Александр Изотов "Нулевой мир 1: Мера Ноль"

– Да я серьезно. Я, знаешь ли, память потерял, пытаюсь все вспомнить. Просто необычно, что ты вот так просто… – я обвел рукой наше ложе, – …с нулем.

– Ты же спас жизнь старейшине, – она округлила глаза, будто я глупость какую сказал, – Это честь – помочь сохранить тебе жизнь.

Тут она чуть отвела взгляд в сторону, а потом показала на маленький подсвечник, приделанный к стене. Ночью этот светец, насколько помню, горел.

Адрианна раскрыла ладонь, закрыла глаза. Еще миг – и маленький огарок, торчащий из подсвечника, вспыхнул огоньком.

– Ого! – у меня округлились глаза.

Уж точно она не с пульта зажгла, она же у меня вся на виду.

– Так ты маг?

Она округлила глаза, и засмеялась.

– Да ты что? Личный путь мага – это звери, вторая мера, – и она грустно прикрыла глаза.

– А ты?

– Первая мера. Мы – стихийники, нам доступны только четыре стихии природы. Я вот чуть-чуть владею стихией огня.

Я округлил глаза. Первая мера. Стихийники. Так это про них эти скорпионы все время небрежно отзывались «стихушники»?

В голове снова все перемешалось. Насколько я помню всякие книжки, там маги, которые владеют стихиями природы, самые сильные. В голове сразу возникла картинка, как Адрианна в красном балахоне стоит, выставив ладони, а впереди в огне полыхает целый город.

И это она стихушница?

– Я слежу за очагами, чтобы огонь никогда не угасал. Поэтому и согревать тебя послали, – она довольно мило покраснела, – Потому что горячая.

Глава 7. День

Скрипнула дверь, и мы с Адри повернули головы. Я непроизвольно прикрылся рукой. Вошла та самая седая женщина, и окинула нас строгим взглядом. Все в том же сером платье с зеленой вышивкой, волосы ее были убраны в хвост, а в руках она держала какой-то сверток.

– Что я там не видела, Ноль, – усмехнулась гостья, посмотрев на мое тело, – За полторы недели всего рассмотрела, пока травами пользовала.

Я не помню, когда краснел последний раз. Было это еще в школе, наверное, потом, уже во взрослой жизни, стыд как-то превратился во что-то абстрактное.

Но сейчас я покрылся краской, аж уши загорелись. И кажется, тут больше проблема в том теле, в котором я нахожусь. Этот проповедник был довольно скромным.

– С-спасибо, – выдавил я из себя.

– Адри, дряная ты первячка, – седая окинула недовольным взглядом девушку, – Не нагрелась еще? Уже два дня как здоров, а она все тут!

Адрианна вскочила, пряча глаза под шикарной копной, и я успел увидеть всю ее в еще более удобном ракурсе. Но она схватила лежащее рядом с лежаком платье и, быстро накинув его, прошмыгнула мимо гостьи к двери:

– Простите, госпожа Фрона.

– Стой!

Адрианна остановилась у приоткрытой двери, чуть повернулась, и я увидел под каштановыми волосами, что она тоже покраснела.

– На площади добавь силы в огонь павших, и в общинном доме камин этой ночью плохо грел. Посмотри.

– Хорошо, госпожа Фрона.

– Ступай, Адри.

Девушка стрельнула в меня глазками из-под пряди и исчезла за дверью, сверкнув пятками. Седая Фрона проводила ее взглядом, а потом повернулась ко мне.

– Вставай, Ноль, хватит валяться. Если сил хватает девок топтать, пора уже отрабатывать свое лечение, – и она бросила мне на грудь сверток.

Затем она подошла к столу, плеснула в кружку воды из кувшина и, поставив, подержала над ней ладонь. Взяла с полки один из мешочков, вытащила оттуда листочек, растерла ладонями и бросила в кружку. То же самое она проделала, сняв с полки еще пару мешков и банок. Помешав содержимое деревянной ложечкой, она сказала:

– Выпьешь это, и выходи. Старый долго ждать не будет.

– Хорошо, – кивнул я.

Она сложила руки на груди и смерила меня взглядом. Через пару секунд я догадался и добавил:

– Госпожа зверь.

– Фрона… Госпожа Фрона, – она поморщилась и вдруг неожиданно пригладила волосы, – Зверь… это как-то не звучит, правда ведь?

Это у нее вышло так женственно, и я в очередной раз заметил, как теряется ее возраст. Ни морщинки, и глаза с молодой искоркой.

– Да, госпожа Фрона, – сказал я, – Вам так гораздо лучше.

Она усмехнулась.

– Ноль, на Адри не подумай плохого, она хорошая девушка. И стихия огня в ней сильная, а это редкость. Как там? И днем с огнем не найти стихушника с огнем.

Я так и лежал, прикрывшись рукой, и Фрона, снова окинув меня взглядом, подмигнула и вышла, притворив дверь. Я быстро вскочил, удивившись, что ничего не болит и нигде не тянет. В свертке обнаружились чистые рубаха и штаны из грубоватой ткани. Впрочем, когда я вспоминал то рванье, в котором был привязан к столбу, мне здесь все казалось брендовым качеством.

Я схватил кружку и, охнув, быстро поставил назад. Горячая, чуть не обжегся. Как так-то?

Уже осторожно, держа кончиками пальцев, я отпил. Ну, как чай, только с добавками. Обжигаясь и втягивая по чуть-чуть, я быстро допил снадобье.

***

Солнце поднялось уже достаточно высоко, но все еще грело по-утреннему. Тренировочная площадка была забита людьми. «То есть, зверьми», – быстро поправил я свои мысли.

Разгоряченные и потные, совсем молодые скорпионы с деревянными клинками носились между тренажерами, осыпая их градом ударов. Они отрабатывали десять ударов на тренажере, быстро перескакивали к следующему и снова тот же удар, но в другой плоскости. И так сменяли друг друга по кругу.

На площадке спарринговались сразу несколько скорпионов, и между ними ходили старшие воины. Они развешивали затрещины и кричали на молодняк, чтобы правильно «били, защищались, стояли, прыгали»…

– Ты куда, зверье пустое, блок поставил? Без рук остаться хочешь?

– Кто так бьет, двуха бестолковая?!?

– Куда прыгаешь, звереныш? Ноги не отрывать.

– А голову кому открыл? Лучше сразу отруби, и врагу отдай!

– Ну бляха-двуха! Ты куда задницу отклячил?

Эти крики сразу напомнили мне нашу подготовку во время службы. Ох, как любил наш сержант повыражаться на американский манер, зато мы его всегда пародировали смешно.

– А ты, ведро пустое, с нуля ли встал тут?!?

Я вздрогнул и повернулся.

Сбоку неслышно подошел Торбун. Зеленой краски на нем уже не было, обычный здоровенный мужик. Лысый, бородатый, и злой, как черт.

– Я… это… меня Старый искал, мастер зверь, – замявшись, сказал я.

– Обойдется твой Старый! Надо будет, найдет! – он грубо толкнул меня в сторону площадки, – Быстро клаву взял, и в хоровод встал!

– Клаву? – я растерянно посмотрел на площадку, пытаясь высмотреть хоть что-то, напоминающее эту самую клаву.

На мой скудный ум шла только клавиатура из современного мира, но ничего подобного я не наблюдал.

– Меч деревянный, нулья твоя башка! – рявкнул Торбун, – Пшел в хоровод, и смотри, что делают.

Я подбежал к стойке под насмешливыми взглядами потных сопляков. Старый мог хотя бы ночью намекнуть, как у них эти палки называются? В нашем мире в ходу только японское слово «боккэн», других аналогов я не знал.

Мимо стойки как раз пролегал маршрут хороводящих по тренажерам, и, когда я протянул руки к одной из «клав», мне по спине прилетел хлесткий удар. Меня кинуло прямо на стойку, ее опрокинуло, и деревянные мечи с грохотом осыпались на землю.

– Ты, – рявкнул один из старших воинов, ходивших по площадке, – Быстро собрал!

Я, едва разогнувшись, до того горела спина, кивнул и попытался встать. К счастью, тело послушалось с первого раза, и через миг я с кряхтением уперся, чтобы поднять конструкцию из брусьев. Стойка была охрененно тяжелая, и мой тощий дрищ никак не справлялся.

– Сно-о-о-ор! – послышался грозный окрик Торбуна, – Думаешь, я не видел? Быстро помог, или козлиное дерьмо будешь отскребать!

Я не успел удивиться, какое-такое козлиное дерьмо, и откуда отскребать, как рядом со мной возник здоровенный парень, два меня. Ну, как есть вторая мера! Черные волосы, заплетенные в косу, угловатое лицо с татуировкой на подбородке – и злющие глаза, прожигающие насквозь. Видимо, тот самый Снор. Он быстро присел на корточки и ухватился за брус, оттолкнув меня.

– Чтобы ты сдохло, говно нулячье! – прошипел он, и одной рукой быстро кинул стойку на место.

Бросившись собирать деревянные «клавы», я сунул в охапку сразу штук восемь. Побежал к стойке – и грохнулся со всего маху, с треском раскидав свой урожай и почувствовав резкую боль в подъеме стопы.

– Да он сам, я же не заметил, – послышался голос Снора, – Я как раз хотел клаву поднять, а он об нее…

Ох, и козел! И татуировка маленького жала у него очень походила на козлиную бородку. Будешь ты у меня козлом, зверь.

Я молча встал, собрал свои клавы, и, прихрамывая, подошел к стойке. Аккуратно расставил под хмурым взглядом Торбуна, стоявшего снаружи всего тренировочного комплекса. Когда я закончил и взял в руки подходящую клаву, он махнул головой, чтобы я встал в хоровод.

Кажется, в его взгляде я прочитал даже немножко уважения.

– Рубим сверху! – рявкнул Торбун.

Я внимательно посмотрел, что делает впереди идущий юнец. Держим оружие в обеих руках, короткий взмах вверх – и резко опускаем вниз. Цели, по которым надо было бить, находились под разными углами. Я стукнул пару раз по горизонтальному бревну, примеряясь к своему мечу. В руки отдавало ощутимо.

– Чего бьешь, как ноль? – крикнул старший.

– Так он и есть ноль, – раздался чей-то крик, и весь двор взорвался хохотом.

Я поджал губы.

– ТИХО! – рявкнул Торбун, и сразу воцарилась тишина.

– Мастер, а какого с нами занимается этот ноль? – спросил один из старших.

– Ну, стихушник если сильный, еще куда ни шло, там Небо шанс может дать, – сказал другой, – А ноль зачем?

Торбун вперил в меня взгляд, обещающий сжечь на месте, а потом спокойно ответил:

– Наказ Старого, – и тут же вскинул руку, прерывая поднявшийся ор, – И это не обсуждается!

Потом он подошел ко мне, выхватил меч из моих рук и крепко долбанул ей по бревну, аж послышался треск.

– Руки привыкнуть должны к боли, ты понял? – и он кинул клаву мне обратно, – Продолжаем.

Снор, как ни удивительно, почему-то оказался прямо за мной, и иногда мне приходилось чуть ли не прыжком отскакивать от тренажера. Этот придурок специально заканчивал комплекс как можно быстрее, чтобы перескочить вперед и толкнуть меня в спину:

– Пошевеливайся!

– Снор, не сбивай темп!

– Мастер, я ж не виноват, что он улитка сонная!

Я очень быстро понял, что ненавижу этого Снора еще сильнее, чем он меня.

Так мы и кружились полчаса по кругу, осыпая ударами бревна, жерди, брусья. По скошенным под углом целям я тоже должен был попадать со всей силы, а затем резко останавливать меч. Особой пользы от этого махача я не видел, но руки уже болели нещадно. И мозоли, и дикая отдача. А стоило только пару раз схалтурить, как старшие мигом оказывались рядом.

– Хочешь, я сам твоим рукам больно сделаю?

Я упрямо тряс головой, и дубасил дальше.

Неожиданно напал дикий голод, и в животе у меня обнажилась километровая яма. Урчание, наверное, было слышно во всей деревне. Тут, как назло, еще и слабость в руках дала о себе знать. Пару раз клава чуть не вылетела из рук.

– Ноль! – окликнули меня.

Я повернул голову, смахнув пот со лба. Торбун стоял все там же, снаружи комплекса, а чуть позади него я увидел Старого. Десятник кивком подозвал, и я, осторожно оглядываясь на Снора, пошел поставить клаву на стойку.

Снор как раз стоял возле бревен напротив, и, чтобы выйти, надо было его обойти по широкой дуге. Судя по взгляду Торбуна, я и так слишком долго копаюсь, поэтому я, недолго думая, все же пошел прямо за спиной жалобородого.