– Тебя не было на мальчишнике? – спросила я.
– Был. Я приехал позже. Как раз вместе с этим бородатым ветеринаром из Джуно.
Я вспомнила о Джастине и скорчила рожицу.
– Сэм хотел нас с тобой познакомить, но оказалось, что ты уже ушла. С Баффи. Парни еще отпускали шуточки на этот счет.
Я представила, что могли наговорить о нас с Баффи пьяные балбесы, и покраснела.
– Баффи не лесбиянка, – сказала я. – У нее убили парня, вот она и замкнулась.
– Откуда знаешь? – удивился Рико. – Она скрытная.
– Мы с Баффи были в одном приюте, до распределения под опеку.
– Ты была в приюте?
И я рассказывала Рико о своем детстве, о Полинезии, о нашей жизни на «Нике» и о том, как страшно было умирать, когда мы попали в крушение; о том, как мы летали с Сэмом на велосипедах по всей Уналашке и строили аппараты по рисункам да Винчи. И о том, как пропали мои родители.
Риккардо был первый человек, которому я рассказала про тот ад, в какой попала, когда за мной приехала служба опеки.
– До этого дня я два месяца жила одна. Ходила в школу. И к мессе… Мне было очень страшно, особенно по ночам. Но у меня была надежда, что мама и папа вот-вот вернутся и все будет по-прежнему. А когда меня забирали в приют, я вдруг поняла, что никакой надежды нет и прежней жизни уже не будет. Никогда.
Вспоминая это, я чуть не заплакала, но Риккардо обнял меня, прижал к себе, и от этого стало легче. Он заговорил сам, но это были не слова утешения. Его жизнь оказалась не лучше. Он тоже потерял семью. Только его родители никуда не уезжали. Они были рядом, но между ними шла война. Война без правил и конвенций. Война, где были только проигравшие. И территория, на которой шла эта война, вся пропиталась ненавистью.
– Я убежал из дома. Пытался наняться на судно матросом, но меня вернули. Опять сбежал. Бродяжничал. Занимался черт-те чем. Чуть в Венесуэлу не уплыл. Это все еще в Пуэрто-Рико было. Тут родители развелись, и меня присудили отцу. Уже здесь, в США, я тоже попытался вести вольную жизнь, но отец быстренько определил меня в Военную академию. Это такая закрытая школа в Миссури. Что-то вроде твоего приюта.
И Риккардо рассказывал о военной школе, я – о приемной семье. Потом он – об армии, я – о тюрьме. И о том, что вышла замуж, а потом сбежала от мужа и в результате развода стала полным банкротом.
– Представляешь, у меня не было денег даже на еду! – смеялась я. – Зато я не разжирела после развода, и это плюс. А еще я так рада, что не осталась на ферме!
– Я тоже рад, что приехал на эту свадьбу.
– Ты мог не приехать? – ужаснулась я.
– Теперь уже не знаю. У меня ведь тоже стойкое отвращение к свадьбам.
– Ты был женат?
– Почти. Я вернулся из… – Рико вздохнул. – Ну, короче, думал, что возвращаюсь к невесте. К своей невесте. А попал прямиком на ее свадьбу.
Я молчала, потрясенная.
Рико зло прищурил глаза, словно что-то вспоминая, и добавил:
– И я оказался последним, кто узнал об этом.
– Жалеешь? – спросила я.
– Нет, – жестко ответил Рико. – Это не та женщина, которая мне нужна и о которой стоит помнить.
– С тех пор ты не любишь свадьбы? – спросила я.
– Ненавижу, – признался Рико. – Но эта – особенная. Я не жалею, что приехал.
Рико снова целовал меня, но теперь эти поцелуи были совсем другими: нежными и целомудренными. Мне было странно, что этот сумасшедший день, начавшийся с пылких и горячих объятий, наполненный душевными откровениями, заканчивается такими нежными и невесомыми поцелуями, словно время повернулось вспять. Мы теперь как будто отдалялись друг от друга. И еще мне вдруг подумалось, что так искренне я давно ни с кем не разговаривала. Наверное, только в детстве, с Сэмом.
Когда наступило утро и в сад пришли уборщики, мы словно очнулись.
– Куда ты теперь? – спросил Рико.
– Провожу Сэма и Хельгу, они завтра… то есть уже сегодня отправляются в круиз, и поеду обратно, на свое Тихоокеанское побережье. А может, в какое-нибудь другое место. Пока не знаю.
– Что за круиз у Сэма? – как-то рассеянно спросил Рико.
– Круиз молодоженов. Билеты на него он купил чуть ли не за полгода. На этом корабле только парочки. Кто-то только до Майами, кто-то до Багамских островов. Не знаю точно, спроси у Сэма. Хельга мне что-то говорила, только я не слушала. Мне это мало интересно. Я же не парочка.
Мы стояли у моего номера и прощались. Рико поцеловал меня куда-то в висок, еще целомудренней, чем прежде, и ушел. Мне даже в голову не пришло пригласить его к себе. Хватит с меня одноразовых встреч.
Я приняла душ и повалилась на нетронутую постель. Сказка прошлого дня заканчивалась, мне хотелось удержать ее хоть на минутку, и я заснула совершенно счастливая.
11. Медовый месяц
Сэм Найколайски, мой дружок детства, уезжал в свадебное путешествие на большом лайнере, и мне казалось, что он уплывает из моей жизни навсегда. Я потеряла всех. Вот теперь и Сэма. Хорошо, что я смогу хотя бы переписываться с ним. Если, конечно, Хельга не станет, как когда-то Диего, читать письма. Все же в браке есть что-то противоестественное. Словно в тюрьме, когда твою свободу ограничивают.
Пока Сэм заносил вещи, я стояла на берегу. У меня за плечом тоже болталась сумка с вещами, но только чтобы больше не заезжать в гостиницу, а сразу сесть на автобус, потом на поезд.
Сэм и Хельга спустились попрощаться. Сэм обнял меня.
– Спасибо, что приехала, сестренка. Я очень рад был видеть тебя.
– Куда вы плывете?
– Круиз вдоль побережья, а дальше – на Багамы. Там мы пробудем две недели, потом вернемся.
– Не сразу, Сэмми, – перебила его Хельга. – Потом мы навестим моих родителей и девочек… – продолжала Хельга, она была старшей из своих сестер и относилась к ним так, словно была их мамой.
И я вдруг подумала, что Сэм так прилепился к Хельге, потому что она всем своим поведением напоминала маму, которой у него никогда не было. Я вспомнила, что он говорил про нее: «заботливая», «разумная», «понимающая». Со всем этим хорошо сочеталось слово «мамочка». Да. Именно так. Я улыбнулась, догадавшись о такой причине их союза. Ведь Сэм, несмотря на свои габариты, был совсем еще ребенком.
Я уже хотела уходить, как вдруг неизвестно откуда на нас налетел Риккардо.
– Привет Сэм, Хельга! – он кивнул молодоженам и обратился ко мне: – Софи! Я обо всем договорился. Мы плывем с тобой на Багамы.
Я была ошеломлена и не знала, как реагировать.
– Мне на работу… – пробормотала я растерянно.
– Париж стоит мессы! – улыбнулся Риккардо, взял мою сумку, обнял за талию и повел к трапу.
Я шла с ним, не сопротивляясь, боясь поверить, что это не сон. Сэм и Хельга так и остались стоять на берегу, открыв от изумления рты.
Наша каюта оказалась небольшой, но огромная кровать и всякая романтическая атрибутика вроде сердечек, колечек, голубков и прочей чепухи, заполняли ее всю. Это была не самая фешенебельная каюта, она располагалась на нижней палубе и довольно далеко от каюты Сэма и Хельги, но мне она показалась чем-то сказочным. Мужчины договорились с рестораторами и обедали мы все вместе, за одним столиком. Как раз за обедом мы и встретились с молодоженами.
– Ну, ты даешь, Рико! Это ж надо было такое провернуть! Как тебе удалось? Так, с налета, взять билеты, – тормошил его Сэм.
– Это, наверное, стоило очень дорого! – говорила Хельга.
Риккардо пожал плечами.
– Ерунда. Я боялся только одного, – Риккардо глянул на меня, – что Софи может отказаться.
Я смутилась. По всему выходило, что я согласилась слишком поспешно, но мне казалось, что Риккардо даже не спрашивал моего согласия. Просто взял. Как тогда, на свадьбе: просто начал целовать…
Когда после обеда мужчины вышли покурить, Хельга принялась поучать меня:
– Мне кажется, Софи, ты ведешь себя не вполне прилично. Оказывается, ты совсем не знаешь Риккардо! Сэм сказал, что вы с ним только вчера познакомились! И ты уже едешь с ним в одной каюте! Вы и спать будете вместе?
Честно говоря, я совсем об этом не думала, но слова Хельги меня задели.
– Знаешь, Хельга, что я скажу, – я улыбалась, словно собиралась изречь жемчужину истины. – Иди ты в задницу со своей скандинавской моралью. Я родилась на островах Французской Полинезии. Я горяча и развратна, как Таити, где молодые девушки со смуглой кожей призывно покачивают бедрами, словно лодки в прибрежных волнах.
Я шептала ей в самое ухо, а она открыла рот, вытаращила глаза и хлопала ресницами в такт моему дыханию.
Когда вернулись мужчины, Хельга все еще пребывала в ступоре.
– Что с ней? – забеспокоился Сэм.
Я пожала плечами.
– Не знаю. Может быть, ее укачало.
Объявили о вечеринке в таитянском стиле.
– О, это как раз то, о чем я говорила! – я подняла палец вверх и подмигнула Хельге. – Пойдешь?
Хельга испуганно замотала головой.
– Пойдем? – спросила я Рико, и он кивнул. Глаза его сияли.
В каюте я быстро переоделась в купальник (спасибо Дороти, она предусмотрела все), замотала парео вокруг бедер и потащила Рико на верхнюю палубу. Там уже выдавали гирлянды с бумажными цветами. Мы оба были босиком, Рико – в шортах и рубашке.
Это был мой день. Точнее вечер. Я вспомнила все, что отплясывала в Пого-Пого и в Таутире и даже в Уналашке. Рико тоже ритмично двигался под музыку, и получалось у него не хуже. А после, устав от диких плясок, мы с Рико танцевали какую-то невообразимую бачату, прижимаясь друг к другу так откровенно, что я даже не успевала подумать, насколько это допустимо.
Только совсем глубокой ночью, когда мы с Рико вернулись в каюту, я пошла в душ, и там, взглянув на себя в зеркало, подумала: «Что же я делаю?»
Я была вся красная от танцев, ноги болели и пощипывали: я их стерла о палубу. Приняла душ, но он не освежил меня, мне было по-прежнему жарко, щеки горели.
«Что теперь?» – думала я. Мне казалось, что как бы я ни поступила сейчас, что бы ни сказала, все будет неправильным.
Хорошо, что Рико приглушил свет, и я из душа сразу нырнула в постель. Пока мылся Рико, я думала и думала.
Что теперь? Я должна переспать с ним? Или не должна? Я почему-то так нервничала, что никакого желания не возникало. И что я придумываю? Может, он вовсе и не хочет меня, как Диего. При воспоминании о моем недавнем муже мне захотелось плакать…
Я была совсем голой, и меня била дрожь. Мне нечего было даже надеть на себя, Дороти почему-то не положила мне ни одной сорочки, ну не спать же в купальнике? Свое мокрое полотенце я бросила на спинку кресла.
Что думает обо мне Рико? Так же, как Хельга, считает, что я безнравственна? За кого он меня принимает? За девочку на одну ночь? За дамочку, пресыщенную унылым браком?
Чем больше я думала об этом, тем сильнее меня била дрожь. Никаких видений не возникало, просто нервы. Я замерла, только когда из душа вышел Рико, щелкнул выключателем, и мы погрузились во тьму.
«Я буду гореть в аду», – подумала я, когда Рико, совершенно голый и прохладный после душа, нырнул ко мне под одеяло.
Больше я ни о чем не думала.
* * *
Эта ночь разом изменила все мои представления о сексе. Все оказалось так просто и так прекрасно! Никакой спешки. Никаких марафонов. Никаких разочарований. Мои мозги отключились, а тело стало невесомым и парило, как утренний туман над водой.
Мне снилось бирюзовое море и коралловые острова. Чудилось, что я плыву, раздвигая воду до самого горизонта и после, так же свободно, плыву в небо, раздвигая ладонями лазурный воздух. И тело парит в небе. А небо такое чистое и голубое, как чьи-то глаза…
* * *
Когда я проснулась, Рико уже одевался. Его волосы были влажными после душа, а на груди еще оставались капельки воды. Я залюбовалась им. Какое гармоничное, хорошо сложенное тело! Боже мой, как он красив! Я вспомнила его торс кончиками пальцев, всей кожей, и воспоминания о прошедшей ночи окатили меня горячей волной.
– Софи, пойдем скорее, мы опаздываем к завтраку.
– Ты проголодался? – я потянулась, пытаясь вновь обрести границы собственного тела.
– Очень, – серьезно сказал Рико, – и если ты сейчас же не встанешь и не пойдешь вместе со мной завтракать, я съем тебя. Прямо здесь.
«Как же мужчины зависимы от еды», – подумала я, а сама сказала:
– Хорошо, я только быстро приму душ.
– Ладно, – согласился Рико, усаживаясь в кресло, – подожду.
