22. В: Сальвадор Дали, по-вашему, сумасшедший художник?
О: Он всю жизнь потратил, чтобы казаться больным. Но надо esse quam videri. (надо быть, а не казаться).
23. В: Пабло Пикассо, по-вашему, гений?
О: Пикассо – мой любимый современный художник, он – гений.
24. В: Вы что, полагаете, Поль Гоген и Феофан Грек – это действительно ягоды одного поля?
О: Да, одного: на вкус довольное редкие, у меня сейчас их подобие во рту…
25. В: Что вам больше по душе: эпатировать публику, дурачить её или насмехаться?
О: Говорить истину.
26. В: Вы – юродивый, отверженный или еретик?
О: Homo sapiens (человек мыслящий).
27. В: Вас пугает направление в искусстве «соцреализм»?
О: Настораживает.
28. В: Какой цветок (цветы) вас умиротворяют?
О: Сирень.
29. В: Вы любите пауков?
О: Я люблю рассматривать их паутину, они искусные обманщики.
30. В: У СССР как общественно-политической формации есть будущее?
О: (Без ответа.)
31. В: Вас восхищает имя Сталин?
О: (Без ответа.)
32. В: Если бы Вам предложили уехать на Запад, какую бы страну вы выбрали: США, Израиль или Австралию?
О: Россию (до 17-го года).
33. В: Вы действительное верите, что партия КПСС – наш рулевой?
О: Рулевой в канаву…
34. В: Вас пугает, настораживает или выводит из себя направление в искусстве «соцреализм»?
О: Вызывает тошноту.
35. В: Вы любите Ленина?
О: (Без ответа.)
36. В: Вы – интернационалист, антикоммунист, анархист, инакомыслящий?
О: Правдоискатель.
37. В: Вы из породы самоубийц?
О: Нет, я из породы тех, кого убивают.
38. В: Только что пришло печальное известие о самоубийстве замечательного поэта-песенника Е. Ш-ва. А месяц назад у себя в мастерской повесился известный художник-авангардист Н. П. Как, на ваш взгляд, должен поступать поэт или художник, если он посажен в клетку и ему позволяют тянуть всего одну ноту?
О: (Без ответа.)
39. В: Пушкин правильно сделал, что подставил свою гениальную голову на дуэли глупцу?
О: Пушкин должен был стрелять сразу, как только увидел Дантеса, не доходя до барьера, – стрелять пять раз!
40. В: А Лермонтов?
О: Лермонтов должен был застрелить Мартынова ещё в юнкерской школе, правда, он тогда бы был кто-то другой… а не Лермонтов…
39а: В: Вы любите людей?
О: Да.
В: А люди вас?
О: Надеюсь.
40а В: От какой русской картины у вас проходят мурашки по коже и с которой вам хотелось копировать?
О: «Запорожцы» И. Репина
41. В: Если бы вам была уготована казнь на Красной площади (скажем, в числе бунтовщиков Пугачёва), какую смерть вы предпочли?
О: Быть посажену на кол, «нэ скыглыча и нэ скаржичись». Это наша потомственная козацкая смерть…
42. В: Какая черта вашего характера вредит вам больше всего и от которой вы бы хотели избавиться?
О: Гордость.
43. В: Какому былинному герою или загадочному персонажу народной фантазии вы бы хотели подражать?
О: Казак-Мамай – странное, очень притягательное порождение народной фантазии на Кубани. Этому персонажу я бы хотел посвятить цикл картин.
Москва пустынная
«Одинок – значит, свободен».
Леонардо да Винчи
Журналист: Вилен Фёдорович, вы совсем, совсем неизвестный писатель, поэт, художник. Вас не знает никто, никто не печатает, не читает. Для кого вы всё это пишите? (Окидывает глазами полки книг, картины и рукописи.)
Художник: Для себя, писатель всегда пишет для себя, это прежде всего чтобы унять тот зуд, который зовётся творчеством.
Журналист: Значит, вы из тех счастливых людей, кто бы и на необитаемом острове писал? Для кого?
Художник: Не знаю, это трудный вопрос. Скорей всего, на необитаемом острове я не писал (там писать нечем: ни чернил, ни ручки, ни карандашей). На необитаемом острове, скорей всего, я бы заделался земледелом…
Журналист: И рыбаком?
Художник: Рыбаком я никогда не был, а вот землю люблю. Если бы жизнь моя так сложилась, чтобы всё начать изначала, скорей всего, я бы так и остался крестьянином, земледелом-казаком. Так однажды сказал и Виктор Астафьев о себе, когда его так же спрашивали журналисты. Вообще я этого великого современного писателя очень люблю: люблю его прямоту, резкость, люблю правдолюбие и огромный талант. Когда он говорит о писательстве, он не шутит, он его часто так и сравнивает с землепашеством, со строительством, например, своей избы посреди леса или поля. Он прав: писательство – это пахота, и пот, пот, пот!
Журналист: Что, Виктор Астафьев – ваш любимый современный писатель?
Художник: Я бы так не сказал, я люблю, ценю и глубоко уважаю этого человека и художника всего целиком, как золотой самородок, как что-то большое и цельное в нашем искусстве. Вообще слитность личности и художника очень важна в искусстве – по этим критериям Виктору Петровичу Астафьеву теперь, по-моему, равных нет.
Журналист: Вы со всем согласны, что говорит Астафьев о поэзии, литературе и литераторах, о писательстве?
Художник: Конечно нет. Например, я не приемлю его «наездов» на Чехова, я не соглашусь никогда, что как писатель А. П. Чехов – это «мальчик в коротких штанишках» по сравнению с Н. Лесковым. Хотя надо правду сказать, что талант Лескова теперь сильно занижен. А вот то, как говорит В. П. Астафьев о Владимире Высоцком, я с этим абсолютно согласен, Владимир Высоцкий как поэт достаточно слабое явление, а вот как актёр, как бард, как поэт-песенник он, пожалуй, велик. Но теперь почти все его называют просто поэтом. А это неправильно Он не чистый поэт.
Журналист: Вы любите поэзию Н. Рубцова?
Художник: Поэзию Н. Рубцова я очень люблю. И считаю его последним, чрезвычайно одарённым, органичным и чистым поэтом.
Журналист: Ещё об Астафьеве, какие его вещи вас восхищают больше всего?
Художник: Конечно, это, прежде всего «Царь-рыба», не понимаю как в наше время можно так написать, сильно и образно, это роскошный, живописный русский язык, которому нигде не научишь. Тут В. П. Астафьев совершенно прав, что настоящим писателем, как и настоящим поэтом, нужно родиться. Люблю я его и «Оду русскому огороду», и «Проклятые и забытые».
Журналист: А что о себе думаете вы?
Художник: Всякий на моём месте уже бы сдался давно и назвал себя неудачником… но только не я; я поэт-экспериментатор, я и экспериментатор-художник, я очеркист, эссеист и рассказчик. А если вы меня спросите, писатель ли я или литератор, я отвечу, что я лишь скромный записочник… Но я глубоко верю, что мои иные записки со временем станут подороже иных романов знаменитых писателей…
Журналист: Вы надеетесь на посмертную славу?
Художник: Отвечу прямо: слава мне совсем не нужна ни прижизненная, ни посмертная. Мне нужно обыкновенное, прочное и долговременное признание моих усилий и наработок в искусстве. Вот и всё.
Журналист: Вы не любите славу? Вы сторонник затвора и одиночества?
Художник: У В. П. Астафьева есть замечательная фраза, которая родилась у него в деревеньке Овсянка: «Отравляющая сладость одиночества». Эту фразу я очень люблю, потому что знаю цену настоящему одиночеству. Я это состояние очень люблю и не променяю его ни на какие коврижки: награды, премии, застолья и признательные тосты в ЦДЛ или в ЦДРИ…
