Грядущие боги. Книга 2: Возвышение Алайи
Игорь Валерьевич Мерцалов
В Ликею пришла война. Столкновение государственных и шкурных интересов, сословные и религиозные конфликты раздирают страну. Исход битвы решается не только на полях сражений, но и в душах людей: всё зависит от их способности принять меняющуюся реальность.А через кровавый хаос идут двое, вставших по ту сторону добра и зла. Алайя и Хорса возвращаются из запретного Филатра провозвестниками новой эпохи, сокрушителями старых богов и разрушителями старой морали. Их воля способна влиять на ход истории.Но действительно ли человеческое в Хорсе проиграло сверхчеловеческому?
Игорь Мерцалов
Грядущие боги. Книга 2: Возвышение Алайи
Часть вторая. Возвышение Алайи
Ты спрашиваешь почему? Я не принадлежу к тем, кого можно спросить обо всех их «почему».
Ницще. Так говорил Заратустра. О поэтах.
Битва под Мигартой
День был жарким, и воздух в Мигенском лесу потяжелел. Из низин, прорезанных ручьями, поднималась духота. Колонна двигалась медленно.
Лот-Хартус снял шлем и вытер лицо. Что за проклятое место? Ветер с горных вершин увязал в древесных кронах, в низину не проникало ни дуновения.
Он пришпорил усталого коня. Скорее бы проехать эти Мигены…
Скорее? Нет, он пытался себя обмануть, а на самом деле никакого стремления вперёд у него не было. Век бы не видать той Мигарты!
Лот-Хартусу было всего девять, когда Искиромак покорил Ликею, и десять – когда отец привёз его и всю семью в завоёванный город. Он слушал рассказы о покорении и мечтал когда-нибудь затмить славу отца.
Повзрослев и купив титул колесничего, он только и ждал, когда начнётся следующая война. Однако Искиромак медлил. Ему было важно учредить престол, хотя бы даже зависимый от Гипареи, и приходилось считаться с интересами родины, которой была нужна торговля с Колхидором.
Лот-Хартус не терял времени даром, всеми силами стараясь показать, что ничуть не уступает отцу. Искиромак оценил его – но вместо того, чтобы произвести в стратеги, отправил в Геманд. Это было почётно, ведь перевал всегда охранялся отборными войсками, но там не приходилось надеяться на военную славу!
Однажды у Искиромака отказало сердце. Держава осиротела. На престол взошёл совсем юный Эттерин. Вскоре началась война. Лот-Хартус сидел в Геманде, терзаясь завистью ко всем, кто шёл покорять Тирт.
Правда, результаты похода помогли излечиться от зависти. Однако было ясно, что Второй поход неизбежен, и подготовлен будет лучше. Лот-Хартус подал прошение о переводе. Отказ пришёл за подписью Нисия.
Именно этот старик через два года возглавил Второй поход. Тирт был покорён. Зависть вернулась. Лот-Хартус снова попросился из Геманда, не сомневаясь, что впереди более крупная война с другими колхидорскими царствами, но ему снова отказали – на этот раз лично царь.
Потом пошли слухи, что победа над Тиртом оказалась не так уж полезна, и мечтать о покорении юга, имея такое беспокойное хозяйство, не приходилось. Лот-Хартус отказался от мысли послать третье прошение. В конце концов, Геманд – не только почётное, но и весьма прибыльное место. А сам он не становился моложе.
И вдруг начали поговаривать о том, что Гипарея крайне недовольна тем, как правят её сыны в Ликее. «А вот это было бы интересно!» – подумал Лот-Хартус и стал ждать северной войны. Защищать Геманд – это же просто мечта! И слава обеспечена, и опасности никакой. Крепость на перевале совершенно неприступна, и Лот-Хартус, даже при том, что вырос на рассказах о её штурме, никак не мог по-настоящему взять в толк, как это удалось поколению отцов.
Казалось, что всё вот-вот сбудется – как вдруг его оторвали от Геманда и бросили с ничтожными силами в какую-то всеми богами забытую Мигарту! Лот-Хартусу хотелось выть от досады…
Впереди показался один из разведчиков. Рядом с ним, пошатываясь, шёл навстречу колонне какой-то человек. Вид его был страшен: грязный, оборванный, истощённый, он казался ожившим мертвецом, которому пришлось долго и с великим трудом выкарабкиваться из могилы.
Лот-Хартус сделал знак помощнику, чтобы остался во главе колонны, а сам пустил лошадь вскачь и вскоре поравнялся с разведчиком и незнакомцем.
– Кто таков? Откуда? – строго спросил он.
Незнакомец вытер рот, размазывая по щекам намокшую пыль. Наверное, разведчик недавно дал ему напиться.
– Я копьеносец Эриной, лохарг шестого копья городской стражи Ликен. Могу я узнать, где нахожусь?
– Достаточно далеко от Ликен, чтобы твои слова не вызвали доверия. В обоз его, – распорядился Лот-Хартус, подумав. – Накормить, приставить стражу, глаз не спускать.
Вечером он допросит оборванца, а сейчас не стоит тратить время. Этот «копьеносец» либо друг, либо враг. В первом случае он поспешил бы всё рассказать, будь у него важные сведения, а во втором – всё равно наврёт.
Дождавшись подхода колонны, колесничий распорядился усилить дозоры. Мера это, впрочем, оказалась излишней – ни малейшего признака врага в округе не было. Ну да ничего, осторожность лишней не бывает.
Вечером оборванца привели к нему в палатку. Сытый и отдохнувший, он даже в своём рванье тотчас преисполнился истинно гипарейской важности.
– Итак, ты назвался именем ликенского копьеносца? Попробуй теперь убедить мня, что не лжёшь.
– Клянусь, господин колесничий, я расскажу всю правду, только позволь сначала узнать, правда ли то, что говорят в обозе? Я имею в виду – насчёт войны?
– Правда, – кивнул Лот-Хартус.
Мысленно он выбранил себя. Следовало отдать приказ, чтобы оборванца держали под строгим надзором – это значило бы, что даже рядом с ним говорить о чём-либо вслух запрещено. Если это вражеский лазутчик, он мог из болтовни обозников узнать очень многое.
Оборванец между тем встал по стойке смирно и провозгласил:
– Пусть же Солнце Благословенное дарует победу нашему славному государю Эттерину!
– Уверен, так и будет, – кивнул Лот-Хартус. – А теперь, будь добр, не злоупотребляй моим долготерпением и поведай, как лохарг городской стражи мог очутиться так далеко от Ликен?
– Я преследовал тиртских шпионов.
– Вот как? Рассказывай подробнее.
– Слушаюсь, господин колесничий. Должен сказать, поначалу всё выглядело безобидно: обычное дело, хотя и запутанное, как всё, что касается жизни городского дна. Вопрос шёл о нарушении общественного спокойствия, о занятиях магией, возможно, об убийстве, но потом в деле проступили черты богохульства и… даже оскорбления царского величия. К сожалению, мне не удалось найти верных доказательств означенных преступлений, и вот, желая разобраться во всём досконально, я вместе с двумя помощниками и несколькими сознательными гражданами покинул город. Мы рассчитывали отыскать подозреваемых, сбежавших от взора правосудия, и вернуть в город для подробного разбирательства. Однако поход оказался долгим. След преступников привёл нас в Мигенскую долину, и тут начали открываться новые обстоятельства. Похоже, что мигенские охотники, или, по крайней мере, двое из них состояли на службе у тиртян. Мы нашли в их домах золото и послания, в которых говорилось обо всех делах, происходящих в Пар-Ликее. В одном из посланий, вероятно, уже подготовленном для передачи в Тирт, шла речь о состоянии гипарейского войска.
Незнакомец замолчал, явно пытаясь угадать, какое впечатление производит его рассказ на колесничего.
– Продолжай, – потребовал Лот-Хартус.
Похоже, оборванец не обманывал. Речь выдавала в нём чистопородного ликейского гипарея… Нет, теперь даже про себя надо говорить – чистопородного ликеянина!
Итак, он действительно из Ликен, и действительно очень похож на копьеносца. Ради чего он мог явиться в Мигены, как не ради расследования?
Правда, Лот-Хартус никогда ещё не слышал, чтобы столичные стражники проявляли такое рвение на службе. Однако речь шла о шпионаже – да, чтобы раскрыть такое дело, копьеносец мог и потрудиться!
К сожалению, он опоздал, теперь эти сведения не имеют большой цены. Ещё месяцем ранее свидетельства усиления разведки колхидорцев и тиртских мятежников заставили бы высших лохаргов расшевелиться и подготовиться к войне. А теперь уже не так важно, кто и какие собирал сведения. Тем более, все доказательства копьеносец пустил псу под хвост.
– Я никогда не верил в силу колдовства, но теперь готов поверить во что угодно! Эти негодяи заманили нас в ловушку и перебили всех моих спутников. Я спасся чудом – меня просто не было на стоянке, когда произошло нападение. Враги забрали и тиртское золото, и свитки. Мне пришлось идти пешком – и, должен сознаться, я заблудился…
– Сколько времени ты один?
– Уже пять дней. Или шесть. Я так измучился, что сбился со счёта.
– Значит, эти негодяи теперь далеко?
– Даже не представляю, где именно. Ведь я горожанин, в Мигенах никогда не был и совершенно потерялся. Можно ли мне теперь узнать, где я нахожусь?
– Можно. Мы в двух днях пути от Мигарты. И, если честно, не представляю, как ты мог этого не понять. С любого холма отлично виден Ордон, видны и пики Западного кряжа. Чтобы не суметь выйти из Миген, нужно вовсе не знать, что представляет из себя Ликея.
– Наверное… Но, господин колесничий, я гипарей и только десять лет назад покидал город, когда участвовал в Первом Тиртском походе…
– Либо ты колхидорец, шпион, который заблудился в нашей стране лишь потому, что никогда прежде не жил под сенью великого Ордона.
– Господин колесничий, неужели ты мне не веришь? Но ведь…
– И который, – продолжал Лот-Хартус, – даже не знает, что волею славного нашего государя Эттерина отныне нет среди его граждан никаких гипареев, и все мы, находящиеся в его власти, отныне именуемся просто ликеянами – без каких бы то ни было различий по чистоте крови.
– Что? Прости, господин, я, должно быть, ослышался…
– Уведите его, – приказал Лот-Хартус охранникам, – и распорядитесь держать под строгим надзором. Я решу его судьбу после.
Оборванный копьеносец ещё пытался что-то сказать, но солдаты подхватили его под локти и уволокли.
– Что скажешь? – обратился Лот-Хартус к своему секретарю.
Тот отложил пергамент с записью допроса и сказал:
– Сдаётся мне, он говорит правду. Колхидорский шпион никогда бы не потерялся, ведь не могли же его отпустить в Ликею, даже не показав карты! Только идиот из городской стражи способен не сообразить, куда идти, видя великий Ордон.
– Осторожнее со словами, друг мой, – улыбнулся Лот-Хартус. – Если всё так, получается, что ты оскорбляешь достоинство копьеносца!
– Он сам – оскорбление самому себе, – парировал секретарь.
Это был худощавый и проворный парень лет чуть за двадцать, ещё пару лет назад бывший безродным бродягой, не помнящим (или, вернее, скрывающим) своё имя и отзывающимся на прозвище Шило. Даже благодаря связям колесничего его не сразу удалось внести в списки граждан и принять на военную службу солдатом. Где-нибудь в Пар-Ликее это удалось бы провернуть без труда, но на перевале Геманд строго следили за чистотой рядов.
Зато этот Шило знал все колхидорские и северные наречия и отлично считал, даже не владея грамотой. Светлая голова его хранила всё, что он когда-либо видел или слышал. Принятый Лот-Хартусом на чёрную работу, которую исполнял, не требуя взамен ничего, кроме еды и крова, он жадно набросился на науку, и вскоре выучил как северное, так и южное письмо.
Лот-Хартус приблизил его к себе и вскоре удивлялся, как прежде обходился без такого помощника. Поистине, среди гипареев подобного уже не найти – видно, все, кто чего-нибудь стоил, погибли во время завоевания Ликеи…
Тут колесничий мысленно напомнил себе: не скажи этого вслух! Никаких гипареев по эту сторону гор – так велел царь Эттерин, желающий видеть свой народ единым.
Итак, среди ликеян нетрудно сыскать идиотов любого разбора, а светлые головы, как у Шила, давно перевелись…
– Кроме того, он явный ликеянин, – прибавил Эвхи.
Выправив ему гражданство, Лот-Хартус придумал для Шила пышное имя Эвхилион, однако юноша откликался на него не слишком охотно, и вскоре все вокруг стали звать его просто Эвхи, что вполне его устраивало.
– Насчёт расследования он, по-моему, врёт, скорее всего, обделывал какие-то свои делишки за городом, а колхидорских шпионов придумал, когда услышал про войну. Однако он точно не враг.
Лот-Хартус кивнул, а про себя подумал, что идиотов в Ликее на одного больше, чем он считал ещё недавно. Сам он купился на рассказ о шпионах.
– Однако проверить стоит, – продолжал Эвхи. – У нас многие сражались в Первом Тиртском, если кто-то его припомнит, значит, всё в порядке. Мне заняться этим, господин?
– Лучше поручи кому-нибудь, а сам вместе со мной посиди над картой.
***
Лот-Хартус молился, чтобы отряд благополучно прибыл в Мигарту – молился Солнцу Благословенному и, на всякий случай, ордонским богам. Почему нет, если все они теперь ликеяне?
Однако боги не пожелали услышать его молитв. Через два дня разъезды столкнулись с неприятелем. Вскоре разведка доложила, что Мигарта взята в осаду. Четыре тысячи тимениан и две – манфалитов подошли ещё вчера и попытались взять город с налёту, но были отбиты. Встретившиеся разведчикам крестьяне с ужасом рассказывали, что колхидорцы разорили окрестные селения, согнали скот, пленили многих жителей – и теперь несчастные сами разбирают собственные дома, чтобы сколачивать из них осадные лестницы и тяжёлые деревянные щиты для пехоты.
Кто именно возглавлял осаду, установить пока не удалось – разведчики сообщили, что в центре лагеря стоят два одинаково высоких шатра, и стяги обоих государств реют на равной высоте.
Что мог сделать Лот-Хартус со своей полутысячей?
Эвхи замер над картой, сидя на одной из повозок подтянувшегося обоза.
– Некогда думать, – решил Лот-Хартус. – Нужно отступить. После того, как их разведчики не вернулись, враги уже ищут нас и вот-вот нагрянут.
Он сказал это не очень громко, чтобы другие не подумали, будто он уже отдаёт приказание.
– Прости, господин, – возразил Эвхи, не отрываясь от карты. – Они не нагрянут. Мы на конях, местность достаточно ровная, так что южане не отправят против нас пехоту, а кавалерии у них столько же, сколько у нас.
