– Держи.
Мэтт протянул ему вафельный стаканчик, доверху наполненный заиндевевшими шариками, щедро залитыми шоколадом и посыпанными орехами, да еще и с парой черешен наверху. Ал взял свой стаканчик и, протянув руку, сцапал ягоды со второго.
– Эй! – возмутился Мэтт. – Это было мое!
– Ты не любишь, это же не бекон.
– И что? Мог хотя бы спросить!
– Можно? – поинтересовался Ал, засовывая ягоды в рот.
– Припомню, – пообещал Мэтт и небрежно добавил: – Кстати, твой дом всего в двух кварталах отсюда. Может, глянем?
– Не начинай.
– Боишься, что ли?
– Просто не хочу.
– Ясно… – Мэтт сочувственно покивал головой и вздохнул. – Ну, если боишься, то тогда не стоит.
– Я не боюсь, – процедил сквозь зубы Ал. – Куда идти?
Прав был майор Коллинз, проще сделать, чем объяснить Мэтту, что достал. А если не сделать – достанет окончательно! И ничего он не боится, чего тут бояться, просто не видит смысла смотреть. Зачем? Жить он тут не собирается, а значит, и дом ему не нужен. Да и как можно жить в отдельном доме, он же не тардхани, он кшари! Ему достаточно кельи, а если ее нет – он и на дереве поспит, зачем ему дом.
– О! Нам туда. – Мэтт уверенно свернул на боковую улицу. – Интересно, ты помнишь что-нибудь? Ну, двор там? Или спальню?
– Не интересно.
– Да ладно тебе, прикольно же. Повезло, что твои предки жили в Крэнфорде, а то бы пришлось на другой континент лететь.
Ал подумал, что лучше бы они жили на другом континенте – туда бы он точно не полетел.
Мэтт остановился перед невысокой живой изгородью.
– Кажется, это тут.
Дом как дом, такой же как все остальные. Два этажа, огромные окна в полстены и оранжевая крыша. Только бассейн во дворе без воды, и на дорожке валяются сухие листья. А что если дикие все-таки ошиблись? И он вовсе не с Терры? Сейчас дом его не узнает… и что тогда?
Ал сунул остатки мороженого в рот, решительно шагнул на дорожку и пошел к двери. Вот и отлично, что не узнает! Тогда он сможет вернуться назад сейчас, а не через пару лет! Но, перед тем как прижать ладонь к сканеру, Ал на секунду замер. Глупое желание развернуться и убежать стало еще сильнее, но Мэтт был совсем рядом, и объяснить ему, что он не хочет туда, было невозможно. Это и себе не получалось объяснить.
Сканер его узнал. Ал выждал еще минуту, а потом потянул дверь на себя.
– Привет, Алекс! Тебя давно не было.
– Привет, Чарли…
Слова выскочили сами, раньше, чем он успел подумать. Ал сделал еще шаг и заторможено развернулся. Над круглой платформой около двери висела голограмма клоуна с ярко-красным носом и дурацким колпаком. Клоун…
– Дома все в порядке. Если хочешь, я заполню бассейн и закажу еды. Кажется, у нас все закончилось.
– Не надо…
Ал медленно отступил, развернулся и бросился вперед. Пролетел, не останавливаясь, большую комнату и взбежал по лестнице наверх. Он почему-то знал, что ему надо направо. Рванул дверь и остановился на пороге. А потом зашел и сел на пол.
Это был чужой дом, не его. Он видел его в первый раз. И эту странную кровать, больше похожую на звездолет, и разрисованные стены, и бумажных бабочек на лампе. И этого окна с цветной занавеской он тоже не помнил. Ал молча рассматривал аккуратно расставленные на полке игрушки: у птенцов кшари есть только нож, и все, им не положены игрушки, никому не придет в голову повесить в келье полку и сложить там горкой кубики. Зачем они? Свой первый нож он помнит, а этого тряпичного зверька – нет. Но, если это его дом, он должен помнить? Тут все чужое, непривычное и… лишнее, совсем ненужное в жизни.
Ал обхватил колени руками и ткнулся в них лбом. Только вот клоун внизу был тот самый, из мутных детских снов. У Эра – звезды, у него – клоун, а что снится остальным кшари? Звездолеты? Дома в сотню этажей? Как же так…
– Ты как? – Мэтт остановился в дверях. – Алекс, прости… Дурная была идея, давай уйдем.
– Я не помню. Я же должен хоть что-то помнить, да?
Мэтт прошел в комнату и сел рядом.
– Смотри, я внизу нашел.
Мэтт поставил на пол маленькую, в половину ладони, пирамидку и провел по одной из граней. Ал уже видел такие штуки, дикие называли это голографиями: включи – и сверху появятся живые картинки. На развернувшемся экране были двое, мужчина и женщина.
– А ты похож на отца.
– Отца?
Ал внимательно посмотрел на голографию. Ничего он не похож, обычный дикий, если бы Ал встретил его на улице, то просто прошел бы мимо. А если бы встретил на Эр-Кхаре…
– Он был воином?
– Да, и твоя мать тоже. Оба пилоты. Знаешь, у тебя почти все предки офицеры, с первых колонистов. А твой пра-пра… неважно. Про одного генерала Кречета, героя Второй галактической, даже в школе проходят. Твой полный тезка, кстати.
Картинка сменилась, и на следующей голографии были уже трое. Ребенок держал в руках тряпичного клоуна и активно пытался оторвать ему колпак.
– Знаешь, по-моему, они тебя любили…
Ал протянул руку и накрыл пирамидку ладонью.
– Пошли отсюда.
– Хорошо, – легко согласился Мэтт.
Ал дошел до двери, оглянулся и шагнул обратно. Поднял с пола пирамидку и сунул в карман.
По улице шли молча. Ал даже не пытался склеить привычную картину мира, он просто старался удержать осколки на месте. Шагнув через порог дома, он опять свернул с прямого пути, выбрал не ту развилку и цель. Такая ясная еще час назад, она оказалась где-то сбоку, и снова стало непонятно куда идти. Оказывается, он все-таки не верил до конца. Нет, мозгом понимал, что дикие не врут, зачем им это, но… это не его мир, он здесь чужой и никогда не станет своим. Но и на Эр-Кхаре он тоже теперь не свой. Он, зайдя в этот дом, завис меж двух миров, где-то посреди звездного туннеля, и вокруг была одна пустота.
– Это не важно.
– Что?
– Это не важно, – упрямо повторил Ал. – Этот дом – не важно. Я все равно должен вернуться.
Мэтт резко остановился.
– Зачем? Зачем тебе туда возвращаться?
– Ты не поймешь.
Мэтт резко выдохнул.
– Так объясни! Какие тебе еще нужны доказательства? Это твой дом! Твоя планета! Твои родители погибли…
– Вот именно, – перебил Ал. – Они погибли, а меня спасли кшари. И я дал клятву, это важнее.
Над головой качалась ветка, бросая на лицо Мэтта причудливые тени, а тот, прищурившись, разглядывал Ала.
– Почему ты ни разу меня не спросил, как я попал на Эр-Кхар?
– И как ты попал?
– Мы на геолого-разведывательной станции жили, в астероидном поясе Вераны, это на другом конце Галактики от Эр-Кхара. Отец работал там, а я учился и… модельки собирал, хотел потом пилотом стать. Думал, буду летать, почему-то на грузовиках хотел. А потом мы сигнал SOS получили…
Мэтт говорил ровно, как будто лекцию читал. Про то, что корабль они приняли, шлюзы открыли, медотсек подготовили… А те, кто вошел, просто перебили охрану и всех, кто пытался сопротивляться. Начали стрелять сразу, даже не предлагая сдаться. И про то, что сам Мэтт выскочил из комнаты на шум, а его отец был на смене, и его Мэтт увидел уже на корабле, избитого, но живого. И еще пятьдесят человек со станции. А пятнадцать остались там, на залитом кровью полу…
– Ты видел, как умирает человек, которому легкое сожгли из лазерки? Дерьмово он умирает, Алекс, долго очень. И кровь… Знаешь, как она пахнет? Я теперь знаю.
Такого Мэтта Ал еще не видел. Равнодушного, усталого и совсем непохожего на себя. Словно тот надел маску кшари, разом стерев с лица все эмоции. Или, наоборот, снял ту, что носил последние полгода. Ал почему-то вспомнил, как смотрел на него Мэтт на той горной тропинке, сколько ненависти и злости было в том взгляде. Сейчас он смотрел совсем иначе, и Алу вдруг захотелось отгородиться от этих мертвых глаз, отойти назад и не смотреть.
– А я здесь при чем?
– Это были «Красный Ушу» и кшари. Нас почти три недели везли, я знаю.
– Ты врешь.
– Знаешь, зачем вашим аштэ нужны новые рабы? И почему на ваших шахтах работают только они? Там радиация. Она убивает любого за пару лет, рабы у вас слишком быстро заканчиваются. Мы бы с отцом выжили, если бы его не убили твои братья. Его на моих глазах… мы все смотрели… а я не мог вас остановить…
Ал молчал, не зная, что сказать. Что он тоже знает, как пахнет кровь? Обычно она пахнет. А еще он знает, что чувствуешь, когда волна от взрыва дробит твои кости, а кожа на руках обугливается. И что кшари, да, убивают, такое бывает, но они в своем праве! Все это он мог сказать утреннему Мэтту, спокойно наблюдая, как тот злится, а вот этому, незнакомому, не мог.
– Может, тебя они и спасли… – голос у Мэтта стал совсем тусклым, точно ему не хотелось говорить и он делал это через силу, – не знаю, но только, когда спасают, обычно домой отвозят, а не создают послушного убийцу.
– Я не убийца.
– А тот парень на алтаре?
– Он бы все равно умер, я просто помог. Так надо.
– А если бы вместо него был я? Ты бы мне тоже помог? Может, скажешь, что остановился бы?
Ал знал ответ и знал, что Мэтт тоже знает.
– Не скажу.
– А ты не думал, что, когда вернешься, тебе опять нож дадут и к алтарю отправят? И что тогда? Убьешь?
Ал молчал.
– Мне кажется, что из нас двоих рабом был ты…
Ал развернулся и быстро пошел прочь. А потом побежал.
Не могли кшари рыскать по Галактике и нападать на людей просто так. Не могли, и все. Никто из кшари не пойдет против воли Великих, а те требовали совсем иного. Стражи защищают дом, не более того. Да и если бы было так, как говорит Мэтт, их бы давно нашли. Космофлот семьсот лет смотрел бы, как у них людей из-под носа воруют? Всесильная Терра, на которую тут все молятся, не вмешалась бы раньше? Да чушь это все!
Ал резко затормозил, упираясь руками в парапет. Он даже не заметил, как добежал до моря. Постоял, а потом легко запрыгнул на невысокую стенку и сел, свесив ноги.
Может, на станцию Мэтта действительно напали кшари, и этому было наверняка какое-то очень простое объяснение, он просто его не знал. И Мэтт не знал. Или просто глупая случайность… такая же, как с кораблем седого… и с кораблем его родителей. Как-то слишком много случайностей на один парсек выходит.
С моря дул ветер, и Ал подставил лицо, ловя соленые брызги. Волны стукались о камень, взбивая воду в белую пену, и их тихий плеск успокаивал, уводил мысли в сторону. Далеко на горизонте собирались тучи, черной полосой отрезая воду от неба, но они были еще далеко и к суше доползут только к вечеру. Значит, ночью будет дождь.
В одном Мэтт ошибался: если его и отправят к алтарю, то вовсе не затем, чтобы он принес кого-то в жертву. Он никогда в жизни не сможет объяснить дагару это море, мороженое в вафельном стаканчике и прозрачного клоуна с красным носом. А самое главное: он не сможет им объяснить, почему до сих пор жив. По правилам кшари он должен был умереть еще на корабле, а не сидеть сейчас на камне, разглядывая мелкого краба, запутавшегося в прибое. Как объяснить, что враг оказался настолько сильнее, что с ним невозможно было драться? Не сможет он этого объяснить, а значит, решение Совета будет однозначным, он уже не птенец, второго промаха ему не простят.
Ал крепко сжал висящую на шее фигурку.
Ложиться под нож жреца не хотелось. Это была неправильная мысль, ненужная, но Ал никак не мог ее прогнать. Он вернется только для того, чтобы шагнуть в Чертоги… И неважно, хочет он этого или нет, он дал клятву, и тот нож, вошедший в сердце брата, лишил его права выбора. Он может идти только одним путем. Мэтт этого никогда не поймет, да и невозможно это понять, это можно только чувствовать, а для этого надо быть кшари.
Великих нельзя просить о помощи, но Алу не нужна была помощь, у него были вопросы, и он хотел получить на них ответы.
Глава вторая. Кадеты
На ужин он все-таки опоздал. Успел только забежать в комнату, забрать сумку с вещами и получить на складе увесистый пакет с новой формой.
Новый дом практически не отличался от старого, в котором они полгода прожили с Мэттом. Те же два этажа, на первом – кухня, душ и учебная комната, а на втором – спальни. Почти те же кельи, только с мебелью. Еще были комнаты куратора, но у них был отдельный вход. Единственное, в старом доме они жили вдвоем с Мэттом, а теперь их будет шесть человек.
Ал, не снижая скорости, подлетел к дому и, посмотрев на часы, выдохнул – до отбоя еще было время, а значит, он успел. Поднялся по ступеням, толкнул дверь и прислушался к доносящимся из кухни голосам. Судя по всему, остальные давно уже собрались, он провозился дольше всех. Ал отнес сумку наверх, в комнату, и только после этого пошел на кухню – знакомиться.
Кормили их обычно в общей столовой, но в каждом доме была специальная комната с чайником, печеньем в шкафу и фруктами в холодильнике. Ал уже перестал удивляться причудам диких: ну боятся они, что с голоду умрут между ужином и завтраком, их дело, зато если не хочется, можно в столовую не бежать, никто не заставляет, а обойтись парой груш.
– Привет.
Ал удивленно кивнул в ответ, остановившись на пороге. Он не ожидал увидеть в их доме девушек, да еще и тех самых, из поезда. Если бы не сидящий на высоком стуле Мэтт, то решил бы, что заблудился и зашел не туда, но, видимо, дикие ничего странного в том, что у них в кадетском корпусе учатся девчонки, не видели. Если, конечно, это не Мэтт притащил новых знакомых в гости просто так. Еще в комнате было два парня, но их Ал видел в первый раз.
– Меня Стефани зовут, – протянула руку рыжая. – А ты Алекс? Проходи, мы как раз только знакомимся.
Ал руку пожал, попутно оглядываясь. Вторую он в поезде не рассмотрел, она сидела спиной к ним, и видно было только темную кудрявую макушку, а сейчас Ал с трудом заставил себя отвести взгляд от ее лица, напомнив себе, что долго пялиться неприлично. Но таких диких он еще не встречал. Маленькая, худая, с лицом, похожим на перевернутый треугольник, большую часть которого занимали огромные, словно нарисованные, глаза. В нос у нее была вставлена цепочка, на конце которой болтался маленький… череп, нижняя губа тоже была проколота, только там было скромное колечко. И кожа странная, с зеленоватым отливом. Интересно, откуда она? Пухленькая рыжая с десятью косичками и зеленым цветком на щеке на ее фоне выглядела почти нормальной.
– Катя, – представилась глазастая. – Назовешь котенком – врежу.
