– Где ваша Муся?
– Кс-ксс, – позвал я, обращаясь в пустое пространство.
Кошки не было.
– Вот я говорила, она меня не любит!
Маша, зябко вздрогнув, прислонились к уже изрядно остывшей печке.
– Принести дров? Это рядом в стайке, – заботливо предложил я.
– Ты должен отпустить меня, – прервав меня, промолвила она умоляюще.
– И я останусь один?
– Один. – грустно улыбнулась она. – А что делать?
– Такая чудесная ночь! … Гроза! Молнии!
– Согласна. Чудесная.
– И все так необыкновенно! Я как во сне. И ты! И мы!
– Ты забыл, что это был сон, который надо забыть?! – прижав мне губы ладошкой, напомнила она.
– И ты согласилась, на то, что я даже не мечтал. Доверилась! И нам было хорошо!
– Не говори так! Ты уже все забыл! Этого не было, – она сжала пальчиками мои губы.
– А если было?
– Но не с нами. В другом мире.
– Хочу в этом! Не уходи. Куда ты пойдешь?
– Сказать честно – по настоящему? – голос ее зазвучал глухо, прерывисто. Она как бы делала усилие над собой.
– Конечно, скажи.
– Мне и самой не хочется уходить!!
– Тогда останься! – взволнованно попросил я.
– А как? – переспросила она. – Легко сказать остаться? – она помолчала, как бы собираясь мыслями, – это невозможно и вообще…
Маша отошла к печке, положила руки на теплые кирпичи.
– Что ты имеешь в виду, – проследил я взглядом, почувствовав что теряю ее.
– Зачем ты задаешь такие вопросы? – задумчиво сказала она, прислонившись головой к печи. – Спрашиваешь?
– Больше не буду, – глухо буркнул я.
– Вот и молчи!
– Ты видишь у меня рот на замке?!
– У меня сзади глаз нет.
– А мы это сейчас проверим.
Я подошел к Маше сзади. Обнял ее за плечи. Она не убрала рук от теплых кирпичей.
– Точно говорю, нет! – сказала она отстраненно.
Легким дыханием, я убрал волосы и тронул губами ее шею. Потом еще раз. … Еще. Она была очень нежна и шелковиста.
– Ты там их ищешь?
– Да!
– Ничего не нашел?
– Пока нет.
– Я же говорила, – с улыбкой промолвила она.
– Я целовал и целовал, тонул в ее мокрых волосах, она не реагировала, только сильней прижималась к печи.
От этих прикосновений не просто бежали мурашки, а сладко ломило всё тело!
– Мы так не договаривались! – прошептала она, наконец, переходя на звонкий шепот.
– Мы без уговора!
– Я вообще пришла не к тебе, а к Мусе, – шутливо и возмущенно напомнила она.
– Мне показалось, ты передумала.
– Ничего не передумала милый. Ничего не передумала… Где Муся?
Платье Маши оставалось не застегнутым, и я начал легонько прикусывая зубами спускать его, вначале с одного плеча, потом с другого и целовать мокрые не отогревшиеся ключицы, продолжение шеи, острые лопатки, начало спины.
– Ты мне дашь увидеть Мусю?! – горячо и требовательно зашептала Маша. – Я хочу Мусю… и домой!
– Конечно! Я могу сходить ее поискать! – с придыханием согласился я, но мои глаза уже были в разбег.
– Вот и иди! – ласково прошептала она. – Не теряй время!
– Но я не могу оторваться! – сжав зубы прошептал я.
– Вы врете молодой человек! – шутливо пытаясь злиться, промолвила Маша.
– У меня кружится голова! – честно сознался я, ощущая легкое опьянение от ее тела, щекочущих меня волос, от того, что она такая доступная, что мои губы так касаются ее, целуют, оголяют верхнюю половину тела.
– Не верю ни одному вашему слову! Вы врун!
– Да врун! Несчастный! Но мне бы не упасть. Это выше моих сил.
Платье девушки тяжелым комом сползло на талию, чуть задержалось и бесформенно свалилось на пол.
Открылись покатые плечи, прикрытые местами мокрыми волосами, нежная узкая спина, белые узкие плавки, и стройные чуть розовые от холода ноги девушки. Она была стройная как солдатик, с прижатыми друг к другу лодыжками. Я взял ее за плечи, легонько сжал.
– Маша… Повернись! – попросил я чуть слышно, как будто кто-то мог нас услышать.
– Не-е-е-т! Не могу! – еще тише и протяжно ответила она.
– Почему?
– Мне сты-ы-дно милый? – голос ее задрожал. – И я бою-юсь. … Честно.
– Я хочу увидеть тебя! – умоляюще сказал я.
– Ты говоришь глупости! – нерешительно возразила она. – Это ни к чему.
– Хочу увидеть твои грудки! Которые я… я целовал.
– Они же обычные. – скромно сказала она, с улыбкой в голосе.
– Они необыкновенные! – горячо возразил я.
– Они маленькие, упорствовала Маша.
– Они прекрасные! – не сдавался я.
– Скажи еще что-нибудь хорошее про них, и я повернусь, – проговорила она и тихо засмеялась.
– Они просто прелесть у тебя, и мне ужасно хочется ласкать их сильней и сильней.
Маша, смущенно глядя в пол, обернулась, прикрыв их руками. Я стал целовать ее ладошки, убирая каждый пальчик губами, оголяя нежные возвышенности и, наконец, она опустила левую руку, потом правую, и я целовал их, … целовал нежно и страстно, немного, прикусывая соски. Девушка тихонько вскрикивала от боли и чему-то улыбалась, а дыхание у нее было прерывистое.
От этих откровенных влажных поцелуев у меня слабели и подкашивались ноги, и стала кружиться голова…
– Ну что ты делаешь, что ты творишь?! – шептала Маша с легким укором, а руками держала мою голову и гладила ее. Так продолжалось, вечность, но вот я опустился перед ней на колени, и стал целовать упругий девичий живот, розовые трусики, в начале у резинки, потом ниже и ниже.
– Не надо! Я прошу милый – не надо! – шептала она в забытье.
Холодная мокрая материя была почти прозрачна от воды, и темный треугольник ясно читался на ней.
– Сумасшедший. Ты сумасшедший! Туда целовать не надо.
– Откуда ты знаешь? – пребывая в коматозном состоянии, выдавил я.
– Знаю.
– Не знаешь!! – шептал я в забытье.
И, я решился, попробовать убрать эту последнюю преграду. Мои руки по бедрам поползли под них. Она вздрогнула.
– Ма-а-аша! – прошептал я как можно нежней. – Она молчала, только глаза у нее округлились и были испуганы. – Ма-аша! – повторил я с укором в голосе.
– Может не надо?! – встрепенулась она, придерживая их. – Ты сильно хочешь их снять?
– Сильно, сильно! Ты даже не представляешь как!
– Что я делаю! – обреченно прошептала она.
Трусики в моих руках медленно, поползли вниз, еще ниже, оголили скомканные кудряшки волос, по ногам, спустились на острые синие коленки, и дальше до самых щиколоток. Маша прикрыла пальцами рук потайное место девушки. Но не плотно, слегка.
– Вот это да! – невольно выдохнул я, встряхивая как от наваждения головой. Это было необыкновенное зрелище, предел мечтания любого мальчишки! Вот она девчонка без одежды, без всего, голенькая, в двадцати сантиметрах от моих глаз! И я всю вижу ее, вижу полностью! Сгораю от нетерпения! Меня душит душная волна! Проступает пот на лбу! Неужели правда? Мне не кажется? Это я вижу на самом деле! Но так не бывает!! Мое сознание захлебывается от приливших к голове эмоций. В этом легкой поросли волос, среди милых кудряшек прячется, да и почти не прячется, нежная черточка, запятая уходящая между ног! «Да! … Да! … Да!» – застучали молотобойцы у меня в голове. Запульсировали жилки в висках. Но я даже не могу утереть пот со лба. Я оцепенел! Я в восторге и наслаждении увиденным! Какая прелесть эти узкие ножки, можно даже наверно коснуться там, между ними.
Я потянул ее за ладошку вниз. С душевным волнением и трепетом я почти коснулся губами того места, где совсем недавно были ее трусики, почти дотронулся до ее кудряшек, но в последний момент не решился. «Мне не надо смотреть туда, но я хочу, я хочу!» Маша немного съежилась и ласково и попросила меня подняться.
– Ты еще успеваешь меня рассматривать?! – прошептала она укоризненно и чуть строго.
– Совсем чуть-чуть. Мне надо запомнить тебя, – с трепетом в голосе промолвил я.
– Это ни к чему милый. Встань, пожалуйста!
– Давай я не буду смотреть! – пообещал я, возвращая взгляд на ее лицо. Она благодарно кивнула, но была неумолима.
Мне пришлось подняться. Мы вновь слились в долгом поцелуе. Маша завела локти за мою шею, и держала меня нежно и бережно. Слегка придерживая девушку правой рукой за талию, я увлек ее в соседнюю комнату, к постели. Мы забрались на нее, так и не расцепившись ни на миг. Тут, наконец, я поборол свой безотчетный страх и, освободив правую руку, опустил вниз. Моя ладошка утонула в жестких упругих волосках. Было страшно приятно трогать резко обрывающуюся вниз глубину между ее ног, забирать в руку мягкую округлость низа живота девушки, ощущать, как средние пальцы неумолимо, от каждого движения, проваливаются во что-то влажное, отзывчивое и горячее. В трельяжном зеркале я видел наши ломкие отражения, и они плыли как в тумане.
– Я не хочу, что ты все видишь милый, – сказала она вдруг очень ласково.
– Ты такая необыкновенная! – голос мой дрогнул от нежности.
– Все равно не хочу этот дурацкий свет, – жалобно собирая морщинки на лбу сказала девушка и ресницы ее затрепетали.
– Он не дурацкий, – неуверенно возразил я, понимая, что она права.
– Ты не понимаешь! – шепнула она с мольбой в голосе.
– Наверное!
– И себя не хочу без одежды! – мучительно запротестовала она, подрагивая.
– Если бы ты знала, как прекрасна без нее! – почти теряя сознание, от близости ее тела, проговорил я.
