Алла Биглова "Спорим, мы не разведёмся?"

– Может, его надо просто на ручки взять? – Гриша, не стесняясь, переодевается при мне, скинув с себя костюм.

Отворачиваюсь, пытаясь заглушить нашедшее возбуждение. Напоминаю себе, что у меня давно не было секса, и, поэтому я так реагирую, а не потому, что у меня остались чувства к Грише.

– Я брала Беляша на ручки. Он у меня часа три спокойно спал. Наверное, кое-как выдержал. Видимо, твоя очередь качать неугомонного, – бормочу я. – Я, наверное, пойду обед готовить.

– А я думал, что сегодня моя очередь хозяйничать на кухне, – непринуждённо говорит он, наклоняясь за Беляшом.

Тот, посчитав, что с ним хотят поиграть, отпрыгивает на полметра, а я лицезрю задницу дорогого муженька. В который раз приходится отводить взгляд.

– А у нас давно дежурства? – фыркаю, наблюдая за тем, как маленький, проворный котёнок водит за нос взрослого здорового мужика.

– Знаешь, нам бы пора обсудить быт, – вздыхает Гриша, чуть не распластавшись на полу, потому что Беляш вновь обводит его вокруг пальца.

– Спустя пять лет совместной жизни? Умно, умно, – качаю головой и иду на кухню, попутно спотыкаясь о Беляша. – Нет, явно чертёнок! – злюсь, пытаясь уловить котёнка, но тот с лёгкостью бежит в соседнюю комнату. – Ага! Попался! – кричу ему я, забежав за ним и захлопнув дверь комнаты. – Не уйдёшь! – бурчу на вредного котёнка, но тот спешно забивается под диван.

Лезу за ним, пытаясь дотянуться до комочка стихийного бедствия. Тот зажимается всё дальше, в угол, а я лезу и лезу за ним.

В последний момент его ловлю и пытаюсь вылезти назад, но… застреваю. Про себя перечисляю все цензурные и матершиные слова. Как я вообще могла так застрять?

Вот ведь блин!

Интересно, как выгляжу со стороны? Как спрятавшийся страус, попой кверху?! Надеюсь, это хотя бы сексуально.

Не справляюсь сама и в итоге зову Гришу. Он приходит мгновенно и застывает на пороге.

– Очень, кгхм, своеобразная поза, – кашляет он, пытаясь скрыть смех. Но я его отлично знаю, и он нифига не кашляет.

– Ты поможешь мне, или нет? – ворчу на него я снизу. Конечно, не в моей ситуации ругаться, но всё-таки. – Мне не вылезти, а ты издеваешься!

– Ни в коем разе.

Его горячие руки ложатся на мою задницу. Охаю и замолкаю. Какой-то идиотизм. Не первый же год женаты! Он пытается меня вытянуть, Беляш в моих руках громко мяукает, и это походит на мат, а затем Гриша сдаётся, встаёт и приподнимает диван. Спешу вылезти и отряхнуться. Беляш чихает и пытается вырваться из моих рук.

Между нами повисает неловкое молчание, и только котёнку не неловко: он фырчит и мешает идиллии.

– Ты меня таким образом пыталась соблазнить? – наконец, осторожно интересуется Гриша.

– Вот ещё! – фыркаю я, стараясь не опустить глаза вниз. Туда, где у Гриши кончается футболка. – Вот, я достала Беляша. Будешь его успокаивать?

– У тебя это лучше получается, – пожимает плечами супруг. – Можешь подержать его на руках ещё немного и поработать, а я пойду готовить.

– Ты и готовить? – вскидываю левую бровь. – Ты сейчас серьёзно? Тебе же вечно некогда, – вновь оставляю колкую фразочку.

– Я подумал, что мы следующий месяц…

– Двадцать семь дней, – на автомате поправляю я, чтобы сильнее уязвить.

Беляш на моих руках мяукает, напоминая о себе. То ли подтверждает, что Гриша не прав, то ли ворчит на моё занудство, то ли вообще просто хочет дальше бесноваться где-то на полу.

Вот ведь заводная игрушка!

– Да-да. В любом случае, раз мы оба будем дома длительное время, будет нечестно, если всё время будешь готовить только ты, – Гриша невинно улыбается, а сам исподлобья наблюдает за моей реакцией.

– Раньше тебя это ни капли не волновало, – ворчу на него я, качая головой.

– Это было раньше. Признаю, был не прав. Пытаюсь измениться. Буду рад, если поможешь. Так что иди отдыхай, или работай, как тебе будет удобнее. Я на кухню, сварганю какую-нибудь пасту, – он буквально выпроваживает меня.

Не спорю, лишь удивлённо иду вместе с Беляшом в спальню. В комнате жарко (или жарко мне?), и прохожу на балкон, открываю окно. Беляш дышит свежим воздухом, удивлённо наблюдая за прохожими внизу: с такого расстояния они кажутся мелкими букашками.

Вздыхаю. И вот когда Гриша так сильно изменился? Почему вдруг принял во внимание всё то, что мне не нравилось в нашем совместном быту? И не откатится ли всё назад, если я скажу, что не хочу разводиться?

И хочу ли я разводиться вообще?

– Беляш, что мне делать? – глажу котика. Тот поднимает на меня свои умные глазёнки и мяучит в ответ. – Жаль, что я не понимаю твой мудрый совет. А то обязательно последовала бы ему.

– Мяу! – возмущается Беляш.

Вздыхаю. Выбор мне придётся сделать самостоятельно.

Немного успокаиваюсь и возвращаюсь в спальню. Пока Гриша на кухне, работаю и отвлекаю Беляша. Котёнок отлично засыпает у меня на коленях, прижимаясь всем телом, но, как только я перекладываю его на заправленную кровать, просыпается. Пыхтит, ворчит и начинает носиться по комнате, как оголтелый.

– Кажется, ты притащил домой монстра, – шутливо говорю Грише, когда он заглядывает в комнату и отвечает по работе.

– Не исключено, – пожимает он плечами. – Зато вы прекрасно смотритесь вместе!

– Намекаешь на то, что он – чертёнок, а я самая настоящая ведьма? – бурчу, поглаживая мурчащий пушистый комочек.

– Нет, – он смеётся и пожимает плечами, – ты шатенка, а он белый. На контрасте хорошо смотритесь.

Беляш просыпается и начинает настойчиво гладиться об мою руку. И, конечно же, мурлыкать. Гриша ухмыляется, но ничего не говорит и уходит на кухню.

Вздыхаю: всё ещё не понимаю, в какое королевство кривых зеркал я попала, и в какой момент Гриша снова стал тем, в кого я некогда влюбилась, но стараюсь не подавать виду, что нервничаю.

Беляш, в конце концов, больно кусает меня, я айкаю, а затем это белое исчадие ада убегает на кухню, где я слышу Гришины вопли.

Качаю головой. Не, у моего мужа непереносимость животных. Вот теперь я его узнаю. Спешу на кухню и удивляюсь тому, что ещё никто и никого не убил. И даже не знаю, у кого больше шансов.

– Что случилось? – интересуюсь я, наблюдая за тем, как Беляш сидит на подоконнике, как ни в чём не бывало, и облизывается.

– Да ты своё смертельно оружие выпустила, – смеётся Гриша и, видя, что я не понимаю его шутки, добавляет: – Беляш кинулся мне под ноги, я споткнулся, еле устоял на ногах, выругался, а затем обезоружил его.

Смотрю на Беляша. Тот явно в порядке и продолжает вылизываться.

– Как же?

– Да я дал ему колбаски и усадил на подоконник. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы под ноги мне не бросалось, когда я готовлю для любимой и для себя, – Гриша абсолютно спокоен, а я щурюсь.

И любимой меня назвал. Снова. И Беляша не обидел. Что-то явно происходит.

– А ты в курсе, что ему нельзя колбасу? – бурчу я и наливаю себе стакан воды. В горле пересохло от этих волнений.

– Судя по его довольной морде, Беляш с тобой категорически не согласен, – усмехается Гриша. – Да ладно тебе. Многие кормят кошек домашней едой, и они долго живут.

– Кормят-то кормят, – киваю, согласившись. – Но ты учти, дорогой, – это слово пробую на вкус, потому что уже сама не знаю, «дорогой» он или нет. – Что все кошки разные. Что подойдёт одной, то может угробить другую.

– Поэтому надо будет посмотреть, что нашему Беляшу больше подходит. И, раз ты здесь, – последнюю фразу он говорит особенно торжественно, – садись кушать. Обед готов.

Хмурюсь, боясь представить, что такого приготовил Гриша, и будет ли это съедобно.

Глава 6

Елена

На удивление, паста, которую сделал Гриша, не просто съедобная, а очень вкусная. Это было понятно ещё по запаху: терпкому, но очень аппетитному, когда аромат свежесвареной курицы перемешался с приправами и прочими яствами.

Некоторое время молчу, просто с нескрываемым аппетитом жую, что он приготовил. Я и представить не могла, что я настолько голодна, пока не начала есть.

– Вкусно? – наконец, осторожно интересуется Гриша.

– Очень! – говорю, и кусочек курочки вываливается из моего рта, плавно приземлившись мне на штаны. – Ой. Насвинячила, – расстроенно добавляю. Выкидываю курочку в мусорку и досадно вздыхаю.

Кошусь на Гришу: обычно в такие моменты он ворчит на меня, что у меня дырявый рот. При этом у него никогда не было предъяв, когда…

– Ничего страшного. Машинка всё отстирает, – пожимает он плечами, аккуратно вытершись салфеткой.

Неловко как-то вышло. Даже не знаю, что делать. Поэтому тихо, не без удовольствия, доедаю остальное.

– Спасибо, всё было очень вкусно, – благодарю и хвалю повара. Встаю из-за стола, не зная, как реагировать на изменения мужа.

И, самое главное, как долго они будут длиться? К чему ещё мне нужно привыкнуть? Мне очень нравится всё это, оттого только страшнее. И земля уходит из-под ног, всё-таки всё привычное исчезло…

– Приходи снова – будет ещё вкуснее, – улыбается он. – И оставь тарелки. Сам помою.

– Точно? – хмурюсь, откровенно не понимая, что происходит.

Это странно, непривычно. Чёрт возьми, это пугает!

– Ну, не вечно же тебе всё мыть, – пожимает плечами Гриша, а затем подхватывает мою тарелку, берёт свою и открывает воду.

Мои глаза не выдерживают подобных изменений, и я возвращаюсь в спальню. Вернее, я туда в страхе сбегаю. Где-то через десять минут Гриша присоединяется ко мне, и следующий час мы молча работаем: каждый занят своим делом.

Я думаю о сложившейся ситуации, пытаясь понять, почему это всё меня так сильно пугает и задевает.

– Ой, у меня сейчас созвон будет, – вздыхает Гриша, прерывая мои нелёгкие думы.

Мгновенно вздрагиваю, припоминая последнюю ссору. У Гриши же вечно важные созвоны, а он у нас зарабатывает больше, значит, это я должна уйти из нашей спальни, если мешает. «У меня же ноутбук, я могу выйти из комнаты в любой момент, а у него компьютер», – эти неприятные слова из раза в раз прокручиваются в моей голове.

– Мне уйти? – осторожно спрашиваю, хотя совершенно не хочется двигаться с места.

– Не, созвонюсь по телефону. Да и вечером перееду в соседнюю комнату, чтобы у каждого из нас было своё рабочее пространство. Ты права: это безумие, что мы работаем в одной комнате, – поднимаю на него удивлённый взгляд. – Мы ведь не коллеги, а муж и жена.

Гриша совершенно спокоен. Я давно предлагала ему разъехаться работать по разным комнатам. Но он вечно придумывал новые отговорки, среди которых была одна ключевая мысль: «мы же семья, мы не можем мешать друг другу».

Подхожу к Грише, трогаю его за лоб, вроде не горячий. Может, это я схожу с ума?

– Ты чего? – удивляется он, проникновенно глядя на меня.

– Да вот, хотела проверить, нет ли у тебя жара. А то вроде бы и ты, а вроде и нет. Я не знаю, чему уже верить, – ехидничаю, но сейчас это мой единственный способ защититься.

– Ах так? – Гриша неожиданно ловит меня, прижимает к себе и целует.

Вздрагиваю, потому что не ожидаю такого поворота событий.

Первым порывом становится желание дать Грише хорошую пощёчину, но я почему-то сдерживаюсь. А затем и вовсе отвечаю Грише на его поцелуй. К сожалению, он мне не чужой, а тело моментально реагирует на прикосновение столь желанного мужчины.

Блин. Вот ведь, называется, отвыкать начала!

Его губы мягкие, сладкие, ещё пропитанные в пасте, касаются моих губ, властно подчиняя меня себе. Его руки горячие, обжигают кожу на талии. Чувствую мощнейшее желание, которое разгорается во мне, и я ничего не могу с этим поделать.

Его руки всё ниже, и я себя останавливаю. Торможу, чтобы потом не сожалеть. Отстраняюсь, хоть и мне так сильно этого не хочется.

– Извини, если перешёл границы дозволенного. Ты сегодня особенно сильно сводишь с ума, – Гриша осторожничает.

Он, как и всегда, ловит моё настроение и понимает, что сейчас – не время. Не рано, не поздно, просто не время.

– Да не стоило, – бросаю я, вытирая губы. Ощущаю, как они опухли и жаждут продолжения.

Да я и сама этого хочу. Но не могу себе позволить. Я запуталась и не знаю, что делать дальше.

Ухожу на балкон. Прячусь. Хочу остыть и рационально подумать. Не в силах спорить с собой или общаться с Гришей. Слишком много событий за короткие три дня. Я ведь так не выдержу и проиграю спор. И так ли мне хочется его выиграть? Может, ну его, все эти глупости?

Отбрасываю все неприятные мысли, позволяю себе немного расслабиться. Краем уха слышу, что Гриша уходит и созванивается с коллегами в соседней комнате. Качаю головой. Почему нельзя было услышать меня раньше? Сразу? Почему он осознал, что и в каких моментах делал мне больно, только когда я решила уйти? Почему он делает это сейчас, когда мне уже не надо?

Когда немного остываю, возвращаюсь за ноутбук и доделываю те дела, что не успела за день. Минус удалёнки: работа не всегда бывает до шести. Зачастую приходится дорабатывать.

Гриша возвращается, разбирает свой компьютер и перетаскивает его вместе со столом. Он пыхтит, но не просит помощи. Стараюсь не лезть, чтобы не попасть под горячую руку. Если она вообще горячая.

Наконец, муж полностью перетаскивает стол и технику в соседнюю комнату. Смотрю на пустующее место и вздыхаю: как-то даже от того, что он переехал в соседнюю комнату, стало грустно на душе.

Заканчиваю работу и захлопываю ноутбук. Устала за день: от работы, ненужных переживаний и прочей дребедени. Падаю на кровать, и ко мне приходит Беляш. Ему почему-то кажется, что мои ноги – самая лучшая игрушка. С утра были волосы. Не спорю с ним, лишь наблюдаю.

Неожиданно в спальню заходит Гриша. Он воровато улыбается и интересуется:

– Ленк, не хочешь сходить прогуляться?