Значит, при любом раскладе ротмистру оставалось жить не более полусуток.
Лицо Синильникова исказила страшная гримаса, он недолго противился неведомой силе, подавившей его волю, затем губы его обмякли, и он, опустив плечи, повернулся к сопровождавшим его – есаулу и поручику.
– Комиссаров и идейных здесь не вижу, господа. Этих, что отобрал, можно было определить служить к нам, если согласятся… И вообще, подпоручик, гоните эту рвань на все четыре стороны. Они нам не опасны. Я скажу полковнику.
Офицеры удивленно переглянулись. Подпоручик открыл рот, собираясь что-то возразить, но есаул, внимательно наблюдавший за ротмистром, перебил его, желая разрядить обстановку:
– Господа, приглашаю вас к нам пообедать. Все уже приготовлено, чем богаты, тем и рады. Наши казачки расстарались…
– Черт, сам бы не видел, ни за что не поверил, – изумленный Горобко покачал головой. –Даешь. Такого стервеца обломал. Я их за версту определяю. Сволочь первостатейная. Чуть он тебя не кокнул. – Горобко пожал руку измученному экспресс-внушением Андрею. – Спасибо, брат, за ребят. Не знаю, надолго ли нас оставили в покое, но пока живем.
Ох, не нравилось Андрею, что Служба Контроля в последние часы не имеет никаких возражений против его действий.
Ротмистр Синильников поспешил к полковнику Кротову, где после туманных объяснений, сославшись на специальное задание начальника контрразведки корпуса, потребовал отпустить всех пленных и дать им сопровождение хотя бы на первые пять верст. Удивленный Кротов после некоторого раздумья согласился сделать это под личную ответственность ротмистра, хотя у него возникли кое-какие сомнения, да и выглядел Синильников как-то странно. Конечно, можно допустить, что среди пленных случайно оказался ценный агент нашей контрразведки, и отпущенные пленные будут служить ему прикрытием. Но такой непонятно великодушный жест с их стороны обязательно должен вызвать подозрения красных – с чего это беляки такие добренькие? А впрочем, черт с ним, ротмистром, пусть разбирается сам в своих делишках.
Синильников проверил исполнение приказа и даже сам проводил пленных до конца хутора. Вернувшись в компанию гулявших офицеров, он пил стакан за стаканом, почти не закусывая, но пьянел медленно, молча поглядывая на раскрасневшихся собутыльников. Они ежились под его тусклым, ненавидящим взглядом, и веселье за столом стало постепенно стихать. Наконец, подполковник Хлюзин – командир отряда бронемашин не выдержал:
– Господин ротмистр, если хотите добраться до Александровска засветло, вам следует
поторопиться.
До Синильникова дошел прозрачный намек, он побледнел, и рука его непроизвольно потянулась к кобуре. Хлюзин приподнялся из-за стола. Офицеры насторожились. Синильников, почувствовав общую неприязнь, с трудом овладел собой и, ни на кого не глядя, вышел.
– Правда, господа, – громко возмущался подвыпивший подпоручик, – испортил нам всю пирушку. Что он на нас смотрит, как на красных. В конце концов, сам их целый взвод отпустил.
Синильников, стоя на крыльце, услышал это, криво ухмыльнулся и не замечая боли, смял в руке дымившуюся папиросу.
«Что же случилось? – лихорадочно пытался понять он. – Почему я отпустил пленных? Так было надо? Для чего? И я не мог… Не было сил… Что же все-таки случилось сегодня? Не пойму… Эти меня презирают, – зло подумал он об оставшихся за столом. – Они чистенькие, убивают только в бою. А я для них, значит, мясник, жандарм, дерьмо. Брезгуют, сволочи…»
Пошатываясь, он прошел в вытоптанный конями и людьми огород, завернул за маленькую, вросшую в землю баньку. Лютая злоба и жестокая обида на весь этот
перевернувшийся, одуревший от войны мир захлестнули ротмистра, полоснув пронзительной, тянущей болью по сердцу. Ради чего он жил? Чему служил? Ни во что нет веры. Она давно умерла в этой бессмысленной бойне между соотечественниками, российскими подданными, оставив в душе пустоту. Синильников тихо, по-звериному завыл, и морщась от застоялого запаха порохового нагара, сунул дуло браунинга в рот…
Смеркалось. Пленные брели к Днепру. Сзади о чем-то негромко переговаривались казаки, наверное, обсуждали между собой непонятный приказ об освобождении красных, а может, вспоминали родную станицу или погибших товарищей. Андрей не улавливал их слова, он очень устал и шел в легком забытье, поддерживая сильно хромавшего Горобко. Когда перед ними тускло блеснула в лучах заходящего солнца водная гладь, казаки повернули коней, но за рекой вспыхнуло несколько огненных точек и снаряды подняли землю к небу.
Артдивизион стрелял умело и точно. Сразу после первого залпа, перейдя на картечь, он густо осыпал ей участок берега, где так нагло решили высунуться беляки.
Горобко, заслонявший Андрея своим телом, отвалился в сторону и сдержанно застонал. Похоже его правую ногу на второй раз зацепило уже покрепче. Стараясь не обращать внимания на боль, он приник к груди Лагинского и ощутил биение его сердца. Проведя рукой по груди Андрея, он нащупал помятую крышку медальона и почувствовал теплую кровь на пальцах. Вероятно, осколок наискосок ударил в медальон и лишь потом в тело. Разорвав на себе рубашку, Горобко перевязал Лагинского, а потом свою ногу. Силы покидали его.
– Слышь, есть кто живой? – сдавленно крикнул он, но кругом было тихо. Неужто все полегли? Эх… Но доктора он вытянет, волоком допрет до своих, привяжет к бревну и вплавь. Нельзя погибать такому человеку. Революционной науке, медицине он будет полезен. Горобко взвалил Лагинского на себя и, временами теряя сознание, все же упрямо полз к Днепру.
Прошедшие два контрольных срока передатчик Андреаса молчал, и Сальников приказал
немедленно провести принудительное возвращение. Зашитая в подмышечной впадине левой руки Лагинского маленькая дробинка аварийного маяка часто запульсировала, и возникшая из пустоты капсула накрыла одного из лежавших без сознания людей и беззвучно растворилась в смутной предрассветной мгле.
Когда Горобко выкарабкался из очередного провала беспамятства, рядом с ним никого не было. Лишь примятая пожухлая трава в этом месте, не тронутая росою, сохранила отпечаток человеческого тела.
Из донесения шефу отдела внутренней безопасности корпорации «Юпитер». Дополнение.
«Сегодня в Институте успешно закончен первый целевой Выход. Комплекс WC-06А работал в соответствии с программой. Руфи».
?
Установка WC-U отличалась от оригинальной разработки МНИЦ своими размерами, если WC-06А была рассчитана максимум на двух человек, то доктор Уоллс добавил к своей еще и грузовой отсек объемов в 12 кубометров. Для перемещения во времени и пространстве это потребовало некоторого увеличения энергомощности, но не слишком значительного. А вес здесь не имел никакого значения, главное – площадь (перебрасываемого) модуля.
Корпорация «Юпитер» выбрала для золотого навара штат Калифорния – это была близкая пространственная составляющая, по временной линии (ветви), решили выйти в 1855 год – самый разгар разработки огромной золоторудной зоны под названием Материнская залежь.
Чтобы определиться, на сколько отличается от настоящего параллельный мир и вместе с тем проверить теоретические разработки Уоллса и его коллег, туда сначала забрасывали животных, в том числе и собак, оснащенных разнообразными датчиками. Это напоминало первые этапы освоения человечеством ближнего Космоса, таким сравнением доктор втайне гордился, хотя крысы и собаки, как подопытный материал участвуют во многих экспериментах по всему миру. Что тут такого? Умненькие псы, сбросив с себя часть высокочувствительной аппаратуры, закамуфлированной под обыкновенные камешки, благополучно вернулись к капсуле, а вместе с ней в точку возврата. А когда разведчики окажутся там, просмотр многодневных записей поможет их Внедрению. Историки и лингвисты проанализировали первичные данные, но не смогли найти каких-то существенных отклонений по ряду известных факторов, относящихся к истории данного региона середины Х?Х века. Видимо, доктор Уоллс был прав, предполагая, что в этой близкой временной ветви, отклонения от основной могут составлять не более 3%-5%. Подтвердить или опровергнуть это мог только специалист-историк, отправленный туда, но корпорация преследовала другие цели.
Разведчик Ричард Гастон, прошедший интенсивный курс спецподготовки и показавший отличные результаты, в качестве подопытного кролика отправился в неизвестное. Надо признать, у парня были стальные нервы – вариант благополучного возвращения оценивался 50 на 50.
Гастон знал древнегреческий, латынь, одиннадцать европейских языков и еще китайский, корейский, японский, суахили и хинди. По техническим причинам оставшись в прошлом навсегда, Ричард бы не пропал без работы, вдобавок, для такого случая у него были несколько больших бриллиантов, правда, искусственных, но такого качества, что никто в Х?Х веке даже бы и не усомнился в их подлинности.
Мгновенная и четкая реакция на внезапно меняющуюся обстановку, моментальный просчет вариантов и принятие единственно верных решений, редкое сочетание решительности, осторожности, хладнокровия и продуманного риска, безусловно, делали его прекрасным исполнителем для выполнения поставленной задачи.
Гастон вернулся в запланированный срок, через десять дней невредимым, похудевшим, небрежно выбритым и в меру грязным, но зато от него пахло каким-то вонючим, модным одеколоном тех лет – все-таки образованный, интеллигентный человек. По легенде – молодой американский инженер, только что закончивший геологический факультет Кёльнского университета, поэтому у него появилась возможность устроиться в администрацию рудника с испытательным сроком. Вообще, внедрение прошло на удивление успешно – руководству золоторудного предприятия нужны были специалисты горного дела, а в них испытывалась острая нехватка. Проспекторы, искатели золота, здесь были уже не нужны, а большинство старателей перебрались в другие места, либо, разбогатев, занялись фермерством или торговлей, поскольку добыча золота приобрела индустриальный, промышленный характер.
Никаких различий с настоящим земным прошлым (он прошел подготовительный курс лекций по истории) в этой обстановке Гастон не заметил, даже прочитав несколько нью-йоркских газет, изредка попадающих в контору рудника. С периодикой там напряг, шутил Ричард, читателей уж очень мало, не до этого, все думают о золоте, а не о мировых новостях. Но президент соответствует истории – Франклин Пирс. Разбирайтесь сами, вот вам один экземпляр, куплен по тройной цене, сравнивайте с архивом. А как вообще можно заметить посланнику из будущего, притом не ученому-историку отклонения в 3%? Да и задачи перед ним поставлены иные, а именно: куда, когда и каким путем отправляются партии добытого на руднике золота? И он это узнал.
Сейчас планировалось послать с ним еще двух человек, чтобы побыстрее провести операцию по захвату золота. Корпорация уже достигла дна глубокой долговой ямы, тем не менее, тщательно скрывала свое почти безнадежное положение. А надо-то продержаться всего несколько месяцев, от силы полгода, – «Юпитер» готовился к добыче и доставке гелия-3 с Луны, и в этот проект вложили громадные деньги, хотя окупиться они должны очень быстро. Но реализация проекта потребовала солидных дополнительных затрат, а вот здесь корпорация переоценила свои силы. Возможности получения новых кредитов были исчерпаны, а работы на Луне нельзя было приостанавливать даже на сутки. Кризис-менеджеры вроде нашли выход, но одна с их стороны хитромудрая рискованная сделка, сулившая большие деньги, накрылась, австралийские партнеры оказались очень осторожными бизнесменами и перед подписанием договора, несмотря на представленные красивые фиктивные бумаги, по своим каналам проверили финансовое положение корпорации, после чего наотрез отказались иметь дело с фирмой, стоящей на грани краха.
Люсьен Роджерс – бывший сотрудник управления «G» министерства обороны – отдел срочного реагирования, имел большой опыт работы по ликвидации последних крупных вооруженных группировок в Юго-Восточной Азии и Южной Африке. Почти три года назад управление «G» распустили, небольшую часть сотрудников перевели в соответствующие отделы министерств внутренних дел и юстиции, а остальные подались на вольные хлеба. Но Роджерса пригрела служба безопасности «Юпитера», не имеющая в своих рядах профессионала такого класса и профиля. Ему предложили высокооплачиваемую работу инструктора и Люсьен старательно натаскивал группу парней, обучая их искусству спецназовца, даже не зная в каких операциях планируется участие его воспитанников: уничтожение, захват, прорыв на спецобъекты, или еще что? Но кураторы пресекли его любопытство в самом начале, сказав: «учи всему, что умеешь сам, и не задавай лишних вопросов». И вследствие того, что счет Роджерса регулярно пополнялся солидной суммой, он работал с полной отдачей и молчал.
Время от времени какие-то высокие чины пребывали на показательные учения группы Роджерса, впечатленные результатами, скупо благодарили инструктора и опять исчезали.
«Но без участия в боевых операциях, пусть я буду мучать их хоть всю жизнь, парни
никогда не станут настоящими бойцами, – частенько думал Люсьен. – Только такой опыт делает из курсанта профессионала. Впрочем, наплевать, не к террористическим акциям я же их готовлю, – успокаивал он себя, – деньги здесь платят не меньше, чем на прежней работе, и пока никакого риска – так я готов и до пенсии протянуть».
??
Уокер Хокинс был гуру методов невербальной суггестии, а проще говоря – гипноза. Причем, как индивидуального, так и массового. За 20-30 метров в снующей толпе, не особенно напрягаясь, он мог подчинить себе волю выбранного субъекта, достаточно на мгновение встретиться с ним взглядом. А если человек находился поближе, Хокинсу не
требовалось и этого, главное – видеть голову. Группа стоящих рядом людей обрабатывалась им от 7 до 15 секунд. Умел он выполнять и сложные вещи – загипнотизировать человека, повернувшись к нему спиной, правда, такой трюк удавался на расстоянии не более трех метров. И тогда, даже если за ним велось плотное наблюдение, никто не мог заподозрить Уокера в насильственном внушении. Но все осталось в прошлом, Хокинса включили в базу данных Интерпола, как опасного человека, неоднократно использовавшего свои возможности в противозаконных действиях с целью наживы. Поэтому в любой стране правоохранительные органы сразу же брали его «под колпак». Как в таких условиях зарабатывать на жизнь, если запрещено выступать на концертах и шоу, и даже преподавать на простых курсах основ гипноза? Обложен со всех сторон. Но тут появилась неожиданная помощь со стороны весьма солидной корпорации «Юпитер». При собеседовании Хокинс неохотно и скупо рассказывал, за что его отправляли за решетку, но очень охотно демонстрировал свои уникальные способности. Приняли его сразу.
Итак, спецгруппа для захвата золота была подобрана. Уже внедрившийся информатор Гастон, он будет командиром группы, боевая и психологические составные – Роджерс и Хокинс, и это, не считая современных приборов и оружия. Горнорудной компании просто не оставляли никаких шансов.
Последние занятия показались Хокинсу и Роджерсу на редкость странными – изучение социального строя Соединенных Штатов Америки пятидесятых годов Х?Х века, одежды, сленга, поведения и многих других деталей быта, в том числе огнестрельного оружия. Зачем все это? Их что, берут на съемки в жанре старого вестерна? И только перед заброской им выдали весь необходимый расклад. Что же, парни восприняли оглушающую информацию неплохо. Реакция, в общем сдержанная, не считая несколько изумленных восклицаний бывшего вояки. Но и тот поверил почти сразу, сложив кусочки мозаики в единое целое.
– А может тогда лучше сразу захватить хранилище, банк с полновесными золотыми слитками, фабрику аффелирования, наконец? Мы могли бы взять груза намного больше? –спросил Люсьен.
– Нам не нужны слитки, только самородки и золотой песок. Такова специфика вашего задания, – спокойно ответил полномочный представитель «Юпитера», попросивший называть себя просто Фреди. – К тому же, реализация вашего плана может привести к людским жертвам, федеральные банки располагаются в сравнительно крупных городах, а там охрана, простые мирные жители, много зевак, при этом, вооруженных, ну и тому подобные факторы.
«Ну да, – хмыкнул про себя Роджерс, – что-то не верится в ваше человеколюбие, иначе, зачем в утвержденное снаряжение группы входит боевое оружие? Конечно, есть приказ применять его только в крайнем случае, но все-таки применять можно! И это, не считая, что мы идем на обыкновенный грабеж».
Переброска прошла успешно. В 22.35 по местному времени группа выгрузилась из капсулы в семи километрах от рудника и в километре от фермы Хьюза. Что пахал, сеял или
разводил старина Хьюз для Гастона оставалось загадкой, потому что, когда он два дня назад познакомился с ним, тот был крепко пьян, но увидев в руках незнакомца доллары, охотно согласился отдать на несколько дней фургон с лошадьми. Ричард заплатил ему за неделю вперед, вдобавок вручив очень ценный презент – две бутылки качественного виски, а такая выпивка здесь ценилась на вес золота. Хьюз о себе ничего не говорил, но и ничего не спрашивал, жизнь научила его не задавать лишних вопросов, особенно когда щедро платят.
Вот и сейчас, ночью, увидев Гастона, он потряс лысеющей головой и бросился запрягать лошадей, успев разглядеть заманчиво торчащее из кармана клиента горлышко бутылки.
– Через три дня вернусь, – бросил Гастон, взяв в руки поводья. Хьюз только молча кивнул, крепко прижимая к груди очередной долгожданный подарок, от предвкушения выпивки у него с губ потекла слюна.
Спустя пятнадцать минут Гастон с бойцами укладывал в фургон груз, необходимый для задания, а его набралось на троих около ста килограмм. Затем они тронулись по направлению к рудничному поселку, где молодой «инженер» должен был узнать точную дату и время отправки золотого груза, а она должна осуществиться в ближайшие дни. Золота на руднике накопилось уже более двух тонн, и это был явный перебор, обычно отправляли добытый и промытый металл, когда его имелось 150-200 килограмм. Но на горной части дороги в Фолсон произошел большой обвал, и расчистка дороги заняла много времени, а проходчики как раз наткнулись на богатую жильную зону, где золото поперло рекой.
Как только начало светать, они остановили фургон в укромном месте в пойме реки, и Ричард, еще раз обговорив с Хокинсом и Роджерсом детали дальнейших действий, пошел к редким, слабо мерцающим огням поселка. Так как Гастон брал два дня за свой счет, «чтобы встретить невесту, прибывающую в Сакраменто и там устроить ее на первое время», долгими вопросами ему не докучали. Все о`кей? Тогда за работу, парень. Коротко поговорив с новыми коллегами, Гастон без особого труда узнал, что золото отправляют сегодня, через два часа, собственно, об этом уже знал весь рудник. Значит, ему предстояло поторопиться. В процессе обсуждения операции предлагался и вариант ночного захвата золота прямо здесь, на руднике, но тихая экспроприация тогда вряд ли бы получилась – даже если бесшумно снята охрана, несколько подозрительных фургонов у хранилища могут привлечь внимание со стороны. А если начнется стрельба, поднимется весь поселок, и придется уносить ноги, бездарно провалив операцию.
«Ну что же, придется тихо смываться, – подумал Ричард. – Здесь они меня больше не увидят».
Он незаметно покинул контору и поспешил к фургону.
Работать пришлось в темпе. Заученными на тренировках движениями они быстро собрали дрон, по форме похожего кондора, особенно, если смотреть снизу. За сорок минут троица рассчитывала прибыть на место, именно на тот участок дороги, где произошел каменный оползень. Там обоз обязательно замедлит движение, а для нападения это идеальный вариант.
Три почтовых дилижанса фирмы «Батенфин лайн» были оббиты железными листами и каждый запряжен четверкой лошадей, впереди следовала верховая охрана в пятнадцать человек, замыкал обоз отряд в десять всадников с запасными лошадьми в поводу. Почти все они, кроме револьверов имели при себе новенькие шестизарядные армейские ружья «Кольт». На каждом дилижансе спереди и сзади расположились по два вооруженных человека, а внутри дилижансов непосредственно рядом с золотым грузом, уселись по два инспектора горнорудной компании. Все эти подробности высветились на приемных устройствах участников операции через четыре видеокамеры, установленные на дроне – имитации хищной птицы, кружащейся высоко в небе над рудником. По введенной программе слежения он будет непрерывно передавать картину происходящего, сопровождая обоз до места встречи.
Все трое, стараясь держаться поближе к горам, чтоб их никто не заметил, прибыли на место в расчетное время. У них оставалось около двух часов для проведения тщательной рекогносцировки местности, определить, кто и где будет находиться, и еще раз обговорить детали операции. На это ушло около часа. Воздушный наблюдатель отслеживал ситуацию – обоз двигался без остановок в нормальном темпе.
Уокер Хокинс стал приводить себя в соответствующий вид израненного хищным зверем человека – он, прислонившись к скале, зажимая окровавленными руками раны, будет на пути передового отряда конвоя.
Двадцать минут до начала операции. Гастон и Люсьен, расположившись на своих местах проверили сектор обстрела, приготовили оружие и набросили на себя маскировочные плащи-невидимки. Хокинс смотрелся вполне реалистично – разодранные до самых мокасин парусиновые штаны, открывали глубокие царапины на ногах, на голове и щеке запекшаяся кровь. Разорванная чуть ли не напополам куртка, на плече пустой патронташ, на ремне в кожаных ножнах охотничий нож, сидит на краю дороги, прислонившись к камню, вытянув ноги. Он и возьмет на себя авангард, а укрывшиеся наверху, метрах в трех над дорогой Ричард и Люсьен должны отсечь замыкающий отряд и обезвредить наружную охрану дилижансов.
Все, верховой отряд конвоя показался на линии прямой видимости. Двое из них сразу заметили раненого, и обменялись короткими фразами с командиром. Затем пять всадников, держа ружья наготове подскакали к лежащему. Остановившись поблизости, они убедились, что вокруг никого нет и только тогда стали разглядывать истекающего кровью незнакомца. Он, в свою очередь, с трудом приоткрыв глаза, обвел всех взглядом. Мастеру гипноза хватило шести секунд – двое слезли с лошадей и встали перед ним, другие помахали остановившимся, мол, все в порядке, можно ехать.
–Тут на охотника напал зверь, вероятно, пума! – крикнули они. – Надо перевязать бедолагу!
Командир конвоя Джордж Нортис, недоверчивый и осторожный служака, приказав всем быть наготове, приблизился к охотнику и внимательно оглядел его одежду, что-то вызвало у него сомнения и он, хмыкнув, впился глазами в Уокера, и этого было достаточно. Нотрис
подал знак верховым – все сюда. Хокинс работал эффективно и вскоре весь передовой отряд, забыв об охотнике и обозе, пришпорив коней, пошел быстрой рысью вперед по дороге – они должны как можно быстрее добраться до Фолсона, кто будет первый, тому награда!
– Эй, что там?! – привстав, крикнул охранник с первого дилижанса, придерживая вожжи. – Вы куда?!
Но в устремившимся за наградой отряде в ответ раздались веселые выкрики и смех.
– В чем дело? – заинтересовалась встревоженная охрана с остальных дилижансов, сжимая винчестеры.
Помощник Нортиса Майкл из арьергарда протиснулся на своей лошади между обрывом и дилижансами вперед.
– Какого черта? Что здесь творится? – спросил он, перекатывая во рту потухшую сигару. – Куда их повел Джо?
– Ничего не понимаю, – возничий с первого дилижанса недоуменно пожал плечами, глядя вслед скрывшемуся за поворотом отряду. – Вроде они кого-то заметили на дороге, все поехали туда, а потом вдруг, как сумасшедшие ломанулись вперед. Не нравится мне все это.
– Где они останавливались? – нахмурился Майкл.
– Да вот, у того камня.
Подъехав к указанному месту помощник Нортиса свесился с лошади, но ничего не увидел, маскировочная накидка-хамелеон идеально сливающаяся с каменистым склоном, надежно укрывала Уокера, но не помешала ему подчинить себе Майкла. Тот потряс головой и вернулся к обозу.
– Хенк, Роби, Дин! – крикнул он, теснящимся за дилижансами верховым. – Перебирайтесь сюда и дуйте за Нортисом. Пока не узнаете в чем дело, не возвращайтесь! Но, а мы будем следовать сзади, как положено. Трогай Арни, мы теряем время.
– Слушайте, Майк, – в зарешеченном окошке дилижанса с лязгом открылся металлический щиток, – а что, впереди нас никого не будет?
– Впереди нас уже почти два десятка вооруженных ребят, была бы опасность, они подали бы сигнал. Оружие есть у всех, а стрелять они умеют. А вот что делается за нами, неизвестно.
– Но ведь и впереди что-то непонятное, – запротестовал инспектор. – Мы обязаны будем доложить о действиях вашего командира, он ни в коем случае не должен был бросать охраняемые экипажи.
– Это ваше дело, – буркнул Майкл. – Давай, парни, трогай!
Трое человек ускакали вперед, а помощник командира конвоя вернулся, чтобы следовать за последним дилижансом.
– Пора, – скомандовал Гастон Роджерсу по рации. – Отсекай.
Между верховой охраной и дилижансами негромкими хлопками вспухли два густых облака, окутывая отряд Майкла быстродействующим усыпляющим газом, который достал и двоих сидящих сзади на третьем дилижансе.
Из-за грохота колес по каменистой дороге железных коробок остальная охрана на дилижансах не обратила внимания на то, что делается сзади. А там три успевших испугаться лошади с коротким храпом увлекая за собой уснувших всадников, упали с высокого обрыва. Остальные животные, дернувшись, застыли, опустив головы, и на них в нелепых позах застыли люди.
«Прямо мертвое царство, – подумал Гастон, – впечатляющая картина».
Из длинноствольного бесшумного автомата он сделал пять коротких очередей по охранникам на дилижансах. Тонкие иголки, впившиеся в тела, мгновенно усыпили их, но главное – лошади не испугались, не понесли, все было тихо, а продолжали двигаться в прежнем темпе. Уокер остановил первый экипаж и весь караван встал. Роджер и Хокинс спустились сзади обоза. Защелкали задвижки окошек и послышались голоса инспекторов, желающих знать, в чем дело… Сейчас и их надо усыпить, и золото будет взято. Гордон взглянул на часы – все шло строго по плану.
???
Дон Клепсон – тридцатилетний главарь банды, за голову которого в пяти штатах объявили награду, вчера вечером узнал, что золотой обоз выйдет утром. Еще задолго до этого Клепсону приходила мысль поживиться золотишком с рудников, захватить переправляемую партию, ведь 300-400, а то и 500 фунтов драгоценного металла несказанно хорошая добыча. И тут, болтаясь в поселке при руднике, приглядываясь и собирая информацию, в одном из круглосуточно работающих салунов под броским названием «Вам повезло» он неожиданно встретил старого знакомого еще по Канзасу Крамера, с которым они когда-то организовали парочку удачных налетов. Потом Крамер чем-то серьезно заболел, и их пути разошлись. Сейчас он работал на руднике простым конторщиком и денег на выпивку, продававшуюся тут по тройной цене, у него хронически не хватало, а старые запасы давно улетучились. Он за стаканчиком виски и выдал Дону ошеломляющую весть – да, золото скоро повезут, но будет его раз в десять больше, чем обычно, задержка из-за перекрытой дороги. Господи, такой шанс предоставляется только раз в жизни! А потом можно до конца дней своих ни в чем не знать отказа. Они договорились о связи, и Клепсон поспешил к своим людям.
Дон, к основному костяку своей банды в два десятка парней, начал набирать новых молодчиков, благо всякого отрепья от Сакраменто до Фолсона, умеющих хорошо стрелять и не боящихся переступать закон, было навалом. И Клепсон быстро пополнил банду до
пятидесяти человек, он бы набрал и больше, но боялся упустить момент, поэтому поспешил поближе к руднику. Индеец Чарли, проверенный и шустрый малый, нашел подходящее место для лагеря сравнительно недалеко в горах, в трех часах пути до дороги на Фолсон. И вот здесь они обитали уже полторы недели, новички понемногу роптали – запасы муки и круп заканчивались, и банда в последние два дня сидела на полуголодном пайке. Но Дон строго настрого запретил всем покидать лагерь, никто из местных не должен знать, что здесь находятся чужаки. Пусть начальство рудника пребывает в покое. От безделья люди дулись дни напролет в карты и кости, ставя на кон будущую добычу, и при этом, в общем-то, ничего не делая все время хотели жрать. Дону пришлось выделить группу охотников во главе с индейцем Чарли, и они два раза приносили в лагерь добытую дичь, но при таком количестве ртов каждому доставалось лишь по небольшой порции мяса.
Дона бандиты уважали и побаивались, он был удачливый и сообразительный вожак, но за малейшее неповиновение мог тут же прикончить любого, а стрелял Клепсон очень метко и быстро.
Каждый день связной Рей уезжал горными тропами к руднику, но конторщик пока ничего радостного не сообщал. Дорожные рабочие слишком долго копались на расчистке каменного оползня. Будь возможность, Дон немедля загнал бы туда всех своих бездельников на помощь работягам, лишь бы рудник скорее смог отправить золотой груз. И вот, наконец, когда стало уже темнеть появился связной и сказал долгожданное: «завтра утром пойдет обоз», а также сообщил численность и порядок конвоя.
Дон давно определил, где напасть, конечно, лучше всего подходил самый узкий участок дороги, который расчистили позавчера. Там можно было устроить приличный обвал, камнепад, который выведет из строя передовой отряд охраны (взрывчатки, слава богу, хватает), вдобавок, динамитными шашками можно закидать и второй отряд сопровождения. Дилижансы никуда не денутся, развернуться им не хватит места, а тех, кто останется цел, его парни перестреляют как диких гусей на взлете.
Одного не учел Клепсон, что лихой связной Рей втихомолку привезет с собой два галлона можжевеловой самогонки, чтобы потом отпраздновать захват обоза, да при дележке золота за каждый стаканчик этого пойла можно хорошо навариться. Когда все улеглись, кроме ночных дежурных, Рей решил немного глотнуть на сон грядущий. Одну фляжку он заранее заполнил для себя. Чтоб никто ничего не заметил и не учуял, связной прошел к отхожему месту, присел, сделав вид, что справляет естественные подробности и тут же ополовинил содержимое фляжки. Как стало хорошо кругом! А ведь целую вечность, почти десять дней он не пил живительную влагу – Дон умел держать дисциплину. Перед таким крупным делом у всех должны быть трезвые головы. Но что у кого было в запасе потихоньку выдули в первые дни и потом все томились, страдая от отсутствия спиртного, а из лагеря уезжать никому нельзя – строгий запрет Клепсона, кроме Рея, да охотников, ползавших в глухих ущельях.
Но, черт возьми, кто-то шел в его сторону. Рей, спрятав фляжку, поднялся и нарочито поправил штаны и быстро закурил. К нему подходил Кид Раут, один из дежурных.
