Аномалия Дорадо
Фарид Джасим
Ученый-физик Клим попадает на военный звездолёт, устремлённый за пределы галактики для исследования недавно обнаруженного аномального объекта. Оказавшись на месте, экспедиция сталкивается с необъяснимым феноменом и встречает представителей могучей сверхрасы. У пришельцев в отношении нашей Вселенной глобальные цели, которые, на первый взгляд, не совпадают с целями людей. Казалось бы, столкновение неизбежно. В поисках разгадки феномена, движимый желанием отвести возможную угрозу от человечества, Клим выясняет, так ли это на самом деле, а также пытается найти ответ на главный вопрос своей жизни: в чем заключается счастье?
Фарид Джасим
Аномалия Дорадо
Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!
А. и Б. Стругацкие
«Пикник на обочине»
Глава первая. ФОРПОСТ «КСИФИЯ»
1
Почему важные сообщения, которые меняют привычное течение жизни, поступают в самый неподходящий момент? Например, когда корпишь над формулировками, пытаясь выстроить грамотный текст, и после нескольких изнурительных минут наступает озарение: вот оно, фраза – бомба, но записать не успеваешь. Поступает звонок, на который не ответить нельзя: на проводе шеф, не отвертеться. И красивая фраза улетучивается, как сумбурное сновидение после пробуждения.
Клим вздохнул и потряс головой, принял входящий звонок. В виртуальном пространстве отовсюду сразу зазвучал знакомый голос, низкий и чуть гнусавый:
– Юнь, добрый день!
– Добрый-добрый, господин Соболев, – ответил Клим, изо всех сил не давая недовольству просочиться в тембр и интонацию.
– Он уже на месте, – сообщил шеф.
– Кто «он» и на каком месте?
– У двери твоей квартиры. Полковник Леванов.
Клим озадаченно хмыкнул, поражаясь неожиданной оперативности. Да, Соболев предупреждал, что с ним желает проконсультироваться некто из Управления чрезвычайных ситуаций, но, как понял Клим, речь шла о дистанционной связи. Кто мог бы подумать, что военный заявится лично. Что ему, офицеру УЧС, вообще может быть нужно от физика, пусть даже лучшего в институте?
– Что ему надо, он сказал? – попробовал выяснить Клим, хотя подозревал, каким будет ответ.
– Юнь, все засекречено. Просто открой дверь, когда позвонят, – доверительно посоветовал шеф и отключился.
Клим перевел виртуал в режим ожидания. Лазурное небо и текст документа исчезли, вместо них перед глазами проступила привычная домашняя обстановка.
Раздался звонок. Клим поднялся из кресла и направился в прихожую. В зеркальной стене отразился невысокий мужчина с короткой эспаньолкой, маленькими голубыми глазами и темными, тронутыми ранней сединой волосами.
Интегрированная система безопасности передала на нейрочип сообщение: «Посетитель не опознан». Под ней проявилась квадратная рамка, транслирующая изображение с камеры внешнего наблюдения. Клим разглядел незнакомую фигуру в сером мундире, высокую и плечистую. Ладно, посмотрим, что ему надо.
Он дал команду замку, и дверь открылась.
Гость смотрел исподлобья, пристально, будто собирался прожечь в хозяине квартиры дыру. Серые глаза посверкивали в свете потолочных ламп, лохматые брови пролегли сплошной изогнутой линией под высоким лбом, не прикрытым зачесанными назад черными волосами.
– Меня зовут Александр Леванов, – представился гость и, следуя приглашению, вошел в квартиру.
Клим провел посетителя в комнату, указал на один из стульев у стола, сам уселся напротив.
– Мой шеф сказал, – начал Клим, вопросительно глядя на офицера, – что ваше ведомство желает получить консультацию в области физики? Почему пришли именно ко мне?
Полковник кашлянул.
– Да, нам требуется помощь, – сказал он. – Мы прекрасно осведомлены о вас, ведь вы лучший на сегодняшний день специалист в области изучения вакуума.
– Ну что вы, есть ученые и с более богатым списком заслуг, – зарделся Клим. – А отчего такая секретность? Личный визит вместо виртуала…
– Секретность в самом деле присутствует. Речь идет о подозрении на… мм… скажем так, недружественные действия со стороны неких внеземных сил. – Клим вскинул брови, полковник продолжал: – Плюс кое-что еще. Словом, нам срочно понадобились ваши знания и опыт. Скажу сразу, речь идет не совсем о консультации…
Он замялся, посмотрел на свои ладони, будто держал в них шпаргалку, а затем спросил:
– Вы ведь слышали об экспедиции «Альтаира» к аномалии Дорадо?
Клим вздрогнул при этих словах.
– Разумеется, – кивнул он, – в составе экспедиции находится моя дочь, Светлана Юнь, астроном.
– Нам это известно. Это еще одна причина, почему мы пришли именно к вам.
– Что-то случилось?
– Да. Вчера «Альтаир» вернулся на базу, – проговорил полковник.
– Как?! – опешил Клим. – Так скоро? Они же только неделю назад отправились. Светлана говорила, исследование аномалии займет несколько месяцев. Да и по новостям раструбили: впервые в истории! триумф человеческой экспансии в космос! выход в глубокое межгалактическое пространство! Кроме того…
Клим запнулся, заметив встревоженное выражение лица Леванова. Тот помрачнел и сложил толстые, как бревна, руки на груди, вздохнул. Взгляд его забегал, стал на мгновение затравленным, испуганным, но затем остановился на хозяине квартиры, сделался холодным как лед.
Клим нервно подергал себя за бородку и дрогнувшим голосом спросил:
– Что с участниками экспедиции?
– Скоро узнаете сами, – пообещал Леванов, – так сказать, из первых рук. Когда прибудете на базу.
– Какую еще базу?
– Ту самую, куда вернулся «Альтаир». Форпост «Ксифия».
Клим приоткрыл рот и округлил глаза. Подумалось, что гость вот-вот рассмеется и скажет, что пошутил, но тот сидел и взирал на хозяина квартиры, пристально наблюдая за его реакцией, словно психолог на собеседовании с клиентом.
– Но это же за пределами…
– С вашим начальством я договорился, – сообщил полковник, – вы отправляетесь в бессрочную командировку, ваше жалование удвоено, плюс бонусы за дальность.
– Но оборудование, приборы…
– Все необходимое имеется в распоряжении УЧС на базе, а также на борту зонда. Собирайтесь, Юнь, мы летим прямо сейчас. Дело не терпит отлагательств.
Клим невольно отстранился, будто хотел спрятаться от пронизывающего взгляда офицера. Внутри резануло как ножом: с дочерью что-что стряслось! А как же Мари? – А что Мари? Разрыв с ней, особенно после недавнего разговора, казался полным и бесповоротным. Улететь сейчас куда-нибудь подальше было бы в самый раз. Желательно надолго.
– Откуда стартуем? – осведомился Клим.
– С главной базы, – ответил Леванов и добавил: – На «Ксифию» отправляется боевая капсула.
Понятно, догадался Клим, значит, с Оберона, спутника Урана – именно там располагалась крупнейшая в Солнечной системе база военного флота УЧС.
2
Каньон Моммур протянулся по поверхности Оберона с севера на юг глубокой пятисоткилометровой бороздой. Его дно и склоны были выровнены графеновыми плитами так, что каньон образовывал широкий, длинный и глубокий желоб, в котором размещались боевые капсулы УЧС, разведывательные и ремонтные зонды и множество мультифункциональных дронов. Отдельный участок каньона длиной в несколько километров был выделен под склад аккумуляторов для боевых капсул, использующих концентраторы для гиперпространственных прыжков; там же хранились магнитные контейнеры с антивеществом для аннигиляционных двигателей или вакуумные трубки с тритием для двигателей на термоядерном синтезе.
Между склонами каньона протянулось силовое поле из закрученного в кокон пространства; если смотреть со дна вверх, увидишь непроглядную черную полосу от края до края, отражающую любые частицы или излучение. Эта своеобразная крыша защищала базу от случайных метеоритов, от несанкционированного наблюдения из космоса (ближнего, равно как и дальнего) или от атак возможного противника. После конфликта с лейгами у Антареса обороне баз даже внутри солнечной системы стали уделять гораздо больше внимания.
В строительстве военной базы на Обероне участвовали все четыре человечества – это было одно из величайших совместных предприятий людей в космосе, наверное, самое крупное, если не считать исследовательских экспедиций и научных проектов. На космодроме в Моммуре базировались аппараты и земных ортодоксов, и марсианских и венерианских киберов, и генмодов с Каллисто и Ганимеда, и даже сетевиков – объединенный разум этого человечества, существующий в сетях и обычно безразличный ко всему, кроме научных изысканий, был распределен по сотням летательных аппаратов, часть из которых располагалась на Обероне.
Для Клима космодром в каньоне Моммур значил гораздо больше, чем для многих жителей Солнечной системы. Три года назад во время строительства случилась катастрофа – взрыв контейнера с антивеществом из-за внезапно отказавшего магнитного изолятора. В результате трагедии погибли двенадцать человек, среди них был Димитр Юнь, отец Клима. Повреждения его тела оказались настолько серьезными, что ни о какой регенерации нанороботами не могло быть и речи. Если бы он загрузил свое сознание на электронные носители, как поступали сетевики, то, возможно, продолжил бы существование в иной форме. Но Димитр был ортодоксом до мозга костей и не принимал оцифрованное сознание ни в каком виде. На тот момент Климу уже исполнилось восемьдесят, но происшествие разверзлось в его душе глубокой раной, которая зарубцевалась лишь недавно – и то не до конца. Сейчас, стоя перед панорамным окном в зале ожидания космодрома и обозревая открывающийся с высоты пятисот метров пейзаж, он понял это опять. Скорбь и сожаление набежали высоченным цунами, поглотили, завертели, а затем выбросили на берег реальности и медленно отхлынули прочь.
– Потрясающий вид, – донесся из-за спины хрипловатый голос Леванова.
– Да, мощно, – согласился Клим. – Что мешало построить такую же укрепленную базу у Антареса заранее? Того чудовищного разгрома и тысяч жертв удалось бы избежать.
– Наивность, – холодно ответил полковник, разглядывая ровные ряды капсул на дне каньона. – Всем почему-то казалось, что цивилизация, вышедшая в космос, непременно должна обладать миролюбием и стремлением к кооперации. Видимо, мы судили по себе. А лейги, неожиданно вынырнув из недр скопления Вестерлунд, опровергли это утверждение. Нам пришлось усвоить урок и спешно переучиваться. – Он умолк, очевидно вспоминая события четырехлетней давности, а затем заговорил вновь: – Но все человечества проявили гибкость и подправили собственные мировоззрения. То, что, как мы думали, давно похоронено под могильной плитой земной истории, поднялось вновь и воспряло с не меньшей, чем в прошлом силой. Лейги убрались в Вестерлунд, а мы принялись укреплять гражданские поселения и военные базы по всей галактике и прежде всего здесь, на Обероне.
– Но теперь, похоже, люди столкнулись с новым противником? – полуутверждая-полуспрашивая сказал Клим и отвернулся от панорамного окна. Взглянул на собеседника и пояснил: – Вы недавно упоминали недружественные действия неких внеземных сил.
Леванов посмотрел на ученого и покачал головой. На лице полковника проступили озабоченность и тревога.
– Никто не знает, – ответил он. – С равной вероятностью это может быть некое опасное природное явление.
– Люди ранены? – прямо спросил Клим. – Погибли? Или целы-невредимы?
– Ни то, ни другое, ни третье. Скоро будем на месте, наберитесь терпения.
Они направились к выходу из зала ожидания. Поскольку Оберон еще не терроформировали, путь к капсулам напрямую через летное поле был, понятное дело, исключен. Разветвленная сеть подземных коридоров соединяла все служебные и жилые помещения базы. Главный канал представлял собой широкий многолюдный коридор, по которому работники космодрома, учээсовцы и гражданские передвигались не только пешком, но и на электрокарах. Он вел к шлюзам, через которые можно было попасть на нужный летательный аппарат. Именно этим путем прошли Клим и Леванов, прежде чем оказались на борту боевой капсулы «Орион».
3
Клим никогда прежде не бывал на борту военных аппаратов. Леванов сообщил, что «Орион» – одна из самых мощных боевых единиц объединенного человеческого флота. В его вооружение, помимо стандартных антипушек, лазерных излучателей, ядерных ракет и прочего, входили так называемые экспандеры, или лямбда-бомбы, которые прекрасно зарекомендовали себя во время конфликта с лейгами. Журналисты нарекли их абсолютным оружием – и, несмотря на помпезность эпитета, были совершенно правы. Лямбда-бомба представляла из себя направленный через подпространство импульс, который выныривает непосредственно в самом объекте атаки, например во вражеском корабле, и резко меняет давление вакуума в ограниченном объеме. Это приводит к мгновенному, лавинообразному, но локальному расширению пространства – и объект просто разносит в клочья. Защититься от такой бомбы не под силу никому. Исход войны это доказал.
Об этом полковник рассказывал с возбуждением, даже с неким азартом, будто мальчишка о новой игрушке. Тогда с его лица исчезла непроницаемая маска вояки. Климу вся эта военная бравада была чужда, однако он слушал с интересом и оглядывался по сторонам, изучая обстановку. В столовой имелся терминал доступа к ВИС – внутренней информационной сети, – на случай, если Клим пожелает поглазеть на космос или получить сведения. В столовой находилась также и простенькая система транскраниальной лимбической манипуляции, или ТЛМ-система, в просторечии называемая «машина счастья», которой он сможет воспользоваться, если предпочтет позабавить себя базовыми удовольствиями. В ней отсутствовал блок иллюзотрона, а ассортимент был весьма скуден. Угостившись стаканом свежевыжатого сока папайи из продуктового синтезатора, Клим уселся в широкое мягкое кресло и через нейрочип подключился к терминалу информационной сети.
ВИС начала с того, что выдала общие сведения об «Орионе». Клим узнал, что капсула составляет в длину около двухсот метров и по форме (система продемонстрировала трехмерное изображение) напоминает прямоугольник, из которого длинными усами выступают четыре антенны концентраторов. Максимальная дальность гиперпрыжка – сто килопарсек, то есть более 326 тысяч световых лет. Экипаж составляет пять человек, капитана зовут Зоя Гадот. Далее следовал длиннющий список ее регалий и боевых заслуг. Кроме того, на борту присутствовали начальник экспедиции и два пассажира. Капсула принадлежала Земле, а потому в состав экипажа входили лишь ортодоксы. ВИС также порадовала известием о том, что перелет займет около часа субъективного времени, большая часть которого уйдет на выруливание к стартовой позиции перед прыжком и подруливание к месту назначения после выныривания в евклидовом пространстве. Когда перед внутренним взором Клима потянулся столбец технических данных капсулы, он переключился на изображение с внешних камер. И вовремя!
«Орион» начал взлет. Силовое поле базы отключилось, и он медленно поднялся над космодромом. Как только капсула оказалась над каньоном, поле активировалось вновь и скрыло непроницаемо черной полосой бесчисленные ряды летательных аппаратов. Теперь капсула ускорила взлет, и взору Клима открылся вид Оберона – багровая, испещренная кратерами поверхность стремительно удалялась, горы и извилистые каньоны сжимались, превращаясь в едва заметные шероховатости на ровном полукружии той части спутника, которая освещалась солнцем. Несколько секунд спустя он уменьшился настолько, что из-за его края показался Уран. И тогда Клим задохнулся от восхищения. Он с восторгом наблюдал за планетой-гигантом, выползающим из-за багрового диска Оберона. Огромный сине-зеленый шар завораживал и притягивал взгляд не только своими размерами, но и неспешным течением плотных облаков, темными пятнами штормов невероятной силы, едва видимым, но тем не менее прекрасным кольцом из мириад больших и малых частичек льда, блистающих в лучах далекого солнца. Клим ощутил на своих губах восторженную улыбку, пока любовался изумительным зрелищем, которое демонстрировалось его внутреннему взору.
«Орион» развернулся и стал удаляться от планеты-гиганта. Он быстро разогнался до максимальной скорости, доступной на аннигиляционных двигателях, и Уран начал неторопливо уменьшаться. Миновало еще минут двадцать, прежде чем капсула отошла от планеты и ее спутников на безопасное расстояние. Уран ужался до размеров апельсина, и тогда внешние камеры выключились. ВИС передала в сознание Клима сообщение: «Пожалуйста, приготовьтесь к прыжку». Таймер начал обратный шестидесятисекундный отсчет.
4
Климу никогда прежде не доводилось путешествовать через гиперпространство, но по рассказам коллег и друзей он знал, что готовиться тут особо не к чему: система предупреждает экипаж и пассажиров о предстоящем прыжке на всякий случай, чтобы избежать возможного психологического шока.
