Впервые за время их диалога он сделал паузу между своими репликами.
(«Нарочно?» – не поверила в случайность Катерина.)
– А во-вторых? – подыграла она.
– А во-вторых, немного наивно воспринимать генетику так однобоко. Не обижайтесь, – взгляд Северского оставил ее лицо и вновь соскользнул на сорочку.
Привыкшая к тому, что мужчины на нее пялятся, Катерина нисколько тому не смутилась. Более того, в тот момент она этого даже не заметила:
– Наивно?! – самолюбие ее было уязвлено, ведь она действительно так считала.
– По-моему, вы все-таки обиделись. Это для меня снова плохо…
Мужчина улыбнулся, но на этот раз она ему не ответила.
– Я готова признать свою недальновидность, Вячеслав, – серьезно и сдержанно сказала она, – но только получив весомые аргументы.
– Вы мне нравитесь, Катерина, – он улыбнулся, как Солнцевой показалось, улыбается лектор способному, но заблуждающемуся студенту. – Я хотел сказать о следующем: генетика – это не средство от рака и не вакцина от злобного вируса. В перспективе это огромная сила, которая может иметь как созидательную, так и разрушительную направленность.
– Жду аргументы, Вячеслав! – она уже опознала свое раздражение и всеми силами пыталась обуздать его.
– Допустим, – теперь взгляд Северского блуждал от глаз к натянутой на груди блузке и обратно, – чисто гипотетически, мы достоверно знаем, как увеличить мозг человека в три раза. Голова у такого человека будет вот такая, – он развел руки до ширины своих плеч, – по современным меркам уродец выйдет. Зато нейронная сеть в его безобразной голове будет изумительная, а следовательно, он сможет стать гениальнейшим из гениев.
Солнцева уже поборола эмоции и всеми фибрами вслушивалась в его интонацию, тембр, акценты, которые могли бы выдать его истинные желания и стремления.
– Допустим, Вячеслав. Чисто гипотетически… – она уже могла улыбаться ему.
– Тогда как вы думаете, Катерина, будут ли созданы такие уродливые гении или нет? – второй раз он взял паузу, которая, однако, в данном случае была уместна. – Во благо нашей с вами страны? Ведь если не сделаем мы…
Северский оборвал реплику, испытующе глядя в ее каре-зеленые глаза.
(«Не слышу, не слышу в нем безумия», – по мнению Солнцевой, о перспективах генетики тот говорил не более и не менее взволнованно, чем о прочих вещах.)
– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, – покачала она головой. – Продолжите?
– Если угодно. Нельзя утверждать наверняка, но скорее всего, такие уродцы появятся. Отдельно возникнет каста воинов разных типов, каста спортсменов, музыкантов и даже, возможно, чревоугодников. Вы умная девушка, Катерина, можете при наличии времени и желания пофантазировать.
– Получается, вы таким образом печетесь об обществе? Не слишком ли наивно? – это была одновременно и мелкая месть, и попытка вывести Северского из себя, заставить его сэмоционировать.
– Разве я говорил такое? – слегка поморщился мужчина.
– А разве нет? Вы же сами сказали, что из-за этого не разглашаете свои результаты. Не ваши слова?! – слегка повысила голос Солнцева.
(«Ну же!»)
– Меня не слишком волнует благополучие нашего общества, Катерина, – остался спокойным тот. – Я лишь хотел сказать, что не считаю сокрытие результатов своих работ преступлением против человечества. Может, это во благо, а может, во вред. Мне не за что тут оправдываться.
– Без обид, Вячеслав, – продолжала давить Солнцева, – вы полагаете, что столь гениальны, что ваши открытия, полученные в кустарной лаборатории, способны перевернуть мир?
Северский как-то разочарованно вздохнул, словно готов был к этому ее ходу, но в силу своих симпатий желал от нее более изящной игры.
– Катерина, я никогда не считал себя гением, хотя мне часто про это твердили. И я не думаю, что непосредственно мои открытия перевернут мир, – он встретил ее взгляд все с тем же легким разочарованием. – Уверен, вам известно, что наука развивается кумулятивно. Скажем так, есть шанс, что я приоткрою дверь, на такую вот щелочку, – он показал маленький зазор между подушечками пальцев, – за нее зацепятся другие, подхватят, разовьют, расширят, и вы уже обернуться не успели, а дверца от ящика Пандоры распахнута.
– Я поняла, – без всякого намека на прежний напор, согласилась Солнцева. – Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом и на досуге все это обдумаю…
– У нас еще остались вопросы?
– Конечно. Кроме вашего научного хобби, вы чем-нибудь еще увлекаетесь? – голос ее вновь стал доброжелательным и мягким.
– Ничем, если говорить об увлечении, – казалось, Северский потерял всякий интерес к разговору. – Мне нравится готовить, гулять, смотреть на горящий камин и слушать классическую музыку. Но все это вряд ли можно назвать увлечениями, согласны?
– Пожалуй… А почему вы поселились здесь, в глухом лесу, в одиночестве?
– Разве для вас это не очевидно? – и снова этот снисходительно-разочарованный взгляд.
– Интересно как вы ответите.
– Там тихо, спокойно, никто не мешает, и там достаточно места для научного оборудования.
(«Тогда держи еще один панч!»)
– Вы мне позволите нескромный вопрос, Вячеслав?
– Попробуйте, Катерина.
– Я отключу микрофон, – она встала со своего места, щелкнула рычажок и присела на стол совсем близко от него, так что он мог слышать ее дыхание. – У вас нет друзей, соседей и коллег. Но ведь с женщинами вы встречаетесь? Ради… секса.
Впервые за весь разговор Северский по-настоящему задумался – то ли обдумывая ответ, то ли рассматривая линию бедра сидящей рядом.
– Я обещал говорить вам только правду, Катерина. Не вынуждайте меня лгать.
– Хорошо, Вячеслав, давайте тогда будем считать первую часть допроса оконченной, – она так и не встала со стола. – Завтра, после просмотра записей, мы продолжим. На всякий случай рекомендую к тому моменту найти защитника. Если хотите, адвоката дадим мы. По этой части ясно?
– Да, вполне, Катерина.
– Не переживайте, Вячеслав, – она слегка прикоснулась к его плечу, готовя последний выпад, – я думаю, мы во всем быстро разберемся. Возможно, действительно произошло недоразумение, или вас умышленно подставили. Будем надеяться, что камеры все расскажут. Но даже если нет, то проведем у вас обыск, – она сделала короткую, которая не должна была показаться намеренной, паузу, – если следов преступления не найдем, будете свободны. Возможно, вам придется дать подписку о невыезде на время окончания следствия. Устраивает?
– Да, вполне, – не моргнул и глазом Северский.
(«Что за фигня? – внутренне удивилась Катерина. – Это взаправду?!»)
– Хорошо, Вячеслав, – ожидая иной реакции, она чуть расстроилась. – Возможно, у вас есть ко мне вопросы?
– Да, есть, – и снова, Северский как будто знал, что его спросят об этом. – Я хотел позвонить сестре, предупредить ее, чтобы она не волновалась. Но мне не позволили, все на вас кивали. Можно?
– Дебилы… – сыграв возмущение, она решила более не смущать задержанного близостью тела и вернулась на прежнее место. – Конечно, вам дадут позвонить.
– А можно с вашего?
– А? – на несколько секунд она растерялась.
(«Что это за ход вообще?»)
– Конечно, – сообразив, что официальная передача номера его сестры пойдет делу на пользу, Солнцева взяла телефон, сняла блок и передала подозреваемому. – По закону я обязана присутствовать при разговоре.
Северский кивнул, принял аппарат и без суеты набрал по памяти номер.
– Лина, привет, это я… В Твери, в полицейском участке… Мне подбросили наркотики в маркете… Да, адвоката подыщи, но придержи до завтра. Примерно до обеда? – он повернулся к Катерине и, дождавшись ее кивка, подтвердил, – да, до обеда… Потому что к обеду они посмотрят камеры и, возможно, убедятся в моей невиновности… Нет, Лина, я не особо в это верю, – он снова поднял глаза на внимательно наблюдающую за ним Солнцеву. – Сначала твой комп, потом дрон, героин, теперь девушка-следователь, слишком умная и слишком интеллигентная для мелкого дела в провинциальном городе…
(«Трындец! Так это теперь он испытывает нас?»)
– Короче, Лина, даже если меня отпустят, надо будет срочно что-то предпринимать… Да, пока! Постараюсь позвонить тебе завтра.
Закончив, он вернул Солнцевой телефон, вернул безучастно, словно то был обычный, никак не касающийся ее разговор.
– Простите, Вячеслав, но вы сказали дрон и компьютер? – тот утвердительно кивнул. – Не расскажете?
Оказалось, что Северский видел дрон по случайности, оказавшись ранним утром в уборной с широким окном.
– Подумайте на досуге, Вячеслав, может, у вас еще остались враги, – посоветовала Солнцева, направляясь к выходу.
– Подумаю, Катерина, хорошего вам дня!
– И вам удачи, Вячеслав! С протоколом вас ознакомят завтра.
Через минуту она была в наблюдательной, где Зайцев, Юсупов и Максим о чем-то оживленно спорили.
– Ну, что вы думаете о нем?! – влетев внутрь, дала волю своему возмущению Солнцева. – Каков наглец!
– Ты все равно молодец! Хорошо отработала, Кэт.
– А как тебе его звонок? Слишком умная и интеллигентная! Я что, правда облажалась?!
– Остынь, Кэт! Я же говорю, ты молодец!
– Так что вы о нем думаете?!
– Я думаю, он псих.
– Псих?! Мне так не показалось, Илья!
– Он не из буйных просто! Знаете же про тот тест с вагонетками? Макс не знает! Короче, суть в следующем: человеку одевают очки виртуальной реальности, там узкий мост, одна железнодорожная колея и две вагонетки, несущиеся навстречу друг другу. В одной десять человек, в другой – двадцать, тебе показывают их лица, их ужас, чтобы ты успел испытать эмпатию. У тебя есть возможность – переключить стрелки и пустить одну из вагонеток с моста. Так вот, Макс, нормальные люди теряются и не решаются дернуть ни первый, ни второй рычаг. В итоге все погибают, но обычному челу проще допустить большую трагедию, чем осознанно кого-то убить. А психи, вернее психопаты, те не колеблются!
– Ты думаешь, он бы сделал рациональный выбор?
– Да, но я при этом думаю, что наш красавчик не стал бы дергать рычаг, и что именно это и был бы его рациональный выбор! Не подсознательный, а именно рациональный!
– А вам не показалось странным, что он ничего не сказал сестре про обыск?! Ведь у него был шанс дать ей подготовиться, а он этого не сделал!
– Либо ему действительно нечего бояться, либо он блефует!
– Или верит в камеры?
– Нет, он сказал же, что не верит…
– Было такое?
– Да, иди, Макс, переслушай. И Киру отправь!
– Мы неверно подходим к анализу.
– А?! О чем ты, Жан?
– Надо исходить из того, что он умнее нас. Мы недооцениваем его, а он, судя по всему, правда гений.
– То есть?!
– А я согласна с Ваней! Меня не покидало чувство, что он все мои вопросы знал заранее!
– Как гипотеза – он знает, что наркота – только повод, понимает, что мы копаем под его исследования. Однако ляпнуть про обыск открыто – значит, спугнуть нас, заставить действовать быстро. «Что-то предпринять» – это может быть шифр, чтобы сестра начала уничтожать улики. Возможно, она уже этим занимается…
– Блядь! Вот только этого нам не хватало! Надеюсь, ты не прав, Жан…
– Если они держат подопытных, их надо будет срочно умертвить и вывезти трупы. Или просто вывезти. Но я бы поставил патруль на выезде…
– И как вы так лажанули с дроном?
– Трындец, Илья! Мы, значит, лажанули! И должны были знать, что он в полшестого пописать пойдет и что у него в сортире окно панорамное! А ты, значит, когда распорядился комп хакнуть, белый и пушистый!
– Давайте лучше подумаем, как выйти на доказательство.
С этими словами галдеж затих. В маленьком кабинете повисло молчание.
– Не ссыте. Еще ничего не потеряно! У меня есть запасной план.
– Что за план?
– Пока еще рано для него. Макс, дружище, ты сегодня дежуришь у их фазенды. Если кто-нибудь выедет, организуй местных ребят. С утра тебя сменим.
– Принял!
– Кэт, завтра ему скажешь, что судя по камерам он не виновен. Проявишь все свое очарование, чтоб он не подавал на нас в суд. Подвезешь домой, разговоришь, а если получится, напросишься к ним в гости.
– У него же машина здесь.
– Эвакуируем!
– Илья, ты думаешь, он клюнет?
