Как-то выйдя на прогулку вместе с Идой, Лиля ее спросила:
– Мама, я так давно хотела тебя спросить, а что с тобой случилось, когда мне было пять лет? Отчего был твой первый инфаркт?
Ида посмотрела внимательно на Лилю, как бы для себя определяя, что конкретно хочет услышать ее младшая дочь, и спокойно ответила:
– Он был связан с защитой докторской диссертации. Мой шеф, боясь, что я займу его место, десять лет читал мою диссертацию, каждый год просил переписывать вступление и первую вводную часть, вставлять в нее решения новых партийных съездов. Вносить ежегодно дополнительные расчеты, обновления. Как ты думаешь, кто может это выдержать в течение десяти лет, какую надо иметь нервную систему? Сколько за эти годы мне пришлось написать научных докладов, статей, где мой шеф всегда был на первом месте в списке авторов? А тот брал ручку в руки только, чтобы ставить подписи под документами и приказами. Это был бывший кадровик Академии наук, «вершитель судеб».
– И из-за этого ты чуть не рассталась с жизнью? Да пропади все это пропадом! Ну ладно, а второй инфаркт из-за чего? Такая была у меня шикарная свадьба! Столько народу было и столько положительных эмоций! Мы же тебя тогда еле спасли. Ты что, так сильно переживала из-за меня?
– О господи! О чем ты? Это точно не из-за твоей свадьбы, это тоже из-за работы, у меня был доклад в Госплане, сложное выступление, оно требовало особого внимания, труда и смелости. Кстати, с первым мужем ты развелась, а значит, и свадьба та была большой суетой и тратой сил и денег. Была ты счастлива? Судя по всему – не очень-то. Теперь тебе надо растить старшего сына вдали от отца. Я это предчувствовала и много раз тебя предупреждала.
– Мама! Значит, я все-таки всегда была на втором месте у тебя после работы.
– Нет, это не так, ты доживешь до моих лет и многое поймешь. Правильно расставишь все приоритеты. Работа – это не только для меня, но и для вас всех, для тебя в частности.
– А инсульты? Тоже из-за работы, из-за твоего вынужденного ухода с работы? Верно?
Ида молчала. Потом продолжила:
– Я хотела бы тебе прочитать то, что я написала, кое-что прокомментировать, но тебе всегда некогда. Вот и сейчас ты прибежишь домой и будешь готовить, стирать, убирать, кормить всех и мыть посуду. Вот это пока вся твоя жизнь, а моя жизнь быстро уходит… Все потом, потом… Бог даст, все узнаешь, оценишь и поймешь.
– Мама! Ты же не веришь в Бога?
– Не знаю, верю только в реальные истории, иногда упоминаю его всуе. Я воспитана по-другому. В нашей вере никто не молит о спасении, о бессмертии. Нет посмертного наказания, и нет посмертного спасения. Нельзя купить индульгенцию. Все наказания осуществляются при нашей жизни, и будущее создается только нами, нашей свободной волей и только сейчас. Но ты, увы, пока, как и все в твоем возрасте, очень далека от этих мыслей.
В коляске завертелся ребенок, сын Стасик открыл глазки…
– Смотри, Лиля, ребенок, кажется, просыпается, надо идти домой. Вот и все, кажется, поговорили…
С Идой всегда было очень непросто откровенно разговаривать.
Дочь мучилась угрызениями совести и страдала. Она очень мало уделяла внимания своей маме.
Глава 4
1983 год
Еще к семидесятилетию Иды, до всех ее инсультов и до рождения младшего сына Стасика, Лиля затеяла ремонт в квартире. Родители оба тогда одновременно лежали в больницах. Ремонт она делала вроде бы для всех, но на самом деле, что уж греха таить, больше для себя, для своей молодой семьи и под себя.
И мать, и отец, выписавшись из своих больниц, увидев, как изменилась квартира, готовы были немедленно отправиться в лечебные заведения обратно. Лиля, сломав стены, объединила ванную комнату и туалет. Устроила там голубого цвета арку, а к ванне теперь вели гладкие черные ступени.
Все было очень красиво и по-западному, весьма авангардно, но не для пожилых людей. Отец сказал, что здесь, на этих чертовых скользких ступенях, он и умрет. И Лиле теперь приходилось ежедневно сопровождать родителей, желавших принять душ или ванну.
В комнатах после перепланировки и ремонта появились модные светлые обои, в гостиной – новый велюровый югославский диван с креслами, чешская хрустальная люстра, торшер из той же коллекции. От всего этого Ида пришла в полный ужас и назвала Лилю глубокой мещанкой. Маме было стыдно за эту люстру и плюш в своем доме.
До ремонта в квартире все было очень скромно: ни дорогой мебели, ни ковров, ни хрусталя, зато чудесное пианино и множество книг. Но потом родители успокоились. Квартира действительно нуждалась в капитальном ремонте, и он был сделан силами Лили и на средства, которые она взяла в долг у подруги. Главное, что любимые книги оставались стоять на своих полках, а пианино – в гостиной.
Ида все-таки согласилась под напором дочерей отпраздновать свой юбилей, пригласила своих знакомых с кафедры и из лаборатории, в которой она еще тогда продолжала работать. Она поставила перед дочерьми одно условие – родных людей на этом домашнем юбилее не должно быть много. Только дочери и младшая сестра из Одессы.
Отец вообще-то не любил оказываться в кругу ученых и друзей матери. И Михаил, и Ида были совершенно разными людьми: разное воспитание, разное образование, разные вкусы. Отцу было неинтересно слушать профессиональные разговоры, он любил компанию своих друзей, родных, младшего брата и старшей сестры.
Юбилей прошел на славу, дочери старались как могли, достали разными способами дефицитные деликатесы, купили вино и шампанское, приготовили салаты и праздничную индейку. Лиля испекла юбилейный пирог. Девочки свою маму не только безумно любили, они ее очень уважали, гордились ею и старались во всем ей угождать.
Ида была счастлива, пришли гости, охали и ахали по поводу обновленной квартиры, было много приятных искренних речей, цветов и подарков. В середине празднования Ида села за пианино и по памяти сыграла ноктюрн Шопена до-диез минор.
Как она исполняла трели и сложнейшие аккорды! Ее короткие пальчики как молоточки стучали по клавишам, она перевоплощалась в момент игры. Все ее настрадавшееся нежное трогательное существо, вся ее тонкая душа, переполненная музыкой, просыпались с игрой на пианино. Она как будто бы молодела на глазах. Чувствовалось, что вот-вот произойдет чудо.
Никто из трех сестер не мог так исполнять произведения Шопена, так легко и непринужденно, одновременно с такой безумной страстью, любовью и нежностью.
Ида показала гостям фотографию своего старшего внука, Юрика, которая стояла в красивой рамке на пианино, она очень гордилась им. На ней Юрик, сын ее старшей дочери Евы, в свои семь лет солирует на рояле в Большом зале Консерватории, а симфонический оркестр замер на мгновение и вот-вот вступит…
Потом все гости, ученики, коллеги и последователи, пели хором романсы, популярные песни под ее аккомпанемент. А потом был чай.
Утром сестра из Одессы еще раз ее обняла, поцеловала, присела на дорожку и сказала:
– Все у тебя, родная Идочка, было отлично, такие чудесные гости и друзья, прекрасный ремонт, стол, полный яств, дочери-помощницы, жаль только, что не было мужа и зятьев. Ну что же делать…
Мать промолчала, она смотрела с удивлением на младшую сестру, которую очень любила, уважала и, к сожалению, очень редко в последние годы видела. Они обнялись и попрощались, смахнув слезы.
Ида поздно вечером грустно обратилась к Лиле:
– Лиля! Давай завтра утром соберемся и поедем на кладбище к бабушке и дедушке, я хочу с ними поговорить, попросить их помолиться за всех вас, поклониться им за сестру, она сама не успела поехать к ним, но очень меня просила. Надо еще договориться с работниками кладбища спилить дерево за могилой и памятником, оно так выросло, памятник из-за его мощных корней накренился.
Глава 5
Лиля мечтала учиться в аспирантуре, и, как ни покажется многим это странным, учиться ей было легче, чем растить маленького сына.
Ей помогали все родные. На выходные дни сына забирал к своим родителям бывший муж Лили. Тогда Ида могла передохнуть и помочь дочери.
Они с Михаилом возились с мальчиком в будни. Внука устроили в ведомственный детский садик Академии наук, куда он с большим неудовольствием отправлялся каждое утро.
В отсутствие Лили происходило следующее. Родители по очереди отводили и забирали внука из детского садика.
Вечерами он играл с ними в почтальона, перевозя на велосипеде черновики статей Иды из кухни, где она любила работать, в спальню, где восьмидесятидвухлетний Миша каждые пять минут просматривал их и ставил подпись о получении депеши.
Потом Ида давала внуку поручения нарисовать и раскрасить домик и машину, сочинить к возвращению мамы стихи, которые, слегка подкорректировав, она обязательно записывала для Лили, затем кормила внука.
Вдвоем с Михаилом с большим трудом они его купали и укладывали спать. Ида читала на ночь внуку книжки, показывая картинки, или рассказывала сказки и истории.
Лиля же носилась по городам и весям – в Омск, в Новополоцк, Новокуйбышевск, в Уфу и Казань, – собирая технические материалы для своей диссертации.
Она старалась выполнять работу так быстро, как только возможно, понимая, что родители с большим трудом справляются с внуком, который с самого раннего возраста отличался очень своенравным характером. С ним никому не приходилось скучать.
Играя в прятки со стариками, он забирался в такие потаенные места квартиры, что бедные родители вызывали соседей на его поиски.
На улице мальчик умудрялся троекратно встретить одиноких больших собак, с которыми он хотел подружиться, а они нет, и после их укусов приходилось делать ему по сорок уколов в живот. Благо травмпункт был в соседнем доме.
Его грузинскую непроизносимую фамилию знали наизусть все врачи в приемном отделении травмпункта. То бесконечные переломы пальцев рук, то ссадины, то ожоги случались с ним на каждом шагу в садике и дома.
Создавалось такое впечатление, что он притягивал к себе проблемы, реально занимался членовредительством, залезая на чердаки, прячась под кузовами автомобилей во дворе, застревая в лифтах.
У чужих людей формировалась уверенность, что ребенок находится без присмотра, но это было неправдой. Его порог страха и опасности был от рождения очень низким.
Плюс он ревновал Лилю ко всем ее друзьям, к работе и к учебе, делал все возможное, чтобы привлечь к себе внимание, создавая экстраординарные ситуации. А потом его необходимо было спасать. И старики, и Лиля его очень любили и всегда спасали.
Зная такой необычный характер своего ревнивого сына, Лиля старалась как можно быстрее защититься.
Наконец Лиля успешно окончила обучение в аспирантуре. У нее появилось свободное время.
Медленно стала складываться новая личная жизнь. Спустя восемь лет после окончания школы Лиля случайно встретила одноклассника, у них закрутился роман. Ребятам хотелось быть наедине, но маленького сына оставлять на старых родителей было сложно.
Лиля выдумывала поводы, оправдывалась разными конференциями, докладами и прочим, думая, что мама не понимает ее «хитростей».
В какой-то момент Иде надоело это вранье, она попросила ее показать написанный доклад, с которым ее дочь, взрослая женщина и мать, собиралась якобы выступать. Никакого доклада, конечно, не было. Лиля показала Иде какую-то старую свою статью. Стыдно было ужасно, но молодость…
Ида посмотрела на эти листки, спросила Лилю, когда она вернется. Перед ее отъездом, заметив, что листки статьи так и остались лежать на тумбочке, напомнила ей:
– Смотри, моя дорогая, не забудь свой доклад, веди себя, пожалуйста, достойно на вашей «конференции»!
Ида выдохнула и успокоилась, только когда Лиля успешно защитилась. Мать свято верила, что звание кандидата экономических наук поможет дочери в продвижении по работе, когда она останется одна без родителей.
Лиля после окончания учебы в аспирантуре вернулась в свой НИИ информации самой низкой категории, в своего рода отраслевое болото, где ей за научную степень прибавили к девяноста пяти рублям еще десять.
Дряхлеющие лидеры компартии продолжали невнятно бубнить по радио и телевизору о новых советских достижениях, уровень жизни при этом продолжал падать, дефицит всех товаров резко увеличивался, казалось, что никогда никакие экономические и политические перемены не наступят.
Сезон похорон партийных лидеров стал каким-то обычным явлением. И никто в стране сильно не скорбел. Полный тупик!!!
Ида, несмотря на это, говорила Лиле:
– Ты ничего не понимаешь, не ценишь, какое сейчас время, не можешь знать, что такое почти сорок лет без войны. Это уже само по себе большое счастье. Плюс нет этого кровавого террора. Все скоро будет хорошо. Страна наша богата природными ресурсами, при умелом планировании экономики и организации труда, при вовлечении передовых ученых в процесс развития производства мы сможем добиться прекрасных результатов. В стране огромный потенциал высокообразованных людей.
– Мама! О чем ты говоришь? Все твои выдающиеся ученые, самые способные твои же аспиранты валят со скоростью звука из этой богатой страны! А студенты с факультета автоматики и вычислительной техники, едва получив дипломы, забывают об альма-матер и уезжают целыми группами.
Но перемены все-таки зрели, и не только в умах законопослушных граждан.
Глава 6
Дом Иды всегда был открыт для всех: аспирантов, родственников, соседей, друзей и их детей. Никогда никому мама не отказывала в приюте. Отдельная квартира в центре Москвы всегда привлекала своим расположением. Рядом метро и Нескучный сад, а до Красной площади, музеев и улицы Горького вообще рукой подать.
Ида много писала статей, книг и технических обзоров с соавторами из разных городов нашей огромной страны. Многих из них она даже в глаза не видела, знала только по их научным трудам. Гонорары распределяли издательства, так что авторы только перезванивались и переписывались.
Она очень уважала и ценила всех тех, кто участвовал в ее деятельности.
Один из них, соавтор множества статей и обзоров, жил в Татарии, в Казани. Он регулярно на каждый праздник посылал Иде поздравительные красочные открытки, почерк у него был каллиграфический, стиль написания свидетельствовал об очень хорошем гуманитарном образовании.
Каждый раз Ида показывала Лиле его открытки и говорила:
– Вот, смотри, Лиля, как приятно получать столь теплые и неформальные поздравления от своего соавтора, ему явно очень много лет, так писали когда-то мои родители и их друзья. При этом у него светлейший ум!
И как-то однажды старик написал матери, что с оказией будет несколько дней в Москве. Если Ида Михайловна позволит, то он навестит ее, и, наконец, они познакомятся. Ида очень обрадовалась, спросила, где тот собирается остановиться в Москве. Старик ответил, что у него никого в Москве нет, и попросил Иду Михайловну найти для него какую-нибудь дешевую гостиницу. Там он и будет жить.
Надо было знать Иду, она тут же пригласила старика остановиться у нее дома. Тот любезно согласился. Ида тогда еще работала, она попросила Лилю купить что-нибудь вкусное для гостя, убрать квартиру, приготовить обед. Лиля осталась дома встречать гостя.
Но вдруг, как это часто бывает в старых домах, горячую воду отключили, а в подъезде у кого-то из жильцов случилась авария. Вот уж незадача, засорился унитаз.
Лиля вызвала из ЖЭКа слесаря-сантехника. Через полчаса раздался звонок, она открыла дверь. Слесарь, мужчина лет пятидесяти с огромными глазами серо-голубого цвета, стоял в нерешительности.
Вид у него был странный, шапка-треух, натянутая на глаза, шуба из простой овчины, расстегнутая и заношенная сумка через плечо, в которой, скорее всего, лежали его инструменты. Старый, видавший виды, клетчатый шерстяной шарф был практически мокрым. От него ужасно пахло потом.
– Слава богу, что вы так быстро подошли. Раздевайтесь, пожалуйста, вот вам сменная обувь. Проходите, вот наш санузел. У нас засор в канализации, воду горячую перекрыли, помогите, пожалуйста.
Лиле было неприятно давать тапочки этому чужому вонючему слесарю, но зима, грязь…
Слесарь снял свою шубу, аккуратно повесил ее на вешалку, шапку, шарф и сумку положил в прихожей. Жидкие грязные светлые волосы прилипли к его голове.
– Извините, а у вас не найдется какой-либо инструмент? – произнес он каким-то неожиданно тонким голосом.
– А вы что, с собой его не взяли?
– Видите ли, нет, не взял и не планировал брать.
«Вот чудак-то какой», – подумала Лиля.
Она нашла какие-то домашние инструменты и дала слесарю. Тот смиренно пошел разбираться с унитазом.
В это время Ида позвонила с работы и поинтересовалась, прилетел ли ее соавтор Алексей Илларионович. Лиля рассказала ей, что все успела, кроме приготовления обеда. Пока еще слесарь не пробил засор в канализации, а во всем подъезде не включили горячую воду.
Лиля ждала отца, чтобы пойти и забрать из детского сада сына. И папы не было, и слесарь никак не собирался заканчивать свои дела, он молча ковырялся в ванной, которая постепенно превращалась в газовую камеру.
Наконец, пришел отец. Лиля доложила ему ситуацию и с удовольствием улизнула из дома за сыном. Когда они вдвоем с мальчиком вернулись, то застали потрясающую картину.
Видимо, воду дали, слесарь пробил засор и теперь сидел на почетном месте за столом на кухне, отец лежал у себя в комнате, а счастливая мама, которая только что вернулась с работы, наливала чай слесарю в лучшую чашку из своего любимого сервиза.
– Лиля! Познакомься, это тот самый Алексей Илларионович, мой соавтор, которого мы с тобой столько лет ждали в гости. Он нам привез чак-чак и мед из Казани. Вот делится со мною новостями из Татарии. А я уже успела рассказать ему про свою жизнь в эвакуации в Уфе, как меня с грудным ребенком спасла от голода простая башкирская женщина.
Лиля не знала, куда провалиться от стыда. Разместили Алексея Илларионовича в самой большой комнате, все остальные обитатели сгруппировались в маминой спальне. Но главное, что Ида была счастлива.
