Вопреки. Остаться самим собой
Юлия Цхведиани
«Вопреки» – потрясающие повести о любви с нестандартными развязками, а также коллекция восхитительно-обворожительных рассказов перенесут читателя в другие страны и времена, позволят расслабиться и отдохнуть от повседневной суеты и серых будней, подарят надежду на счастье и радость бытия. Лёгкий слог повествования, непредсказуемость хитросплетения судеб и тепло души автора – в книге, которая станет отличным подарком для вдумчивого читателя!
Вопреки
Остаться самим собой
Юлия Цхведиани
Редактор В. Павлов
Корректор О. Лисичкина
Дизайнер обложки И. Коршунова
Титульный лист М. Верхоланцев
Благодарности:
Автор сердечно благодарит
всех читателей книги!
Иллюстрация на обложке – Pixabay.com
Шрифт Sans Serif 11 Centered
Возрастной ценз 18+
Книга издаётся по технологии
печать по требованию
© Юлия Цхведиани, 2023
© И. Коршунова, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0059-9076-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПОВЕСТИ и РАССКАЗЫ
ПОВЕСТИ
ВОПРЕКИ
Часть 1
Москва, 1991 год
Промозглым серым зимним днем Вика шла по длинному подземному переходу в центре Москвы. Этот переход был своеобразным отражением существующей действительности.
Торговки, пожилые тетки, выстроились в ряд, предлагая что попало. Рядом стоял баянист, распевая военные песни. Подвыпившие подростки приставали к прохожим, вымогая деньги. Святой отец призывал к пожертвованию на какой-то храм, а чуть поодаль мерзла группа кришнаитов: видимо, уже напелись к этому моменту. Полусумасшедшие и юродивые распространяли какие-то газеты с призывами. Везде царили грязь, слякоть и зловоние. В конце тоннеля одиноко стояла неопрятного вида женщина, кутая на груди в пальто малюсенького щенка с длинными ушами. Вика на секунду остановилась и спросила, можно ли погладить щеночка, но получила отказ. Погладить можно, только если покупаете, а так – нет, проходите мимо. Вика протянула руку к щенку и погладила его между ушек.
Вся жизнь превратилась в добывание денег. Еще недавно все было как у всех. Ни у кого ничего не было, и никто ничего хорошего не ждал. Зарплаты едва хватало на поддержание примитивного существования.
Стандартное жилье с отечественной или польской мебелью, одинаковые отечественные машины, некачественные продукты, убогая одежда. Пропагандистские фильмы, редкие удачные спектакли, концерты, редкие выставки. Музыка и книги, много книг, дозволенных к прочтению.
В одночасье все переменилось. То, что на протяжении семидесяти лет подвергалось критике – врожденная материальная зависимость, значки долларов в глазах главных врагов, американских капиталистов, – стало и нашим отличием, и нашей устойчивой зависимостью… Пенсионеры еще жили старыми понятиями, что им все должны, но должны им были с каждым днем все меньше и меньше…
У Вики родители ушли друг за другом еще до «великих» перемен, слава богу, им не довелось дожить до всеобщего унижения и нищеты…
Мама и папа были тихими интеллигентными людьми – инженер и преподавательница химии; у них никогда не было ни дачи, ни машины, ни дорогих вещей, денег хватало лишь на продукты и книги. Книг и журналов дома было много, родители не пропускали ни одной новинки; они привили и Вике любовь к чтению.
Вика была единственной и поздней дочерью. Она росла в атмосфере вечного страха, что родители вот-вот умрут, и останется она одна и совсем беспомощная. Родители с детства внушали ей, что рассчитывать ей не на кого, что они уже старые и немощные и помочь могут только умным советом. Она обязана была все уметь и делать все сама.
Сама учиться, сама работать, сама готовить, сама ухаживать за собой, сама поддерживать порядок в доме. Если повезет, то, может быть, ей попадется хороший муж, который возьмет на себя ответственность за семью. Но этого может и не произойти. Завещали беречь для себя и для будущих детей единственную материальную ценность – квартиру. А посему надо было всегда хорошо учиться, помогать дома маме и папе, овладеть каким-либо ремеслом и уметь брать при всех обстоятельствах ответственность на себя. А главное, торопиться жить – надо все в этой жизни успеть!
В детстве Вика изучала иностранные языки, английский и немного французский, ходила в музыкальную школу, каталась на велосипеде, на коньках и на лыжах, играла в настольный теннис, много читала. Позже поступила в технический ВУЗ, а затем и в аспирантуру, защитила диссертацию, на никому теперь не нужную тему.
Устроилась работать в ВУЗ, преподавала студентам. Познакомилась во время отпуска и скоропалительно вышла замуж за парня из города Николаева, весельчака со смешным южным акцентом, родила дочку – Катюшу. Николаевский парень, Валерик, вел себя в первый год совместной жизни вполне прилично, помогал Вике. Ему нравились Москва, ритм ее жизни, Викины друзья. Он легко нашел работу на стройке, но ему очень мешало отсутствие московской прописки. Ему хотелось устроиться на другую работу, более денежную. Он мучил Вику каждый день, просил прописать его. Вика не торопилась и была права.
После рождения дочери Валерик увлекся йогой, потом восточными единоборствами, все его свободное время было посвящено спорту. Вике это не очень нравилось, ей хотелось, чтобы муж был интересным собеседником, читал те же книги, смотрел те же фильмы, что и она, чтобы они могли их одинаково воспринимать, чтобы они вместе воспитывали дочку. Но у Валерика оказались другие интересы, а вскоре появились и новые друзья и подруги, которых он притаскивал чуть ли не каждый день домой.
Это была группа фанатиков-борцов, все разговоры были только о борьбе, гимнастике, о внешнем виде, о белковом питании, о спортивном образе жизни. Вика умирала от тоски.
Когда дочке исполнилось два года, она отдала ее в детский сад, сама вышла на работу и поняла, что сможет воспитать дочь одна, что ее любовь растворилась окончательно. Вика подала на развод.
Валерик явно этого не ожидал, в панике чуть было не применил по отношению к Вике пару приемов из своей изысканной борьбы, наговорил Вике напоследок гадостей и ушел из ее жизни навсегда. Без каких бы то ни было алиментов и помощи; более того, обвинив ее в том, что он остался без квартиры и без работы. Вика легко пережила этот разрыв, так как винила только себя в своей неразборчивости в людях.
Через год она случайно, на остановке автобуса, познакомилась с Ильей. Они долго ждали автобус, разговорились. Ох, какой же это был интересный собеседник, ходячая энциклопедия! Вика опять влюбилась.
Целыми днями Илья просиживал в библиотеках, он нигде не работал. По его версии, в прошлом он был диссидентом, и на работу его не принимали по этой причине. Он собирался отправиться в Израиль на постоянное место жительства.
Илья был на пятнадцать лет старше Вики, биолог по образованию. Вика ему полностью доверилась и, конечно, очень его уважала. Он приходил каждый вечер после «работы» в библиотеке, с жаром рассказывал о прочитанном. Денег у Ильи не было, он был вечно голоден и обижен на всех – на власть, на страну, на друзей. Он был полон планов, связанных с эмиграцией. Приходили его друзья, обсуждали предстоящий отъезд, читали письма знакомых, собирали вещи, продавали ценности. Не умолкали политические споры. Илья важно, сидя дома у Вики на диване, оценивал сложившуюся политическую и экономическую ситуацию в России. Резюме было одно: ехать надо.
Правда, не все были с этим согласны, в воздухе уже витали надежды на скорые перемены. Его, естественно, никто никогда до конца не понимал, кроме Вики, никто не жалел, никто не любил так, как Вика.
К Кате, Викиной дочке, он был равнодушен, но она его не раздражала, и Илья снисходил до чтения Кате детских книг. Вика же была счастлива, и через какое-то время она объявила Илье о своей беременности. Илья хотел ее отговорить от идеи рожать ребенка в России, но Вика жила этим счастьем. Отговорить ее было невозможно, она, как чеховская Душечка, прониклась мыслью об отъезде в Израиль, мечтала о том, что дети будут расти в цивилизованной стране. Стала потихонечку продавать книги, посуду, все, что можно было продать, чтобы накопить немного денег на изучение иврита и всем на отъезд. Вика родила вторую дочку, Машеньку, и была на седьмом небе.
Илья немедленно принял решение, что он первым поедет в Израиль устроится там, снимет жилье и вызовет Вику. Это показалось Вике разумным. Она собрала все свои деньги и отдала их Илье, устроила ему грандиозные проводы, и он улетел.
Вика получила от него первое письмо через месяц, потом второе и последнее, третье, уже через пять месяцев. «Все плохо, ехать нет смысла, много трудностей, нечего искать от добра добра». Он писал, что это не путь для Вики и для детей. Что он по-прежнему несчастен, что эпизод с Викой запомнит на всю жизнь и что он премного ей благодарен. Ни одного слова, ни одного вопроса о детях.
И опять Вика винила только себя за то, что она не сразу поняла его сущность. Под прикрытием диссидентства скрывалась внутренняя несостоятельность, утрата или отсутствие какой-либо квалификации, нежелание работать вообще. Она не хотела верить самой себе, что жила и родила ребенка от альфонса. Катюша и Машка были очаровательными девчонками. «Прорвемся, – решила Вика. – Дура, и сама во всем виновата».
Все это, конечно, непросто ей давалось, на всех этих этапах приходилось много страдать, работать, опять страдать, бороться и побеждать. Шла перестройка, пора надежд и мечтаний. Вика каждый день жадно прочитывала новые публикации, новые «старые», запрещенные ранее книги, открывала для себя страницы мрачного, позорного прошлого своей страны. Впереди, как ей казалось, должна была быть честная справедливая, красивая, многообещающая и свободная жизнь.
Она была уверена, что все теперь зависит только от нее самой, что нет и не будет больше преград для достижения ею всех жизненных целей. Но все, однако, пошло не так, как ей хотелось. Некогда было говорить на иностранных языках, некогда было играть на пианино, некогда читать… Надо было растить детей, платить за все дорожающую жизнь, «крутиться», зарабатывать деньги.
Она устроилась работать на «новых русских» хозяев, занимающихся торговлей всем, что представлялось в тот или иной момент выгодным. От кофе и собачьего корма, факс-модемов до самолетов и яхт. Иногда получалось.
Все крутились, бесконечно кому-то звонили, предлагали все, что только можно, колесили, как коробейники, по всему разрушенному политическими «переменами» теперь уже бывшему Советскому Союзу. Хозяева требовали от работников все больших и больших оборотов, и все работали от зари до зари. Капитализм в действии!
Эти «новые русские» быстро смекнули, что самые активные в бизнесе менеджеры – это матери-одиночки, тем более с двумя детьми. В лепешку разобьются ради детей, всего добьются. Вика как раз таковой и была. Чувство самосохранения своевременно вытолкнуло ее из ВУЗа на «первобытный» рынок. И, надо сказать, она довольно активно поплыла по течению новой жизни. В новой «конторе» она стала очень неплохо зарабатывать, ей предоставили персональное импортное авто с отделанным кожей салоном и водителем, свой кабинет, возможность поездок по всем городам и весям. Дела шли в гору, жизнь менялась к лучшему, и этим Вика вызывала зависть у многих друзей и знакомых. Она, конечно, критически относилась к своей «серой» зарплате, но авантюризм тогда был в самом разгаре.
Как-то раз Вике удалось подписать многотрудный, но крайне выгодный для всех контракт. Ей дали маленькую толику причитающихся ей денег, пообещав остальные отдать позже, но и это была для Вики гигантская сумма. Она никогда не видела такой кучи денег. Ее это раззадорило.
Дети росли в обстановке вечных споров. Приходили многочисленные Викины друзья, спорили о перспективах развития экономики, о политике, о новых книгах, кино. Дом стал местом оживленных дискуссий. Все это было безумно интересно, и Вика была неизменным инициатором и организатором всех этих встреч. Спорили и о том, надо или не надо организовывать свой бизнес, строить или не строить дачи… Мечтали и о путешествиях. В совершенно закрытой в прошлом стране неожиданно открылась возможность путешествовать. О, это счастье открытия новых стран и всего необъятного мира!
Вику еще на четвертом курсе института пригласила к себе в гости подруга, жившая в Венгрии. Подругу выгнали из комсомола за то, что она вышла замуж за венгерского студента. Вику к ней не выпустили, ее вызвали на комиссию из трех пенсионеров-коммунистов, и она не смогла им ответить, кто в тот момент был секретарем Сегедского обкома партии. Не только не выпустили, но и порекомендовали лет пять никуда не выезжать, чтобы как следует подковаться политическими знаниями.
И вот, вдруг, – свобода! Открыли границы, можно ехать куда хочешь, были бы только деньги. Все как на Западе!
Мечты о том, чтобы стать идеальной матерью, пока не реализовывались. Она приходила еле живая с работы, готовила ужин «на автопилоте», быстро проверяла уроки, мыла, стирала и падала, не успевая ни прочитать сказку младшей дочке, ни поболтать со старшей.
«Еще будет время», – думала Вика.
В эти годы шоковых экономических перемен Вика умудрилась «вляпаться» во все существовавшие в стране денежные аферы с весьма «мутными» схемами. Предвидя дальнейший рост цен на недвижимость, она набрала кучу долгов под сумасшедшие проценты в частных левых банках, многоходовыми сделками улучшила свои квартирные условия и приобрела участок земли. На нем сразу же приступила к строительству дачи.
Викины проекты, увы, были не очень удачными. Идиотская советская привычка доверять людям немедленно отразились на их реализации. Только что построенная без контроля с ее стороны дача, не выдержав первой суровой зимы, треснула пополам с самого фасада, превратившись в одночасье в «мертвую» неликвидную недвижимость. Никто из родных ни разу не успел на ней побывать.
Прораб, как водится, скрылся, его фирма тоже испарилась. Ремонт новой квартиры превратился в вечный спор со строителями. Вика хотела делать все по последнему слову техники и моды, а значит, очень дорого, рабочие накручивали цены каждый день, а ремонт делали крайне медленно. Проценты по долгам росли как на дрожжах. А тем временем деньги зарабатывались все труднее, инфляция быстро превращалась в гиперинфляцию. Вика просила «хозяев» вернуть ей оставшуюся часть ее прибыли, но те не спешили отдавать долги. Вика ждала и надеялась. Времени на детей уже совсем не хватало, надо было много работать, чтобы каждый месяц закрывать очередные долги и проценты. Однако ничто не помогало расплатиться с основным долгом, который все увеличивался и увеличивался.
Вика крутилась и перекручивалась. Она знала, что берет деньги в долг потому, что ей самой «хозяева» должны большие деньги, и была уверена, что скоро она эти деньги, наконец, получит. Она же очень ответственный человек.
Вскоре в ее окружении не осталось ни одного знакомого, кому бы Вика не должна была деньги. Она была должна сотрудникам, друзьям и их знакомым, портнихе, соседям по дому и по даче, всем, кто как-то ей доверял. У всех кредиторов была одна легенда – деньги мы даем не свои, увы, проценты огромные, но ответственность за деньги лежит на нас. Вика была признательна и никого не подводила. Занимала у одних, чтобы вовремя отдать другим. Так жили тогда многие. Но ей, с двумя детьми, без чьей-либо поддержки, это давалось очень трудно. Избежать серьезных проблем было невозможно.
А новая жизнь преподносила все новые сюрпризы. Старшая дочь, любимая Катя, красавица, без контроля со стороны Вики стала плохо учиться, ленилась, покуривала. Сдружилась с отвратительными ребятами, начала погуливать с ними, вскоре, похоже, стала покуривать и травку. Никого не хотела слушать. Вечно ей все были должны за ее несчастное детство, за то, что на нее не хватало времени. Вика ее наказывала, лишала карманных денег, то запирала дома, то, наоборот, выгоняла из дома. Ничего не помогало.
Вике действительно не хватало времени, и она, неправильно расставив в своей жизни приоритеты, была уверена, что самое главное – это работа, потом – дети. Думала, что Катя, беря пример с работающей мамы, будет такой же, как она, самостоятельной, целеустремленной, будет изучать иностранные языки, заниматься музыкой. Но, увы! Дочка прогуливала занятия, оставила музыкальную школу, обвешивалась какими-то ужасными украшениями с черепами.
И Вика, и ее друзья неоднократно пыталась говорить с нею, но все было бесполезно; они, со своими разговорами, не могли проникнуть в затуманенный разум девочки и достучаться до ее заблудившегося сердечка. А Вика ничего лучше не придумала, как делать самые глупые и недальновидные поступки: она решила откупаться от Кати модными шмотками, парфюмерией и видеоаппаратурой в надежде, что это отвлечет дочку от ужасного круга ее друзей. Это уже был разврат в чистом виде, и он немедленно принес свои «плоды»: компании у Кати становились все хуже, а аппетиты росли. Кошмар не прекращался.
Беды стали валиться на дочь одна за другой, она сама их провоцировала. Дважды она попала в автомобильные аварии, при этом виновата была сама – была откровенно накурена. Вика, естественно, тут же бросалась ее спасать, искать лучших хирургов, выслушивая очень неприятные слова в адрес Кати. Пришлось давать огромные взятки направо и налево, в том числе и бравой милиции. Как следствие всего этого – больницы, больницы, ужасные травмы и переломы, операции, реабилитации. И снова больницы, больницы…
Дочка теряла веру в себя, комплексы расцветали один за другим, в школе дела шли все хуже, но надо было бороться, выздоравливать, выкарабкиваться. Это стало самым главным в Викиной жизни на годы.
