Татьяна Серганова "Настоящие, или У страсти на поводу"

– Сама дура, – вспыхнула девушка. – Мы тут просто умрём, а вам всё равно!

– Мы не умрём, – спокойно ответила ей, убирая со лба влажный локон.

Жара в карете стояла жуткая, и даже открытые окна не помогали, наоборот, было еще хуже. После последней стоянки прошло не больше часа, а я уже мечтала вновь выбраться наружу. Встать под тень дерева и вдохнуть чистый воздух.

– Мне нечем дышать, – Элодия картинно схватилась за горло и закатила серые глазки.

Громко охнув, тётушка принялась обмахивать чадо веером, а я с трудом сдержалась, чтобы не выругаться.

Вот же пигалица.

– Выброшу из кареты, – мрачно пообещала кузине.

– Мама!

Розовые губы задрожали, слёзки навернулись на глаза, а само лицо скуксилось, умудряясь при этом оставаться до неприличия хорошеньким. Это надо же так уметь, даже рыдает красиво. Когда я плакала – а случалось это, слава Великим, нечасто, – то была похожа на оживший труп: бледная, с красными глазами, огромным носом, который увеличивался раза в два, и слезами, которые весьма неромантично текли не только из глаз, но и из носа.

– Девочки, успокойтесь. – Тётя расстроенно покачала головой. – Не надо ссориться.

– Она мне угрожает.

Искра вспыхнула в груди, вызывая в голове соблазнительные картинки мести. Одной лягушки было бы достаточно, чтобы кокетка Элодия завизжала и рухнула в обморок. Самый настоящий, а не наигранный.

Интересно, но жаль свои уши. Прежде чем потерять сознание, она будет орать. Громко.

Последние часы нашего пятидневного путешествия были невыносимы. И самое противное было в том, что я ничего не могла сделать. Мне жизненно необходимо было присутствие тёти Полин, а значит, приходилось мириться с её детками.

«Ох, Ивар, я так соскучилась».

Мы не виделись больше года. С того самого вечера в тени раскидистого дуба у обрыва. Короткие немногочисленные записки лишь теребили душу, вызывая в сердце глухую тоску и безнадёжность. Мне казалось, что выдержать разлуку уже невозможно, но день сменялся днём, а я всё ждала своего любимого.

«Скоро, очень скоро…»

– Я требую извинений! – крик кузины заставил меня дёрнуться и сморщиться от нового приступа головной боли.

На воздух захотелось еще больше.

– Элодия, сбавь тон.

– Да кто ты такая? Как ты смеешь?

Вот что положение делает. Родилась в семье барона, за которого сестре отца посчастливилось выйти замуж, и нос к верху задирает. А то, что у барона, кроме титула, денег почти нет, её не касается. Элодия с рождения привыкла к самому лучшему: ткани, ленты, рюши и даже фреольское кружево, которое в Изгаре стоило раз в десять дороже, чем в других местах. Даже сейчас вырядилась, надела любимое платье из тонкого батиста светло-желтого цвета с рукавами-фонариками и вышитыми по подолу белоснежными розами. Интересно, она когда-нибудь задумывалась о том, что своими запросами довела отца до банкротства?

Когда неделю назад тетушка, краснея и сбиваясь, просила у меня деньги в долг, я знала, на что она просит. Знала, но дала. Я не могла ей отказать. А деньги… Деньги ничто по сравнению с той благодарностью, которую я испытывала к сестре отца. Ведь это именно она меня вырастила после смерти матери. В конце концов, я больше двадцати лет прожила в бедности, могу и перетерпеть.

– Использую искру и узнаешь, – тихо, но весьма зловеще ответила ей.

Светлое личико с безупречной молочной кожей стало еще бледней, в серых глазах промелькнул страх.

– Ты не посмеешь. Я всё расскажу.

– Рассказывай. Зато я проведу последние часы пути в тишине и спокойствии.

– А я скажу, что ты всё врёшь, – поддержала меня Делайн.

– Вот видишь? – кузина вновь повернулась к матери. Огромная слезинка медленно скатилась по щеке. – Видишь, как они. Ведь я же пошла навстречу, хотела мира, а они…

Девушка аккуратно приложила кружевной платочек к глазу и тихо всхлипнула.

Я свои вечно теряла и давно уже разучилась ими пользоваться. Какая разница, истинной леди мне не быть, а там, в горах, кишащих злобными гуи, умение пользоваться платочками мне точно не пригодится.

– Тётя, – многозначительно протянула я, напоминая, что моё терпение не безгранично, и как бы сильно я её ни любила, всему есть придел.

– Девочки, мои дорогие, я вас очень прошу, не надо ссориться. Мы же почти приехали, – в отчаянии произнесла тётушка, а посмотрела на меня. – Элодия. Айола.

Я же самая старшая и умная – значит, должна отступить.

– Предлагаю подуться каждый в своём углу. Разрешаю мысленно посылать в мою сторону проклятья.

«Всё равно силы не имеют. В отличие от моих».

К концу пути тишина в карете достигла своего пика.

– Приехали, госпожи, – заявил кучер, тощий небритый мужичок с засаленными волосами, открывая перед нами дверь.

Пахло от него тоже не очень приятно – луком и рыбой, а взгляд мутных карих глаз настораживал. Похоже, всё время пути наш извозчик прикладывался к бутылке. И как карету не завалило?

– Благодарю, – быстро спускаясь, произнесла я и огляделась.

Никогда не была в Сангориа. Но, благодаря тому, что почтовые дилижансы останавливались на окраине Илгара, я могла оценить всю красоту столицы с яркими желтыми крышами, невысокими домами из красного кирпича, глина для которого добывалась только в Сангориа, и огромным количеством зелени.

Наши сундуки горкой сложили на пыльной земле, и мы кучкой столпись рядом.

– Ну и где? – не выдержала Элодия. – Где наш встречающий?

– Сейчас, – ответила ей и быстро огляделась.

Селины или её супруга не наблюдалось. Слуг в сине-золотой ливрее Архольдов тоже. Не могла подруга забыть о моём приезде. Никак не могла.

– И что делать? – капризно заныла кузина и даже притопнула ногой, вызывая новое облачко пыли. – Ты же сказала…

– Я помню, что сказала.

– Госпожа Айола Белфор? – негромко поинтересовался кто-то за моей спиной.

Одновременно с этим Элодия охнула и принялась интенсивно обмахиваться веером, а тётушка испуганно затряслась. Даже обычно невозмутимая Делайн впечатлилась, застыв с приоткрытым ртом.

Я сразу поняла, кто за нами явился, стоило только услышать этот холодный, высокомерный тон, и, сжав кулаки, медленно повернулась.

– Лорд Леонард Торнтон.

Я познакомилась с ним пять лет назад, когда в первый и последний раз приехала в гости в родовое имение своей лучшей подруги Селины Торнтон. Дело было в декабре, сразу после праздника зимнего солнцестояния. Каникулы длились целых две недели, и студенты могли навестить своих родных. Если это, конечно, было возможно.

Мы, жители Северного княжества Изгар, расположенного на самом краю материка в окружении неприступных гор, этого сделать не могли. В Изгар можно было попасть лишь по длинному извилистому перевалу, который всю зиму был закрыт для путников из-за опасности схода лавин. Только отчаянные смельчаки решались на такое безумие. Портала из Академии не было, хотя маги обещали в ближайшие десять лет настроить и открыть путь. Поэтому мне предстояло провести все каникулы в общежитии совершенно одной.

Но в тот год Селина меня всё-таки уговорила. В первый и последний раз.

Я, конечно, очень любила подругу и ради неё готова была на многое, но терпеть такое отношение просто невыносимо.

Как девушка из древнего рода Белфор, я с рождения обучалась правилам придворного этикета, умела красиво приседать в реверансе, жеманно улыбаться, в совершенстве знала игру веера, отлично танцевала, играла на трёх инструментах, вышивала гладью и ткала гобелены на специальных станках. Денег у нас было мало, поэтому моим воспитанием занималась мама. А когда её не стало, то эта обязанность легла на плечи тёти Полин.

Но разве это волновало высокородное ванагорийское семейство? Лорда Честея Торнтона, того самого заносчивого лорда, из-за которого тридцать лет назад чуть не случилась война между Сангориа и Ванагорией, я практически не видела. Глава семьи всё время проводил в кабинете и почти оттуда не выходил. Если честно, то производил он гнетущее впечатление.

Леди Бригитта Торнтон, достопочтимая матушка подруги, при моём появлении морщилась, прижимала кружевной платок к лицу. Так, словно от меня дурно пахло. И они после этого считали себя знатоками норм, правил и этикета?

Да, моя семья была небогата, любимое серо-зелёное платье уже столько раз подшивалось, перешивалось и латалось, что я со счёта сбилась, но разве это причина для того, чтобы так высокомерно себя вести?

Еще был старший брат Селины. Леонард Торнтон. Молодой мужчина двадцати трёх лет отроду. Надо признаться, что он был красив. Высокий, гораздо выше Ивара. Худощавый, но в то же время жилистый и крепкий. Светловолосый, с правильными, но не смазливыми чертами лица, неожиданно чувственными губами и прямым носом. Но всё перечёркивали холодные светло-голубые глаза и высокомерный взгляд, которым он одаривал каждого.

К счастью, мы виделись не так часто. Но каждая такая встреча была целым событием, которое хотелось забыть и никогда не вспоминать.

В день нашего знакомства я свалила на него рыцаря. Случайно. Металлические доспехи, стоявшие в холле у лестницы, просто не могли не привлечь моего внимания. Начищенные до блеска так, что я могла рассмотреть в них своё отражение. В полной боевой готовности. Шлем с огромным решетчатым забралом, звенящая кольчуга, тяжелый щит с выбитым на нём гербом, острый меч, который до сих пор мог перерезать пёрышко на лету. Я такие только на картинках видела.

Выбрав время, прошмыгнула в холл, касаясь подушечками пальцев прохладной поверхности. И всё было нормально – до того момента, пока мне не пришла в голову мысль по нему постучать. Глухой звук, легкая вибрация. Конструкция задрожала, накренилась и начала медленно заваливаться набок. От неожиданности я даже не сразу поняла, что надо отбежать в сторону.

От синяков, переломов и ушибов меня спас брат Селины. Дёрнул за руку, отпихивая в сторону, и принял удар на себя.

Я очнулась двумя секундами позже, сидя на мраморном полу, огромными от ужаса глазами смотря на разбросанные доспехи и молодого лорда, который стоял на коленях чуть поодаль, прижимая руку к лицу.

– Что здесь случилось? – в холл величественно выплыла леди Торнтон и застыла, хватаясь за сердце. – Великие! Леонард, что с тобой произошло?

– Айола? – ко мне подбежала Селина и помогла встать. – Ты ушиблась, упала? Где болит?

– Крепление не выдержало, – поднимаясь, сухо произнёс молодой мужчина, и я с ужасом рассмотрела огромный кровоподтёк на его скуле и тоненькую струйку крови, текущую из носа. – Давно надо было убрать этот хлам отсюда.

– Это не хлам, – неожиданно заявила я, стряхивая с платья пылинки. – Это десятый век. Историческая ценность.

– Отлично, – съязвил он. – В следующий раз я позволю этой ценности придавить вас. Всего доброго, госпожа Белфор.

– Дорогой! Надо вызвать лекаря, обработать рану, – поспешила за ним леди Торнтон.

– Твоя работа? – тихо спросила подруга, как только затих звук их шагов.

– Я случайно. Прости.

А Селина расхохоталась.

– Ох, Айола, ты неподражаема.

Следующие три дня я очень старалась быть примерной леди, но надолго меня не хватило. Как же здесь было скучно. Чаепития с подругами Селины, приехавшими, чтобы узнать об Академии, и открыто хихикающими над моим простеньким серо-бежевым платьем из тонкой шерсти с глухим кружевным воротничком под горло и длинными рукавами. Скучные музыкальные вечера в попытках не уснуть под кошмарное исполнение великих произведений. О, Великие, как мне хотелось встать, стащить эту девицу со стула и показать, как надо правильно играть. Это же пытка для ушей. Не знаю, как подруга такое терпела столько лет подряд и смогла остаться такой искренней и настоящей.

– Селина, давай выйдем на улицу, – взмолилась я на четвёртый день.

Снегопад закончился, и всё вокруг было укрыто пушистым белым облаком: деревья, кусты, крыши особняка, узкие дорожки, которые старательно подметали слуги.

– Ты знаешь, отличная идея. Нам не мешало бы прогуляться.

В течение следующих тридцати минут мы степенно прогуливались по извилистым аллеям, любуясь красотами заснеженного парка и почти не разговаривая.

– Тебе здесь скучно? – спросила Селина. – Прости, я не думала, что так олучится.

– Я просто не привыкла к этому. Меня учили так жить. Но если честно, то мне по нраву больше свобода. Я скучаю по Академии, по занятиям, практике, открытиям и развитию искры.

Подругу передёрнуло.

– А я вот не горю желанием туда возвращаться, – тихо призналась она. – Пусть здесь всё строже и много правил. Зато нет…

– Корвила, – понимающе закончила я за неё. – Уверена, после каникул всё поменяется, и вражда сойдет на нет. Он старшекурсник и найдёт себе новую жертву.

– С трудом верится. Ужасный тип, просто кошмарный. Грубый, невыносимый и жестокий.

Бледные щеки Селины вспыхнули от румянца, и это точно было не из-за мороза. Надо было срочно сменить тему разговора на более приятную.

– За эти дни твоя матушка раз десять вспоминала некоего виконта Санроу, – многозначительно протянула я и слегка толкнула подругу в бок. – Признавайся, это ведь не просто так. А ты мне про него не рассказывала.

– Эйдан, – улыбнулась Селина. – Мы познакомились за неделю до того, как проявилась искра. Симпатичный молодой человек, служил несколько лет в посольстве во Фрее. Он удивительный. Совсем не похожий на аристократов. Добрый, улыбается часто и такой искренний.

– Вот и хорошо, что не похож. Извини, но твой брат тот еще ледышка, – собирая в ладошку снег с ближайшей статуи, заметила я и принялась лепить снаряд.

– Какой есть.

– А виконт тебе нравится?

– Немного.

– Влюбилась? – еще шире улыбнулась я.

– Айола, прекрати.

Девушка старалась выглядеть строгой, но улыбка всё равно не сходила с лица.

– Устроим снежный бой? – перебрасывая снежок из одной руки в другую, предложила я.

– Айола, не смей.

– Никто не увидит.

– Прекрати, это неприлично!