– Следишь за мной, монашка?
Подавив абсурдный смешок, я распрямляю плечи и, словно придя в себя, перевожу взгляд на горизонт, где уже скрываются оранжевые лучи заката.
Дыши, Тася.
Никто не испортит твой вечер.
А ведь все так хорошо начиналось.
Кожей чувствуя его пристальное внимание, я понимаю, что просто не будет и, сделав глубокий вдох, поворачиваю голову в сторону парня.
– Вообще-то это ты подсел ко мне, – произношу как можно равнодушней и по инерции тянусь к бокалу, чтобы хоть чем-то занять свои руки. Мне нужно скрыть свое волнение, и я надеюсь сделать это, пока неспешно потираю пальцами тонкую ножку. Почему рядом с ним все внутренние механизмы снова дают сбой? Одно его присутствие превращает мою жизнь в хаос.
Это был всего лишь секс. Грязный. Неправильный. Аморальный до мозга костей. И всего на одну ночь. Или нет?
Блондин позволяет мне еще с минуту потомиться в адском котле мыслей, прежде чем пожимает плечами, смотря на меня с усмешкой в глазах:
– Не заметил, чтобы место было занято.
От его низкого грубого голоса у меня по коже бегут мурашки. Дерьмо. Я пытаюсь делать вид, будто меня это не волнует, но это не так. Волнует. И очень. А так быть не должно.
– Послушай, – тяжело вздохнув, полностью поворачиваюсь к нему и чуть наклоняюсь вперед. Чем раньше я это закончу, тем меньше вероятность, что мои трусики снова намокнут. Черт! Прочищаю горло. – Мы с тобой вроде как закончили. Так что я была бы тебе признательна, если бы ты не портил мои пла…
– Твои губы идеально смотрелись на моем члене.
Опешив, чувствую, как моя челюсть падает вниз, пока я пытаюсь вернуть себе способность говорить и придумать в ответ остроумную колкость, чтобы закрыть рот этому наглецу, но безуспешно. Мое дыхание сбилось, что очень заметно, и скрыть от блондина сей факт совершенно не получается. А то, с каким спокойствием он заставил мое сердце забиться с утроенной силой, приводит меня в еще большую растерянность.
Блондин подается мне навстречу и, зажав локон между пальцами, начинает медленно растирать его, затем пронзая ледяной радужкой диких глаз.
– Не могу перестать думать о том, как твоя киска сжимала его, – парень делает рукой небрежный жест, заправляя тот самый локон мне за ухо, и улыбается. – Сам не знаю, почему.
– Господи, прекрати, пожалуйста, – нервно облизываю вмиг пересохшие губы и отстраняюсь, пытаясь абстрагироваться от его слов, которые вопреки всему что-то делают со мной.
– Я бы рад. Да никак. – Дерзко ухмыляется он. – Хочу еще.
Предательский жар все-таки добирается до моих щек.
– Так, – выдыхаю громче. – Мне пора, – осторожно поднимаюсь с места. – Яхта скоро отправляется…
Но меня останавливает крепкая хватка на запястье.
– Не знал, что ты занимаешься дайвингом.
О боже. Клянусь, этот парень не намерен так просто отпускать меня.
– Ну и кто из нас за кем следит?
– Я и не отрицал этого. – Он склоняет голову на бок, прикусывая кольцо в губе. – Может быть, я серийный убийца.
– Скорее, настоящий извращенец, преследующий взрослых женщин. Или мне одной так повезло?
В его глазах загорается игривый огонек, и я уже жалею о бездумном флирте. Сама же и отрезаю себе все пути к отступлению А потом парень добивает меня, провокационно лизнув уголок своего рта, отчего внизу живота зарождается болезненный трепет.
Это чувство, совершенно не поддающееся контролю, усиливается от одной только мысли, что я не знаю, что он собирается делать дальше. Но… Если честно, то хочу узнать. И плевать на яхту и все остальное. Если бы я была смелой, я бы не попыталась сейчас сбежать. Потому что все это кажется таким захватывающим. Снова. Вот что в нем такого?
Что заставляет меня стоять и рассыпаться на мельчайшие детальки от его изучающего взгляда?
Конечно, у меня есть ответ. Все до абсурда просто. Рядом с ним я чувствую себя желанной. Живой. Яркой. И убеждаюсь в этом, когда блондин дергает меня за руку, и я оказываюсь у него на коленях, едва сохраняя возможность дышать.
– Ну и сколько этой взрослой женщине лет? – я чувствую на своих губах его горячее дыхание и не смею пошевелиться, завороженная близостью и напряжением между нами. Парень усмехается и, коснувшись моего подбородка, притягивает чуть ближе. – Думаю достаточно, чтобы не врать самой себе. Ты не хочешь уходить, милая.
– Чувак! Погнали! – раздается за моей спиной, и я дергаюсь, прежде чем блондин позволяет мне обернуться и увидеть приближающегося парня в бейсболке. – Выпивкой и девчонками мы затарились, ребята уже на яхте, ты, я смотрю, тоже нашел то, что искал… Погоди-ка, – новый собеседник останавливается и поднимает козырек, позволяя мне получше разглядеть лицо, а потом, прищурившись, говорит: – Я тебе знаю. Таисия? Верно? Я помогал тебе сегодня.
Бинго.
– Точно, я тебя не признала, – улыбаюсь, показывая на его кепку. – Даниэль, я запомнила. Спасибо тебе еще раз, если бы не ты, боюсь, я бы не узнала всей прелести дайвинга.
Мужские пальцы, лежащие на моем бедре, заметно напрягаются, и мое хорошее настроение немного мрачнеет. Вот только при попытке встать хватка становится еще ощутимей, и я бросаю удивленный взгляд на блондина, замечая, как голубые глаза затягивает грозовой тучей.
– Не знала, что вы из одной компании, – как-то нелепо вылетает из меня, но Даниэль быстро замечает мою растерянность и спасает ситуацию непринужденным тоном:
– Ну что, мы отчаливаем?
Блондин царапает меня льдистыми аквамаринами, когда повторяет слова, только теперь они обращены ко мне:
– Ну что, мы отчаливаем?
Глава 10
МАКС
Чертов Дан. Чертова Монашка. К черту все это. Я, блядь, не ревную. Мы делили с ним не одну киску. Испортили столько девственниц, что во времена инквизиции наши члены сожгли бы на костре. И были бы правы, ведь ни у одного из нас нет чувства присущей правильности или неправильности.
Аморальные. Безнравственные. Распущенные.
Вот этими словами нас можно охарактеризовать с Даном. Мы живем, чтобы разрушать невинных девушек оргазмами. Но и у нас есть некоторые границы, и в определенных ситуациях мы их не переступаем. Как бы нам этого ни хотелось.
Однако Даниэль начинает не ту игру, которую стоит начинать. Черт возьми, даже я бы не позволил себе тронуть киску, которой он заинтересовался первым. Во мне сейчас говорит эгоистичный ублюдок, но таков я. И почему-то эту девушку не хочется мешать с грязью. Что напрягает меня не меньше, чем Дан, чье желание разделить монашку как рождественскую утку вспыхнуло в его бесовском взгляде еще в пещере. И теперь все это дерьмо не кажется мне совпадением.
Дан намерено предложил яхте с туристами остановиться рядом с нами. Специально познакомился с ней. А тот факт, что этот мудак любезничал с блондинкой, пока та сидела у меня на коленях, заставил меня изменить свои планы. Я слишком хорошо знаю Даниэля. Теперь сукин сын не остановится, он получает от подобного удовольствие, нечто сродни эксклюзивному наркотику, которым хочется снова и снова накачивать свои вены. И я понимаю его, как и понимаю, что мой отказ тогда в пещере только распалил его. Может, и не стоило втягивать во все это Монашку, но когда меня беспокоило подобное? Да, я планировал еще раз трахнуть ее сегодня на острове, но, если Дан хочет помериться силами, я любезно предоставлю ему возможность увидеть, как я нагну блондинку на этой гребаной яхте.
Сейчас он причина ее ослепительной улыбки и заразительного смеха, но как только Роб отвлекает его, вынуждая оставить Монашку в одиночестве, я выдыхаю с долбаным облегчением. Ведь если бы этот мудак зашёл дальше, я бы проиграл. Потому что с искаженным наслаждением приложил бы его пару раз о борт, возле которого они миловались целых полчаса. И то, что я допускаю мысль о том, что из-за киски разобью рожу своему корешу, злит меня еще больше. Какого хрена я веду себя как кобель, бегающий за текущей сучкой? Я могу трахнуть здесь любую. Но все намного сложнее. И я, черт возьми, не буду разбираться во всем этом дерьме. Я не тот, кому нужно думать о таких сложностях. У меня все просто. Трахаю и наутро даже не вспоминаю имя счастливицы. Но ее имени я и не знал. И, к моему сожалению, это именно тот проклятый случай, когда я не хочу делиться. И не буду.
– Таисия значит, – застаю девушку врасплох, и она дергается от испуга, расплескивая на себя содержимое стакана, из-за чего на голубом с, мать вашу, цветочками сарафане расползается мокрое пятно. Надеюсь, это пятно въестся намертво, тогда она больше не сможет надеть эту убогую тряпку.
– Проклятье, – шипит она, судорожно стряхивая остатки влаги, отчего маленькая грудь начинает вздыматься чаще.
– Мне все равно не нравилась эта шмотка, теперь у тебя есть повод избавиться от нее.
Услышав мои слова, Монашка бросает на меня злой взгляд, стреляя немым упреком.
Но, независимо от ее любви к мешковатой одежде, блондинка выглядит хорошо. А то, что она не знает, сколько горячей привлекательности скрывает под бабушкиными сарафанами, делает ее еще более притягательной.
И, когда балахон тяжелеет из-за влаги и прилипает к груди, я замечаю, что на ней нет лифчика. Я, мать вашу, вижу ее соски. Ничего не могу поделать со своей нездоровой реакцией на эти маленькие сиськи. Протягиваю руку и обвожу пальцем намокший и уже затвердевший от холода бугорок, вынуждая Монашку громко выдохнуть.
– Ничего страшного, – ее голос взлетает на пару октав, и она быстро увеличивает дистанцию, прижавшись к борту и рассеянно скользнув по моему телу оценивающим взглядом, после чего прочищает горло и продолжает более сдержанно: – В стакане была просто вода. Высохнет.
– Вода? – усмехаюсь, опираясь локтем о борт. – Я думал, в тебе только лохмотья скучные.
– Зачем звал, если я такая скучная? – причудливые глаза прищуриваются, пока она проводит ладонью по пятну на груди, будто так оно исчезнет быстрее, и мой член не будет дергаться каждый раз, когда она задевает свои торчащие соски.
Сейчас мне отчаянно хочется сжать в ладонях ее гребаные сиськи и вылизать их.
Знаю.
У меня нет моральных принципов. Но я всегда честен в своих желаниях. И никогда не скрываю своих намерений.
– Думаю, твоя занудность исчезнет, когда в тебе окажется мой член.
Монашка выдыхает с удушливым смешком, а после на ее щеках выступает румянец. Самый, блядь, невинный!
– Я, конечно, не эксперт, но мне кажется у тебя проблемы с этим… – блондинка заканчивает многозначительным взглядом, а после вздергивает подбородок, прибавляя себе в моих глазах пару делений в шкале храбрости. – Советую задуматься. Когда-нибудь твоя нездоровая тяга к сексу приведет тебя к неприятным последствиям.
Она использует поучительный тон, и мне еще сильнее хочется выдолбить из нее это присущее снежной королеве высокомерие, заставить ее вести себя так, как прошлой ночью, когда она опустошала мои яйца под симфонию собственных оргазмов. Перестать делать вид, будто в ресторане я не читал в ее больших глазах желание снова испытать эти ощущения.
– Я тебя расстрою, милая, но мой член не нуждается в твоих советах. – Склоняюсь ближе и, щёлкнув по кольцу в губе, добавляю вкрадчиво: – Если бы это было так, он бы никогда не оказался в твоей влажной киске. Уверен, она и сейчас плачет по нему.
– Боже, прекрати, – она пытается сохранять хладнокровие, но расцветающая улыбка на лице предает ее. – Ла-а-адно, – наконец захихикав, Монашка вскидывает ладони вверх. – Твоя взяла. Я выпью с тобой. Иначе мне не вынести всего этого.
10.1
Я веду Монашку ко второму бару, где нет народа. Основная вечеринка на задней части палубы. Мы уходим в закрытую часть яхты, что-то вроде застекленной веранды, и, прежде чем закрыть за нами дверь, я показываю Даниэлю средний палец. Пусть трахает Молли, она сегодня как раз не в настроении.
– Текила? – Монашка выгибает бровь, неуверенно забираясь на барный стул, пока я расставляю стопки, а после с кривой ухмылкой открываю бутылку и, сделав глоток прямо из горла, разливаю алкоголь по шотам.
– Мне кажется, очень символично, – подмигнув, предлагаю ей рюмку и первым опрокидываю свою, после забрасывая в рот дольку лимона. Не для себя. Затем наблюдаю, как она принимает неизбежное и, сморщившись, выпивает следом, шумно возвращая стопку на стол и принимаясь обмахивать лицо ладонями, напоминая мне о нашей самой первой встрече в клубе. А потом, удивляя меня, Монашка не раздумывая берет вторую стопку и, зажмурившись, опрокидывает шот, быстро прижимая ко рту тыльную сторону ладони. Ей явно незнакомы правила соблазнения во время распития этого напитка.
Мне стоит взять ситуацию в свои руки.
Рывком притянув блондинку за затылок, я убираю от ее рта ладонь и накрываю раскрывшиеся от удивления губы своими. Она явно не ожидала ничего подобно, и я, будучи далеко не рыцарем, пользуюсь секундной заминкой, проталкивая языком дольку лимона в теплый ротик и задерживаясь в нем дольше положенного. До тех пор, пока не получаю сдавленный стон от того, как мы трахаемся языками с зажатым между ними лимоном. Мне приходится собрать волю в кулак, чтобы отстраниться от горячих губ Монашки, в противном случае нам обоим грозит смерть от удушья. Но, не в силах сдержаться и все еще обнимая затылок ладонью, кусаю ее за подбородок, ловя на своем виске резкий выдох.
– Я еле держусь, – прижимаюсь губами к ее уху, – чтобы не трахнуть тебя прямо на этом стуле.
Следует еще один резкий выдох. А потом я как ни в чем не бывало отстраняюсь и разваливаюсь на своем стуле, наслаждаясь сбитым дыханием Монашки и румянцем, ползущим по девичьим щекам. Она не отвечает, все еще пытаясь проглотить остатки лимона, но мне достаточно того, как крепко она сжимает миниатюрные бедра.
– Не думаю, что это хорошая идея… – она быстро сглатывает и, посмотрев по сторонам так, словно боится найти свидетелей произошедшего, пытается встать, но я лишаю ее этой возможности, первым спрыгнув со стула и нависнув над ней.
– Тебе стоит поработать над тем, что ты говоришь, милая. Почему-то я не верю ни единому слову. – Мазнув языком по зубам, склоняюсь ниже, вынуждая девушку вжаться спиной в барную стойку и задышать громче. Блядь, ее соски все еще видны сквозь влажную ткань балахона, и мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы не смотреть на них и не думать о том, как буду лизать их. Позже. Обещаю я себе.
– Послушай, я понимаю твои перепады настроения, Монашка. Правда, понимаю, – склоняю голову набок и сжимаю ее бедро, пытаясь заставить ее расслабиться, но она слишком сосредоточена. – Ты застукала своего идиота-бывшего со шлюхой. И это дерьмово. Я вообще не уверен, что ты трахалась с кем-то, не состоя при этом в серьезных отношений. Для этого ты слишком правильная и чопорная. Такие, как ты, не заводят интрижки. Хотя у тебя был повод прогуляться налево, ведь, судя по всему, твой жених едва ли старался удовлетворить тебя. Без обид! – слегка отстраняюсь, не желая получить пощечину, но Монашка лишь шумно хватает носом воздух, изо всех сил пытаясь выстоять против меня. Заманчиво. – Но что тебя сдерживает сейчас? Прошлой ночью мы оба получили хороший перепихон. Я не тащил тебя на яхту силком. Это было твое желание. Ты сомневалась, но точно хотела этого. Прекрати заморачиваться. Живи моментом.
Не дожидаясь еще одного лживого выпада, забираюсь под юбку и просовываю руку между горячих бедер блондинки, продвигаясь настолько далеко, насколько мне позволяет ее быстрая реакция, когда она сводит их вместе. Чертовка.
– Что ты делаешь?! – едва ли не шипит на меня, вцепившись ногтями в мою руку. Но я наслаждаюсь ее взволнованным состоянием и прерывистым дыханием. А еще теплом, которое чувствуют мои пальцы. Блядь, я оторву себе яйца, если сделаю шаг назад.
– Хочу показать тебе, чего ты хочешь на самом деле.
– Нет!
Свешиваю голову и сжимаю челюсти, когда от соприкосновения с ее коленкой, которую она выставляет вперед, напряженный член вжимается в молнию джинсовых шорт. И это приносит мне охренительный дискомфорт. С глухим рыком выругавшись, приближаюсь к ее раскрасневшемуся лицу.
– Я уже говорила тебе… что ты слишком самоуверен… – она задыхается, позволяя почувствовать, как дрожит ее тело.
Усмехнувшись себе под нос, опускаю голову к длинной шее и вдыхаю аромат кокоса, исходящий от ее молочной кожи.
– Давай так, милая, – шепчу, едва не впиваясь губами в ее горло. —Если я доберусь до твоей сладкой киски и не получу ни капли того, что хочу, я сваливаю, – мой голос хриплый, а ладонь пробирается глубже, отчего Монашка дергается и еще сильнее сжимает меня ногтями. – Клянусь, я сделаю вид, что тебя здесь нет. Но если ты соврала мне, – не удерживаюсь и, лизнув чувствительный участок кожи, выдыхаю прямо в шею: – Я оттрахаю тебя прямо на этой яхте.
Она закусывает губу и, чтоб ее, я чувствую, как ее маленькая задница ерзает на стуле, будто пытается сломать мою зажатую между ног руку. Черт возьми, зараза даже не представляет, как охренительно опьяняет это движение, разливая горячее желание по венам.
– Договорились? – поднимаю голову, и теперь наши губы едва ли не соприкасаются, что еще больше сбивает ее дыхание. Я чувствую в нем вкус текилы и лимона. И еще сильнее жажду этого. Я практически добрался до ее трусиков, практически собрал доказательства ее лжи пальцем, но она все еще сопротивляется, позволяя ярости вспыхнуть в потемневших от безумия глазах.
– Ах вот вы где! – звонкий голос Молли настигает меня со спины, точно так же как и мои пальцы все же забираются под трусики Монашки, отчего та напрягается, а я, почувствовав скользкую влагу, со сдавленным стоном прижимаюсь к уху блондинки, как можно незаметнее убирая руку из-под ее юбки, чтобы не поставить блондиночку в неловкое положение перед незваной гостьей.
– Мокрая, – хрипло шепчу я Монашке на ухо. – Ты проиграла.
Но стоит мне отстраниться и повернуться к стерве с фиолетовыми волосами, как мне на грудь попадает что-то горячее.
– Твою ма-а-ать…. Молли!
– Ох, прости, малыш… Сильно обжегся? – протягивает она с сожалением, пока собирает упавшие от нашего столкновения хот-доги и уже пустой стаканчик из-под кофе, после чего ставит их на барную стойку и быстро возвращается ко мне, задирая мою футболку.
– Тебе нужно обработать, есть небольшой ожог…
– Молли, блядь, зачем ты их принесла? – одергиваю футболку вниз и замечаю на ней жирные пятна от кетчупа и горчицы. Охрененно.
– Я проявила гостеприимство, – выпаливает злобно от того, что я оттолкнул ее. – Дан сказал, твоя подруга не пьет алкоголь, вот я и сделала ей кофе! Все сели есть, вас нет, я принесла и пару хот-догов. – Она оглядывается и язвительно добавляет. – Но, как вижу, зря.
– Заткнись и принеси лучше аптечку, я пойду переоденусь.
Сжав челюсти, проглатываю вспыхнувшее раздражение и, повернувшись, встречаюсь с растерянной Монашкой, которая сидит и просто смотрит на нашу перепалку. Склоняюсь к ней ближе и предупреждаю:
