Фаусто Грин "Книжные черви 2"

***

Дверь открыл Саша. На миг Мэл показалось, что она ошиблась дверью, но тут девочка заметила в прихожей Тёркина, который тоже только что пришёл, и всё встало на свои места. Чацкий посмотрел на девушек, кивнул им и скрылся в комнате.

– Я не одна, привет! – помахала рукой Мэл.

– Привет! – Вася расплылся в улыбке. – Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Это моя подруга Виолетта.

– Приятно познакомиться, будьте, как дома, юные леди, хоть это и не мой дом.

Девочки заулыбались.

Теперь у праздничного стола собралась практически вся компания. Виолетта буднично села за стол и начала знакомиться с другими гостями. Роскошная квартира Марго её ничуть не удивляла.

Рабочие разговоры при девочках Черви, естественно, вести не стали.

Когда Онегин вошёл в комнату, они с Мэл несколько секунд стояли друг напротив друга, не зная, что сказать, но тут вмешалась Виолетта.

– О, педобир, привет! Ну и встряли вы с Мэл, вот тоже умудрились в аварию попасть! Ты цел?

– Да. – Женя расплылся в кислой улыбке, потому что обзывательства Виолетты уже начинали его подбешивать.

– Вот и отлично!

Пока Онегин вступил с Ви в перебранку и открытое противостояние за салат, Мэл сбежала на кухню, где курил Чацкий. Не так она представляла себе этого героя. Он казался просто её сверстником, а не аристократом из XIX века.

Чацкий поднял на неё глаза.

– Хороший цвет, – похвалил он.

– О, спасибо, – тряхнула фиолетовыми волосами Мэл.

– Ты уже бывала у Марго?

– Пару раз.

Мэл подошла к Саше, думая, как  продолжить разговор, и начала с того, чего сама от себя не ожидала.

– А можно сигаретку?

– Да, конечно. А тебе не рано?

– Мне уже пятнадцать! – возмутилась девочка.

– Ну да, детей рожать уже можно, курить, значит, тоже, – рассудил Александр. По его тону непонятно было, шутит он или серьёзен, однако сигарету Мэл дал.

Мэл прислонила фильтр к губам, подожгла сигарету, которая сама разгораться не стала. Тогда девочка попыталась затянуться. Дым наполнил её рот, однако вдыхать его девочка не решилась, а только поморщилась, но сделала следующую затяжку.

– Ты первый раз куришь? – прозорливо поинтересовался Чацкий.

– Ну да, – девушка не стала отрицать очевидный факт.

– А зачем? – с простодушным видом продолжал допрашивать парень.

– Захотела, – огрызнулась она.

В кухню вошел Базаров с грязными тарелками. Он недовольно сморщился, поставил тарелки в раковину и пошёл открывать форточку и включать вытяжку.

– Твою ж мать, Саша!.. Тут топор можно вешать!

– Что ты бурчишь весь вечер сегодня? – ничуть не обиделся Чацкий. Кажется, его хорошее настроение сегодня было неистребимо.

– Да потому что вы все ведёте себя как конченые кретины! Нам нужно обсудить дела, а вы предпочитаете пьянствовать. Вы не думаете, что Барыня и компания могут напасть в любой момент?

– Женя совсем не умеет расслабляться, он если не на смене 31-ого числа, то у него шок, – тихо пояснил Мэл Чацкий. Девочка хихикнула.

– Я всё слышу. И нет, не шок, а негодование.

– Ой, брось. – Чацкий попытался снова закурить, но зажигалка не работала, другая тоже, и даже спички отказались высекать огонь.

Мэл посмотрела на Дока удивлённо, Чацкий – укоризненно.

– Не будете вы курить, пока я здесь, – нетерпящим возражений тоном заявил Базаров.

– Женя, это уже раздражает. Ты бросил, но это не значит, что мы все тоже должны бросить, – поморщился Чацкий.

– Значит, – доктор самодовольно усмехнулся, – я вас ещё заставлю вести здоровый образ жизни. Неизвестно, насколько мы застряли в этом мире и в этих телах. Ты же понимаешь, что тело стареет? И это тело может состариться. А если нам придётся здесь жить сто лет? Двести?

Конечно, Базарову было известно о том, что многие книжные персонажи провели в этом мире уже не одно десятилетие и за это время не подали признаков старения, однако он всё равно опасался подвоха и по въевшейся врачебной привычке научал всех, что «мясной костюм надо беречь». Другого не выдадут.

Чацкий уже был готов проклинать себя за то, что вообще вступил с Базаровым в перепалку. Он засунул сигарету обратно в пачку, следом потушила сигарету и Мэл. После чего Евгений с чувством выполненного долга удалился с кухни.

– Он всегда такой… такой… – не скрывая досады, пытался подобрать определение Чацкий.

– Раздражительный? – решила подсказать Мэл.

– Скорее очень чёрствый, неэмоциональный. Ну, у него работа такая…

Базаров даже услышал последнюю фразу о своём характере, но спорить не желал. Может, его таким сделала работа, а, может, –  и этот мир.

Интерлюдия Базарова

Было холодно. Настолько, что его зубы стучали. От этого холода он и открыл глаза. Вокруг не было ни души. Евгений обнаружил себя лежащим на столе. На него была накинута простыня. Он попытался пошевелиться, но тело практически не слушалось. Каждая мышца затекла.

Юноша долго пытался сфокусировать взгляд на источнике света – далёкой мерцающей свече. Наконец он собрался с силами и сел на столе, а затем и встал на холодный пол. Первые шаги давались трудно, но какая-то неведомая сила заставляла его идти к странной свече. Источник света висел на потолке, окружённый стеклом. Евгений понимал, что свеча эта не простая.

«Я умер и попал в Чистилище?» – Он мотнул головой, отгоняя дурные мысли. В конце концов он учёный, он так долго не верил в эти россказни про Бога, что с ним просто не могло подобное случиться. С кем угодно, но не с ним. Этой новой жизни должно было быть какое-то объяснение.

Завернувшись в простыню, Евгений прошёлся по комнате. На нескольких столах также лежали люди. Все они были мертвы. «Не дольше пары суток», – отметил для себя юноша.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое медбратьев.

– Ох, ты ж ёпт! – выругался один из них при виде Евгения. – Слышь, парень, так ты не жмурик?

– Что? – непонимающе переспросил Базаров.

– Ты давно тут шаришься? – уточнил вопрос другой медбрат.

– Полагаю, около получаса, – без особой уверенности в голосе предположил молодой человек. – Как я здесь оказался?

– Это мы тебя спросить хотим, как ты здесь оказался… – пробурчал тот из медбратьев, что был постарше. – Но, видно… Ай, ладно!.. Вов, надо пацану помочь. Давай лавочку прикроем.

– Угу. Найду одежду какую-нибудь ему.

– Благодарю, – вспомнил о вежливости Базаров.

– Имя-то у тебя есть? – поинтересовался тем временем тот из медбратьев, что остался с Базаровым.

– Евгений.

– А я Николай. Ладно, не хрен тут сидеть, всю жопу сейчас себе отморозишь, пошли в ординаторскую.

Евгений ещё плотнее укутался в простыню и побрёл за мужчиной.

– Простите, а что это за удивительные свечи под потолком? – некоторое время спустя решился спросить Базаров.

– А? – Не понял медбрат.

– Свечи? – Указал на потолок Евгений.

– Ты чо, парень, лампочек не видал? Может, тебе башку отбили?

Базаров только поморщился: ему не нравилась манера Николая выражаться, но делать было нечего. Он мог принять что угодно, если это хоть как-то можно было научно объяснить.

В ординаторской Евгений с Николаем подождали Вову несколько минут. Базаров старался больше молчать и просто осматривался. Он увидел много интересного и труднообъяснимого: коробочку с движущимися картинками, бесконечные свечи… На стене висел календарь: 2007 год.

«Значит, после смерти мы перемещаемся во времени», – улыбнулся Базаров.

Размышления Евгения прервал вошедший в комнату Вова. Подойдя к парню, он сунул ему в руки стопку одежды и кивнул в угол:

– Вон там за шкафом можешь переодеться.

Базаров поблагодарил и скрылся в указанном направлении. За шкафом он обнаружил, что выданные ему вещи представляли собой брюки и рубашку медицинской спецодежды, точно такие же, какие носили Вова и Николай. Одежда, к тому же, оказалась велика Евгению на пару размеров, но выбирать особо не приходилось, к тому же это было намного лучше, чем простыня. Базаров переоблачился.

Когда Евгений показался из-за шкафа, Вова с Николаем, в свою очередь, уже сменили рабочую одежду на клетчатые рубашки и брюки из грубой тёмно-синей ткани.

Николай окинул Базарова оценивающим взглядом и остался в целом доволен.

– Ну вот, уже другое дело, всё лучше, чем кентервильское привидение из себя изображать, – удовлетворённо сказал мужчина. – Вот только с обувью бы ему чего-нибудь придумать, а, Вов?

– Да пусть сланцы мои пока возьмёт, а там разберёмся, – мигом нашёл решение Вова.

– Николай, Владимир, я очень вам благодарен и прошу не удивляться моим вопросам, они, вероятнее всего, последствия контузии. Могу ли я попросить вас объяснять мне вещи, которые я забыл? – попросил Базаров, примеряя Вовины сланцы.

Мужики дружно фыркнули.

– Женя, ты водку пьёшь? – вместо ответа просто поинтересовался Вова.

– Пожалуй, – осторожно кивнул Евгений.

– Ну, дык, пойдём, возьмём водки, за твоё здоровье выпьем, – хлопнул его по плечу мужчина.

…Через двадцать минут Евгений и его спасители сидели в маленькой квартирке Николая неподалёку от морга, пили, закусывали и курили так, что можно было вешать топор.

– Значит, парень, родителей своих ты не помнишь? – задумчиво проговорил Николай, опрокидывая уже не первую стопку.

– Я полагаю, их нет в живых, – спокойно ответил Базаров.

– И никого не помнишь? – подключился Вова.

– Это сложно объяснить, но скорее да. Честно говоря, я чувствую, будто сознание моё находится в XIX веке. Я не знаю, как мне восстановить всё то, что я пропустил.

– Экий ты, – покачал головой Николай. – Не, ну, пацан, интернет там…

– Коль, а может, он пока у тебя поживёт? Зинка-то ушла. А парнишка тебе по хозяйству поможет… – вдруг предложил Вова.

– Ну, можно. Раз уж заново родился. Женя, ты в армии служил?

– Нет. Отец был полковым лекарем. А я отучился на врача.

– Ты давай ешь!

– Эта еда мне, право слово, непривычна…

– Жуй ты.

Евгений ел. Он понимал: что-то начинается.

*

Николай Степанович был врач со стажем. Отработал в городской больнице без малого двадцать пять лет, а сейчас трудился в морге. Жена его устала от его запоев и ушла. Таким образом, Николай Степанович остался совсем один. Будучи человеком старой советской закалки, он не мог просто так взять и бросить нуждавшегося в помощи. К тому же, у Жени был измождённый вид. Длинные волосы, бакенбарды… он был похож на какого-то питерского интеллигента, да и вёл себя так же, что даже забавляло старика.

– Жень, а фамилию свою ты не помнишь? – заинтересовался Николай.