Мои губы вздрагивают, едкие слова уже готовы сорваться с них. Но почему-то я молчу. Да, стоило бы отправить телохранителя восвояси и попытаться уснуть, однако перспектива нырнуть обратно в череду кошмаров кажется более мрачной, нежели беседа. Пускай даже с врагом.
Мне не стоит забывать, кто такой Айден. Как он опозорил меня на глазах половины кампуса. И мне уж точно не стоит забывать о своей клятве. Иначе чего стоят мои слова?
Однако мне так и не удаётся выдавить из себя необходимое «уходи». Такое простое, короткое слово, но оно костью застревает у меня поперёк горла. Злость на себя саму зреет гнилым плодом где-то в груди и прокатывается по всему телу отвратительной волной. Я закрываю глаза и прислоняюсь затылком к прохладной стене. Слышу, как Айден садится в кресло возле камина, всего в пяти шагах от кровати. Приоткрыв глаза, я украдкой наблюдаю за ним, пока мужчина обращает свой взгляд на выключенный камин.
В тусклом свете прикроватной бра видны мышцы его плеча. От силуэта тела Айдена где-то в моём животе сворачиваются узлы. Отнюдь не те крылатые бабочки, о которых я столько слышала.
– Эти кошмары как-то связаны с тем, почему ты попала в клинику?
Тихий вопрос Айдена застаёт меня врасплох. Пробежавшись взглядом по комнате, я неохотно признаю, что кроме моей детской неприязни к этому человеку, у меня нет ни единой достойной причины, почему я могла бы соврать или уклониться от ответа.
– Да. – Вздохнув, я пытаюсь сложить слова из хаотичных мыслей. – Это связано с недавними событиями… с мамой, точнее. В общем, долгая история.
Когда я уже готова рассказать дальше, предательский ком застывает в горле. К счастью, Айден не настаивает на продолжении. Я благодарна ему за то, что он не принимается изображать ложную заинтересованность и не пытается состроить из себя вид благородного слушателя, которому можно выговориться. Айден телохранитель, не более того. Мне не стоит об этом забывать.
– Неважно, что там произошло, – вдруг нарушает он тишину. – Теперь ты здесь. Это главное.
Я в лёгкой растерянности смотрю прямо перед собой. Не таких слов я от него ожидала, однако они наводят меня на новые туманные размышления. В голову с поразительной настойчивостью лезет вопрос, а чувствую ли я себя здесь, в этом доме, в безопасности? Чувствую ли я себя здесь дома? Я мельком вспоминаю лица людей, с которыми успела пересечься на территории особняка. Холодок дурноты прокатывается по рукам.
– Ты же знаешь всех, кто работает в доме отца? – задумчиво спрашиваю я.
– Можно сказать, что да.
Я медлю, прежде чем задать новый вопрос. Сомневаюсь, не слишком ли странно и абсурдно он будет звучать, но раз уж начала…
– Ты хорошо разбираешься в людях, – осторожно подмечаю я. – Как думаешь, кого из местных следует опасаться?
Только сейчас Айден поворачивает голову в мою сторону. Взгляд его скользит по тёмному полу, но так и не перемещается на меня.
– С учётом моего постоянного нахождения рядом, никого.
– Ну мало ли. – Мне становится стыдно за свой вопрос, поэтому я пытаюсь свести всё к шутке. – Между прочим, твоё присутствие как раз и наводит на мысли, вдруг тут кто с катушек слетать собирается.
Айден ничем не отвечает на мою неловкую шутку. Когда я уже решаю, что разговор снова сошёл на нет, он вдруг произносит:
– Тебе не доводилось пересекаться с людьми, которые могут вызвать опасения. В этой части дома находятся только те, кому твой отец доверяет. Все они вполне хорошие люди, знающие каждый своё дело.
Только сейчас я задумываюсь о том, сколько работников я видела вообще. Садовник, один из водителей, лакей в обеденном зале, повар, одна уборщица, да и та только в пятницу… и, собственно, всё.
Догадка пронзает меня, как разряд электричества. Если отец намеренно держит людей на расстоянии от меня, может ли он точно знать о том, что случилось в доме матери? Эта мысль настолько пугает меня, что я насильно заглушаю её, заставляя себя думать о чём-то другом. В голове вертятся глупые и бесполезные вопросы, и всё же из их взволнованной карусели я умудряюсь выхватить стоящую.
– Я так и не знаю, сколько тебе лет, – растерянно произношу я. Забавно, что такую банальную информацию я запрашиваю только сейчас. – Папа говорит о тебе так, будто бы вы знакомы по меньшей мере десяток лет.
– Мне двадцать семь. Только последние пять лет я работаю у мистера Мэйджерсона.
Я невпопад киваю, не зная, как мне относиться к такой информации. Разница в нашем возрасте составляет всего шесть лет, но кажется, будто бы нас разделяет целая жизнь. Думаю, стоит ли спрашивать, чем Айден занимался до моего появления, но вопрос телохранителя опережает меня:
– Я тоже хотел бы кое-что спросить. Почему ты так меня ненавидишь?
Когда я в замешательстве поднимаю голову, наши взгляды пересекаются. Как-то я упустила момент, когда именно он начал наблюдать за мной. И почему это вопрос Айдена так меня удивил? Это ведь правда.
– Хм, с чего бы начать? – не удерживаюсь я от горькой усмешки. – Может, с того, что тебя наняли без моего ведома и согласия? Или с того, что ты вытворил на парковке перед универом? С того, что я и шагу не могу сделать без твоего пристального внимания? Хм, или с того, какой ты безэмоциональный истукан, которого невозможно прочесть?
«Или потому, что я постоянно забываю, что должна отомстить?» – этого я вслух не произношу, удержав слова на кончике языка, и плотно поджимаю губы.
Айден пару раз моргает, неотрывно смотря на меня. Похоже, такого чёткого и полноценного ответа он и не ждал.
– Никогда бы не подумал, что моя сдержанность окажется пунктом в списке моих промахов, – всё также бесстрастно произносит он. – Но раз так, я приношу свои извинения. За все пункты. Но не выполнять свою работу я не имею права.
– Угу. Забей, я знаю. Просто… За последние пару лет я всегда наготове. Защищаться, разбираться, с чем-то бороться… в одиночку. И я привыкла отвечать только за себя, полагаться на свои знания, умения и выдержку. Очень трудно взять и смириться с ровно противоположным вариантом, понимаешь?
Я без особой надежды перевожу взгляд на Айдена, но он, к моему удивлению, кивает.
– Вполне.
Такой простой, но в то же время важный для меня ответ селит в душе множество противоречий. Я молчу, разглядывая его лицо в полумраке комнаты. Я испытываю чувство вины за то, что клялась заставить этого человека жалеть о своей работе, и в то же время корю себя за то, что вообще чувствую что-то подобное и отступаюсь от своих прежних убеждений и обещаний. Как же с ним всё сложно…
– Почему ты просто не найдешь нового заказчика? – как-то совсем отчаянно спрашиваю я.
Прекрасно осознаю, насколько глупо звучат мои слова. Айден долго медлит с ответом.
– Сейчас с этим трудно. По многим причинам. И главная из них – мой провал с прошлым клиентом.
– То есть, ты мне жизнь просто от безвыходности портишь? – усмехаюсь я горько.
– Я не порчу её, а оберегаю, – поправляет Айден и добавляет тише: – По крайней мере, пытаюсь.
В комнате становится очень тихо. Я не нахожусь с ответом и опускаю взгляд на свои руки. Слышу, как Айден поднимается со своего места, и кресло тихонько поскрипывает от его движения.
– Пойдём, – вдруг произносит Айден.
Я в удивлении поднимаю голову. Телохранитель слегка оборачивается на меня и едва заметно пожимает плечами.
– Спать ты явно больше не хочешь. А на кухне ещё никого нет. Можем устроить набег. У меня нет кулинарных навыков… но там должно быть что-то в холодильниках.
Поначалу я не верю своим ушам. Ещё несколько секунд глупо пялюсь ему в спину, пока Айден, решив, что я отказываюсь, поднимает с пола кобуру и направляется к двери. Спохватившись, что он устроит ночной дожор без меня, я тут же спрыгиваю с кровати, накидываю поверх ночной майки длинную толстовку и семеню следом за телохранителем.
В коридорах дома царит глухая темнота. Я зябко поёживаюсь, скорее от глупого, детского страха, нежели от холода. Слепо вглядываюсь в окружение и едва ли не налетаю на притормозившего Айдена. Он предлагает мне руку, и я цепляюсь за предплечье мужчины. Тёплая кожа оказывается неожиданно мягкой, и в сравнении с ней мои пальцы напоминают замёрзшие жабьи лапки.
– Ты в самом деле как маленький ребёнок, – почти шёпотом бурчит Айден. – Боишься ночных кошмаров и темноты.
Почему-то я не нахожу в себе былой злости на подобные заявления. Возможно, всё дело в том, как мягко прозвучал этот укор – так, будто бы эти слова даже при желании нельзя воспринять как удар. Или же дело в том, как уверенно и бесшумно Айден ведёт меня по погружённому в темноту дому, позволяя держаться позади.
А может, в самом факте того, что телохранитель тайком пробирается вместе со мной на кухню посреди ночи и наводит набег на множество съестных запасов, шикая на меня, когда я излишне громко роняю коробку с замороженными куриными наггетсами. Вдвоём мы упираемся взглядами в тихо шумящую микроволновку, ожидая, когда произойдёт маленькая кулинарная магия.
К себе в комнату я возвращаюсь лишь через час, лопаясь от сытости. Я бы покатилась по полу шариком, если бы не Айден, упрямо проводивший меня до самой двери. Я берусь за ручку и медлю, с тяжёлым сердцем проматывая в голове всю сегодняшнюю ночь. Привычное самокопание ставит меня перед вопросом: куда подевался весь твой норов, Шелл? Куда делся праведный гнев, как получилось так, что сегодня я по собственной воле провела с ним время? Или моя гордость стоила пачки куриных наггетсов?
Так или иначе, сегодня без появления Айдена я бы до самого утра проворочалась в кровати, то и дело проваливаясь в обрывки кошмаров. Ночная вылазка на кухню была явно веселее. Пожалуй, как бы стыдно мне не было это признавать, Айден заслуживает благодарности и этого странного перемирия.
– Спасибо, – шепчу я перед тем, как скрыться в комнате.
В предрассветном полумраке замечаю, как Айден сдержанно кивает. Была ли игрой моего сонного воображения тень улыбки, мелькнувшая на его губах?
Глава 9: Уговор
«Хэй, принцесса из замка, твоя тачка готова».
Это ли не лучшее сообщение, которое можно получить с утра? Особенно, когда это самое утро начинается далеко за полдень. Пока я тщетно протираю глаза и нежусь в постели, телефон издаёт тихое уведомление о ещё одном сообщении. Я приподнимаюсь на локтях и посматриваю на экран блокировки.
«Сегодня ночью собираемся как обычно. Ты будешь?»
Я улыбаюсь, беру телефон в руки и переворачиваюсь на спину. Медлю с ответом, задумчиво поглядывая на аватарку Лиама. В сознание закрадывается пугающее подозрение: раз о законченном ремонте мне сообщает именно он, не приложил ли Лиам свои ушлые ручки к моей машине? Виниловых наклеек с полуголыми аниме-красотками я ему точно не прощу. Остаётся надеяться, что это Джексон заставил его связаться со мной и проявить капельку дружелюбия.
Как бы то ни было, ответ даётся мне удивительно легко. На этот раз я не нахожу в себе ни единого сомнения, и без тени страха набираю короткое:
«Да».
Я слишком скучаю по нашей безумной компании. А может, я скучаю по себе самой – прежней, какой меня знают эти ребята. Как будто старая, всем знакомая душа затерялась где-то среди пыльных стеллажей автомастерской.
Пожалуй, это не совсем выдумки.
***
Этой же ночью я совершаю уже второй свой побег. Я не тешу себя надеждами на то, что моя схема будет работать вечно – рано или поздно меня заметят, и дело кончится скандалом. Но за неимением других вариантов, я обещаю себе придумать что-то более безотказное позже, а пока что пользуюсь тем же методом, что и в прошлый раз.
Путь до мастерской отнимает у меня чуть меньше времени, ибо теперь дорога мне знакома, сил предостаточно, а навыки езды на велосипеде ожидаемо подросли. Хоть мышцы ног и спины сводит от нагрузки, я останавливаюсь всего пару раз, чтобы глотнуть воды и остудить тело.
Когда впереди начинает виднеться родное взгляду здание, я не могу сдержать улыбки. Велосипед оставляю возле поржавевших гаражных ворот и с наслаждением вдыхаю запах бензина – наверняка кто-то недавно заправлялся из канистры.
На первом парковочном месте я замечаю свою машину. Сердце пропускает удар, порыв нежности заставляет меня растроганно улыбаться. Моя красотка намыта и отполирована – будто только недавно покинула автомобильный салон.
К счастью, никак виниловых наклеек с голыми девушками я не нахожу.
– Чё, думала, мы её на запчасти разберём? – раздаётся позади меня голос Лиама.
Я тут же испуганно оборачиваюсь и чертыхаюсь, на что засранец только шире улыбается. Парень стоит, облокотившись спиной о высокую ржавую бочку, которую мы обычно выталкиваем на улицу, чтобы сжечь в ней мусор.
– Нет, я боялась увидеть твой вклад, – признаюсь я с усмешкой, похожей на те, что использует в своём арсенале сам Лиам.
Юноша театрально хватается за сердце, изображая ранение и драматичную кончину. Перестав придуриваться, он с прежней улыбкой поглядывает на меня и фыркает:
– Вообще-то я всего лишь ржавчину убрал с порогов и подкрылок. Могла бы и заметить.
Пока я в удивлении оборачиваюсь обратно к машине и наконец замечаю проделанную юношей работу, из нашей «гостиной» раздаётся возглас Лео:
– О, Шелл здесь! Наконец-то! Ноа, вскрывай хавчик!
– Спасибо, – успеваю я искренне поблагодарить Лиама, прежде чем он уходит в направлении общей компании.
Джексон встречает меня крепкими объятиями. Ноа – медленным кивком головы и протянутым кусочком пиццы. Я с удовольствием пробую ещё тёплую пепперони и похлопываю по плечу Лео, пока Питер ограничивается усталой улыбкой. Он выглядит так, будто бы не спал последние несколько суток. На мой встревоженный взгляд он лишь отмахивается, а Лиам поясняет:
– Наш додик решил заранее готовиться к экзаменам. Еле вытащили его от зубрильника.
– Серьёзно? – я удивлённо моргаю, занимая место на диване возле Джексона. – Пит, я тебя прям не узнаю. Ты же никогда не был ботаником.
– Вот поэтому меня спасёт только зубрёжка, – морщится друг, будто слопав кислого червяка. – Мне и так грозит неаттестация. Давайте хоть тут не будем об этом, а? Налетайте. Я зря что ли столько пиццы вёз? Шелл, ты первая на очереди.
– Да, кстати, – встрепенувшись, замечает Лиам. – Ты себя вообще видела?
Я в растерянности моргаю, улыбка застывает на моих губах каменным изваянием. Прежде, чем я начинаю загонять себя в попытках осознать, что со мной не так, Лиам наклоняется с кресла, дотягивается до меня и щипает за бок. Я инстинктивно корчусь, уходя от этой пытки, и парень со смехом отступает, наконец пояснив:
– Где твоя знаменитая шикарная сочная фигура? Что за кожа да кости? Фу. Не разочаровывай меня.
Я впервые за долгое время хохочу так искренне. Джексон важно кивает, демонстрируя полную солидарность с претензиями Лиама, и уже протягивает мне второй кусочек пиццы наперевес со стаканом какой-то газировки.
И я не смею с ними спорить. Только не сегодня.
Даже не помню, как всё перешло к танцам. Я едва ли не сворачиваюсь от хохота, когда Лиам и Лео отплясывают нечто среднее между макареной и тектоником. Ноа в изнеможении пробивает лицо ладонью, пряча улыбку и давя смех. Питер потихоньку присоединяется к танцу, а Джексон отпивает большой глоток из банки пива, с улыбкой наблюдая за ребятами, как за собственными разбушевавшимися детьми. Смотря на всех них, я ловлю себя на ощущении, что напряжение последних дней наконец-то отступает от меня прочь. Я будто бы вдыхаю долгожданную порцию свежего воздуха.
Забавные танцы под случайную музыку как-то незаметно перетекают на улицу. Ребята выкатывают из мастерской нашу старую ржавую бочку, скидывают туда старую макулатуру и поджигают – возле невысокого пламени всем становится теплее даже в эту прохладную, зябкую ночь. Ради старого медиапроигрывателя Джексон протягивает удлинитель прямо из мастерской, а Ноа, как самый трезвый член нашей компании, становится диджеем. Но каким бы упрямым он ни пытался казаться, я то и дело замечаю, как наш Мегамозг украдкой попивает пиво.
Мы совершенно одни. Под покровом мягкой, прохладной ночи. На километры вокруг – никого, кроме нас, нашей музыки и тепла от горящей бочки. Присев на край бетонного ограждения, я поднимаю голову к небу и всматриваюсь в те редкие, едва заметные звёзды, что виднеются там, далеко-далеко впереди. Их далёкое, вечное сияние дарит мне необъяснимый покой и умиротворение. Кажется, будто бы пока на небе ещё светят звёзды – можно выдержать всё, что угодно.
Нашу шумную тусовку я запоминаю отдельными, яркими моментами. Вот Лиам поджигает конец какой-то кривой палки и с грозными криками носится за Лео, который визжит то ли от страха, то ли от восторга. Вот Джексон тихонько бренчит на своей старой гитаре, а Ноа наконец-то забывает держать хмурую мину. Вот Питер, явно перебрав с алкоголем, сидит в сторонке, а оказавшийся рядом Лиам не упускает возможности намекнуть ему на выворачивание желудка. Питер сквозь смех морщится и отгоняет Лиама, но тот и без того возвращается к своей прошлой жертве.
Наконец, когда воздух на улице становится совсем уж кусачим, а на танцы ни у кого не остаётся сил, мы всем скопом возвращаемся в мастерскую. Я с наслаждением плюхаюсь в покосившееся кресло. Взгляд лениво скользит по поддонам, служащим нам столиком. Кто-то оставил ещё одну бутылку пива, открытую, но всё ещё полную. Напиток наверняка изрядно выветрился.
Интересно, какое пиво любит папа? Поймав себя на размышлении, я криво улыбаюсь. Можно спросить у него на досуге. А сейчас… можно попробовать и это.
Пока я тянусь за бутылкой, меня, как и всех остальных, отвлекает ненавязчивый, едва различимый звук.
Звук, которого здесь точно быть не должно.
Тихий хруст гравия под колёсами легковой машины, мягкое урчание двигателя. Мой растерянный взгляд метается к Джексону, и я холодею, найдя на его лице отражение собственной тревоги. Лиам, будто бы за секунду протрезвев, садится на диване ровно и в напряжении прислушивается.
– У вас появился кто-то новенький, пока меня не было? – тихо спрашиваю я в слепой надежде.
Джексон отрицательно мотает головой. Он поднимается с кресла и жестом зовёт Лиама следовать за собой. Вдвоём они, как самые бесстрашные, направляются к дверям мастерской. Парни вооружаются чем попало: Джексон подхватывает старый гаечный ключ, а Лиам – монтировку. Меня пугает то, с какой подготовкой ребята встречают чужих.
Во что они успели вляпаться?
Я опасливо кошусь в сторону ворот гаража, но, судя по звуку, незваный гость припарковал машину с другой стороны. На всякий случай я держу темнеющий провал в поле зрения.
Джексон и Лиам занимают позиции по обе стороны от главного входа. В мастерской становится так тихо, что мне кажется, будто бы всем вокруг слышно, как тревожно бьётся моё сердце где-то в шее. Питер стремительно бледнеет, и в глазах его отражается такой затравленный ужас, что я почти уверена: он знает, кто мог пожаловать сюда в такой час. Ноа сохраняет спокойствие и открывает панель набора номера на телефоне, вбивает 911, но пока не нажимает на вызов. Только Лео, проснувшись от дрёмы, без лишней паники удивлённо моргает глазами.
