– Может, уже перекинешь ногу, или тебя устраивает такое положение? – голос был с легкой хрипотцой, немного приглушенный, и совершенно незнакомый. Было непонятно, он насмехается или раздражен, чтобы не выяснять это, я, не мешкая, перебросила ногу, удобнее устраиваясь в седле.
– Спасибо, – все, что смогла сказать, полушепотом, с надрывом, и сразу прочистила горло.
Бросив последний взгляд на дом, мы отправились в путь, я знала, что отец смотрел, и не вышел только из-за моей просьбы. Я не хотела, чтобы он снова предпринял какие-то действия к моему освобождению, уже мало на что можно повлиять. Мы шли по городу, я то и дело ловила на себе взгляды прохожих: сочувствующие, любопытствующие. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы никто не видел меня, и я не притягивала эти взгляды. С каждым пройденным метром я сильнее вжималась в седло.
– У тебя есть капюшон, если ты забыла.
Я быстро перебросила волосы и накинула капюшон, про него я совсем не подумала, стало немного проще. Конечно, я продолжала привлекать внимание, и все понимали, кто едет, но я чувствовала себя лучше, могла представить, что этих взглядов нет.
Так, мы ехали, пока солнце не стало палить невыносимо, прошло часа четыре от начала пути, тело затекло, всю дорогу я сидела как палка, ведь стоит расслабиться, и я почувствую своего спутника, от этого спина ныла, а про мягкое место и говорить нечего. Не знаю, как они держатся в седле весь день.
Я ерзала с каждым шагом все больше, накидка была сброшена еще час назад, при этом все гвардейцы были по-прежнему укутаны, как будто солнце жарило только меня. Более того, за все время пути они не проронили ни слова.
Невыносимо мучила жажда, да и голод тоже, я не ела со вчерашнего дня, а последняя жидкость, что была в моем рту – нектар. Дома в стрессе это не ощущалось так, как сейчас. Просить воду или остановиться не хотелось, возможно, это было глупо, но я не была готова получить отказ, да и пока не придумала как себя вести с ними, вот и решила, что лучше терпеть и молчать. Рано или поздно, они должны остановиться или ощутить жажду, в конце концов, у нас же одни потребности, по крайней мере, я надеялась на это.
Я не знала, кем были гвардейцы, может, они вовсе ни в чем не нуждаются, такая вероятность была, это работало не в мою пользу.
В какой-то момент я увидела перед собой лес, точнее, вначале был лес, а потом он начал походить на зеленый туман: сильнее растекаясь перед глазами. Тело практически не ощущалось, только лишь то, что больше не сижу вертикально.
Приятный прохладный ветер обдувал кожу, шум листвы успокаивал, на секунду мне даже удалось забыть обо всех событиях, произошедших сегодня. Все правдивее была мысль, что стоит открыть глаза, и ничего этого не было – я просто задремала на свежем воздухе.
Между тем в сознание начал пробиваться запах еды, живот предательски заурчал, притворяться дальше спящей было большим соблазном, но именно сейчас я начала ощущать, что по мне кто-то ползет. Я открыла глаза, сдула в траву нарушителя покоя и осмотрелась: лошади паслись на поляне под солнцем, рядом с ними был один гвардеец; в другой стороне был разведен костер, возле которого сидели еще двое и по-прежнему они не сняли свои капюшоны, что теперь, вдали от жилых селений, казалось странным.
– Если ты, таким образом, решила избежать своей участи, все напрасно, это тебе не поможет, – я вздрогнула от неожиданности и повернула голову на звук. Чуть за моей спиной, оперевшись о дерево, сидел четвертый гвардеец, по голосу определила, что именно с ним ехала всю дорогу. Он бросил мне флягу с водой. И я не без удовольствия ее приняла. Хотя жажда мучила уже не так сильно, как в дороге, возможно, меня пытались напоить.
– Спасибо. Как долго я здесь лежу? – мои вопросы гвардейца интересовали мало, он не ответил и вообще сделал вид, будто и не слышал.
– Твои потребности абсолютно никого не интересуют, но ты должна сообщать, если тебе нужна вода, еда или справить нужду. Каждый раз откачивать тебя и ждать твоего пробуждения у нас нет ни времени, ни желания.
– Я поняла. Я думала, что дотяну до момента, когда мы остановимся.
– А ты уверена, что нам нужны остановки?
– Нет.
– Кто бы сомневался. Занятное чтиво, – он поднял с колен тетрадь, и я перестала дышать, это была та самая тетрадь, что я взяла с собой. Я не знала, что сказать, кажется, когда мне казалось, что все плохо я не ожидала такого поворота. – Интересно, откуда у деревенской девушки, без магических способностей подобные знания? Я же не ошибся, что писала это ты?
– Я не…, это не то…
– Могу предположить, что все подозрения в отношении тебя нашли свое подтверждение, силы в тебе нет, но твоя тесная связь с травами о многом говорит. Так кто и за что заплатил тебе четыреста золотых?
– Эти деньги я накопила. Это все совсем не то чем кажется.
– Я послушаю твою историю на заседании, хотя вряд ли оно потребуется: преступление налицо.
Видимо, так себя чувствует загнанный зверь, ситуация усугублялась все больше и я сама этому способствовала. Он прав. Вот ведь дура, иначе не скажешь. Взяла с собой тетрадь и надеялась, что ее никто не найдет, просто глупо.
– Зачем вы так? Я не преступница!
– Можешь тешить себя этой мыслью, хотя это опять же, ничего не меняет. И как сильно ты преуспела в этом деле?
Это уже было похоже на какую-то насмешку.
– Могу приготовить чай или отравить, – как это сорвалось с языка, не понимаю, но что сказано, то сказано. Я обещала отцу вернуться, а такими темпами доехать бы до замка.
Из мысленного самобичевания меня вывел тихий смех и кажется, его трясущиеся плечи вполне могут быть теми самыми плечами, что стояли в моем доме около двери. Ну, либо у нас собралась крайне веселая компания.
Гвардеец встал и направился к лошади, я не сводила с него глаз, пока мужчина открывал свою сумку и клал в нее тетрадь. Затем он развернулся и направился к уже затушенному огню. Меньше чем через минуту, ко мне подошел другой гвардеец, тот, с кем общалась на рыночной площади. Вообще, неплохо было бы узнать их имена, чтобы хоть как-то их различать. Возможно, стоит дать им прозвища, чтобы хотя бы в моей голове они не были безымянными? Он протянул мне мясо на самодельном шампуре и кусок хлеба.
– Поешь, следующая остановка будет уже после заката.
Либо я была чрезвычайно голодна, либо мясо было очень вкусным, хотя скорее первое, так как и хлеб не сильно ему уступал.
В этот раз я не ждала приглашения, а сама подошла к лошади, решив ждать там. Конь был вороной масти, его шерсть играла на солнце, длинная гладкая грива, на ощупь хоть и была жесткой, но она и близко не сравнится с тем, что я видела у других лошадей. Конь стал переминаться с ноги на ногу, за ним хорошо ухаживали, это было видно. В деревне были лошади, но ни одна из них не выглядела так благородно. Я любовалась и поглаживала коня, стараясь не придавать значения тому, как он искоса поглядывал на меня, при этом фыркая. Видимо, он мне нравился больше, чем я ему. Но заняться мне было нечем, поэтому ему пришлось смириться.
Рядом со мной оказался один из гвардейцев, он дал мне яблоко для коня. Осторожно протянув яблоко к морде, я обрадовалась, когда конь с удовольствием его умял, кажется, я могу рассчитывать на его благосклонность.
– Как вас зовут? Не очень удобно, что все знают мое имя, а я не знаю даже как обращаться к кому-то конкретному.
– Тебе это не нужно, можешь обращаться к тому, кто к тебе окажется ближе.
Вот и поговорили, ну и ладно, больно надо.
– Нам пора.
Остальные тоже вернулись, я решила, что не совсем беспомощная и смогу забраться в седло сама и пока они о чем-то говорили, обошла коня и начала взбираться. Схватившись за гриву и засунув ногу в стремя, я залезла на коня, уже было загордилась своей изворотливостью, как конь начал брыкается, и подниматься на дыбы, он топтался, намереваясь меня сбросить. Я взвизгнула, прижалась к его шее, обхватив крепко руками. Поводья то и дело хлестало меня, но ухватиться за него я не могла, просто боялась отпустить шею. Казалось, вот-вот и сил держаться больше не будет, я упаду, конь меня затопчет и все, из всех ожидающих меня опасностей, умру такой глупой смертью.
Спасение пришло, откуда не ждали, вру, конечно, очень ждали. Мой всадник остановил коня какими-то незамысловатыми движениями, сначала он мелькнул сбоку и заставил животное опустить передники ноги на землю, затем ухватил стремя и потянул на себя, заставил сделать шаг. Конь фыркнул, но послушно выполнил все указания. Когда я убедилась, что тот ведет себя спокойно, оторвалась от шеи, выпрямилась и только заметила, как сильно дрожали руки.
– Видимо, яблоком его расположение не заполучить…
– Мы едва отъехали, а это уже твоя вторая попытка попрощаться с жизнью.
Это было неприкрытым упреком, брошенным перед тем, как запрыгнуть за мою спину.
Мы тронулись и, как только покинули лес, понеслись галопом, лицо приятно обдувало, пусть и тряска вызывала дискомфорт. Я старалась держаться крепче, но оттого, что я была в седле не одна, было спокойнее. Зеленые леса сменялись полями: сначала были цветы, затем снова леса и вот виднеется поле пшеницы, значит, не так далеко будет поселение. Так и было, вдалеке вырисовывались крыши домов, мы проезжали их на достаточном расстоянии, постройки мелькали перед глазами и временами сливались в красочное пятно, моя потеря сознания не сильно восполнила то, что я не спала уже вторые сутки. Держаться удавалось все хуже и хуже, голова постоянно склонялась набок, и я заваливалась.
Ощущение крепкой руки на талии, прижавшей меня к себе, в первую секунду смутило, но я поняла, что меня держали, и отпустила ситуацию, позволив себе отклониться назад, на мужскую грудь, и положить голову на плечо. Под размеренное сердцебиение и топот копыт я погрузилась в крепкий сон.
Несколько недель в пути выматывали, особенно без подготовки. Мы делали пару коротких остановок в день, а ночные привалы длились часа четыре от силы. Все чаще мне приходилось спать в седле. Мои спутники, казалось, не испытывают усталости от такой дороги, если бы не лошади, и правда, могли бы не совершать остановок вовсе. За все это время, мне так и не удалось узнать их имен и даже увидеть лиц. Они не отличались особой разговорчивостью, но, по крайней мере, я успела привыкнуть к тому, кто ехал со мной. Теперь я не задумывалась, как соблюсти дистанцию в седле, а ехала, как мне было удобно. Подозреваю, что когда наш путь будет окончен, я еще долго не смогу сидеть нормально. На границе с пробуждением я услышала разговор:
– Остановимся за Долиной, возле озера Луар.
– Может, в трактире, что перед Долиной?
– Не в этот раз. Нужно попасть в город как можно быстрее. Если не пересечем Долину сегодня, завтра придется ждать полудня. Ты будешь рад вспомнить, как это спать на земле.
– Не могу сказать, что успел забыть, но кто я такой, чтобы спорить с тобой?
– Тоже верно.
Сквозь сон не удавалось разобрать все слова, и не уверена, что это мне и вовсе не приснилось. Но дальше стало интереснее:
– А что с девчонкой?
– А что с ней?
– Ее увлечения вызывают вопросы. Как далеко она зашла в этом? А еще интереснее, откуда эти знания. Тетрадь, что ты показал, в ней слишком точные знания, как по учебнику, а некоторые сноски явно взяты из опыта практикующего мага, но в деревне таких магов нет, кто ей это передал?
– Тоже задаюсь этим вопросом. По приезде запроси списки всех, кто мог, так или иначе, владеть этими знаниями и находился в той части Тенебриса.
– Сделаю. Но ты же знаешь, что, помимо этого, она имела тесный контакт с корнем венума. Следы были свежие, подозреваю, именно это и помогло ей раздобыть такую сумму за короткий срок.
– Уверен, так и есть. Когда средство всплывет, мы узнаем об этом, и кто изготовитель вопроса не возникнет.
– И что тогда?
– Тоже, что происходит в этих случаях, разве она чем-то отличается от остальных?
– А пока под стражу?
– А пока не распространяйся. Я еще не решил, как с ней поступить.
Это точно был не сон, потому что после упоминания обо мне, я проснулась окончательно, но продолжала лежать с закрытыми глазами. Страх сковывал тело и мысли – они знали о венуме. Я вспомнила, как гвардеец внимательно изучал мой прилавок на рынке, как его привлек шалфей и ступка, а после, что именно он стоял возле вещей, с которыми я вернулась. Значит, он прекрасно разбирается в травах, скорее всего, он маг.
Их разговор был странным, они общались без имен и статусов, но не были равны, возможно, тот, с кем я еду на лошади командир? Но почему он будет решать, что со мной делать, если меня везут к Темному? Тысяча мыслей и вариантов проносились в голове, одна была хуже другой. Они обо всем знают, наказание за это может быть очень суровым, тогда почему они не хотят об этом распространяться? Почему не взяли под стражу, как пленницу? Я точно была пленницей, но мне не предъявили никаких обвинений, хотя у них были неопровержимые доказательства.
– Твое сердце стучит громче копыт, – шепот командира возле моего уха.
Я открыла глаза, поднимая голову вверх, в таком положении я по-прежнему не видела его полностью, лишь резко очерченный квадратный подбородок и губы, мне хотелось увидеть больше, но капюшон не позволял. Заметив мой взгляд, на его лице появилась улыбка с белыми ровными зубами. Его рука по-прежнему держала меня за талию, а я не спешила принимать другое положение. Он знал, что я не сплю, а слушаю, тогда почему продолжали обсуждать мою судьбу, а до этого едва ли говорили при мне? Я не уверена, правильно ли я поступаю, но тянуть дальше не было смысла, поэтому я решила узнать хоть что-то.
– Что со мной будет? – я старалась говорить тихо, чтобы слышал только он. В этом не было нужды, когда он заговорил, маг отъехал вперед и поравнялся с тем, кто уже был там, еще один ехал где-то за спиной, о чем свидетельствовал топот копыт, но судя по звуку не сильно близко.
– Ты невнимательно слушала?
– Ты еще не решил? – это прозвучало не с сарказмом, как хотелось, – сильно мягче, но вот переход на ты остался именно от моего желания съязвить, получилось странно, но он меня не исправил, лишь кивнул. – Разве ты должен решать мою судьбу, а не правитель?
Он немного опустил голову, как будто хотел на меня посмотреть, а может, именно это он и сделал.
– А ты бы хотела, чтобы твою судьбу решал Темный? Считаешь, он может быть более благосклонен к тебе, Катарина?
– Все дело в неоплаченном штрафе?
Он рассмеялся:
– Думаешь, если бы дело было в штрафе, кто-то бы стал заморачиваться? Неуплата штрафа грозит лишь пеней, так же как и неуплата налога, и только когда сумма превышает тысячу золотых – работами, разве ты не знала? Быть может, не знал твой отец, всю жизнь проживший в Тенебрисе?
– Я… – о, боги, я не знала, точнее, знала, но гвардейцы пришли в мой дом первый раз, и это просто вылетело из моей головы, но отец ведь точно знал, тогда почему не сказал? Я резко выпрямилась и развернулась к нему почти всем корпусом, насколько позволяла поза наездницы. – Тогда почему я здесь?
– Может быть, потому, что ты используешь травы, которые вне закона для магов без лицензии, тем более для женщины, которая не имеет никаких магических сил? Может, потому что твоя аура отливает золотом и это делает тебя потенциальным носителем силы или потому, что тебя выбрал Темный? А может, это все чушь собачья и ты не доедешь до замка: тебя используют гвардейцы из-за милой мордашки и выкинут? Как думаешь, какая версия правдоподобнее?
Ком встал в горле, я старалась проглотить его, но он был словно острый камень, что с нажимом обдирал горло.
Они знали про травы, значит, это и правда могла быть причиной, но разговор, который был между ними ранее, подсказывал – освещать это они не планируют, по крайней мере, сейчас. Значит, это неосновная причина, по которой я здесь. Он сказал, про мою ауру, что она отливает золотом, но ведь это только байки. Когда-то Сута рассказывал, что после того, как женщины лишились всех дарованных сил, независимо кем они были: магами, эльфами, оборотнями, дроу, метаморфом или первозданными, он стали отличны от людей лишь внешне. Изредка встречались имеющие золотое свечение, что значило – магия не покинула их окончательно, но воспользоваться они ей не могли, ибо внутренний резерв был пуст. Моригана приказала найти всех, кого смогут. На женщин с золотистой аурой началась охота. Вначале она пыталась вернуть им магию разными способами, а затем, решив, что у каждого в отдельности ее просто недостаточно, с помощью ритуалов вытянула ее из всех, кого к ней привели. В итоге все, кто был там, погибли – ритуал высосал из них жизнь, ведь магии в них либо не было, либо она была запечатана, и что с этим сделать не смогли понять до сих пор. Но тех, кто имел такую ауру – забирали, и что с ними было дальше – неизвестно. Точнее, официально заявлено, что они служат Темному, только их никто не встречал после.
Скорее всего, это все выдумки и таких женщин не существует. Но если это правда, то Сута никогда не говорил, что моя аура была с золотым свечением, хотя не уверена, что он видел ауру, думаю, это как раз то, что он назвал чушью собачьей.
Вариант, что меня выбрал Темный, совершенно невозможен, он про меня слышать не слышал. Девушка, из небогатой семьи, живущая почти на краю Тенебриса, зачем я ему? Ерунда получается. Истории про наложниц Темного облетели весь Тенебрис, а может, и вышли за его пределы. Он превращал в нее любую девушку, которую хотел, и все считались красавицами. По слухам, участь у них вовсе незавидная, он прослыл жестоким не только к своим врагам.
А вот последнее заявление пугало больше всего. Ведь правда, я совершенно не защищена, они могут сделать все, что захотят и вряд ли кто-то им может помешать.
– Они все звучать как бредни.
– Но ты их тщательно обдумала.
– Так поступают скорее разбойники, чем гвардейцы!
– И как много ты встречала тех или других?
Я уставилась перед собой. Что я могла ответить? Разговор совершенно не клеился. Все стало мрачнее и запутаннее. История со штрафом – полная ерунда, оказалось, мне просто должны были назначить пеню, а значит, я могла никуда не ехать. Но при этом мои познания не остались тайной, и откажись я ехать, они спокойно вынесли бы обвинение, поменяв мой статус на осужденную, а пока вроде и нет клейма.
Дальше мы ехали в тишине. Я оставила все попытки выяснить хоть какую-то информацию, все равно они ничего не дают. А услышать еще что-то подобное я была не готова.
Солнце близилось к горизонту. Мы приближались к Долине. Место жуткое. Я никогда не была здесь раньше, но знаю, что после полуночи и до полудня Долину пересекать запрещено. В это время здесь небезопасно. Периметр Долины блокируется защитой купольного типа, ибо именно в это время здесь охотятся дикие и опасные существа. Редко кому удается пересечь ее живыми, если купол накрылся – отсюда нет выхода, спрятаться негде, да и не получится.
Это место появилось задолго до моего рождения, знаю, что правители и мирные жители пытались бороться с тварями много лет, но в какой-то момент Айден взял обитателей Долины под свою защиту и запретил убивать их. Причин никто не знает, был создан купол, что защищал жителей и самих существ.
При входе в Долину гвардейцы стали более насторожены, ехали мы очень быстро, после такого, лошади просто должны слечь.
Я держалась всеми конечностями, прижимаясь ближе к лошади, меня то и дело подбрасывало, отрывая от седла, но лошади ход не сбавляли. До того, как купол опустится, оставалось не так много времени, а Долина не маленькая. Я не была уверена, что в это время здесь нельзя никого встретить. Оглядываясь по сторонам, я перестала моргать.
Со стороны раздался громкий рык и скрежет, я уже забыла про все обиды и прижалась ближе к своему всаднику. Душераздирающее завывание и снова скрежет, по коже пробежали мурашки.
– Они могут охотиться в это время?
– Могут, но их не должно быть много, – командир притянул меня за талию, это движение уже становилось привычным, я поддалась, сейчас хотелось чувствовать себя хоть немного в безопасности. Но потряхивать меня не перестало. Видимо, предчувствуя мое состояние, он сжал слегка мой живот.
– Перестань трястись. Тебе не стоит бояться обитателей Долины, ты все это время находишься с тем, кто опаснее их.
– У кого-то слишком высокая самооценка?
Он рассмеялся. Хоть я не понимала, как можно сейчас испытывать веселье, когда в любую секунду ты можешь стать чьей-то едой.
В какой-то момент я услышала шум за нами, где был еще один гвардеец. Мы развернули коня, и только благодаря крепко удерживающей меня руке, я осталась сидеть на месте. Я испытала шок и ужас, когда увидела, как перед гвардейцем опускается серебристо-черная птица, и превращается в прекрасную женщину в платье аналогичных цветов, длинные серебристые волосы развивались, совершенно не подаваясь природе, они завивались, вздымались вокруг нее. Она приближалась к гвардейцу и что-то ему нашептывала, с расстояния не было слышно ее слов, но губы продолжали шевелиться. Ее улыбка становилась шире с каждым шагом. Почему никто ничего не делает? Кто это вообще?
Гвардеец не шевелился, меч безвольно болтался.
– Кто это?
