую половину, всякий раз обещая, как можно скорее развестись с этой сукой – к членам собачьим.
А всё начиналось вполне благопристойно и добропорядочно, как и любой семейный праздник подобного уровня. Они с Ольгой, нарядные, трезвые и влюблённые друг в друга, по крайней мере, на вид со стороны, сидели за свадебным столом и счастливо кричали молодым «Горько!». Их собственный брак длился уже больше двух лет, и для молодожёнов они считались благополучной семейной парой со стажем.
За их столом, поставленным несколько отдельно от родственников жениха и невесты, сидели только друзья жениха. Пацаны прибыли на торжество кто с молодыми жёнами, кто пока ещё только с подругами, но все парами. В своей компании сиделось комфортно, непринуждённо, весело, пока не напилась Ольга. Дима даже не заметил, как это произошло. Да и не следил он за ней особо, общаясь в большей степени с друзьями.
Он не помнил, кто из них или их половинок завёл разговор на постельную тему. Все ржали. А вот Оленька сначала ни с того ни с сего пьяно разревелась, да так, что не остановить. Затем с супругой вообще случилась истерика, и благоверная при всех, кто сидел за их столом, хотя и за другими наверняка слышали, начала такое говно на Диму выливать, что он теперь за всю свою жизнь не отмоется.
Оказалось, что её муж, то есть он, как мужик – полный ноль, ничтожество с членом на полморковки, скорострелка конченая, что только сунул, тут же кончил. И что она, бедная, оказывается, за всё время их близко-телесного знакомства ни одного оргазма от мудака не испытала. И что каждый раз, как козёл, то есть опять же он, сделает свои два «дрыга» и, отвалив на бочок тут же уснёт. Она, разнесчастная, чтобы получить хоть какую-то разрядку, вынуждена была заниматься мастурбацией, а потом реветь в подушку.
Да она много там чего наговорила. Дима и не запомнил всего. Но такого публичного унижения – в жизни не испытывал. И как только смог всё это пережить? После такого, либо её надо было убивать прямо там, за столом, либо кончать с собой, не пережив позора.
Вот последним, прилюдно униженный молодой человек в данный момент и занимался. Потому что, положа руку на сердце, посчитал, что супруга была всё же в чём-то права. Он как-то о подобных вещах даже не задумывался никогда. Но зачем при всех то…
– Сучка драная! – с особым остервенением процедил он сквозь сжатые зубы, обгоняя очередную полуночную фуру, – Ненавижу, потаскуха! – и, закончив манёвр, ныряя обратно в правый ряд, вдруг резко высунул голову в окно и что было мочи заорал встречному ветру, – Суккуба вонючая!
– Это, с какого перепуга, вонючая? – раздался истерично обиженный женский возглас с пассажирского сидения, – Ты свои штаны понюхай, зассанец.
Дима одновременно обернулся на неожиданно объявившуюся пассажирку, вдавил педаль тормоза в пол, что было дури, и попытался вывернуть руль в противоположную сторону от приведения, материализовавшегося рядом. Но миниатюрная ручка девушки не только вовремя схватилась за баранку, но и, не прилагая особых усилий, крутанула её в обратную сторону, чуть не выломав водителю руки!
Машина, вереща резиной по асфальту, скользнула на гравийную обочину, прошуршала ещё несколько метров и встала как вкопанная, окончательно заглохнув в клубах пыли.
Сзади раздался протяжный и до глубины души обиженный рёв фуры, пронёсшейся сбесившейся электричкой мимо, объезжая идиота с глубоким выездом на встречку, подняв такую же тучу пыли с противоположной обочины. Видимо предчувствуя, что от придурка с тормозами на всю голову можно ожидать всего что угодно.
Парень тем временем в раз протрезвел. Панически вытаращив глаза на непонятно откуда взявшуюся молодую попутчицу откровенно наглого вида, лихорадочно пытался трясущейся рукой отстегнуть ремень безопасности, что, как назло, не удавалось. Наконец рука что-то там сделала, ремень улетел за спину, но тут его подкараулила другая проблема – ручка открытия двери потерялась.
Он несколько долгих секунд царапал обшивку ногтями, пытаясь обнаружить пропажу на ощупь, продолжая ошарашенно, с распахнутым ртом и совсем не дыша, пялиться на нагло улыбающуюся и с неподдельным интересом следящую за его потугами девушку. Но ничего уже не соображающие мозги неожиданно приняли кардинально иное решение и экстренно эвакуировали бренное тело через открытое окно головой вперёд.
Как только туловище грузно плюхнулось на землю, вжимаясь в гравий и изображая неодушевлённый предмет, считая при этом, что спряталось, из салона раздался заливистый девичий смех, через несколько секунд перешедший в истерику с топотом ногами.
Эта какофония безудержного веселья оказала на Димино оцепеневшее тело такое же воздействие, как африканский барабан на зомби. Невидимая сила медленно подняла молодого человека с земли, скрючила и сунула головой в аварийный выход, которым он только что воспользовался при экстренной эвакуации, заставляя в упор всмотреться в хохочущую попутчицу и буквально выдавить из себя в негодовании, самый естественный вопрос в данной ситуации:
– Ты кто?
Хотя его обессиленный рассудок и догадывался, «кто» перед ним. Но тот же мозг по другим нейронным связям категорически отказывался в это верить. Да Дима вообще не верил ни в Бога, ни в чёрта, ни в зомби с приведениями. Только где-то на уровне подсознания вынужден был уверовать в отечественную медицину, что, в принципе, является одним и тем же. И тут его накрыло. Всё. Допился. Белая горячка.
Девушка, охая и утирая ладошками якобы мокрое лицо, сдувая мимоходом со лба ярко-красную чёлку на фоне осветлённых волос, вместо того чтобы ответить на конкретно поставленный вопрос, нагнулась и, пошарив рукой на полу, выудила из-под сидения недопитую бутылку водки. Зачем-то пристально осмотрела этикетку, что-то на ней вычитывая, и легонько, брезгливо держа двумя пальчиками за горлышко, вышвырнула стеклотару в открытое окно, в темноту кювета.
В том направлении яростно затрещали ломающиеся кусты, словно через них ломился бульдозер, а следом послышался мощный глухой удар и взрыв разлетающейся вдребезги бутылки. Подобный звуковой фейерверк заставил Диму впасть в очередную панику. Он выдернул голову из салона машины, больно ударившись затылком, присел, сжавшись в комок, и в этом скрюченном состоянии заметался из стороны в сторону, не без основания полагая, что на него сейчас рухнет и само дерево, в которое угодила стеклотара.
Тут, наконец, в пустой голове возникла мысль:
Дима: – Надо немедленно остановить любую проезжающую машину.
Как назло, и впереди, и сзади зияла кромешная тьма. Ни одного проблеска фар. Тогда мысль резко поменялась, приводя его к выводу, что необходимо срочно бежать. Но долго не мог сообразить в какую сторону, пристально вглядываясь то в одну темноту, то в другую, мучительно выбирая, какая из них предпочтительнее.
Неожиданно перед ним со стороны капота, в такой же позе пацанского приседа возникла «белая горячка» с крашеной чёлкой и на полном серьёзе заявила:
– Если собрался в бега, то делать ноги надо в ту сторону, – и она ткнула указательным пальчиком туда, откуда приехали.
– Почему? – чисто на автомате спросил до смерти перепуганный молодой человек с видом мало что понимающего идиота, но при этом ещё говорящего.
– Потому что по правилам дорожного движения по обочине следует двигаться навстречу потоку, а не наоборот.
Вот тут его голова наконец-то осознала, что слишком резко протрезвела и впала в приступ глубочайшего похмелья со всеми вытекающими последствиями и лозунгом типа: «ну почему я не сдох до того, как». Он упал перед ней на колени и, схватив голову руками, замер, стараясь даже не дышать, пережидая резкий приступ боли.
– Ну, за простое напоминание ПДД мог бы и попроще отблагодарить. Без коленопреклонения.
Хохотушка в очередной раз разразилась смехом, от которого Диме совсем поплохело и затрясло, словно он не гравий коленками давил, а рукоять отбойного молотка при попытке вскрыть им броневой лист. Благо, это продлилось недолго. Ладонь незнакомки легла на разламывающийся затылок, и похмельный синдром как рукой сняло.
– Что, головка бо-бо? – издевательски поинтересовалась «горячка», продолжая сидеть перед ним на корточках и заглядывать в опухшие глаза похмельно-пострадавшего.
– Ты кто? – выдавил он из себя сиплым голосом, с интонацией, как бы упрашивая: только не говори правду.
– Я та, кого ты звал, – ответило наглое создание.
– А кого я звал?
– Ты что, дурак или прикидываешься? – поинтересовалась красночёлочная, но при этом, не меняя спокойной, издевательской формы общения, – Ты оторвал меня от важных дел своим призывом. А теперь взад пятки? Не, мальчик, так не пойдёт. Я за ложный вызов, знаешь, что с тобой сделаю? Да то, что произошло за свадебным столом, для тебя покажется простым душевным недоразумением, нестоящим выеденного яйца.
Такая осведомлённость окончательно добила молодого человека. У него словно перегорели внутренние предохранители, и всякая способность сопротивляться внешним обстоятельствам пропала. Вместе с отказом противостоять собственным глюкам, Диму неожиданно отпустило, накрывая спокойствием и пофигизмом. Он отчётливо осознал, что поздно пить Боржоми, когда почки отвалились и «крыша потекла». И от этого ему стало всё равно – всё равно.
Болезный медленно и грузно поднялся с колен. Сделал вялую попытку отряхнуть брюки. Оглядел их в сумраке рассеянного света фар, насколько смог. Одеяние представляло собой изрядно удручающую картину. Заправил вылезшие из расстёгнутой ширинки трусы с вывалившимся в них содержимым. Застегнул молнию. И только сейчас осознал, что всё то, что он заправлял и застёгивал, было насквозь мокрое.
Затем медленно прощупал взглядом освещённый не выключенными фарами участок дороги в поисках потерянной туфли, прекрасно понимая, что её здесь быть не может. Тем не менее, переводя глаза с босой ноги на асфальт и гравийную обочину, всем видом показывал, что находится в режиме поиска.
Он проделывал эти манипуляции неторопливо и заторможено, растягивая время, при этом судорожно стараясь вспомнить последний отрезок своего существования до того, как «это» появилось. Но в резко потяжелевшей голове заключительный кусок жизни словно вырезали. Наконец, бедолага и в этом сдался, решив сыграть со своим глюком в честность.
– Ну, хоть убей, не помню, кого звал. Я даже не понимаю, как здесь оказался. И вообще, где я?
– Да, пьянь ты моя, – в сердцах посетовала непонятно кто, тоже поднимаясь в полный рост, – Водка – субстанция бесцветная, но умудряется порой так разукрасить последствия её употребления, что иногда всю жизнь приходится оттираться.
Она, как бы делая великое одолжение, лениво хлопнула в ладоши… и мир пропал. Дима от увиденной картинки не только на колени, на задницу приземлился и на ней умудрился даже отползти на пару метров задним ходом.
В светлой серости «ничего» без краёв и горизонтов, прямо перед ним стоял самый настоящий ангел за три с лишним метра ростом, с бархатисто чёрными крыльями за спиной.
Ангел предстал, толи абсолютно голый и имел блестящую чёрную кожу, толи был обтянут облегающим материалом типа латекса, что Диме показалось более вероятным, так как лицо у небожителя, светящееся белым расплывающимся пятном, по всем признакам принадлежало той самой девице, появившейся непонятно откуда. Даже крашеная ярко-красная чёлка присутствовала. Вот только на лбу, в зоне межбровья отчётливо проступал золотом знак спирали, чем-то похожий на заглавную букву «G».
– Сатана, – обречённо констатировал явление молодой человек, опуская глаза как побитая собака.
Дима: – Вот и всё. Вот и кончил с собой. Надо же, как просто. Боль, как от зверского похмелья. И кранты.
Неожиданно ангел расхохотался заливистым смехом. Тем самым, что лишал Диму собственной воли и заставлял проделывать несуразные вещи. Примерно то же самое произошло и сейчас. Молодой человек, сам того не желая, вскочил на ноги и изобразил бег на месте, высоко задирая колени.
– Ну ты дебил, – выдал чёрный ангел, вдоволь насмеявшись, – я смотрю, все твои познания о мире оставляют желать лучшего. И как только умудрился при такой степени кретинизма вообще вспомнить моё имя? Да ещё и призвать!
– Ну, – сконфуженно ответил новоиспечённый «покойник», – я, наверное, очень хотел покончить с собой. От того и призвал Сатану. Не в рай же мне проситься с моими-то заслугами.
Ангел, осознав, что с непроходимой тупицей больше не имеет смысла разговаривать загадками, решил попросту представиться, тяжело вздыхая.
– Я непременно передам брату о твоём жгучем желании с ним встретиться. Но я не он. Твои соплеменники дали мне имя Суккуб. Учитывая скудность твоего ума, я даже не буду применять карательных мер за то, что обидел моё достоинство, обозвав вонючей. Хотя и простить не смогу. Попросту не умею этого делать. Но и мстить не собираюсь, расслабься. Мелковат ты для моей мести.
Вот тут Дима, наконец, вспомнил о душераздирающем вопле навстречу ветру, сам не понимая, с чего это вдруг помянул похотливую дьяволицу и тем более, с какого перепуга обозвал вонючей. Она вроде вообще ничем не пахнет. Но глубоко закопаться в аналитику своих необдуманных действий ангел не дал. Очередным хлопком он вернул несостоявшегося самоубийцу в реальный мир на ночную обочину непонятной трассы, к сиротливо стоящей машине с включёнными фарами.
Воскрешённый лихорадочно заозирался по сторонам, приходя в себя, а затем уставился на хрупкую девушку. Она стояла в полутьме в узких светло-голубых джинсах, вдрызг разодранных в районе колен, олицетворяя последний писк моды. В тёмной футболке без рукавов и каких-либо принтов с надписями, довольно плотно обтягивающую её грудной бруствер, размером чуть выше среднестатистического, и с надеждой в голосе поинтересовался:
– Так я не умер?
– Нет ещё, к сожалению, – с наигранной досадой ответила Суккуба, – тебе ещё как до Южного Китая пешком через Тибет по прямой. Ты мне тут дурочку-то не валяй и зубы не заговаривай. Ты тратишь моё драгоценное время, смертный. Говори, зачем звал.
Вот тут молодой человек всерьёз задумался. С одной стороны, он безоговорочно поверил с первого раза, что, признав вызов недоразумением, это сверхсущество того света устроит ему такой душевный Армагеддон – врагу не пожелаешь, а не то что себе любимому.
С другой – ну, надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться подобным счастливым случаем, наверняка выпавшим единственный раз в жизни. Он ещё никогда и нигде, даже в свободном от правды Интернете, не слышал, чтобы кому-то также повезло.
То, что дьяволица затребует в оплату Душу – даже не сомневался. Но так как Дима до сегодняшнего дня являлся глубоко законченным атеистом, ему эта субстанция вроде бы как была без надобности. Таких бездушных в современном мире пруд пруди. Наверное, каждый второй, если не больше. Но что попросить взамен? Вот тут фантазия зависала, как маломощный комп на последней версии какой-нибудь продвинутой «стрелялки».
Бросив взгляд на слабо освещённый силуэт девушки, тем не менее, отчётливо заметил, что та как-то странно и загадочно улыбается, внимательно разглядывая Диму, и тут же понял, что эта потусторонняя сущность просто слышит его мысли и откровенно издевается!
Молодой человек сначала обиделся, что его подслушивают, затем растерялся, не зная, как можно обдумывать, не думая при этом. Тут же, непонятно зачем вспомнил Ольгу с её истерикой и даже сам от себя не ожидая, выпалил требование:
– Научи меня ублажать женщин.
Видимо, заминка в сознании, вызванная необходимостью не думать что думаешь, дала возможность подключиться для решения поставленной задачи глубинному подсознанию. Проделать в нём самостоятельно всю необходимую работу и выдать решение на-гора в полной неожиданности для хозяина.
Падший ангел в виде хрупкой девушки с вытаращенными от изумления глазами уставился на смертного и через несколько секунд оторопи выругался:
– Мать моя – девственница опосля шести абортов. И откуда ты такой умный выискался? А ведь прикидывался дурак-дураком.
Дима был доволен собой. Кажется, ему удалось удивить не только себя, но и самого ангела разврата! К тому же он мгновенно оценил свой экспромт. Одно дело убить кого-нибудь: Ольгу или себя. Или сбежать в дальние края от позора, бросив привычную жизнь, друзей, родителей, и начать всё с чистого листа, без жилья, денег, знакомых. Такой вариант он тоже рассматривал.
И совсем другое – получить эдакую суперспособность мегатрахальщика. Вернуться и показать всем бабам без разбора, кто тут царь на их Лысой Горе. Да Оленька себе все локти сгрызёт, когда о нём по всей Москве начнут складывать легенды. И все подруги в презрении станут тыкать пальцем, говоря: глянь на эту! Он всю Москву удовлетворил, уже на область переключился, а это «дерево бесчувственное» им было недовольно…
– Да, – неожиданно прервала дьяволица порочные мыслительные закидоны человечка, напоминая мечтателю, что слышит все отзвуки его больной фантазии, – лишний раз убеждаюсь, что идиоты, никогда не переводятся. Они просто деградируют в нечто большее.
– Извини, – тут же стушевался пойманный на подростковых грёзах Дима, – замечтался.
– Проехали. Мечты – это такая волшебная штуковина, в которой никто ни в чём себе не отказывает. Так что мастурбируй иллюзии на здоровье. Только помни, что фантазия – это наркотик, делающий действительность рафинированной и превращающий информационного наркомана в никчёмность в реальности. Человеческие «хотелки» вообще не имеют ограничений. Хорошо хоть они есть у ваших возможностей, – менторским тоном выдало потустороннее создание, продолжая о чём-то напряжённо размышлять или делать вид, что задумалось.
Дима, ожидая решения, внезапно вспомнил, что кучу раз видел изображения Суккуб в Интернете, и они все почему-то даже отдалённо не напоминали ту, что стояла сейчас перед его протрезвевшим взором.
