Борис Николаевич Григорьев "Третья древняя, или И один в поле…"

– Иван Алексеевич – вас, кажется, так зовут? – Иван Алексеевич, буду откровенной: я никогда не одобряла служебных романов, а в нашей работе – особенно. Честно говоря, когда я встречалась с Кристиной, я старалась как можно дальше абстрагироваться от того, что вас лично связывало с ней. Мне это просто мешало наладить с ней нормальные рабочие отношения.

– И вам удалось добиться этого?

– Считаю, да. Тем не менее, её неожиданное исчезновение застало меня врасплох.

– Как вы полагаете, что послужило причиной потери «Стеллы»? – Если он хотел хоть что-нибудь узнать от «Марты», ему тоже нужно было придерживаться сухого и делового стиля. Нормальный застольный разговор с хозяйкой дома просто исключался.

– Только не я, – поспешила ответить «Марта». – У нас с ней всё было прекрасно, я всегда шла ей навстречу и делала всё от меня зависящее, чтобы достигнуть наибольшей информационной отдачи.

– Не сомневаюсь. Она когда-нибудь что-нибудь обо мне спрашивала или рассказывала?

– Гмм… Не помню. Если только в связи с работой. Впрочем, однажды она разревелась на встрече, и мне пришлось давать ей успокаивающее. Она сказала, что очень хотела бы вас видеть и просила Центр организовать ей краткосрочную поездку в Москву.

– Вы не припоминаете, когда это было?

– Кажется, накануне её пропажи. Но…

– Что – но? – встрепенулся он в тяжёлом подозрении.

– Видите ли, Иван Алексеевич… плакать она стала с первой встречи, и нам… мне стоило больших усилий сохранять рабочую атмосферу на встречах.

– А вы сообщили об её просьбе в Центр?

– Разумеется.

Сомневаться не приходилось – о пунктуальности «Марты» среди сотрудников службы ходили легенды.

– И что ответил Центр?

– Он рекомендовал разъяснить «Стелле», что вы находитесь в ответственной загранкомандировке.

– И как на это среагировала… Тина?

– Неадекватно. Она заподозрила обман и устроила мне истерику.

– Между прочим, после отзыва из той командировки я два года безвыездно находился в Москве, – сказал он тихо, глядя в глаза «Марте».

– Ну и что? Это ничего не меняет. Центр принципиально отвергал возможность вашего свидания в Москве, и он подыскал для этого удобный «экскъюз». Нормальная практика в нашей работе.

Железной логике Эльвиры Харитоновны трудно было противопоставить что-то равносильное. Действительно, он и сам для пользы дела часто прибегал к подобным уловкам.

Чай давно остыл, но хозяйка не предложила ему горячего. Она сидела перед ним, сложив руки на коленях, и невозмутимо поглядывала на него своими невинными чёрными глазищами.

«Интересно, если бы у неё был муж или любовник, разговаривала бы она со мной сейчас так же холодно?» – подумал он и решил закруглять свой визит.

– Как она выглядела на последней встрече? – спросил он.

– Не помню. Кажется, как всегда – слишком ярко, модно и броско.

– А как у неё складывались отношения с мужем? Она вам не говорила?

– Насколько помню, она его ненавидела. Но общения с ним не избегала – так было удобнее в интересах её сотрудничества с нами.

– Да-да, конечно… Ну, что ж, спасибо за угощение. Мне пора.

– Не стоит благодарности. – «Марта» выпрямилась во весь свой рост и пошла проводить гостя в прихожую.

– Скажите, Эльвира Харитоновна, а вы так и живёте одни? У вас никого нет? – спросил он, уже выйдя на лестничную клетку.

– Мне никто не нужен, и я ни о чём не жалею, – отрезала она довольно зло и закрыла дверь.

– Неправда, дорогуша, ты очень и очень жалеешь, – произнёс он вслух и вызвал лифт.

Ну вот, вспомнил на старости лет! Где же ты был, дорогой, все эти годы? Недосуг было? Конечно, недосуг! Нам всем недосуг – так удобно прятаться за этой железобетонной стеной, пока совесть не проснётся. Совесть… Что это за субстанция такая, которая исчезает в промежутке между юностью и старостью?

Эльвира Харитоновна открыла дверцу лакированного буфета и достала оттуда початую бутылку армянского коньяка и бокал с засохшими на донце золотистыми остатками напитка. Коньяк приятной огненной струйкой пробежал по пищеводу, мгновенно всасываясь в кровь и прочищая мозговые клетки.

Она закурила «беломорину» и подошла к окну. А всё-таки вспомнил, подлец, не забыл, пришёл к ней, допытывался! А вот она вспоминает о своём прошлом редко. Зачем бередить старые раны? Пусть всё будет так, как есть. Так лучше, спокойней. Пусть все привычно думают о ней как о старом засохшем полене, круг интересов которого ограничивается лишь сгоранием в топке оперативных дел, и не догадываются о том, что за маской загрубелой оперативницы скрывается живая одинокая женщина, женщина глубоко несчастная, у которой могло быть всё, что делает женщину женщиной, но она сама выбрала работу.

Работа… Тогда она казалась ей спасением, единственным средством избавления от снедавшей её на корню тоски и боли… Боже мой, когда же это было? Ну конечно в то самое время, когда её неожиданно стали готовить в командировку на замену «Орфею». А Фёдор тогда предложил ей бросить всё, остаться, обещая руку и сердце. Она не поверила – слишком часто он делал такие предложения: развестись с женой, начать новую жизнь, уехать куда-нибудь подальше от Москвы. Может, это был её последний шанс? Но она отказалась и уехала от него к этой Тине, то есть «Стелле». И зачем мы глупые и молодые влюбляемся в женатых мужиков? Зачем?

Странная это была встреча! Две раненые и измученные несчастной любовью молодые и красивые женщины, занимающиеся какой-то несвойственной их полу чертовщиной: конспирация, пароли, отзывы, явки, передача материалов. Правда, она, представительница Центра, туго перевязала свою рану и надела на себя маску оперативного друга и старшего товарища. А бедная Тина на каждой встрече буквально истекала кровью и в своём отчаянии нарушала все писаные и неписаные правила оперативной работы. И Марта со страхом ждала неприятностей. Если плачущая женщина ещё хоть как-то естественно смотрится на мужской груди, то на женской это вызывает повышенное внимание и подозрение. Во всяком случае, так тогда казалось Эльвире Харитоновне.

…«Стелла» уже была на явке, когда Марта подъехала к месту встречи. Агентесса, как затравленный зверь, туда-сюда ходила на автобусной остановке, пропуская один автобус за другим, а она наблюдала за ней из окна магазина напротив и решала один и тот же вопрос: стоит ли вступать в контакт с человеком, находившимся в таком возбуждённом состоянии.

Вначале «Стелла» даже не поняла, что к ней обратились с паролем.

– Что? Вы что-то сказали? – неуверенно спросила она «Марту».

– Вам не кажется, что здание страхового общества «Куранты» плохо гармонирует с окружением? – переспросила Марта.

«Стелла» какое-то время недоумённо смотрела на незнакомую женщину, потом по её лицу пробежала искра просветления, и она, запинаясь, произнесла, отзыв:

– Да, на его месте нужно было построить стелу.

Они прошли в ближайший сквер, присели на свободную скамейку, и первый вопрос «Стеллы» был:

– Что с Алёшей? Где он? Почему он уехал без всякого предупреждения?

– Успокойтесь, милочка, – ответила она как можно спокойней и безразличней. – С ним всё в порядке. Его отозвали в Москву по семейным обстоятельствам. Такое часто бывает в нашей работе. Он просил передать вам привет и наилучшие пожелания. Он очень надеялся, что наше сотрудничество успешно продолжится в будущем.

– Да, да, наше сотрудничество… Имеет ли оно теперь смысл? Скажите, а не могли бы вы помочь мне выехать в Россию и встретиться с ним. Понимаете, я ни на что не претендую. Мне известно, что у него жена, ребёнок, но я просто хотела ещё раз… в последний раз… встретиться и поговорить с ним.

– Зачем? Ведь это только доставит вам обоим неприятности и боль. Поверьте, я как женщина, не советую делать вам этого.

– А у вас и женщины работают? – спросила «Стелла».

– Конечно, у нас в России давно равноправие, – снисходительно улыбнулась «Марта».

– Да, да, равноправие… Вы знаете, вероятно, это даже лучше, что мой руководитель теперь вы, женщина. Не знаю, я бы, вероятно, не перенесла, если бы на месте Алёши оказался другой мужчина.

«Стелла» задумалась, и «Марте» пришлось наводящим вопросом возвращать её к «оперативным баранам».

Так или примерно так проходили все последующие её встречи с агентессой. Она была рассеяна и лишена всякой инициативы, что касалось делового сотрудничества, чрезвычайно навязчивой, что касалось планов выехать в Россию на свидание с Фаустом, и чрезвычайно ранимой в ситуациях, когда нужно было восстанавливать дисциплину и принципы конспирации. Марте никак не хотелось терять агента в самом начале работы, и она делала всё возможное, чтобы удержать «Стеллу» в орбите службы. Это удавалось ей плохо, но какое-то время удержаться на плаву ей удавалось. Кажется, она была нужна «Стелле» как единственный близкий человек в этом мире.

«Милый Алёша! Любимый мой!

Я пишу и не уверена, что моё письмо попадёт к тебе в руки. Но я не могу не писать. Я хоть поплачусь о своём горе этому листку бумаги, и мне немного станет легче.

Алёша, с тех пор как ты уехал, у меня всё стало плохо. Плохо дома с мужем, потому что мне надоело лгать. Плохо с мамой, которая тяжело заболела. Плохо с работой, хотя твоя замена меня постоянно хвалит. Конечно, если бы ты был со мной, любимый, я совсем иначе смотрела бы на вещи и нашла бы силы для того, чтобы преодолеть все трудности. Но тебя нет, и что больше всего меня убивает, так это сознание того, что мы никогда больше в этой жизни не увидимся.

Тогда жить мне больше незачем.

Единственное, что меня удерживает в этом мире, так это тонкая ниточка, которая хоть косвенно связывает нас. Я помогаю вам только ради тебя. Работаю как автомат, и, надеюсь, там, в Москве ты сможешь как-то оценить мои труды. Я постоянно твержу себе, что должна быть смелой и сильной, чтобы выдержать всё это, но сил становится всё меньше.

Я люблю тебя и живу воспоминаниями того времени, когда мы были вместе.

Попросила Марту организовать мне поездку в Москву, но в ответ получила известие, что тебя там нет. Не знаю, мне почему-то кажется, что мне солгали. Я чувствую, что ты там, у себя дома. От сознания своей беспомощности, от чёрной безысходности опускаются руки.

Зачем ты уехал, не попрощавшись?

Алёша, приезжай. Пожалуйста.

Твоя Тина.»

Он положил на стол листок бумаги, переписанный чьим-то незнакомым мужским почерком и, ничего не видя перед собой из-за застилавшей глаза влаги, нащупал рукой стул. За окном шумел город, спрятавшийся от него за семизначными номерами телефонов, за кодовыми комбинациями подъездов и немыми проёмами окон и дверей. И никто из десяти с лишним миллионов людей, его населявших, не мог прийти на помощь.

…Перед глазами живо встаёт их последнее свидание в копенгагенской гостинице.

Он выходит из ванной и видит смятую постель, похожую на догорающий костёр в свете ночной лампы с оранжевым абажуром. На огромной кровати её худенькое тело кажется совсем детским. И спит она совсем по-детски, подтянув к животу колени и подложив под голову обе ладони. Он поправляет на ней сбившееся одеяло, подходит к окну и раздвигает тяжёлые портьеры. В лицо ударяют первые лучи солнца – пора собираться.

Он подходит к кровати и осторожно трогает её за плечо:

– Тина! Вставай! Мне пора.

Но она не слышит его и продолжает безмятежно спать. Её свежее дыхание еле заметно, бледное лицо сосредоточено, красивый лоб прорезала случайная морщинка, а обескровленные губы плотно сжаты, словно она споткнулась на экзамене на каком-то каверзном вопросе. Живыми были лишь её светлые волосы, разметавшиеся по подушке.

Что делать? Будить её было жалко. Всю ночь они не спали. Сначала занимались любовью – исступлённо, страстно и обречённо, словно в последний раз (впрочем, он догадывался, что это может стать их последним свиданием, но ей, естественно, ничего об этом не сказал); потом долго говорили, но не о делах, а о себе: о том, как встретились, как и когда полюбили друг друга, что чувствовали при этом, о предстоящей разлуке и о том, когда встретятся вновь. О работе же они побеседовали накануне, и там всё было ясно.

Он делает ещё одну робкую и тщетную попытку разбудить её, а потом сбрасывает с себя халат и начинает быстро, лихорадочно одеваться – так быстро, словно спасается от неё бегством. Он почему-то боится, что она проснётся прежде, чем он уйдёт, а потому торопится уйти из номера, словно вор с места преступления. Вот он уже совсем одет и на цыпочках крадётся к выходу, вот он нагибается, чтобы взять за ручки упакованный чемодан, и осторожно открывает защёлку замка… Он нажимает на дверь, и в этот момент слышит с кровати сонное бормотание Тины и замирает на месте. Но нет, Тина так и не просыпается, она просто переворачивается на другой бок и снова засыпает.

И тогда он уходит.

«Так будет лучше и для меня и для неё. Меньше слёз и рыданий», – утешает он себя, сидя в такси. Но утешение это слабенькое и отнюдь не подавляет чувство жалости, вины и горечи. Это чувство разрастается, усиливается, и когда он садится в самолёт, то перерастает в физическую боль от невосполнимой утраты, и он не справляется с ней и плачет. На него обращают внимание сидящие рядом пассажиры, подбегает стюардесса и спрашивает, как он себя чувствует. Она приносит стакан воды, а он просит двойной виски. Ему удаётся на несколько часов заглушить боль в сердце, и этого оказывается вполне достаточно.

Потом он вспоминал о ней всё реже и реже, да и вспоминать-то было некогда, потому что после смены документов, пересечения границ, явок, инструктажей и прочих шпионских страстей начались большие неприятности, постоянная нервотрёпка, вызовы на работу, совещания, отстранение от командировок, семья. Вокруг него образовалась пустота, и эта пустота бесстыдно, целиком утопила всякую память о Тине.

Когда больно и стыдно и изменить ничего нельзя, тогда возникает неосознанное желание попытаться найти виноватых. Он набирает номер телефона и просит подойти Дубровина.

– Глеб? Привет, это я.

– Привет, Вано. Как дела?

– Плохо.

Пауза.

– Ты прочитал письмо? – спрашивает Дубровин.

– Почему ты мне о нём не рассказал раньше? – спрашивает он, но, не дожидаясь ответа, кладёт трубку. Причём здесь Глеб, если он виноват во всём сам и за все эти долгие годы ни разу не поинтересовался судьбой своей любимой?

…Так же отчётливо всплывают в памяти обстоятельства их знакомства и первого свидания. Он пришёл в кафе «Тироль» – вот, даже название кафе вспомнилось! – и занял удобное для наблюдения место за дальним угловым столиком. Это заведение он присмотрел загодя с таким расчётом, чтобы оно, во избежание случайных встреч, находилось не в самом центре города, но было бы одновременно не слишком удалено от него, чтобы не вызвать у объекта ненужных мыслей.

Как всегда перед встречей с незнакомым человеком, он слегка волнуется. Когда имеешь дело с женщиной, нужно быть внимательным до чрезвычайности, особенно в таких мелочах, как выбор места встречи, детали одежды, манера поведения. Поскольку это был выходной день, то он позволил себе надеть светло-серый с отливом костюм, голубую сорочку и яркий в меру галстук. Так или примерно так должен был одеться молодой коммерсант средней руки на первом свидании со своей будущей помощницей.

До назначенного времени оставалось минут семь-восемь, и он заказал себе бокал рейнского. Интересно, как выглядит эта особа? Если её внешность соответствует милому звонкому голоску по телефону, то… Что – то? Брось эти глупые мысли! Не забывай, что речь идёт о серьёзном деле, а не о какой-нибудь мимолётной интрижке! Причём здесь её внешний вид? Не расслабляться! Под видом невинной женщины контрразведка запросто подставит тебе своего человека, и что тогда?

За окном стояло настоящее погожее лето, которое нашептывало в самое ухо о том, что не плохо было бы расслабиться. Через распахнутую форточку слабый ветерок доносил запах жасмина. На тротуаре вперемежку с воробьями возились голуби, их щедро подкармливали дети, прогуливавшиеся в сопровождении празднично одетых мам и пап. Зал кафе был наполовину заполнен людьми пожилого возраста, которые нашли тут спасительное прибежище от палящего июньского солнца. Молодёжи почти совсем не было, она, наоборот, радовалась теплу и предпочитала проводить время на открытом воздухе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69168553&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.