Кэтрин Сойка "Ведьма против бога жизни"

Ведьма против бога жизни
Кэтрин Сойка

Мне 25 лет, и я ведьма, с рождения живу в опасном лесу. Однажды на меня наткнулся мужчина. Случайность – и теперь наши души связаны. Моя задача – избавиться от этого надоедливого человека и вернуться к своей обычной жизни. Но смогу ли я жить как прежде?

Кэтрин Сойка

Ведьма против бога жизни

Глава 1

Мысленно я взвыла. Хоть и догадалась предварительно убрать все шишки и палки с места, на котором устроилась, сидеть на коленках оказалось не так уж удобно.

И дело даже не в холодной земле, а в неудобной позе. И не пересесть ведь, нельзя.

Я кинула в дымящийся котелок пучок сушеных трав и стала наблюдать. В воздухе моментально появился слегка уловимый запах дождя, и я поняла, что пока делаю все правильно.

Локон непослушных белых волос упал мне на лоб, перекрывая вид на котелок. Я раздраженно зарычала и снова убрала его за ухо, чтобы впредь не мешал и не отвлекал. Хоть я и завязала волосы в хвост, именно эта прядь смогла выбраться из тугого захвата резинки и мешала мне вот уже целый час.

– И что это мы тут делаем? – спросил незнакомец, напугав меня до чертиков. Мало того, он вышел из-за дерева, словно давно стоял там, наблюдая за мной.

– Суп варю, не видно? – огрызнулась и попыталась унять сердцебиение. Если он сейчас же не уйдет, то поймет, что я ведьма. И тогда мне несдобровать. Ведь мое зелье скоро надо заклинать.

– Да? – недоверчиво спросил он и подошел ближе. Аккуратно осмотрел вещи, лежащие вокруг, и ухмыльнулся. И правда, ингредиенты, которые я использую, очень просты и обычно добавляются в супы, правда, в разные, и вообще больше походят на специи. – А я думал, колдуешь.

– Что ты, я не умею колдовать…

– Тогда почему варишь… суп… не дома, а в чаще этого леса?

– Тогда у меня к вам встречный вопрос: что же вы делаете в чаще леса один, ночью?

– А может, я не один? С чего ты взяла?

– А когда мы на «ты» перешли? – наступила молчание. Он смотрел на меня, а я на него. В итоге я первая сдалась и вздохнула, – Хорошо, я люблю природу, поэтому варю суп вдали от дома. Тем более, не себе, а диким зверушкам.

– Понятно, – протянул он, явно не веря моим словам. А я останавливаться не собиралась и, взяв рядом стоящий флакончик, вылила содержимое в котелок. Мужчина недоверчиво посмотрел на мои движения и сделал шаг назад, как будто котелок мог взорваться. Но он не мог, я слишком слабое зелье варю, поэтому из него только повалил дым. А вот теперь пора заговаривать. Но тут этот мужчина…

– Пошел я, не наткнись на монстров, – сказал он и вызвал у меня облегченный вздох. Наконец-то я смогу закончить это дело.

Мужчина отвернулся и поспешно скрылся в ночной глуши, где-то за деревьями. Я подождала еще пару мгновений и начала. Поставила одну руку у котелка, второй провела по дыму прямо над жидкостью, обжигая пальцы и ладонь, резким движением под углом взмахнула рукой, проследив, как дым повторяет жест, и произнесла слова:

– Майно гершис нов.

Слова, как по приказу, отпечатались на дыме и тут же растворились в воздухе. И тут я увидела этого мужчину. Его лицо ничего не показывало, словно он надел маску. Я затаила дыхание и уже попрощалась с этим миром, когда увидела, как что-то сверкнуло в его руке.

Только я успела рухнуть спиной на землю, как прямо надо мной пронесся кинжал. Я резко приняла сидячее положение и, вытянув руки перед собой, попыталась вразумить мужчину:

– Может, не надо? Хочешь проклятье на себя навлечь?

Незнакомец пнул мой котелок, и огонь тут же потух, оставляя нас в полной темноте леса. Лишь тусклый свет луны давал понять, где он находится.

– Ты же обрекаешь себя и всю свою семью, – проговорила я и резко увернулась от удара, который увидела случайно. Надо срочно что-то придумать и понять, что делать. Не из-за него и его действий, а из-за своей жизни.

В еле видном свечении луны я заметила, что он повернулся ко мне спиной и стал искать что-то в другой стороне от меня.

Я резко подошла к нему, ударила сзади по руке и услышала, как что-то воткнулось в землю. Толкнула мужчину в спину и стала рыскать по земле в поисках кинжала. И вот удача, я нашла его!

Схватила за ручку и резко поднялась, ударившись обо что-то макушкой. В этот момент послышался протяжный стон, и я повернулась на него. Но кинжал во что-то уперся.

– Ты! – прошипел мужчина и замолчал. Я отпустила ручку кинжала и затаила дыхание, смотря в темноту.

Мгновение, и я услышала, как что-то грохнулось на землю. Я жутко испугалась и кинулась на звук, Отпустив кинжал. В темноте нащупала тело мужчины и инстинктивно потянула руки к шее. Нащупала пульс. Живой.

Я глубоко вздохнула, достала веревку из сумочки, связала на ощупь его руки и ноги, так чтобы наверняка. Сложила ингредиенты в сумочку, кинжал, лежащий на земле и котелок. Постаралась замести следы, чтобы никто не мог доказать, что здесь был разведен огонь. И, наколдовав маленький огонек, взяв сумку, потащила этого бедолагу в свою лачугу. Ничего, вылечу и напою снотворным да омнизиатом, затащу в лес и пусть бродит, пока не найдет дорогу. Да, так и сделаю.

Его тело оказалось очень тяжелым. Я остановилась, пройдя всего пару шагов.

– Нет, так дело не пойдет, – вздохнула и отпустила ноги мужчины. – Надо что-то придумать. – Почесала затылок и осмотрелась. – Даже если я сделаю что-то, похожее на носилки, всё равно не утащу его далеко, – сжала губы в тонкую полоску, – бросить его здесь умирать? Может, кто-то и найдет его, поможет…

Я сделала шаг вперед в намерении так и сделать, но тут же снова повернулась к телу.

– Пульс довольно слабый, кинжал, судя по всему, непростой, это не лесничий или заплутавший грибник. Скорее всего, какой-нибудь оружейник, искавший материалы, которые в этом лесу появляются только ночью. Я тоже частенько хожу по ночам в поиске довольно редких трав.

Я попробовала осмотреть его одежду, но у меня плохо получилось.

– Да и наряд, видимо, не простого горожанина, – я нахмурилась, – а если он из королевской семьи? Или еще чего хуже, какой-нибудь посол из другой страны, заплутавший в этом лесу… – махнула рукой, – нет, тогда его бы сопровождала стража, да и не пустили бы вовсе в этот лес. – Кивнула сама себе – Значит, он обычный гвардеец или какой-нибудь горожанин, оружейник. Выходит, его будут искать. Жена, друзья, родители на крайний случай.

Я огляделась по сторонам, услышав легкий шорох.

– Значит, я могу его бросить и его найдут, – улыбнулась сама себе и сделала шаг к дому, но вновь остановилась. – А если никто не знает, что он пошел в этот лес? Да и мы довольно далеко от города. А лес большой… Вероятнее всего, его не найдут, если только нет обруча слежения…

Похолодела от страха и медленно повернулась к лежащему мужчине.

– Если на нем обруч, опасно вообще нести его в мой дом. Меня вычислят тогда на раз-два, и всё. Казнят…

Я подошла к мужчине и присела. Закрыла глаза и вытянула одну руку.

– Найори мораф нори соранда про вонтаран, – произнесла одними губами и открыла глаза.

Обруч не показался, значит, слежки нет.

Я встала на ноги и косо посмотрела на него.

– Значит, его в любом случае не найдут. А значит умрет.

В задумчивости прикрыла глаза. Непослушная прядь снова упала мне на лицо, и я запрыгала от злости.

– Да чтоб ты провалилась! – прошипела, схватив и натянув эту прядь. – Отрежу!

Убрала ее снова за ухо. Выдохнула на мгновение, закрыв глаза, и снова посмотрела на бедолагу, которому не повезло столкнуться в этом лесу с ведьмой. В этих дебрях вообще сложно выжить, а тут еще и ведьма. Повезло хоть, что на меня наткнулся, а не на темную. А они часто здесь ошиваются. Собирают свои травки-муравки для причинения зла. Но не живут в лесу, в отличие от меня.

– Бросать его не вариант. А если он умрет? – я закуталась получше в свою накидку. – Тогда его смерть будет на моей совести и душе…

Нет, этого я допустить точно не могу. Не хватало мне еще стать черной ведьмой и поменять свои прекрасные белые волосы на черные. Хоть душа неупокоенного будет только одна, и прядь только одна, я не собиралась с этим мириться.

Разница, конечно, не только в цвете волос, но я не хочу и думать об этом.

Закрыла глаза, перебирая в голове заклинания, но тут же ухватилась за небольшое воспоминание о том, как меня учила мама. Я снова словно оказалась в том дне, только теперь смотрела со стороны.

Мне пять лет, матери – сорок шесть. Мы стояли рядом во дворе нашего маленького домика, он огорожен небольшим заборчиком, но мама заколдовала его так, что никакой недруг не пройдет.

Мама снова поправила еще слабые детские ручки. Я-маленькая сжала губы и зажмурилась на пару секунд, чем накликала недовольство. Мама громко цокнула и с силой ударила ребенка по рукам.

– Всегда будь начеку! – девочка сжала губы сильнее и распахнула глаза. – Никогда не закрывай глаза надолго там, где ты можешь быть в опасности!

– Но, мама! Я же на заднем дворе нашего дома… – детский голос звучал уверенно, но тихо.

– Я тебя тут учу, а не чай пью, – рыкнула мама и спрятала руки за спиной.

Я-маленькая поправила свою стойку и руки, вытянув их над яблоком на пне.

– Ну же, давай, как я тебя учила, – теперь я слышала нотки материнской поддержки, но тогда это звучало как угроза наказания.

Я-маленькая выдохнула и, быстро моргнув, замерла, пытаясь сконцентрироваться и найти свой поток силы. Но ничего не получилось. Этот поток словно и не существовал во мне. Ведь уже год я не могла его найти, несмотря на постоянные тренировки и снадобья матушки. Она наказывала меня день за днем и ругалась, что из меня ведьма как из нее человек. А я хотела стать как она, хотела помогать людям, варить снадобья и использовать магию. Перемещать предметы без рук, лечить и многое другое. Как же горели мои глаза, когда мама лечила мою очередную рану или использовала заклинание для перемещения тяжелых предметов.

А ведь мать становилась всё старее и старее. В нашем роду женщины не жили так долго, как она, и мать прекрасно понимала, да и чувствовала приближающуюся с косой. И именно поэтому она старалась научить меня всему до того, как ее не станет.

– Ничего, – снова вздохнула я-маленькая, опустив голову и руки. Слезы покатились по щекам.

– Какая же ты бездарность! – рыкнула мать и направилась в дом.

– Мамочка, – пропищала девочка, повернувшись лицом к дому, и упала на колени.

– Будешь сидеть тут до тех пор, пока не получится!

Я понимаю. Мама не со зла. Не из-за того, что я не могла найти свой поток. Матушка всё делала из любви ко мне. Из сильной любви. Она не хотела, чтобы я оставалась одна в таком юном возрасте. А если я останусь в этом лесу без силы, мне попросту не выжить.

Отвести в город и отдать на попечение она меня не могла, в городе гвардейцы, которые прознали про ведьму и теперь буквально не выпускают из леса. Я бы просто потеряла мать раньше. Да и меня бы сожгли, ведь меня привела ведьма, а это значит только одно: ведьма не смогла позаботиться о своей дочке.

– Мамочка, пожалуйста! – я-маленькая заревела пуще прежнего, думая, что мама изверг и пытается сжить дочь со свету. Что я ей надоела, и она отрывается как может.

Мать остановилась и слегка повернула голову.

– Перестань плакать! Ты должна быть сильной! – она снова пошла в дом. А девочка встала на ноги, сморщила недовольно лоб и, показав язык уже закрытой двери, повернулась к яблоку.

Вытянула руки и зажмурилась так сильно, как только могла. Ведь мамы больше рядом нет и можно делать то, что считает нужным.

– Майнорга прол логорам, – произнесла и тут же открыла глаза. Яблоко не двигалось.

Нижняя губа затряслась, показывая, что девочка уже на пределе и хочет разреветься. Но она снова сморщила лобик и зажмурилась, поправив опускающиеся руки.

В это время матушка села на стул. Она держалась за сердце и тихо плакала. Плакала, что не может просто поиграть со своей дочкой. Не может с ней провести время, как нормальная мать. А должна наседать, кричать и быть холодной. Взращивать ненависть к себе в своей кровинушке. И она прекрасно понимала, что дочка ее проклинает, как и монстров за забором, если не сильнее.

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, потому что надо было разогревать ужин и звать свою непутевую дочку. Но не могла.

Перед ее глазами стояли детские слезы и крики о помощи. Но мама не могла ничего сделать. Скоро она умрет, и ее девочка останется совсем одна. Повезет, если в запасе есть еще пару лет или хотя бы год. Тогда остается шанс взрастить во мне дар и научить зельям, но дочурка, видимо, оказалась без дара. Так мать думала уже на протяжении года.

И я бы хотела сказать ей другое. Что ее дочка имеет силу, может колдовать так же, а может, и лучше. И я прекрасно знаю, что там, она гордится мной. По-настоящему гордится. Хотя до сих пор винит себя за такое отношение ко мне.

Да, была бы мама обычным человеком, а я – обычной девочкой… В пять лет все выглядело бы иначе. Мы бы гуляли по скверам в городе, ходили по магазинам и покупали разные платья. А папа бы любяще целовал меня в макушку и гордился тем, что у него такие красивые жена и дочка.

А ведь мама и в сорок шесть прекрасна. Словно молодая двадцатипятилетняя дама. Такова наша участь. Мы, ведьмы, остаемся молодыми вплоть до смерти. А умирая, рассыпаемся на пепел, словно сгорев. Это дар… Выжигает наше тело.

В этот момент я-маленькая продолжала проклинать и взращивать в себе злость на мать. Но тут со стороны входа послышался рык. Девочка распахнула глаза и увидела во дворе, прямо перед открытой калиткой, монстра.

Черный, в некоторых местах облезлый и с грибами на спине, с жуткой пастью и большими клыками. А глаза светились в темноте и крутились, словно воронка оранжевого песка.