– Пуся! К тебе сегодня на охоту присоединиться можно, или поезд уже ушёл?
– Места расписаны. Но для тебя сделаю исключение. Ты когда хочешь отправиться?
– Сейчас. Я крабов по вечерам не очень люблю ловить. А вот на уху я бы постарался.
– Замётано. Собирайся.
Через десять минут я был готов, гарцуя от нетерпения. Маска, трубка и ласты позаимствованы у Дуче. Мы спустились, я похвастался новыми перчатками с перепонками, как у Ихтиандра. Застегнул на поясе ремень с ножом и сеткой. Пуся дал подводное ружье, рассказал принцип его работы, траекторию полёта гарпуна. За минуту пробежали язык знаков под водой. «Головокружение», «плохо себя чувствую», «нужна помощь», «судорога», «возвращаемся», «помоги». Наконец, облачившись, спиной вперед, начали заходить в море. Волна была небольшая, это радовало. Бросив взгляд в сторону лагеря, увидел улыбающуюся Лену. Она помахала рукой, крикнула «Ни хвоста, ни чешуи!». Я показал рукой «всплываем» и зачем-то «я замёрз». Мысленно плюнув, не стал больше отвлекаться. Когда вода стала достигать груди, развернув тело, нырнул. Твёрдо решив поймать чего-нибудь стоящее, начал уходить левее от пляжа, отмерив расстояние до берега метров в двести. Мне казалось, что в том месте было несколько валунов, близко подходящих к поверхности. Пристегнув похожее на арбалет оружие к поясу, показал плывущей чуть сзади туше «следуй за мной», и заработал ластами. Волны начали сильнее бить по голове, поросшая водорослями россыпь камней побежала вперёд и вниз, постепенно пропадая из виду в темноте глубины. Стало больше медуз. Зеленоватая прозрачность мелководья пропала, уступив место тяжёлой тёмно-синей, почти угольной черноте. Подняв голову, сверил азимут с конечной точкой. Чуть подкорректировав направление, обернулся. С Пусей было все в порядке. Несмотря на свои габариты, плавал он великолепно. Оставалось немного, и я подумал, что неплохо было бы сегодня удивить всех. Не какой-то там зеленушкой или морским карасем. Хотелось чего-то более существенного. Не катрана, конечно, но всё же.
Мой расчет оказался верным. Несколько больших теней начали приближаться, показалось дно. Здесь была небольшая отмель. Лучше не придумаешь. Я показал своему спутнику «мы на месте», получил ответ «все хорошо» и отстегнул ружье. Ну, с Богом!
Сильно долго искать рыб не пришлось. Они сами, любопытствуя, начали сплываться к нам, чтобы посмотреть на двух неизвестных им доселе существ. Радовало разнообразие. Тут были и барабулька, и луфари, и сарганы. Но мое внимание привлекли не они. Выдающийся, как показалось, зубарик, не скрывая любопытства, приближался ко мне. Подпустив его поближе, я, взяв небольшую поправку, выстрелил. С почином! Перезарядив свой «арбалет», посмотрел на своего спутника. Он возился у дна, ножом отковыривая мидий и складывая их в свою сетку. Вот и славно. Тем более, что чуть в стороне я заметил соплеменника своей первой жертвы, ничем ему по размерам не уступающего.
Сколько я охотился, потерял счёт времени. Место было шикарное. Очнулся от того, что Пуся махал руками, пытаясь привлечь моё внимание. Поняв, что достиг желаемого, кивнул кистью, подзывая. Что-то нашёл, наверное. Когда я оказался рядом, он показал пальцем куда-то вниз. Ну, камни и камни. Шевелятся водоросли, морские коньки прячутся. Пара рыб-игл. Мешало то, что приходилось всплывать за порцией воздуха. Только настроишься, вроде бы, внимательно рассматривать придонную территорию, нужно выныривать. Развожу руками – «что»? Пуся показывает «опасность», и снова палец куда-то в расщелину. Да что ж там тако… Ага! Вот оно что! Красавец скорпена, морской ёрш, практически не виден, сливаясь с окружающей средой. Что там говорить, мастер маскировки. Ничего себе, какой большой, я таких размеров и не видел. Показываю колечко, указательным и средним тычу себе в глаза, утвердительно кивая. Увидел. Намучаюсь я с ним, когда буду снимать с гарпуна. Это вам не бычок какой-нибудь. У этого парня оружия против тех, кому в голову взбредёт на него нападать, в избытке. Он со всех сторон ощетинен шипами и иглами, как ёлка. А кому и этого мало, то в дело пойдёт яд, попадающий в тело с уколом. Что же делать? Указательным пальцем постукал себя по запястью – «время»? Пуся утвердительно кивнул и показал – «сматываемся». Ок. У меня тоже трофеев на сегодня достаточно. Всплыв, хорошенечко продышался. Наконец, глотнув воздуха, нырнул за последним на сегодня объектом охоты. Ёрш, увидев приближающегося меня, ещё глубже спрятался в свою засаду. Но его это не спасло. Попав четко в место, где его большая лобастая голова переходила в тело, я подтянул верёвку к себе, оставив свободными метра два. На берегу разберёмся. Показав «возвращаемся», поплыл на берег.
По прибытию, Пусик, едва сбросив ласты и маску, кинулся ко мне.
– Покажи! Мне показалось, или он монструозный?
– Нет, не показалось. Смотри.
Ерш несмотря ни на что, был ещё жив, и боролся, растопырив во все стороны имеющееся у него оружие. Выглядел он очень внушительно.
– Пойдём в лагерь, вынем из него стрелу, да померяем.
Захватив вещи с добычей, мы поспешили хвастаться трофеем.
– Ну как успехи? – Гайка как обычно болталась в своем коконе.
– Не так, чтобы «ах», но кое-чем гордиться можно. Смотри!
– Ух ты, какой красивый! – она даже чуть не выпала наружу от восхищения, – Лагерь! Общий сбор! А он живой?
Решительно все пришедшие на зов выразили свой полный восторг добытым экземпляром. Единственный, кто не разделял общую радость, был сам ёрш. Он грозно раздувал все в шипах пластины, прикрывающие жабры, щетинился спинным гребнем и показывал зубы.
Налюбовавшись, миссия гуманного умерщвления была возложена на Пусю, с чем он быстро и почти профессионально справился. Общий улов был недурным. Пока я считал и сортировал пойманное, грозный вояка подводного мира был измерен.
– Шаман! 34 сантиметра!
– Прекрасно. Теперь осталось надеяться, что моя кличка не увеличится ровно на два слова.
Зубариков было тринадцать, плюс пол сетки мидий успел наковырять мой спутник. Пир горой обеспечен. Парочку средних размеров рыбок я умыкнул, и, скрывшись с места преступления, повесил их вялиться, обмотав марлей. Сало, отогнав даже Ирину Владимировну, колдовал над ухой. Финалом его манипуляций была головешка, вынутая из костра и несколько раз обмакнутая в котелок. Недалеко Дуче с Валерой готовились зажаривать остальных рыб на решётке, а им советами активно мешал Мажор. Ему не нравились периодически горящие угли, скорость переворачивания с боку на бок, и вообще, по его мнению, здесь никто не умеет готовить еду. Изгнан был минут через пять. После чего, изображая известного киборга, пообещал вернуться. Слово сдержал, но пришёл не сам. В руках была бутылка «Зубровки» с травинкой внутри. Подойдя к столу, мрачно разлил по стопкам, и заставил всех присоединиться тостом: «Ну что, вздрогнем, припадочные»? Это была его коронка. Отказать до сих пор никто не мог.
Иерархию соблюдали строго. Первая тарелка – добытчику. Уха пахла невообразимо – сразу морем, рыбой, укропом и дымком костра. Слегка острая на вкус, она была буквально сметена в течение нескольких минут. На второе планировался гриль. Но он пока был не готов. Парни сделали в тушках поперечные надрезы, вставляя в них дольки лимона. Сверху Дуче посыпал их смесью каких-то приправ и трав.
День пришёл к своему логическому завершению. Доужинав, все, кто не был занят готовкой, разошлись утеплиться. Сходил и я за джинсами с штормовкой. Возвращаясь обратно, увидел фигуру Лены на фоне быстро темнеющего неба. Она стояла на скальном выступе, рассматривая зачаровывающую картину умирающего солнца. Багряные всполохи играли у неё на лице неправдоподобными спецэффектами. Не хотелось портить такой момент какой-нибудь неосторожной банальщиной, поэтому я молчал.
– Тебе здесь нравится?
Это лёгкий вопрос, дорогая.
– Да, очень. Причем, как-то на подсознательном уровне, что ли… Я ведь был и в Таиланде, и в Халонге знаменитом. Там тоже невероятно красиво. Но в то же время она, красота эта, какая-то выхолощенная. Ненастоящая, как еда из фастфуда. Вроде бы жуёшь что-то, даже пахнет помидорами и мясом. А впечатление такое, как будто картон в рот засунул. Перемолол челюстями, залил сверху шипучкой газированной, следующий! Свободная касса! Понимаешь, мы уже превратились в фаст-человечество. Быстрее, быстрее, еда на бегу, телевизорный полуфабрикат, музыка как фон. Упрощённые стандарты, некогда думать о каждом, думайте о всех! Глупость как норма, убийство – не преступление. Выход за рамки внутри стеклянного куба. Мы стёрли индивидуальность. Кто-то лучше знает, что тебе нужно. Расслабься, купи вот это и вот это, и бегом зарабатывать на ещё более бесполезное что-то. Усреднённая мораль. Стандартизация сознания. Зачем тебе бадминтон, если есть айфон? Глянец идиотства, восторженность бесполезности.
И только здесь я сам. Один на один. Поймал еду – не буду голодным. Развёл костёр – не замёрз ночью. Если умеешь только кнопки нажимать – уезжаешь на следующий день. Тут ведь может и комар укусить!
– Ты здесь просто отдыхаешь от работы.
– Не только. Я здесь отдыхаю от всего. Вычищаю голову от мусора. Беру маленький пылесос, и по мозгам, по оставшимся извилинам! Где там завалялся «Срочно! Это надо сдать послезавтра! Но здесь работы на две недели.. Меня это не интересует! Ты за что деньги получаешь?!» Долой! Вместе с одутловатой рожей советника по финансам. С деньгами за оборудование, вами на депозит положенными. С униженными извинениями перед заказчиком. С шелухой «бла-бла-бла» из экрана. Могу вот просто валяться в теньке днями. Еды наловил, дров заготовил – и на лежбище. Выдыхаю, выдираю из себя всё это. Неделю, полторы. Вытрусил пылесборник, вставил новый. Потом ещё столько же – заряжаюсь. Солнцем. Ветром. Морем. Костром. Небом с бесконечными искрами звёзд.
– Всё равно ведь возвращаешься обратно. Зачем тогда такие сложности?
– Не знаю. Чтобы не спиться. Может, чтобы не умереть до срока. Точно не определился. Но чувствую, что надо. А ты как отдыхаешь?
– Ну, не знаю. Как все нормальные люди.
Мы рассмеялись.
– А тебе как здесь? Боялась ведь поначалу ехать.
– Ещё точно не разобралась, но мне кажется, начинаю влюбляться.
Фраза прозвучала неопределённо, и благодаря этой двусмысленности всё внутри меня затрепетало и запрыгало. Похоже, Лена это и сама поняла. Отвернувшись, начала всматриваться в горизонт.
– Мне кажется, или вон там, далеко-далеко, плывет парусник?
– Кажется. Это сторожевик возвращается в Балаклаву.
– Это ещё что?
– Ракетный крейсер пограничников. Тут ведь их база.
– Прямо в скале? Та, которую мы проезжали?
– Не совсем, но близко от неё.
Сзади, со стороны «кухни» послышались шаги, появился Дуче.
– Как дела? Не замёрзли ещё?
– Нет, все в порядке.
– Скоро будет объявлена дегустация. Не задерживайтесь.
– Непременно.
Шаги удалились. Где-то недалеко от нас раздались возмущённые крики чаек.
– Вот скажи мне, историк. Ты же изучал разные страны, народы?
– Да.
– Что нас ждёт? Страну нашу, в смысле.
– Дай подумать. Вопрос тяжелый, но более-менее предсказуемый. В ближайшем будущем, не знаю когда – десять лет, или двадцать… Будет война против ислама. Не какого-то определённого государства против кого-то. А война религий в принципе. Но без ядерных ракет. Потому что напоминать будет гражданскую войну. Враг внутри, мы сами его давно впустили. Кварталы пойдут на кварталы, поножовщина и выстрелы прямо на лестничных клетках. Танки на улицы выводить бесполезно – их можно взорвать из любого окна. Как водится, поймут это после груды уже сожжённых машин. Правительство не справляется, полыхают один город за другим. Все армейские объекты под усиленной охраной. Для наведения порядка на остальной территории сил явно недостаточно. Все утонет в крови.
– Бррр, ужас какой. И кто победит?
– Не знаю. Но современная цивилизация в теперешнем виде и понимании, исчезнет навсегда. Как исчезали другие. Любые, самые развитые и сильные, всегда падали от нашествия варваров.
– Не может быть. Нам обязательно помогут. Евросоюз. Ну, или Америка.
– Ни за что. Запомни, никто не вступает в войны из благих побуждений. Каждая из противоборствующих сторон хочет только одного – урвать от противника как можно больше.
– А варвары – это кто?
– Люди, не обременённые ложными постулатами терпимости и равенства. Которые, занося кулак, бьют как можно сильнее, не задумываясь о душевных и физических страданиях жертвы в будущем.
Лена задумалась.
– А кто лучше? Мы или они?
– Никто. У нас один мир, у них другой. Каждый гружён собственными догмами. Они ничего не нарушают, разрезая нам горло от уха до уха. Потому не знают сомнений. А у тебя червяк в мозгу, который надеется, что захватчики образумятся, опустят мачете, крикнут: «Это программа «Розыгрыш!», и подарят шоколадку. Объективного зла нет. Всё свято. И если наша система ценностей не сумела себя защитить, она обязана быть уничтожена.
– Как-то шансов оставляешь маловато.
– Я умею оглядываться.
– А я так не хочу. Хочу, чтобы ты дал хоть какую-то надежду.
– После самоубийства Европы, здесь не будет мусульман, так что можешь быть спокойна. Сюда придёт Китай. С восточной мудростью, дождавшись завершения бойни. Освободителем. Трансформировав коммунистическую идею до неузнаваемости, блестяще вооруженные, фанатически преданные, они зачистят огромные пространства от захватчиков, улыбаясь, дадут каждому выжившему еду и работу 18 часов в сутки. Организуют государственное управление… И останутся, ассимилировав чахлые остатки коренного населения. И звать твою правнучку будут Ли. Потому что мужа внучки – Чжэн.
Лена повернулась ко мне. Глаза её были расширены от ужаса.
– Шутишь?
– Ни капли.
Она обхватила свои плечи руками. А у меня в голове вертелась одна мысль, что я дурак. Форменный. Ну вот зачем сейчас это нужно было делать? Ну скажи, что мы, наконец, выберем хорошего президента, который посадит всех воров и дармоедов. Сделает нашу страну прекрасной. Скажи, что во всем мире запретят качать нефть, и перейдут на безопасную добычу электроэнергии… Что ж я за человек-то такой.
– Следующие выборы…
– Достаточно. Я иду спать. Спокойной ночи.
Она резко развернулась и, не оборачиваясь, пошла в сторону «спальни».
– Спокойной…
Когда я вернулся к костру, присутствовавшие уже вовсю уничтожали дары моря.
– А что с Леночкой? – Ирина Владимировна угрожающе посмотрела на меня, – она только что молча прошла мимо нас, проигнорировав приглашение к столу. Ты её, подлец, обидел, что ли?
– Выходит так. Хотя, видит Бог, не хотел.
– Я не устаю повторять, что он идиот.
– А я и не спорю…
– И о чем вы говорили?
– Она спросила, где я хочу жить. А я не успел ответить.
– И всё, что ли?
– Нет. Потом рассказал о будущем.
Кто-то присвистнул. Спокойствие в голосе Валеры было иезуитским.
– Романтик. Как говорил мой дед, мы, когда были в вашем возрасте, с девушками говорили о любви. А вы о мерзостях. Поэтому сейчас столько гомосеков.
– Я вот не пойму, Шаман. Чего тебе неймётся? – в отличие от предыдущего вопрошавшего, Сало был более чем категоричен, – Что ты вообще от жизни хочешь? Только сокровенное. Такое, как у Шухарта. Без которого хоть в петлю.
– Homo sum, humani nihil a me alienum puto.[4 - (лат.) Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.] Квартира в «подкове» – раз. Написать книгу. Хорошую. Это два. Чтобы меня напечатали на обложке «Эскваера» – три.
Повисла тишина.
– Мелкие у тебя желания.
– Покажи свои. Покрупнее.
Сало задумался.
– Не знаю. Ты меня врасплох застал.
– А я должен быть всегда наготове? Пойду лучше спать. Чего-то настроение пропало.
– А как же твоя скорпена? С пылу, с жару. Спецом бережём.
– Ешьте, ребята. На здоровье.
Лёжа в палатке, уже ворочаясь в спальнике, я думал о желаниях. Не мало ли? Всего три.
Пока я об этом не знал. Но будет и четвертое. Пронзительное.
*
Утром меня разбудило улыбающееся лицо Лены, заглядывающее внутрь.
– Здравствуй, соня!
