Петрович скрывается за деревьями. Сергей вскидывает ружьё. Ждёт. Тишина. Даже птицы смолкли. Ничто здесь не располагает к смертельной драме. Сергей еще слабо надеется, что всё обойдётся.
– Какой чистый снег. Не хотелось бы его орошать кровью. Может, Петрович ошибся. И всё обойдется. Он же сам говорил, что волчицы хитрее самцов. Делают ложные логова. А сами скрываются с потомством в каком-нибудь неприметном месте.
Вдруг раздаётся рык и что-то серое с горящими глазами и красной раскрытой пастью летит прямо на Сергея. Сергей столбенеет, не от ужаса, а от удивления. Раздается выстрел. Чёрно-серое чудище падает на лету к ногам Сергея, и снег с ветвей обрушивается на них. А снег вокруг медленно краснеет. Сергей ещё не видел Петровича таким осерчавшим.
– Ты чего же, ворона! Я же тебе говорил! «Не зевай» С волчицей шутки плохи. Она на тебя бросается, а ты стоишь, как истукан. Беда с вами, городскими. Вот тебе и примета.
Сергей ошалело смотрит на Петровича.
– Какая примета?
– Помнишь, ворона каркнула на околице. Тварь поганая. Чуть не накаркала. Хорошо, я осенил нас крестным знамением. Как чувствовал, что что-то здесь неладно. – Петрович лыжной палкой осторожно прикасается к оскалённой пасти волчицы. – Ежели бы она не зарычала, тут бы тебе и каюк. Я ведь стрелял, не глядя, на рык. А ты чего стоял, как истукан? Ружжо для чего у тебя, для близиру, что-ли?
– Петрович, да ведь она, подлая, появилась из ниоткуда. Как будто с неба свалилась. Шерсть – дыбом, уши торчком, глаза горят, и пасть – мокрая и красная, и запах! Такое и в страшном сне не приснится. Жуткий, тошнотворный запах.
– Обычный волчий запах. Когда они в ярости, у них изо рта завсегда такой запах.
Петрович присаживается у тела волчицы и начинает ножом ковыряться в большой рваной ране в голове, и тут Сергей только приходит в себя.
– А что это ты, Петрович, там ковыряешься?
– Картечь извлекаю.
– Оставь. Я тебе целый ящик пришлю.
– Да, на кой мне твой ящик? У меня и своих зарядов достаточно.
– На кой ляд тогда выковыриваешь?
– Здрасте вам. Вот я эту картечь положу в новый заряд. И он уже точно не пролетит мимо. Я ведь почему попал с лету? В том заряде была картечь от самца. Пуля и не могла пролететь мимо. Это, как пить дать, и к бабке не ходи.
Сергей ехидно улыбается. Видно, уже совсем пришёл в себя.
– Примета?
– Примета. На то они и приметы, чтобы сбываться.
Петрович поднимается. Вставляет новый патрон в патронник.
– Пошли.
– Куда?
– Тут где-то её потомство. – И мчится к бурелому. Сергей – за ним. Петрович неожиданно резко останавливается перед каким-то лазом. – Вот оно, логово. Постой здесь. Да не зевай, ворона. А я там пошурую.
Петрович скрывается за сугробом. Вдруг из снега выскакивает волчонок. Увидев Сергея, останавливается. Шёрстка встаёт дыбом. Маленькая пасть раскрывается в злобном оскале. Сергей с восторгом смотрит на это крохотное, но смелое существо.
– Привет, тёзка! Привет, Серый! Ох, какие мы злые. Да ты просто лютый. Серый Лютый.
Появляется Петрович. Снимает с плеча ружье. Сергей с отчаяньем машет руками.
– Стой, Петрович! Не стреляй!
– А что с ним делать? Всё равно пропадет.
– Я его себе возьму.
– Да на кой ляд он тебе? Что с ним делать будешь?
– Буду воспитывать.
– Ежели думаешь его приручить, у тебя ничего не получится.
– Это почему же?
– Да ведь недаром говорится: «Сколько волка не корми, он всё в лес смотрит».
– Эта поговорка скорей для двуногих волков.
– Не скажи. Ты в цирке бывал?
– В детстве.
– Там все звери выступают: львы, тигры, даже такие упрямые, как верблюды. А волков нет. Потому как его приручить невозможно.
Сергей смотрит на Петровича с явным недоверием.
– А в зоопарке?
– В неволе они живут, но всё равно в лес смотрят.
– Нет, Петрович, извини, но на этого несмышленыша рука не подымается. Отдай его мне. Я всё-таки попробую из него человека сделать.
– Да ради Бога. – Петрович явно удивлен столь экстравагантной выходкой своего молодого друга. – Но учти, у тебя ничего не получится. Пока он маленький, он, конечно, потешный, а вырастет в матерого зверя, и руку, кормящую откусит, и не подавится.
Сергей берёт волчонка в руки, гладит его вздыбившийся загривок.
– Ладно. Там видно будет. А пока… Ну, Серый Лютый, отныне я тебе и волк и волчица в одном лице. Привыкай…
Сергей смотрит на фотографию хищного волчонка. Кладет её на стол.
А на другом конце земли в аэропорту Сиднея взлетает самолёт по маршруту Сидней-Токио. В салоне бизнес-класса Ольга и её администратор, несмотря на жару в салоне, самолёт ещё не успел набрать высоту, Ольгу бьёт озноб. Зуб на зуб не попадает. Аристарх Евсеевич с тревогой смотрит на неё.
– Деточка, вы себя плохо чувствуете?
– Что-то знобит.
– Может, выпить чего покрепче?
– Может быть. Долго нам лететь?
– Долго.
Подходит стюард с тележкой. На ней еда и напитки.
– Что желаете?
Аристарх Евсеевич внимательно изучает напитки.
– Виски со льдом.
– А Вы, сударыня?
– То же самое, но без льда и добавьте немножко содовой.
– А из еды?
– Ничего.
– Вы совершаете большую ошибку, деточка. – Вмешивается Аристарх Евсеевич и обращается к стюарду. – Ставьте её порцию и мою. Придётся поработать за двоих. Только поймите меня правильно.
Стюард понимает всё правильно. Ставит напитки и еду, и продолжает своё движение по салону. Аристарх Евсеевич с удовольствием выпивает виски и набрасывается на пищу.
– При крупных неприятностях, деточка, я отказываю себе во всём, разумеется, кроме еды и питья. Только поймите меня правильно.
Ольге немного полегчало. Виски подействовало. Во всяком случае, зубы перестали выбивать барабанную дробь. И руки перестали дрожать. Озноб сник.
– Аристарх Евсеевич, всё забываю вас спросить, почему вы всё время повторяете: «Только поймите меня правильно».
– Видите ли, деточка. Я живу в постоянном страхе, что меня не поймут правильно.
– Вы гений, Аристарх Евсеевич!
– Почему?
– Кто-то из великих сказал, что гений – парадоксов друг.
– Деточка, это сказал Пушкин. Но, к сожалению, на этом моя гениальность заканчивается. Кстати, когда я сопровождал Славу Рихтера в Токио…
– Тоже в Токио.
– Да. Только не из Сиднея, а из Москвы. То он так же снимал напряжение. А когда я сопровождал Иегуди Менухина из Петербурга в Москву…
– Это не о вас, случайно, Радищев написал свою знаменитую книгу?
– Браво, деточка! Вы наконец-то пришли в себя. И ради Бога, больше никогда из себя не выходите. Когда вы в себе – это вам больше к лицу, чем, когда вы не в себе. Вы, конечно, как всегда, подшучиваете над бедным гусаром, деточка, а я, между прочим, сопровождал Ванна Клиберна во второй его приезд в Россию.
– Это когда вы вояжировали из Ростова в Воронеж?
– Нет. В Воронеже мы не были. Там я был с Яшей Хейфицем.
– Когда же это было?
– Вас тогда, деточка, еще на свете не было.
– Это, когда вы были молодые и чушь прелестную несли?
– Да я всю жизнь только этим и занимаюсь, деточка.
– А есть ли кто-нибудь из великих исполнителей, кого бы вы не сопровождали?
– Ну что Вы, деточка, конечно есть. Их ведь много, а я один. Только поймите меня правильно.
– Это вы меня так развлекаете, Аристарх Евсеевич?
– Нет, деточка, отвлекаю. От чёрных мыслей отвлекаю.
– От ваших отвлечений что-то в сон потянуло.
– Вот и хорошо. Во сне время быстрее бежит, деточка. Только поймите меня правильно.
Ольга вытаскивает из сумочки мобильный телефон, набирает номер. На экране высвечивается лицо Сергея Волкова и звучит механический голос: «Телефон абонента выключен, либо находится вне зоны досягаемости».
А абонент тем временем в Москве наливает на донышко фужера порцию коньяка, выпивает, закусывает долькой лимона и вытаскивает из кованого сундучка фотографию. На ней девушка со скрипочкой в руках. На лице застыло выражение испуга и изумления. Это Ольга Рюрикова, но ещё в пору безвестности.
Глава II. СЛУЧАЙ В МЕТРО
Как правило, Сергей сам водит машину, но, когда очень устаёт, уступает руль шофёру. Вот и сейчас позади остался трудный суетный день, и Сергей отдыхает в кресле справа от шофера. Вдруг его внимание привлёк серый Фольксваген в боковом зеркале заднего вида. Он его уже видел. Усталость, как рукой сняло.
– Андрюша, сверни сейчас направо и покружи по переулкам.
Шофёр резко сворачивает в переулок, затем в следующий. Фольксваген следует за ними. Сергей вдруг почувствовал, что появляется давно забытое ощущение азарта, как перед первым раундом с неизвестным противником.
– Ну вот, кажется, началась охота. Бой предстоит долгий. Раундов на двенадцать. Это уж точно.
– Вы что-то сказали Сергей Николаевич?
– Нет, Андрюша. Это я так… Вот что, Андрюха. За нами хвост.
– Как вы их замечаете?
— Спиной чувствую. Остановись у станции метро, так, чтоб я мог раствориться в толпе. Повози их за собой часа три. Перед светофором открывай окно и что-то показывай рукой рядом стоящей машине. Ну в общем, не мне тебя учить. Сбивай их со следа. Повози их по Москве часа три. А затем постарайся оторваться и поезжай домой. И не высовывайся. Жди моего звонка на новый мобильник. Старый выключи.
Лимузин Сергея подъезжает к станции метро.
