Иван Кочнев "Гироскоп Цибаркина"

Оба заулыбались, и стена отчуждения частью разрушилась.

– Ну, тогда до вечера, Женечка. А пока распрощаемся, у меня в этом городе ещё дела имеются.

– До встречи Виктор Яковлевич.

Евгения вновь протянула руку и наконец, получила ответную реакцию в виде дружеского пожатия.

ГЛАВА 2

– Анечка, чашку кофе, пожалуйста, и свежий номер «Бизнеса»*

(* – здесь деловой журнал)

– Уже несу Виктор Яковлевич! – ответила ассистент через внутренний коммутатор.

В просторный кабинет вошла с иголочки одетая, длинноногая, зеленоглазая, роскошная блондинка с серебряным кофейным подносом в руках.

«Молодец всё-таки наш директор по персоналу, умеет кадры подбирать, – в очередной раз размышлял Мельников, любуясь грациозностью вошедшей девушки. – Ассистент умница, всё с полуслова понимает, и в тоже время красотка шикарная. Редкое сочетание, однако!»

– У вас сегодня встреча с акционерами, Виктор Яковлевич, в одиннадцать ноль-ноль, а вечером, в шестнадцать двадцать, рабочее совещание по исполнению инвестпрограммы. Ну и, конечно же, вот эта стопка неподписанных документов.

– Спасибо Анечка, особенно за стопку документов. Будь они неладны!

Ассистент ответила лучезарной улыбкой и взяв с письменного стола кожаную папку с ранее подписанными документами направилась к выходу из кабинета. Мельников оценивающе посмотрел ей вслед. Впрочем, он никогда не отказывал себе в удовольствии оценить красивую женщину не только спереди, но и со спины, потому выходя из кабинета они, как говорится, ощущали его пронзительный взгляд даже телом от чего, что не удивительно, бывало и подкашивались ноги, особенно на высоких каблуках. Ощущала телом и Анна, ощущала каждый раз. И пускай не каждый раз, но с ней не раз случались разного рода курьёзы: она могла неожиданно споткнуться о невидимое препятствие; могла промахнуться в направлении и вместо того, чтобы выйти в дверь из кабинета, упиралась в её косяк; могла просто выронить стопку бумаг из рук. Мельникова эти пикантные происшествия лишь забавляли. Особенно когда она, присев на корточки посреди кабинета, собирала с разлетевшиеся по полу бумаги, при этом взору открывались и её красивые коленки, и обтянутые юбкой восхитительные ягодицы, и пышущие из-под блузки овалы роскошной груди.

Как бы там ни было, но эти пикантные минуты рассеянности незаурядной по деловым качествам ассистентки никак не отражалась на результатах её работы – документы, как всегда, были заранее рассортированы по степени их важности, по структурным направлениям, и даже по тематическим признакам. Сразу было ясно, которые из них уже можно подписывать не глядя, которые можно смело разворачивать на доработку, а над которыми следует ещё поработать самому.

«Н-да! С появлением Анны целый груз забот долой с плеч. Не будь она моей ассистенткой, легко бы с ней и амуры закрутил, – размышлял Мельников работая с нескончаемым потоком бюрократических бумаг, – но на работе никаких интрижек. Амуры – явление временное, а ценную помощницу потерять легко».

«Акционерное общество «Союз-Прогресс» предлагает систему автоматизации «Электроника-Космо»», – попалось ему на глаза письмо рекламного характера.

Такие рекламного характера письма обычно сразу переадресовывались его замам, и лишь редкие из них просачивались сквозь бдительный фильтр цензуры его помощницы и попадали ему на стол. В письме, конечно же, ничего оригинального. Стандартные полномасштабные АСУ ТП*, разве что Российского производства, и всё. И всё же в мозгу что-то шевельнулось, само название зацепило. «Космо», «Прогресс».

(* – АСУТП – Автоматизированные системы управления технологическими процессами)

Уже вечером, перед тем как отойти ко сну Мельников включил телевизор, посмотреть, что хоть творится в стране и в мире.

«КОРОЛЕВ /Московская область/, 3 июля. /ТАСС/. Российский грузовой корабль "Прогресс М-28М" отделился от ракеты-носителя "Союз-У" и успешно вышел на орбиту, – Прозвучало сообщение ТАСС из Центра управления полетами, – произошло отделение грузового корабля от третьей ступени ракеты-носителя"

«Прогресс. Сегодня уже встречалось это название. Ах да! Рекламный листок затесался среди бумаг: «Союз-Прогресс», «Электроника-Космо», – повторившаяся за день информация навязчиво засела в голове. – Зачем эта бесполезная информация? Ведь ничего нового, эти грузовые «Прогрессы» древние как мир. Ведь ещё в восьмидесятом, когда в армии на Байконуре служил, видел, как они в космос стартуют. Древние как мир эти «Прогрессы» вместе со своими кораблями-носителями «Союзами»! Стоп! – вдруг осенило Мельникова. – Ведь Серёга Парыгин рассказывал про бывшего коллегу своего, тот якобы толковал, что современные ракеты уже устарели и пора уже разрабатывать другие способы доставки грузов на орбиту. Как же его звали? Циолковский, кажется? Нет, не Циолковский, а Цибаркин. Дядя Вася Цибаркин его звали»

На следующий день, когда Мельников просматривал очередную стопку бюрократических бумаг, как обычно зашла ассистент забрать подписанные документы и пустую чашку из-под кофе.

– Анечка, у меня к тебе просьба.

– Слушаю Виктор Яковлевич!

– Мне нужно найти человека, запишите: Василий Цибаркин, в девяностые работал на электромеханическом заводе, возможно связанным с авиационной промышленностью. Думаю, это был город Тюмень. Больше ничего!

– Да уж, информации минимум! Вы как всегда оригинальны, Виктор Яковлевич!

– Зато огромное поле для поиска!

За повседневными административными заботами Мельников совсем забыл о своей просьбе найти таинственного Цибаркина, поэтому, когда среди вороха бумаг на подпись ему на глаза попал лист-резюме, он не сразу сообразил, что это вообще-то важный документ на интересующего его человека. Он уже по привычке, не заглядывая в текст, отписал эту бумагу директору по персоналу, как вдруг его взгляд зацепился за знакомую фамилию – Цибаркин Василий Степанович. Блин! Ведь это тот самый дядя Вася Циолковский с Электромеханического, разыскать которого он поручал своей ассистентке Анне.

ГЛАВА 3

Дядя Вася Степаныч, так звали Василия Степановича Цибаркина знакомые и соседи по дому, Василий Степанович Циолковский, звали его коллеги в те времена, когда он работал в конструкторском бюро на Электромеханическом. Пережив непростые девяностые годы, его родной Электромеханический после неоднократных смен форм собственности и организационных реструктуризаций, наконец становился на ноги. Вроде всё должно стабилизироваться и спокойно работай дальше, но не тут-то было. Руководить производством пришла молодая команда современных менеджеров со своими амбициями, с новым подходом в кадровой политике, и старым опытным специалистам места на заводе не нашлось. Пенсионеров нещадно отправляли на заслуженный отдых, а кому до пенсии оставалось менее пяти лет, выплатили формальную компенсацию и отправили за проходную следом за пенсионерами. Та же участь постигла и Василия Степановича, в его-то пятьдесят пять. И вот он, квалифицированный инженер, держатель патентов на десятки оригинальных изобретений, сидит в мастерской по ремонту бытовой техники и ковыряется во всяких там пылесосах, швейных машинках и прочих так называемых гаджетах и дивайсах. Пытался Цибаркин преподавать, но не находил общего языка с деканатами местных вузов в понимании методик работы со студентами и работы с научным материалом. На промышленные же предприятия города брали лишь в качестве простого слесаря и не более. Мол, возраст не тот, переучиваться на современные специальности уже поздновато, да и молодым специалистам не следует перекрывать путь к профессиональному росту. А ему с его-то амбициями, с его-то своенравным характером делать монотонную работу, да ещё по указке неопытных юнцов, совсем не хотелось.

«Да уж, нынче производством управляют менеджеры юристы-экономисты, а никак не инженеры» – постоянно сверлила досада его наполненный творческими идеями мозг.

Не найдя благодатной почвы для реализации своих необузданных творческих амбиций, дядя Вася за?пил, благо, дети уже взрослые и ведут самостоятельную жизнь, так что на финансовом благополучии семьи это не очень-то и сказалось. Но когда, не выдержав постоянных пьянок мужа от него ушла жена, он за?пил уже по-чёрному и однажды вкусив все прелести алкогольного делирия* угодил в психиатрическую больницу. Там же местные алкаши-сопалатники остряки и юмористы «перекрестили» его из просто дяди Васи Степаныча в дядю Васю Стаканыча. Пройдя курс лечения от алкоголизма, дядя Вася, уже Стаканыч, немного одумался, и стал пить пореже и поменьше, хотя это понятие условное. С трудом устроился в мастерскую по ремонту бытовой техники – с пожизненной стигмой** алкоголика на работу ни где больше не брали.

(* делирий – металкогольный психоз, белая горячка, жаргонное – белочка, связанный со злоупотреблением алкоголем.

** – Стигматиза?ция (от греч. ?????? – клеймение, нанесение ярлыка-стигмы. Здесь означает учёт в психиатрической больнице)

– Что у Вас? – Не выпуская изо рта дымящуюся сигарету, спросил Василий Стаканыч вошедшего в мастерскую очередного посетителя.

В мастерской кроме него находились ещё двое: седовласый мастер по ремонту холодильников и молодой подмастерье-практикант из местного технического лицея, бывшего ПТУ. В отличие от опрятного вида коллег, припухшее от пьянки лицо дяди Васи украшала трёхдневная неряшливая щетина и на голове лохматилась давно не стриженная нечёсаная шевелюра. На спинке обшарпанного стула, на котором восседал Цибаркин, висел мятый замызганный пиджак неопределённого цвета.

– Добрый день! Цибаркина Василия Степановича могу увидеть?

– Ну, это я! – ответил Цибаркин настороженно.

– Виктор Яковлевич Мельников, – представился вошедший. – У меня к вам разговор.

– Слушаю вас! Что починить требуется? Пылесос, холодильник, телевизор?

– Ничего чинить не надо. Мы можем встретиться в другой обстановке? Вы во сколько заканчиваете?

– Послушайте уважаемый, как там вас! – вспылил вдруг Цибаркин, – я уже говорил вашим дружкам, квартиру не продаю. А если со мной что случится, она полюбому моим детям достанется.

– Вы меня неправильно поняли, я по другому вопросу.

– Если ничего ремонтировать не надо, других вопросов быть не может. Проваливайте, пока я полицию не вызвал.

Седовласый коллега-мастер и парнишка практикант аж рты пораскрывали от удивления. Таким дядю Васю Стаканыча они ещё не видели.

– Извините! – буркнул под нос посетитель и поспешно вышел из мастерской.

По окончанию рабочего дня вышел Цибаркин из мастерской уже «навеселе», о чём свидетельствовали его раскрасневшееся лицо и слегка помутневший взгляд. Как водится, они с коллегой-собутыльником прежде, чем разойтись по домам принимали на грудь по стакану сорокоградусной, благо некоторые клиенты мастерской не отказывали в благодарности за неоценимую помощь в придании новой жизни их казавшейся навсегда потерянной бытовой технике. Подмастерью-практиканту не наливали, молод ещё.

– Василий Степанович! – окликнул его поджидавший у входа Мельников.

– Опять ты?! – сразу вспомнил Цибаркин о дневном визите окликнувшего его гражданина, – говори быстрей, чего надо, а то я тороплюсь.

– Возможно, я могу предложить вам работу, работу конструктора.

– Конструктора говорите?! – слегка смягчил он тон, – пытаетесь зайти с другой стороны?

– Так вы выслушаете меня или нет?! – не выдержал уже Мельников враждебного тона и перешёл на повышенные интонации.

– Ну, говорите!

– Может, где-нибудь присядем? Да хоть вон там, в скверике.

Как только они расположились на скамейке под тенью развесистой ивы, Цибаркин сразу закурил.

– Василий Степанович, я занимаюсь бизнесом, и мою компанию заинтересовала тема, которой вы занимались, ещё работая на Электромеханическом. Вот моя визитка.

– На Электромеханическом я занимался многими темами, – Цибаркин цеплялся за каждую фразу собеседника, потому как был настроен агрессивно, ну и, конечно же, сказывались принятые на грудь двести грамм горячительного напитка.

– Тема полёта в космос, Василий Степанович! Новый прогрессивный способ доставки на орбиту без применения реактивной тяги.

Цибаркин даже на мгновение протрезвел, но тень недоверия всё же не покидала его затуманенный алкоголем мозг.

– Слышь мужик, – вдруг резко перешёл он на «ты», – ты не первый аферист, которого встречаю в жизни. Ничем я не занимался на Электромеханическом, уволили меня. Короче, иди своей дорогой, нет у меня времени на всякие ерундовые разговоры.

– Очень жаль, что разговор не получился, прощайте! – Виктор Яковлевич был разочарован окончательно.

Цибаркин не ответил, и лишь дождавшись, когда Мельников уехал в поджидавшем его такси, встал со скамейки и, шатаясь, поплёлся в сторону своего дома.

ГЛАВА 4

За бесконечными совещаниями и служебными командировками Мельников совсем забыл о том нелепом визите к спившемуся конструктору с Электромеханического. Конечно, на душе остался неприятный осадок, осадок не столько от знакомства с деградированной личностью Цибаркина, сколько от досады на неудавшуюся попытку прикоснуться к «голубой» мечте, к мечте добраться до космоса и не на реактивной «бочке» с керосином, а на другом совершенно новом виде транспорта. На каком, Мельников ещё себе даже не представлял, но интуитивно понимал, что этот новый транспорт-носитель вот-вот появится, нужен лишь небольшой импульс и случится настоящий прорыв в космических, да и наверняка в других технологиях. Может быть, идеи этого дяди Васи Цибаркина-Циолковского как раз могли и послужить таким вот импульсом.

– Виктор Яковлевич, к Вам Цибаркин пробивается.

– Цибаркин, Цибаркин, что-то не припомню. По какому вопросу Аня?

– Это тот самый Цибаркин, которого вы ещё полгода назад разыскать просили. Говорит, вы его на работу приглашали.

– Так отправьте его в отдел кадров.

– Отправляла, не идёт. Говорит, ему личная встреча нужна.

– Цибаркин! – вдруг осенило Мельникова. – И давно пробивается?

– С утра, Виктор Яковлевич. Его охрана через проходную не пропустила, так он через окно попытался. В бойлерной на первом этаже окно открыто оказалось, но там решётки. Охрана его задержала. Спрашивают, что делать, отпустить или в полицию сдать? С ним полная сумка каких-то толстых тетрадок, и такая круглая штуковина, раньше студенты в них чертежи носили. Тубус кажется.

– Конечно, следовало бы его сдать в полицию, Анечка, – в глазах Мельникова сверкнула озорная искра радостного возмущения, – а пускай посидит в приёмной, только приставьте к нему паренька покрепче, для надёжности. Вот с бумагами разделаюсь, тогда и приму.

На этот раз Цибаркин выглядел поприличней и мало напоминал того дядю Васю Стаканыча с той первой встречи в мастерской. Ожидая увидеть в дверях кабинета небритого и взлохмаченного «дегенерата» Мельников его сразу и не узнал. Старомодный и повидавший виды, но тщательно почищенный пиджак, свежевыбритое лицо, на голове аккуратная стрижка под насадку, и свежий аромат дешёвого мужского парфюма – всё говорило за то, что посетитель готовился к встрече серьёзно.

– И как вы меня нашли, Цибаркин?

Не смотря на преображение во внешности визитёра Мельников не скрывал недовольства, давал знать осадок от прошлой неприятной встречи.

– Вы мне визитку оставили Виктор Яковлевич. Я потом в газете на ваше имя наткнулся, и по интернету пробил информацию.

– Вы ещё и газеты читаете, не говоря уже об интернете?!

– Что уж вы так Виктор Яковлевич? Не совсем я деградировал, и прозрения наступают.

– И что за прозрение привело вас ко мне? – Мельников хоть с неохотой, но помаленьку менял гнев на милость.

– Я вот что подумал. Если фигура такой величины как вы сама снизошла до разговора с пьянчугой из бытовой мастерской, значит, Виктор Яковлевич не шутит, значит, ему действительно интересна моя идея полёта в космос на совершенно новом аппарате.

– И надолго ли прозрение вас посетило? До первого стакана?

– Я уже два месяца в завязке, надеюсь удержаться и впредь.

Анна не имела привычки заходить в кабинет к шефу, когда у него важные посетители, тем более он через селектор попросил никого к нему не впускать, но сегодня от их громогласных басов вздрагивали даже глухие стены приёмной, потому, для вида взяв в руки папку с ненужными бумагами, она с опаской приоткрыла массивную офисную дверь.

– И ты говоришь, что ёмкости этой батареи достаточно? Не верю! Покажи свои расчёты, – во весь голос выговаривал разгорячённо Мельников посетителю кабинета.

В просторном помещении стоял табачный дым, в прямом смысле слова – «коромыслом», и это несмотря на то, что требовательный хозяин кабинета сам не курил и другим у себя курить не позволял. На широком столе для совещаний были разложены бумажные чертежи, выполненные ещё карандашом на «допотопном» ватмане. На офисных креслах разбросаны толстые «общие» тетрадки с рукописными записями. Маркерная доска-флипчарт*, что стояла в углу кабинета, полностью испещрена непонятными таблицами и формулами.

– Вот смотри, – бесцеремонно обращаясь к Мельникову на «ты», орал Цибаркин и тыкал пожелтевшим от табака пальцем в раскрытую потрёпанную тетрадь, – я это ещё в семьдесят восьмом на логарифмической линейке рассчитал, в расчёте на кислотный автомобильный аккумулятор. Теперь же литий-ионные аккумуляторы на электромобили ставят. А вот здесь, смотри, вот здесь расчёты, выполненные уже на калькуляторе. Можешь отправить своим программистам, пусть на компьютере проверят.

– Виктор Яковлевич, можно, я окно открою? – ошеломлённая увиденным, осторожно спросила Анна. – Проветрить бы надо.

– Анечка дорогая! – хозяин кабинета, оторвавшись от горячего спора, быстро подошёл к ассистентке и своими огромными ручищами взял её за плечи. – Конечно же, открой. Ты не представляешь, какой человек у меня в гостях! Пожалуйста принеси нам бутербродов и кофе. Много кофе, и покрепче!

От крепкой хватки возбуждённого горячей беседой шефа у Анны аж разноцветные бабочки перед глазами запорхали, и ей даже показалось, ещё немного, и он горячим поцелуем вопьётся ей в губы.

– Но одних расчётов на ёмкость батареи мало, Цибаркин, – продолжили они спор, когда ошарашенная необычным поступком шефа Анна вышла из кабинета. – Где опытный экземпляр, который ты якобы испытал на электромеханическом? Вот его вольт-амперные характеристики и смогут подтвердить твои утверждения.

– К сожалению тот аппарат утилизирован, когда в нулевых завод перепрофилировали, – понуро опустил взгляд Цибаркин. – Зато сохранился гироскоп, я его тогда с завода через забор эвакуировал. Только вот его чертежи не сохранились, при пожаре сгорели. Но самое главное, мне удалось запатентовать способ левитации посредством центробежных сил. Вот он патент.

Цибаркин извлёк из потёртого портфеля прошнурованный и закреплённый гербовой печатью Российской Федерации документ с тиснёнными разводами, с изображением Спасской башни кремля и куполов собора Василия Блаженного, как на денежной купюре. Мельников полистал приложения к документу и не найдя в них серьёзных чертежей, подтверждающих существование «волшебного» со слов Цибаркина прибора-гироскопа, вернул документ изобретателю.