– Все так и есть, – без сомнений подтвердил Талик. – Когда призвал я серп, Яр отвернулся. Тогда ошибся я, – добавил он, – неверно предсказав его решенье – не навострился он, лишь бдительность ослабил.
Яр Багур встал.
– Так, дети, – обернулся он сначала влево, затем вправо, – есть кому добавить? Все верно было сказано сейчас? Шенне? – среагировал он на поднятую руку.
– Хочу добавить лишь, что Яра… Талик не поучал совсем, – смело произнесла она. – Он лишь сказал, как было б лучше сделать, чтоб одолеть такого сильного врага. Прямую схватку с Яром он назвал безумной.
– И это все?
– Да, это все.
– Постой, Шенне! – все не успокаивался Яр Муган. – А ты свои дары ведь тоже знала раньше?
Девушка в отчаянии посмотрела на Талика, заготовленного ответа на этот вопрос у нее не было. Юноша несколько раз осторожно кивнул – иначе отвечать было нельзя, ведь Хагал уже знал правду.
– Да, – виновато ответила она.
– И как давно?
– Пять лун назад, – вновь подсказал ей пальцами Талик.
– А как условия призыва? Как узнала? – словно клещ, впился в нее Муган.
– Дед рассказал, – самостоятельно сориентировалась она.
Дрожь в ее груди понемногу успокаивалась, а с ней восстанавливалась и ясность рассудка.
– Понятно. А зачем спешила?
– Мне быть уверенной хотелось, что буду я с Таликом в ремесле одном.
Неожиданно рядом с Шенне появилась и Альма, тоже не поднимая шума пробравшаяся к ее бревну – с изумительно бледным лицом и покрасневшими от слез глазами. Корлик встретил жену презрительным исподлобья взглядом, который та, однако, даже не заметила.
– Скажи нам, Альма, – не преминул воспользоваться ее появлением Муган, – известно ли тебе, откуда у Талика дар – серп фиолетовый?
– А мне откуда знать? – дерзко ответила мать. – Вот у других он есть? Вы проверяли?! Нет? К чему тогда вопросы эти, Яр?
– Старейшины! – повелительно вмешался Яр Багур. – Детали происшествия известны. Обсудим же возможный приговор.
– При всех? – усомнился Муган.
– Да, так нам всем полезней будет, – остался тверд Яр Багур, имевший в Совете особые полномочия по части ведения судебных дел.
Альма уселась между супругом и Шенне и, не спрашивая у той разрешения, схватила ее за руку и крепко обеими ладонями ее сжала. Ладони женщины тряслись, а слезы были готовы вновь оросить ее все еще прекрасное лицо. В первый миг Шенне захотелось резко отдернуть руку, так свежа еще была та рана, но, завидев переживания Альмы о судьбе Талика, девушка быстро смягчилась.
– Общине нанесен огромный вред, – медленно, но твердо заявил Яр Муган. – А по уставу смерть должна караться смертью.
– Остались беззащитны мы! Все верно, – сразу поддержал его Намхай.
– Ну, яры! – взяла слово следующая по кругу Яра Аржана. – Хоть потеря велика, нельзя сказать, что умысел был в этом. Хочу сказать, не надо наказанье делать строгим.
– Наказывать за смерть вообще нельзя! – настала очередь старейшины Янзул. – Гахтаг был взрослым воином и вел сей праздник. Лишь он в ответе был за раны и увечья, что получились здесь.
– Янзул права, – продолжил Яр Сахир, – но если б не скрывал он дар сей… и смерти б этой не произошло. Его вина лишь в этом!
– Но таковы уж мы, что неспособны предсказать последствий столь неявных действий, – высказался следующий старейшина. – Тем более он юн.
– То умолчанье обернулось смертью, – нехотя приняла свою очередь Яра Нордан, возрастом и авторитетом лишь немного уступавшая Минжуру. – Однако сам устав молчать не запрещает. Карать за то нельзя. Зато в нем сказано: до праздника не сметь пытаться… дары большие как-то получить. За то обоих этих деток нам надо очень строго наказать. Чтоб прочим неповадно было!
Следующим было слово Яра Минжура, но тот все медлил. Мялся с ноги на ногу, то было открывал рот, но, видимо, сомневаясь в верности совета, замолкал.
– Тут как ни посмотри, старейшины, – таки раздался его болезненный голос, – убийства средь общины – вещь дурная. И тут не важно, с умыслом иль без. Гахтаг был близок многим, и для них… считать Талика братом будет трудно, – Яр нашел глазами смиренно плачущую на «трибунах» жену первого защитника. – Как мы его ни накажи. Да и за смерть сию не более повинен он… чем сам Гахтаг. Казнить его нельзя тем паче. Он сын общины. У него чудесный дар. Убить его – лишь умножать потери…
Видимо, потеряв нить рассуждения, Минжур замолчал, снова стал чесать седую бороду и поглаживать морщинистые ладони.
– Какое предложенье, Яр Минжур? – торопил его Багур.
– Нам стоит временно его сослать, – вздохнув, объявил тот.
Альма с Шенне одновременно ахнули. Девушка начала готовить себя к экстремальному сценарию – драке.
– Нет, не изгнать, – ответил на их вздохи Минжур, – подальше лишь отправить нужно. Пройдет лун тридцать, и обиды схлынут…
Пришла очередь тяжело вздохнуть Яру Багуру. Казалось, это было для него одним из самых сложных судебных дел.
– Старейшины, давайте по порядку, – Яр Багур вышел в центр, сложил замком руки на поясе. – Есть очевидное – устав нарушен. И за поспешность в выявлении даров должно быть соразмерно наказанье. Второе – временно сослать… – старейшина вздохнул. – Как всем известно, ссылать мы можем только в рудники. Там труд тяжел, а жизнь полна лишений. И для проступка с выявлением даров все это чрезмерно строго. Посмотрим далее, у нас беда с защитой… Теперь уже – огромная беда. Один лишь зрелый воин, и при этом… с довольно скромным опытом боев. И потому мне кажется разумным сослать Талика… к мастеру боев. На обученье. Так наши предки как-то поступали, лун восемьсот иль тысячу назад. Тогда мы защитим общину от разлада и воина при этом обретем… что мастерам чужим и не уступит…
– Согласен, Яр Багур, – одобрительно махнул слабой рукой Минжур.
– Согласна, – не возражала и старейшина Нордан.
– Я все ж за казнь, – не позволил себя убедить Яр Муган.
– Я тоже…
…
– Решено!
По итогу семью голосами против двух Совет принял решение отправить Талика на обучение воинскому искусству сроком на тридцать лун, что одновременно будет зачтено ему в качестве наказания.
Альма успокоилась, руки ее вмиг обмякли. Шенне же, наоборот, вся превратилась в нервы – сердце ее готово было пробить грудную клетку, в глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота. Что есть сил она всматривалась в лицо Талика, ожидая от того сигнала к действию. Она была готова к любому его решению – бежать, призвать коготь, перебить старейшин – все что угодно, только не оставаться одной. В этом ошеломлении Шенне даже забыла, что разлучение их означало бы для обоих неминуемую смерть.
Должно быть, видя, как девушка остервенело сжимает свои ноги, Альма попыталась ее успокоить, но та не расслышала ни единого ее слова.
Наконец Талик встал, вышел в окруженное Советом пространство, поднял правую руку. В традиции Калахаси не входило давать осужденным последнее слово, все принятые Советом решения обжалованию не подлежали. Тем не менее слово могло быть дано любому члену общины, даже подсудимому.
– Говори, – кивнул ему Яр Минжур.
– Старейшины, – своим мягким глубоким голосом начал юноша, со стороны даже могло показаться, что он совсем не волнуется, – хотя ваш приговор суров, он мудр и верен для общины. Но если все ж вы не хотите… его удаче подвергать, прошу обдумать небольшое дополненье.
– Каков наглец! – возмутился было Муган.
– Нет, продолжай, Талик, – повелел скрипучий старческий голос.
– Прошу вас поженить меня с Шенне и вместе с ней отправить в обученье!
16. Прощание
– А?!
– Поженить?!
– У вас нет полных лун!
– С чего нам отпускать ее?!
– Такую чешую и коготь!
– Да это наглость!
– Чушь!
Альма не смогла сдержать широкую улыбку. Слезы ее, так просившиеся наружу, таки вырвались, но уже, надо думать, от радости и гордости за своего ребенка.
Шенне же все еще трепетала от страха неизвестности, ведь сказанное Таликом еще совсем не было решением, это была лишь дерзкая заявка, вызов.
– Да тише, тише, – устало поднял ладонь старейшина Минжур. – Ты поясни, Талик, зачем так поступать нам?
Юноша собрал свои аргументы за весьма короткий срок и не слишком был уверен в их полноте и убедительности. Ему сильно не хватало времени и Шенне, чтобы разобрать все спокойно и критически. Но что было, то было. Оставалось лишь надеяться, что залог общинного блага сыграет решающую роль.
– На то есть три причины, – Талик повернулся строго к Яру Минжуру. – И первая – ее талант не меньше моего, как воин она будет даже лучше. Вторая, – он на секунду перевел взгляд на почти полностью скрытую за тремя слоями вихрей Шенне, дабы та не восприняла последующие слова всерьез, – за те луны на чужбине… меня чужачка может охмурить… и заманить к себе, в свою общину. С женой родной такое не случится… И третья, мы с Шенне друг друга любим. Уже давно. И потому, если кому идти со мной, то ей и только.
– Забавно, – процедил скрипучий голос. – А она согласна?
– Конечно! – чуть не подпрыгнула девушка.
– Но у вас нет полнолунья! – вновь цеплялась за устав Яра Нордан.
– Немного не хватает им, пускай, – отмахнулась Аржана.
– Да все бы ничего, но обученье ж недешево очень. А если двое… – засомневался уже Яр Багур.
– У нас склады полны, лишь меньше так сгниет, – не согласилась Яра Янзул.
– А может, девочку, напротив, мы оставим? – как гром среди ясного неба прозвучал Яр Муган, довольно поглаживающий свою лысину. – Чтоб он вернулся? А?
– Я – за! – вновь поддержал того Намхай.
– А в этом смысл есть!
Пальцы Шенне, было уже успокоившиеся, вновь сжались, на этот раз в кулаки. В тот миг она искренне сожалела, что они тогда не завершили спланированное убийство.
– Ну, Яр Муган! Намхай, и ты, Сахир! – полным укоризны голосом перебила их Яра Аржана. – Вы что, себя не помните в их луны? То страсти возраст, вовсе не любви! Одну отнимешь, за другой увьется. Нельзя нам рассуждать тут по себе!
– Права Аржана, – вынес вердикт Минжур, – и Талик по делу молвил. Отправить вместе.
– Ну так давайте женим на другой и с ней отправим? – никак не унимался Муган. – А ту оставим здесь ради защиты.
– Старейшина Муган, – не смог скрыть раздражения Яр Багур, – когда заходит речь об их семействе, ты словно сам не свой! Твой ум, смекалка, прозорливость… будто засыпают! Хотите юношу в любви насильно поженить с другой? Затем сослать подальше и считать, что будет он общине должен? А оплатить ученье той, что без таланта? К чему, Муган?!
Яр Муган надул свои щеки, натужно вздохнул, а затем хлопнул обеими ладонями по своему бревну.
– А ведь ты прав, Багур! Я предлагаю впредь вопросы, что задевают Альму, Корлика, ее детей и внуков, решать и обсуждать без гласа моего!
То оказалось неожиданным даже для видавшего виды Яра Багура.
– Муган, я удивлен услышать!
– Тут стоит удивляться лишь тому, что раньше я того не предпринял, – отмахнулся от его похвалы лысеющий Яр. – Мы люди все, Багур, все со страстями. И платим все за потаканье им… Как человек готов так жить и я, но как старейшина… на то я просто не имею права.
После неожиданного самоустранения Мугана несогласных с предложением Талика не осталось. Все восемь проголосовали за.
Испытуемым, что стали невольными зрителями судебного заседания, было велено расходиться до завтра – до оценки металлических небесных даров. Отъезд осужденных был намечен на утро, для чего помощнику Совета старейшин Баклаю поручили запрячь лошадь и до вечера собрать по списку товар – в уплату за будущую учебу.
Яра Аржана осталась на «праздничной» поляне, чтобы, как только увезут тело, провести ускоренный обряд женитьбы. Помимо нее и молодоженов там также остались Хагал, Сана, пара любопытных девушек и три взрослых свидетеля, которыми были назначены Аржан, Фарине и сам Баклай. Хотели остаться и Альма с Корликом, но после вопроса о младенце, оставленном, как бы то ни было иронично, на временное попечение Дафны, они убежали.
– Шенне, – тронула Альма будущую невестку за плечо, – до вашего отъезда ты навести меня, недолгий нужен разговор.
Сам брачный обряд оказался до боли простым.
– Дадите вы три клятвы нерушимых. Если попрать их, то уже не возродиться вашим душам, – повелительно объявила Яра и перечислила клятвы. – Ты первая.
– Клянусь: делить постель, не предавать с другим, в нужде быть рядом! – без доли сомнения объявила Шенне.
– Клянусь: делить постель, не предавать с другой, в нужде быть рядом… – повторил Талик.
– Возьмитесь за руки, – скомандовала старейшина, хотя в команде не было смысла, двое и так сжимали ладони друг друга. – Сим я, старейшина Аржана, подтверждаю: отныне двое вы – муж и жена.
По завершении обряда к ним подошли Хагал и Сана, незаметно наблюдавшие за процессом со стороны.
– Ну вы меня сегодня удивили! – нарочито грубым голосом изрек Хагал.
– Хотели б мы, чтоб кое-что иначе получилось… – посетовал Талик.
