– Можешь держать меня за левую руку. Но не приближайся к правой. И старайся не подаваться вперед, чтобы не напрягать живот. Постараюсь сделать аккуратно.
Я вцепилась в левое плечо командира и немного отвлеклась от своей боли.
Солд глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.
– Ну, начнём.
Я взвизгнула, стоило игле вонзиться в мою плоть на животе, и сжала плечо Солда так, что, казалось, ногтями порву рукав.
– Тише, тише, – ласково шепнул он, не отрываясь от своего занятия.
Я то сжимала зубы до скрипа и молча переносила очередной стежок. То срывалась на крик и брань. То просто поскуливала. Казалось, это пытка никогда не кончится. Солд был терпелив, несмотря на мою хватку. Я чувствовала твердость его руки и уверенность движений. Лишь выступившая на лбу испарина говорила о том, как он напряжён.
– Вот ублюдки, – злобно процедил он, приближаясь к груди.
– Кто это был?
– Пираты, – голос командира ожесточился. – Дезертиры. Когда-то были охранниками. Несколько лет назад украли катер, оружие и исчезли. Теперь нападают на острова, где можно чем-то поживиться. Раньше они нападали на те, что дальше от Шаковина. Чтобы охрана не успела. Видимо, дела стали плохи, раз сунулись к вам. Давно мы пытались их поймать. Наказание будет суровым.
– А ограда? Как они… – дыхание закончилось на полуфразе, но Солд понял.
– Говорю же, бывшие охранники. Знают, как устроена ограда и как её закоротить.
– Как девчонки?
– В порядке. Ты очень разозлила этих уродов, и они решили начать с тебя. И почему я не удивлён?
– Я убила одного из них.
– Знаю. Они уже всё рассказали. Ты молодец. Ты смелая. – Он вздохнул и первый раз за весь процесс шитья посмотрел на меня. – Но такая глупая…
– Я рада, что ты успел…
– Я тоже…
Солд продолжил зашивать мою рану. Через какое-то время он отложил иглу и щипцы, которыми протягивал её.
– Давай попробуем сесть. Обмотаю тебя бинтом.
Он протянул мне руки, и я что было сил ухватилась за его плечи. Очень плавно поднял меня. Я села, шумно выдохнув.
– Постарайся сидеть ровно.
Он взял моток бинта и стал оборот за оборотом заматывать моё тело от живота к груди. Чтобы скрыть начало разреза, он пустил полосу бинта через плечо.
Тепло его рук. Сосредоточенный взгляд без капли похоти. Ровное дыхание. Он был так близко. Я не удержалась. Протянула руку и коснулась его щеки.
Солд замер. Судорожно вздохнул. И накрыл мою руку своей. Это было нежно. Трепетно.
– Я волновался о тебе, – едва слышно прошептал он. – Испугался, что они что-то сделают. Что-то… непоправимое.
Все произошедшее отошло на второй план.
– Ты испугался? За меня?
Он снова вздохнул и поднял взгляд.
– Не заставляй меня повторять. Не надо. – Небольшая пауза. – Дай самому разобраться.
Я ослабла. Солд подхватил меня и медленно уложил.
Глаза закрывались. Вскоре из чувств осталось лишь осязание, тепло Солда и его руки, гладящей меня по щеке.
– Отдохни. Я скоро вернусь. Обещаю, подобного не повторится.
Сны были тяжелыми. То и дело я просыпалась в бреду. Тогда меня подхватывали ласковые мамины руки, мамин голос шептал что-то заботливое и убаюкивающее. Мама протирала мой лоб влажным полотенцем, смачивала мне губы водой, постоянно держала за руку и читала старые индейские молитвы.
Я проспала два дня.
Когда проснулась, мама сидела рядом. Измученная, уставшая, заплаканная. Но её глаза засияли, когда она увидела, что я пришла в себя.
– Эйли, родная! Какое счастье. Теперь всё будет хорошо.
– Привет, – слабо улыбаясь, сказала я.
Мама накормила меня куриным бульоном и рассказала о том, что произошло в то время, пока я пыталась в одиночку дать отпор пиратам и после того, как меня обезвредили попаданием камня в голову.
Некоторые девушки добежали до арахисовых садов. Те, кто был там, кинулись в поселение, кое-кто отправился дальше, чтобы найти мужчин. Когда первые прибывшие оказались на берегу, они увидели разгромленную кухню, перевёрнутые палатки и бунгало. На берегу лежал мертвец со стрелой в шее, в кустах нашли мой лук. Катера у причала уже не было, но люди увидели удаляющуюся точку в море. Из-за всей этой беготни никто не знал точно, кто из девушек на острове, а кто созывает помощь. Но ясно было, что меня на острове точно нет. Вскоре появился катер охраны с Солдом и его подчинёнными. Островитяне показали им, куда делся катер, и что у них скорее всего заложники, в том числе и я.
Солд догнал пиратов, протаранил своим катером их посудину. Хоть негодяев было больше, люди Солда легко справились с ними с помощью оружия, схватили нескольких раненых, связали и забрали с собой. Затем освободили нас и привезли назад на остров. Когда он спускался с трапа на руках со мной, залитой кровью и укутанной в его куртку, мама чуть не умерла от ужаса, но он быстро заверил её, что я жива.
При упоминании, что Солд укрыл меня своей курткой, я не смогла сдержать улыбки.
Солд устроил меня в палатке, забрал с катера аптечку, отправил охранников с пойманными пиратами на Большой остров. А потом вернулся ко мне и запретил ему мешать. Предупредил, что я буду орать.
Я действительно громко орала, но потом стало тихо. Через какое-то время Солд вышел, взмокший и измотанный. Рассказал, что сделал. Посоветовал следить за мной, не будить, когда проснусь, накормить бульоном. Строго запретил прикасаться к повязке и швам, но оставил лекарства, которые я должна была принимать, чтобы избежать заражения крови.
Мама после часа уговоров всё же ушла отдыхать. Её место занял папа. С ним пришёл Карлос.
– Ну ты и чудила, – бросил брат. – Но выстрел очень даже впечатляет.
– А что с телом того бандита? – опомнилась я.
– Командир забрал, – ответил папа.
Он не сводил с меня серьёзного взгляда. В нём не было осуждения, гордости. Лишь невыразимая печаль, будто он понял что-то важное, с чем ему тяжело было смириться.
– Ты смелая, дочка.
– Но глупая? – припомнила я слова Солда.
– Нет. Безрассудная. Ты действуешь, исходя из мимолетных порывов. И совсем не думаешь о последствиях.
– Я хотела защитить наш дом. Наших людей.
– А в итоге тебя чуть не убили. Дом можно восстановить. Людей ты уже увела, но зачем вернулась?
– Чтобы эти уроды знали, что к нам нельзя так врываться и брать всё, что захочется.
Отец лишь покачал головой.
– Отдыхай. Набирайся сил. Поговорим потом.
Он вышел из палатки. От досады я едва сдерживала слёзы. Однако папа тут же вернулся. Наклонился ко мне, погладил по голове и поцеловал в лоб.
– Я рад, что ты цела, кэмэрин.
И быстро вышел.
Мы с Карлосом переглянулись.
– Ну, будем считать, что это высшая похвала.
– Что это за слово? – спросила я.
– Что-то вроде «защитница».
– Вот это да.
– Ты же знаешь, хвалить он не особо умеет. Лайза умел. А мы с тобой вышли несколько хуже, – в голосе брата просквозила горечь. Но он быстро стряхнул с себя то, что его огорчало. – Помнишь сказки тетушки Нины? В которых три брата. Старший – самый умный. Младший – дурак ленивый.
– А средний – никакой.
– Эй, прекращай. Ладно, я привёл глупый пример.
– Я и в девушки не слишком гожусь со своим характером и нежеланием идти замуж. И парень из меня тоже никакой.
– Но выстрел всё же был достойный. Вот что значит – хороший учитель!
Я хохотнула и сжала зубы от боли, которая полоснула свежую рану.
– Всё, не буду смешить. Я вот что скажу. Часть людей считает тебя героиней. А другая часть – дурочкой.
– А ты?
– А я считаю, что ты героическая дурочка. Кто осуждает, тот просто понимает, что сам на такое не способен. Я восхищаюсь твоим поступком. Это было безумно, а безумие – это моё.
– Спасибо за уроки стрельбы.
– Выздоравливай. И продолжим тренировки.
Глава 7
Через три дня приехал катер. Я уже могла сидеть, и Карлос помогал выйти на берег, чтобы я не торчала в палатке целыми сутками.
В поселении было почти пусто, лишь Эйо и Адна с двумя помощницами возились на кухне. Со стороны школы доносились детские голоса, разучивавшие новую песенку. Я, обложенная подушками и покрывалами, сидела у дерева, зарывая пальцы ног в песок.
Я не смогла пойти встречать катер и смотрела, как командир спустился по трапу и направился ко мне со своей аптечкой. Он остановился в паре шагов. Кроме повязки на мне был большой квадратный платок, сложенный вдвое и завязанный узлом на шее. Свободный угол доставал до низа живота. Так повязка у меня была прикрыта, а руки свободны. И снять такую накидку не занимало много времени. Майки я надевать не могла даже с посторонней помощью, поскольку нужно было поднимать руки, а это мне пока не давалось.
– Гуляешь?
– Нет сил сидеть в палатке.
– Как себя чувствуешь?
– Лучше. Не ору в беспамятстве. Уже неплохо.
– Болит?
– Только когда пытаюсь разорвать швы.
– Дурацкие шутки снова в строю. Идёшь на поправку, – сделал вывод Солд. – Придется оторвать тебя от твоего важного занятия, нужно сменить повязку.
– Конечно. Поможешь встать? Могу и сама, но вряд ли у тебя есть столько времени.
– Лучше бы не могла сама бросаться в неприятности.
Он ворчал, но в глазах его не было раздражения. Наклонился ко мне и осторожно взял на руки.
– Я могу идти сама, – я попыталась слабо протестовать.
Но Солд не ответил и не поставил меня на землю. Я прильнула к груди командира. Из-за стука собственного сердца я не могла услышать, как бьётся его. Почему-то казалось, что он тоже взволнован.
Оказавшись в палатке, я медленно села и стянула платок. Солд опустился передо мной на колени, открыл аптечку, достал ножницы. Стал аккуратно разрезать повязку. Чем выше поднимались ножницы, тем тяжелее я дышала. Запах Солда, его близость и тепло кружили голову.
Он внимательно осмотрел швы и одобрительно кивнул.
– Хорошо заживает. Даже слишком.
– Что это значит?
– Очень быстро. Должно быть, остров влияет не только на растения. Если так пойдёт, в следующий раз можно будет снимать швы.
– Они ужасно чешутся.
