Кристина Дехант "ЗаБить. Часть вторая"

– Бабушка, напротив, была из зажиточной семьи и была единственной дочкой. Про неё говорили, что она слыла красавицей, – Алекса всё больше ощущала потребность в этом разговоре, ведь он помогал хоть и призрачно, но оживить их в воображении. – Синие глаза, чёрные волосы, сильный характер. Из поклонников она выделяла двоих – Трухача из её поселка и моего дедушку – двоих молодых мужчин из враждующих миров, люто ненавидящих друг друга.

– Два безумца. Любовь – дело такое… – вдруг сказал Феликс с понимающей улыбкой.

– Да, сердечные дела заставляют совершать невероятные поступки. Дедушке приходилось тайком пробираться к ним в посёлок, а братьям – потом вытаскивать его оттуда живым. Постепенно разборки между соперниками переросли в настоящие бои между Еланьковыми и Трухачёвыми. Сам дедушка не был уверен в том, что бабушка предпочтет его Трухачу, ведь тот обхаживал её чуть ли не с рождения. Дедушка был призван на службу и за месяц до поездки в армейскую часть он осмелился сделать ей предложение.

– Люди старой закалки всегда были неисправимыми романтиками, склонными к риску, – Феликс был заинтересован рассказом, словно сказкой на ночь.

– Он проник к ним в поселок, отыскал её и рассказал о своих чувствах. К его большому изумлению, она тут же согласилась стать его женой.

– Значит, любовь была взаимной, – подчеркнул Феликс и удовлетворённо причмокнул.

– Иначе и быть не могло, ведь остаться равнодушной к такому замечательному человеку было просто невозможно. Дед был очень работящим и талантливым. Помимо коммерческой жилки, он обладал невероятным даром – был лучшим гармонистом в деревне и на зависть другим играл просто фантастически. Таких называли виртуозы и самородки. Конечно, он завоевал всеобщее уважение и любовь. Начищенные сапоги, горящие глаза, гармонь – он превращал своё входное крыльцо в уличное театральное представление. Многие сельские мужики практиковали игру на гармошке, но сравниться с ним не мог ни один. Мама рассказывала, что соседи нарекли его «Чародей с гармонью» и «Еланёк-волшебник».

Работая в деревне, он предлагал идеи по улучшению в садоводстве и животноводстве, выступал на собраниях. Нашу семью он воспитывал в строгости и любви. Бабушка часто наказывала детей, а дедушка же, напротив, говорил с ними взглядом и никогда не повышал голоса. В деревне шептались, будто его «ангел умыл» и одарил не только прекрасным ликом, но и любящим, преданным сердцем. Дедушка не приветствовал пьянства и ссор. Трезвый ум, живой характер, умелые руки и доброе сердце – редкий набор качеств, соединившихся в одном человеке.

– Ты сказала, что ему светила армия… тогда как они поженились? – в тёмных глазах Феликса блеснул азарт, и от улыбки появились хорошенькие лучики-морщинки.

– В том то и дело, что, насколько мне известно, он боялся уходить в армию и оставлять её. Скорее всего, он понимал, что если не предпримет решительных шагов, то уже больше никогда не увидит возлюбленную.

Так вот, с объявлением их помолвки наступила всеобщая паника. Дело в том, что в Липовке свадебные обряды проходили на всеобщее обозрение, когда избранницу провожали всей деревней и выставляли её на последний безбрачный показ. За ней следовали вереницы родственников – племянников, братьев, сестёр, старост, и каждый удерживал в своих руках приданое невесты, которое отправлялось вслед за ней, в дом её будущего мужа. Вся деревня выходила посмотреть на это шествие, всем было любопытно подглядеть, каким приданым наделили невесту родители. Бывало, что у девушки и вовсе было незавидное положение, и тогда руки следовавших по пятам свидетелей торжества оставались пустыми или несли одно единственное платье, да пару лаптей.

Так и моя бабушка, провожаемая взглядами соседей, вошла в обитель мужа со своим нажитым имуществом и, уместившись в углу у печи, принялась хозяйничать, как и все женщины в доме. Многие в деревне думали, что это событие закончится страшным смерчем, перешептывались, что оставшийся не у дел Трухач, не смирившийся с таким поражением, может задуматься о мести, и поэтому братья деда были начеку, не спускали глаз с молодой семьи, не позволяя себе расслабляться, пока напряжённая атмосфера витала в воздухе. Парни запаслись оружием, старались не ходить поодиночке и вообще держались вместе. Но того, что случилось позже, никто не мог даже предположить.

Ожидая возможной расправы, они были ошеломлены, когда узнали, что посёлок Верх не только не собирался крушить их, но и собственноручно пришёл ко двору, чтобы заключить мир. Отныне девушка из Верха вступила в брачный союз с молодым человеком из Низа. Все ждали настоящей войны, а в итоге примирились, надеясь, что новое поколение будет смешанным – еланьковыми и трухачёвскими.

– Я и сам вырос в горной местности, в маленьком городке и знаю, как непросто складываются отношения между людьми в подобной глуши, – со знанием дела сказал Феликс. – Дружочек, и что в итоге?

– Они быстро обвенчались в церкви. По этой причине недруги и завистники отступили. Казалось, их оставили в покое. Но теперь их ждало новое испытание – три года службы, а соответственно и три года разлуки с бабушкой, – Алекса еле заметно покачала головой, поражаясь тому, как любые препятствия казались им лишь временными трудностями. – В разлуке дедушка не находил себе места и уже тогда решил, что сбежит к ней при первой же возможности. А перед самым отъездом у моего деда состоялся разговор с братом. Брат тогда выглядел страшно болезненным и в итоге рассказал деду о своих страхах и тревогах. Дело в том, что все бабы в то время рожали одного за другим, а у них с женой детей не было, и злые языки стали поговаривать, что, коль детей завести не могут, значит, они прокляты.

Огорчённый, что на его семью наговаривают проклятья и пугаясь того, что та же участь может постигнуть и его с бабушкой, мой дед страшно расстроился. Но сразу после ухода в армию ему прислали весточку, в которой сообщили о том, что его жена в положении. Эта внезапная новость сводила его с ума, он не находил себе места. Вот он и решил сбежать из воинской части, чтобы повидаться с ней. А когда его изловили, он понёс строгое наказание, чудом избежал трибунала и был помещён на гауптвахту. А теперь представь, каково это – сидеть в одиночном заточении и не иметь возможности увидеть жену и первенца!

Она видела, как Феликс поддерживает её своей мягкой улыбкой, и это настолько вдохновляло её, что она с упоением продолжала рассказ.

– Спустя три года, когда он вернулся в родной дом, его встретила жена с двухлетней дочерью. Так появилась на свет тётя Виктория. За это время многие братья дедушки разъехались с жёнами в свои дома в самую глушь Липовки, а они с дочкой поселились в поселке Верх, переехав в новый дом. Следом у них появился сын – дядя Митя, через два года ещё дочь – тётя Нонна, ещё через два года родилась моя мама и ещё через несколько лет – дядя Коля. Сам понимаешь, чтобы прокормить такую семью, все работали от рассвета до заката.

Голос Алексы резко оборвался, и в комнате наступила тишина. Ей вдруг показалось, что после стольких лет разговор о давно ушедших из жизни был сродни тому, что она действительно воскресила эти портреты на недлительные минуты. Неосведомлённость о том, что на самом деле было между бабушкой и дедушкой, сильно коробила её сердце, ведь всё, что она рассказала, было собрано из старых осколочных воспоминаний некоторых членов её семьи, чему она придала некой сказочной завершённости. С лёгкой опаской она взглянула на Феликса, пытаясь прочесть его выражение лица. «О чём он думает в эту минуту? Хочет ли вообще говорить об этом? Или разговоры о прошлой жизни чужих для него людей заставляют его скучать?». Обнаружив на его лице тень таинственной задумчивости и абсолютно мягкие, улыбающиеся глаза, Алекса успокоилась.

– Почему ты замолчала? – в его голосе появились трогательные нотки. – Я слушал так, будто попал под гипноз.

Несмотря на то, что она всегда останется неизвестной внучкой, для которой судьба этих людей окутана глубокой тайной, она всё же говорила о них так, что её щёки вспыхивали, будто она сама пережила часть этих событий. Наблюдавший за её живыми, переливающимися, будто сотни цветных стёкол, эмоциями, Феликс неожиданно подался вперёд и поднялся с дивана.

– Значит, поступаем таким образом… – предложил он, – я сейчас спущусь вниз, принесу чего-нибудь вкусного, а когда вернусь, ты мне расскажешь, что было дальше.

– А что именно тебя интересует?

– Теперь меня интересует и всё остальное… – с мягкой серьёзностью заверил он.

Они и не заметили, как пролетело время, и свет за окном превратился в черноту. Лёгкий треск в камине приятно воздействовал на слух, погружая их в новое настроение. Феликс поднялся с дивана и, подойдя к догоравшему огню, взял несколько поленьев и подкинул их в горящие угли, которые, тут же охватив пламенем дерево, разогнали по комнате тепло. Вернувшись на диван и откинувшись на мягкую подушку, он с жадным наслаждением посмотрел сначала на камин, а потом в её глаза.

– Отгадай, кого я недавно видел?

– По всей вероятности, это была приятная встреча, раз ты говоришь об этом с такой улыбой.

Повеселев ещё больше, Феликс отхлебнул из фужера и полностью развернулся к ней, готовый ненадолго переключиться от огня к разговору.

– Свою бывшую подружку? – предположила она, зная, что воочию она видела лишь Риту, а остальных могла только перечислить по выдающимся и редким именам, которые время от времени высвечивались на дисплее его телефона, так и оставаясь «непринятыми звонками».

– Это больше по твоей части… – намекнул он.

Получалось несправедливо – он знал о её бывших отношениях гораздо больше, чем она о его коротких интрижках. И поэтому, когда она пыталась проникнуть в подробности его романтических отношений, он как-то безэмоционально и вяло отнекивался, заверяя её в том, что это настолько несерьёзные и бесчувственные увлечения, что обсуждать их и набивать цену тому, что её не имеет, дело бессмысленное.

– Не томите, Феликс Дрекслер! – с детской непосредственностью попросила она.

– Феликс Дрекслер? Что за баловство? Ты рискуешь быть защекоченной до смерти!

– Спокойно! – выставила она перед ним защиту из двух ладошек. – Я сдаюсь! Просто назови мне имя, и спор будет исчерпан.

– Вчера в центре города я случайно встретил твоего Руслана.

– Ясно… – даже слегка расстроенно отозвалась она. – Ну и как он поживает? – спросила она на автомате, хотя давно уже изжила из своего сердца все воспоминания о нём.

– Да он всё такой же. Блатной, худой, руки в карманах, походка эта его расхлябанная. Фраерок, короче! Или нет… «Я московский озорной гуляка!» – фальшивым голосом пропел Феликс и разразился смехом, скорее даже не над её бывшим, а над своим отсутствующим слухом и голосом.

Тихонько улыбаясь, Алекса с недоумением посмотрела на своего весёлого друга.

– Да… признаться честно, ты первый человек, кто стал свидетелем моего бездарного вокала, – сглатывая последние остатки смеха, сказал Феликс. – Запомни, свой позор я открыл только тебе.

– Иногда у тебя очень даже неплохо получается… – польстила она ему и чуть не прыснула со смеха, припоминая похожие вокальные моменты.

– Не вспоминаешь уже о нём? – как всегда с тонким намёком на беспокойство о её душевном состоянии поинтересовался Феликс. – Ты была так сосредоточена на этих отношениях…

И, действительно, его слова сыграли свою роль, и воспоминания о давно ушедшей влюблённости нахлынули на неё, как памятные кусочки её личной истории.

Феликс вновь поднялся с дивана и, подойдя к камину, поправил кочергой горящие поленья.

– Ты знаешь, Фил… Мне есть что вспомнить. Моя прошлая юношеская влюблённость имела неординарный склад ума, несравненное остроумие и невероятную мощь внушения. В общем, мне нравилось, а главное – меня привлекало то, что он говорил…

– Удивительно, что кто-то может говорить больше, чем ты… – вновь мягкие губы Феликса дрогнули в полуулыбке.

– Не так уж и много я говорю… Только о том, что меня действительно волнует.

– А волнует тебя, ни больше ни меньше, всё, что происходит в этом мире, – искренне рассмеялся Феликс. – Так что же ещё вас связывало?

– Я о том, что сам образ жизни Руслана стал для меня рыболовным крючком. Его жизнь и его окружение были для меня новой декорацией. Я сама втянулась туда с головой. Руслан – лидер. Авторитетный отец, родственники – воры в законе, уровень жизни, ну и, конечно, влияние отца на его образование, ведь Руслан всегда читал запрещённую литературу, старинные издания, историю… в общем, старался соответствовать отцу. Он никогда не подставлял друзей, лишь опекал их.

Алекса совсем расслабилась и теперь вспоминала прошлые отношения с неким азартом.

– Хорошие предпочтения в окружении у тебя были…

– Это было больше не предпочтение, а исследовательская работа на определенном этапе моей жизни.

– И что, дружочек мой, ты велась на всё это?

– Это был своеобразный адреналин. Фил, мне просто хотелось расширить предел допустимого… расширить те рамки, в которые загнало меня моё воспитание. И знаешь, пока ты находишься в этих рамках, ты всегда будешь чувствовать потребность выйти за них. Я помню тот момент, когда представила вас друг другу, тогда, в сумерках, в пустой арке, о чём ты подумал?

– Думал я тогда о том, что голоден, – пошутил он. – Ты имеешь в виду, какое у меня сложилось впечатление?

– Да. Что ты подумал о моём выборе?

– Тогда он пожал мне руку со всей мужской приветливостью и держался довольно достойно, но мне показался совсем ребёнком, несмотря на то, что он создавал впечатление цепкого и продуманного по жизни. А о вас, как о паре, я подумал, как о временном явлении.

– Почему? – поразилась она.

– Странно, что ты удивляешься этому тогда, как давно, по сути, не состоишь с ним в отношениях.

– И всё же…

– Потому что вы не пара друг другу, рядом с тобой я всегда видел совершенно другого человека… Однако, я же тебе об этом никогда не говорил… – оправдательным тоном продолжил он. – Для меня было важно не вмешиваться, пока тебе было с ним хорошо.

* * *

м

– Могу я узнать, чем в данный момент занимается мой дружочек? – прошелестел в трубку голос Феликса, пока Алекса переходила из одной аудитории в другую.

– Безумно радуется твоему звонку.

– Ах ты маленькая подлиза… – замурлыкал он, явно удовлетворённый её реакцией. – В общем, дела такие, Алекса. Сегодня утром из Москвы прилетели мои хорошие приятели. Они тут задержатся на пару дней, решат все свои дела и отчалят обратно. А вечером они изъявили желание организованно посидеть где-нибудь.

– В таком случае напоминаю: много не пей, мало тоже! – весело парировала Алекса, отмечая про себя, что Феликс часто прибеднялся насчёт того, что у него весьма бедная копилка знакомых и друзей, ведь в последнее время он то и дело знакомил её со своим окружением. – А я, в свою очередь, завтра заеду в гости и попробую спасти тебя от похмельного синдрома.

– Ты можешь начинать уже сегодня.

– В смысле? Ты что, уже хорошенький? – ласково уточнила она.

– Ты не поняла. Я в том смысле, что сегодняшний вечер ты проведёшь с нами. Я горю желанием познакомить тебя со своими пацанами. Так что, как закончишь дела в доме монстров режиссуры, сразу подъезжай к нам в «Фурштат», там бахнем по аперитивчику и сразу рванём туда, где царят разврат и похоть, – рассмеялся он.

– Фил, ты же знаешь, что я с огромным удовольствием, но сегодня вечером я никак не могу, – оправдывающимся голосом пролепетала Алекса. – Завтра сложный семинар и пробное тестирование. И мне, как минимум, нужно быть в форме.

– Сразу предупреждаю, что отговорки не принимаются! – возразил он. – Тем более, «пробное тестирование» подразумевает лишь пробу своих сил перед основным испытанием. Так что, ничего криминального. В общем, план у нас с тобой – проще некуда: после учёбы берёшь такси и прямиком ко мне. Когда будешь на месте, звякни, чтобы я вышел отпустить таксиста. Ну а потом мы позволим себе немного праздника. Обещаю обеспечить хорошей музыкой, вкусной кухней и качественным алкоголем.

– Фил, послушай… Я действительно очень хочу провести этот вечер с тобой и твоими друзьями, как и любой другой вечер, но я просто не могу себе позволить этого сегодня. Уж так вышло, что твой дружочек – ещё и студентка ВУЗа. Но я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты всегда обо мне помнишь.

– Алекса, если ты хочешь поблагодарить меня, сделаешь это сегодня при личной встрече. А я повторюсь, что отказы не принимаются, – категоричным тоном предупредил он и тут же прервал связь, лишая её возможности ответить.

– Он неисправим! – Алекса взмахнула руками и, обернувшись к Наде, швырнула свой телефон в сумочку.

– Говорила со своим Феликсом?

– Он настаивает на встрече и даже слышать не хочет о том, что ждёт меня завтра. Хотя я уже знаю эту сторону его медали. Такое категоричное упрямство и настойчивость, которые иногда переходят все границы, проявляются в нём под влиянием чего-нибудь крепкого…

– Думаешь, он уже вовсю гуляет?

– Это очевидно.

– И как ты поступишь?

– У меня не так много вариантов, как хотелось бы, – обречённо вздохнула Алекса, зная, что обмануть его ожидания было бы для него равносильно предательству.

– Судя по твоим рассказам о нём, могу сделать вывод, что у тебя их вообще нет, кроме единственно возможного… – заметила Надя, расправляя свою густую чёлку пальцами.

– Так-то оно так. Главное, чтобы потом я сама себя не загнала в угол.

– Ты имеешь в виду, что он будет пользоваться твоей безотказностью?

– Я имею в виду, чтобы мне потом не попасть в долговую яму по учёбе.

Около девяти вечера Алекса спустилась в заведение, о котором говорил Феликс, и, тут же заметив его в окружении своих знакомых, направилась к их столику. Обжигаемая любопытством о том, какими типажами окажутся его друзья, она предвкушала интригующую игру в завоевание симпатии каждого из них. Но главной её целью было в очередной раз подчеркнуть свою неповторимость и укоренить в Феликсе мнение о том, что она – номер один.

– Алекса! – заметив её, Феликс вскочил с места, и три абсолютно непохожих друг на друга лица, тут же обернувшись, уставились на неё. – Как я рад, что ты уже здесь. Присаживайся пока, а я пойду рассчитаюсь с такси.

– Не надо, – приобняла его Алекса. – Меня подвезли по пути.

– Понял, – хмыкнул он и, тут же взяв её за руку, подвёл к столику. – Ребят, знакомьтесь. Это мой самый близкий и родной человек. И, конечно, мой самый лучший друг, которому я доверяю, как самому себе.

«Ничего себе пиар-акция! Вот так публично признаться этим упакованным и сытым физиономиям в том, что какая-то девчонка настолько завоевала его доверие! Ну, Феликс, умеешь ты потешить моё самолюбие…» – подумала Алекса и лучезарно улыбнулась, чтобы растопить первую неловкую паузу.

– Ну, если я не ошибаюсь, то этого парня ты уже однажды видела, – Феликс кивнул в сторону высокого, светло-русого москвича с поразительно голубыми азартными глазами. – Помнишь Макса?

– Его сложно забыть, – подтвердила она и протянула ему руку. – Рада встрече, Макс!

– Только представь, как рад я, – приподнялся он с места и, наклонившись, поцеловал её руку, показав две обворожительные ямочки. – Давно уже прошу у этого типка твой телефон, а он всё вредничает.

– Хорош, Макс! – по-братски хлопнул Феликс того по плечу. – Вся Москва в твоём распоряжении, вот там и делай свои дела.

– Ладно, молодёжь, потом разберётесь, – перебил их коренастый молодой мужчина с небрежной шевелюрой и густой щетиной. – Дайте другим возможность познакомиться с девушкой.

– Алекса, – спохватившись, протянула она ему руку, глядя на него заинтересованным взглядом. – Очень приятно познакомиться.

– А мне-то как приятно! – он крепко и слегка требовательно сжал её пальцы в своей руке. – Меня зовут Пётр.

Феликс стоял с улыбкой до ушей и внимательно наблюдал весь этот шутливый эпизод и приветственные рукопожатия.

– Алексей, – представился третий молодой человек приятной наружности и спортивного телосложения.

– Кстати, дружочек, вы с Лёхой, оказывается, однофамильцы. Оба Димченко, – пояснил Феликс. – Так что, вас можно принять за родственников.