Виктор Викторович Езикеев "Хуже есть куда…"

Андрей равнодушно пожал плечами:

– Проживи я две тысячи лет, еще не известно, чего бы сумел добиться. Ты знаешь, меня уже начинает угнетать твое восхищение своей повелительницей. Тебе там что, мозги промыли? И откуда ты все это знаешь, третий глаз?

По лицу Антона пробежала тень озадаченности:

– Хм, действительно, откуда? Раньше я не то, чтобы не знал, не задумывался об этом. Да и не знал, конечно. А когда оказался там… уже знал. Может правда третий глаз?

– Может, – хмуро согласился Андрей. – Значит, считаешь, что тебя туда телепортировали?

– Я же сказал, что не знаю. Просто это слово единственное, более-менее научное, что пришло мне в голову.

– Да, не так уж безгранична твоя осведомленность.

– Я и не говорил, что знаю все.

– Хорошо, а суть этой самой телепортации понимаешь?

– А зачем мне ее понимать? Я сказал «телепортация», чтобы обозначить фразу: «мгновенное перемещение в пространстве», одним словом.

– А если это все-таки она и была?

– Ну и что?

– Да то, что телепортация, это такой фокус, когда перемещаемый объект в одном месте разбирается, на составные, до атомов, превращаясь буквально в воздух. А в другом месте, опять же буквально из воздуха, собирается. Как тебе это нравится?

– А тебе?

– Мне совершенно не нравится. Если тебя так разбирали и собирали, откуда я знаю, что сейчас разговариваю действительно с тобой?

– А-а, – смягчился Антон, – ты в этом смысле. Ну так телепортация здесь не при чем. Захотели бы подослать к тебе моего двойника, сотворили бы его другим, более специализированным способом. И не стал бы он распространяться тебе об устройстве вселенной. Кроме того, есть еще та самая проблема, которую я надеюсь решить так, как захотел бы ее решить только я сам. А посланный Игидой двойник, даже за проблему бы это не посчитал. Так что успокойся, наливай и будь уверен, я это я. Звучит слегка нелепо.

– А когда ты мне расскажешь про эту пресловутую проблему?

– Когда? Не знаю, не сейчас. Потом, может быть. Я тебе кассету оставлю, когда буду уходить.

– Значит ты все таки уйдешь?

– Конечно! Странный ты. А какие у меня причины остаться? Лучший друг и тот, даже не намекает: останься, мол, Антоха, погуляем еще… Да ладно, не сердись, шучу я, правда как-то неловко.

– Ну и не напрягай свое остроумие, если видишь, что мне не до смеха, – мрачно заметил Андрей, поднимая опустошенную уже на две трети бутылку.

– Как твердит великий остряк Петросян, словами какого-то там Бомарше, смеюсь, чтоб не заплакать. Давай разливай, тяпнем, поплачем, да и за дело возьмемся, время уже поджимает. Ты почему, кстати, пельмени не ешь? Остыли уже. Салатики тоже надо добить. Зря, что ли, Лена туда-сюда за ними бегала?

Разлив остатки водки, Андрей отставил пустую бутылку на стойку в стороне от себя. Подхватил вилкой порцию салата, поднял бокал и настраиваясь на вливание в себя внушительной дозы «огненной воды», замер.

– За что пьем?

– За все хорошее. За все что было хорошего. За хорошее в будущем не будем, чтобы не сглазить.

– Нам сегодня машина понадобится?

– Естественно. Это же не роскошь.

– А кто за руль сядет?

– Что ж ты перед первой рюмкой об этом не спросил?

– Ты угощал. Я бы спросил, а ты спохватился и передумал? Нашел дурака!

– Ладно, не переживай, сегодня для моего автомобиля ГИБДД не существует.

– Хорошо. Но за руль все равно сядешь ты.

– Да бог с тобой, посижу. Трудно мне что ли? О, смотри, по телеку хроника происшествий начинается. Сейчас покажут результаты пьяного вождения. Как раз вовремя…

Антон вдруг осекся и всмотрелся в экран уже с неподдельным интересом.

– Кстати, может это оно и есть. Давай посмотрим.

– Давай, – саркастически хмыкнул Андрей. – Только если я чего не расслышу, ты мне переведи.

Оторвавшись на секунду от беззвучно работающего телевизора, Антон посмотрел на друга, опять на телевизор, спохватился:

– Ах да, извини. Сейчас.

«Ну вот, если долго мучиться, обязательно чего-нибудь добьешься.» – удовлетворенно подумал Андрей, наблюдая как на экране, без всякого пультика, словно сама собой, высветилась вдруг дорожка контроля громкости по которой послушно побежал торопливый, зеленый штришок, спеша вытянуть до нужного уровня, спрятанное где-то в лабиринтах электронных плат, звуковое сопровождение.

– Ты еще и телекинезом владеешь?

– Да так, – отмахнулся Антон, – на уровне прозерпи младенца. Только нажать на кнопочку сил и хватает. Не мешай…

– … тело молодой женщины, со следами насильственной смерти, – ожил «магический ящик» приятным мужским баритоном.

– На вид женщине около тридцати лет. Точная причина смерти будет установлена экспертизой, но уже сейчас очевидно, что еще при жизни, погибшая была подвергнута жестоким, продолжительным истязаниям.

Двадцатидюймовый суперплоский экран, с истинно японской невозмутимостью иллюстрировал этот монотонный текст картинками через чур, пожалуй, реалистичными, для нормальной психики невыносимо подробными…

– За последние полгода, – продолжил диктор, – следственными органами зафиксировано уже пять подобных случаев. Проведенная по прошлым фактам оперативно следственная работа с большой долей вероятности установила, что все пострадавшие стали жертвами одного и того же человека, что в свою очередь дает полные основания предполагать о появлении в нашем городе серийного маньяка-убийцы. Все погибшие были молодыми женщинами в возрасте от восемнадцати до тридцати двух лет. Высокими, с длинными, светлыми волосами, обладающие, как правило, красивой внешностью. По описанию свидетелей одного из происшествий, составлен фоторобот мужчины, возможно причастного к данным преступлениям. Просьба ко всем, имеющим хоть какую-то информацию об этом человеке позвонить по телефону 49-35-25. Его приметы…

Прервав диктора на полуслове, в правом верхнем углу экрана появились зеленые буквы MUTE.

– Ну это нам уже не нужно, – хмуро сообщил Антон, поднимая отставленный было бокал. – И на фоторобот можешь не смотреть, ничего общего с оригиналом.

– Так ты что, можешь его вычислить? – еще находясь в подавленном состоянии, уточнил Андрей.

– Конечно. Этот ублюдок и будет решением нашей проблемы. На самом деле девушка не шестая, а двенадцатая. Убивать он начал давно, по одной в год, аккуратно заметая следы. А в последние полгода обнаглел: по одной в месяц и даже тела не прячет. Ох, и будет же тебе сегодня сюрприз, неуловимый ты наш!

– Ты узнал это со слов диктора?

– В его словах было гораздо больше информации, чем он сам думает. Еще могу сказать, что опера давно уже догадались с какой тварью дело имеют, но не хотели панику поднимать. Теперь же решили, что лучше предупредить. Работают они на совесть, но при таких темпах еще три- четыре трупа будет как минимум.

– Но, если ты знаешь, где его найти, неужели мы его не остановим?

– Мы то? Конечно остановим. Сейчас водку допьем, салатики доедим и поедем эту гниду из норы вытаскивать. Пусть он пока побалдеет, свой вечерний творожок доест, да спать ляжет. Вот тогда -то мы и появимся. Ух, с каким злорадством выдерну я его из сладких снов и теплой постельки!

Антон поднес бокал ко рту, собираясь выпить, но встревоженный голос друга его остановил.

– Подожди.

– Что?

– Ты можешь сказать, чем он сейчас занимается?

– Могу, только настроиться надо. Да и ничего интересного.

– Настройся.

– Ну сейчас. Подожди немного, сядем в машину, там и настроюсь.

Антон снова поднял бокал, приглашая Андрея. Тот, неуверенно соглашаясь, поднял свой стакан, потянулся, было, чтобы чокнуться, но вдруг передумал и решительно поставил его на стойку.

– Нет Антоха, ты давай, сначала скажи мне чем он занимается. Если правда жрет свой творог, можешь обозвать меня параноиком.

– Мне кажется ты преувеличиваешь. Последнюю девушку он убил несколько дней назад, сейчас минимум на две недели успокоился.

– И все-таки.

– Ну ладно.

Поставив свой бокал рядом с бокалом Андрея, Антон отодвинул от себя тарелки, сцепил пальцы, положил руки на стойку и прикрыв глаза, замер.

Глава 11

Андрей приготовился ждать долго, по крайней мере, несколько минут, но все началось гораздо раньше и сразу же закрутилось в бешеном, реактивном темпе.

Посидев несколько секунд, Антон распахнул вдруг глаза, скользнул по бару остекленевшим, невидящим взглядом, от которого Андрею стало не по себе. Едва не сбив напарницу Лены, сорвался с места и бросился к выходу.

Еще не до конца решив: расплатиться с барменом сейчас, или оставить на потом, Андрей побежал следом, на ходу доставая из кармана ключи от машины и вдавливая кнопку отключения сигнализации.

С улицы донесся приветливый, электронный вскрик.

Автомобиля парни достигли одновременно. Оказавшись на пассажирском сидении, Андрей протянул другу брелок с ключами, но увидев в руке Антона точно такой же, бросил его обратно в карман.

Мотор взревел испуганно и послушно.

Оставляя полосы резины на асфальте, колеса понесли «пятнашку» по пустынной, едва освещенной редкими фонарями улице, горько жалуясь на поворотах немым окрестностям засыпающего города на жалкую свою судьбу, жесткие тормоза и нервного водителя.

Не сомневаясь в водительских способностях Антона, тем более теперь, когда у того открылись дополнительные таланты, Андрей тем не менее, на всякий случай, пошарил, в темноте и на ощупь пристегнул ремень безопасности.

Он и сам не был тихоней, любил ездить уверенно и быстро, но, тайком покосившись на спидометр, чья стрелка если и приближалась к сотне, то только справа и не на долго, не зависимо от разума ощутил где-то в районе желудка тихую, предательскую тоску.

Это чувство сразу же осмелело и окрепло, стоило вдалеке показаться украшенному четырьмя светофорами перекрестку, в честь вечернего примирения мигающими в унисон один и тем желтым светом, что означало нерегулируемый перекресток. Пикантность заключалась в том, что улица, по которой с бешеной скоростью мчались друзья, по отношению к пересекаемой становилась второстепенной.

« Ну ничего, ничего, – оптимистично подумал Андрей, непроизвольно вцепляясь в лежащую на груди полоску спасительного ремня, – тут уж все равно придется притормозить. Не псих же он».

И без того дико ревущий двигатель, выдав остатки своего потенциала, выразившееся в дополнительном ускорении, навел на философский вывод что и в старых друзьях тоже можно ошибаться.

– Идиот!!!

Андрей даже не понял, прокричал он это мысленно или прошипел вслух, но ответная реакция Антона не заставила себя ждать.

– Молчи дурак, – процедил он зло, сквозь зубы и добавил непонятное: – Больно.

Приближающиеся, словно земля к беспарашютному десантнику, светофоры, погасли вдруг на секунду, будто желая притвориться безжизненными, но поразмыслив немного, зажглись снова. Причем попутные их глаза приветственно зелеными, перпендикулярные же, наоборот, упреждающе красными цветами.

Шедшие наперерез немногие автомобили, в недоумении остановились. Разогнав пронзительно длинным гудком клаксона пешеходов, что решили проигнорировать сигнал светофора, Антон пролетел перекресток и почти сразу безжалостно вдавил педаль тормоза, обрекая несчастные шины оставить на шершавом асфальте наверно половину своих протекторных жизней.

Четко сработав ручником и газом, водитель швырнул машину в темный, едва освещенный окнами домов переулок. Неуловимо резкими поворотами руля, уклоняя передние колеса от, казалось бы, неминуемых столкновений с многочисленными, зияющими темнотой ранами дорожного покрытия, погнал ее дальше, к неведомой, затерянной где-то в недрах ночного города, цели.

Глубоко вздохнув, Андрей пришел к выводу, что сегодня в плане духовного воспитания пора расти дальше и наконец-то перестать волноваться. Тем более пользы от этого, как и от удивления, никакой.

Следующие светофоры повели себя не менее дружелюбно, с готовностью открыв нужное направление и перекрыв поперечное,

но сам перекресток, помимо послушных воле Антона фонарей, имел еще и будку с инспекторами, которым всенаплевательский аллюр нахально сигналящей золотистой «Лады», пришелся явно не по вкусу.

Гневно пискнув в свой свисток, стоявший на обочине постовой некоторое время оторопело смотрел в след уносящимся в темноту красным огонькам стоп-сигналов. Осознав, наконец, что его требование презрето самым беспардонным образом, инспектор зло чертыхнулся и кивнув выскочившему из будки напарнику, бросился к спрятавшейся в кустах сирени, служебной «пятерке».

Красно-синие вспышки гонящейся за ними милицейской машины, Андрей увидел почти сразу. Сквозь пространство между передними сиденьями понаблюдав немного за преследователями он, помня новую установку «не суетиться», демонстративно вальяжно выпрямился и будто, между прочим, заметил:

– Хорошо идет. Я тебе, конечно, доверяю, но хотелось бы убедиться, что, когда они начнут стрелять, на траекторию пуль ты повлиять сможешь.

– Не смогу.

– Спасибо, именно это я и хотел услышать, – обреченно вздохнул Андрей, всей кожей отчетливо вдруг ощутив, на сколько мягка и ненадежна в качестве укрытия, спинка сиденья.

– Да не бойся ты, – напряженно прислушиваясь к чему-то еще, выдохнул Антон, – не будут они стрелять.

И вдруг, содрогнувшись, словно от удара он резко закрыл глаза рукой и сквозь зубы, с невыносимым страданием в голосе прошептал, почти простонал:

–Больно.

– Ты чего?

Антон отнял руку от лица, напряженно вглядываясь вперед, куда-то значительно дальше, чем позволял дальний свет галогенных фар, не замечая крупных, катящихся по щекам слез, зашевелил губами, торопливо, беззвучно.