Виталий Андреевич Бегдай "Лимитерия"

– Я его поймаю и ноги ему вырву!

– Смотри только, не обделайся, когда его увидишь.

– Это да. Говорят, он в щи раскатал наших в одиночку. Какой-то жуткий на самом деле тип.

Пряник тихо хихикнул.

– Не хочу этого признавать, Кнутик, но сейчас ты самая натуральная гроза района. Вон, как обсуждают тебя.

Хог отмахнулся, хоть и гордился самим собой в душе (немного).

– Оу, – снова заговорила пленница, задумчиво прижав палец к своим губам. – Так ты, оказывается, крутой парень?

– В смысле? – насторожился Хог.

Синеволосая усмехнулась. Подошла к большому столу и села на него, положив ногу на ногу. И спину изогнула, чуть ли не призывно выпячивая вперёд пышную грудь.

– Где, думаешь, ты сейчас находишься?

– В притоне, полным шлюх и криминала, – моментально ответил Хог, чем рассмешил красавицу. – Что?

– Да нет, ничего. У меня была аналогичная ассоциация, когда я впервые пришла сюда.

– Тогда почему ты тут осталась?

– Мне здесь хорошо.

Хог скривился от услышанного.

– Понятно, – хмуро промолвил он. Дальше разговаривать смысла нет: она ничем не лучше тех, кто сейчас находится снаружи.

– Назови своё имя, пожалуйста.

– С какой целью интересуешься?

– Разве это не первое, что должен сделать рыцарь, когда похищает принцессу из логова свирепого дракона?

– Не переживай, «принцесса»: как только толпа рассосётся, я сразу верну тебя дракону.

– Твоя неоправданная грубость делает моему нежному сердечку очень больно, – театрально обиделась синевласка.

– До свадьбы заживёт, – фыркнул Хог.

Пряник молчал, ибо не видел смысла встревать в сей диалог.

– Я Элли Эрия.

– Ври больше.

Девушка изогнула бровь.

– Где твои красные волосы, Эрия? – с недоверием вопросил Лимит. – Хотя я прежде не покидал Лимитеру, о породе вашей знаю достаточно.

– Ну, мне часто такой вопрос задают: каково это – быть потомком Эйрии, не имея алых волос? Ответ прост: моё прошлое. Посвящать тебя в него я, конечно, не стану, – объяснила Элли, невинно плечиками пожав. Но потом её взгляд стал недобрым, а на губах показалась холодная улыбка. – Так, значит, родом ты из Лимитеры. Что ж, это многое объясняет.

– Что именно? Говори прямо.

Элли перевела взгляд на рядом стоявший графин. Воды в нём было больше половины. Девушка взяла его и стала пить. Хог нахмурился. Пробудившаяся в душе тревога кричала во всё горло, чтобы парень был осторожен.

Элли кончила с удовлетворением жажды, испуская вздох облегчения.

А потом размахнулась и выплеснула оставшуюся воду в сторону Хога.

Лимит округлил глаза. Мельчайшие капли стали увеличиваться в размерах – плавно, изящно, будто бы собирающаяся в единое целое ртуть. И будь парень изначально готов к подобному, не ограничивай его в путях отступления комнатушка, а правый (всё ещё слепой) глаз способен был призвать «Посолонь» – смог бы уклониться. Но сейчас он, к сожалению, в попытках что-либо сделать просто споткнулся об ошалевшего Пряника и полетел вперёд…

Прямо в огромную водяную сферу, в засчитанные миллисекунды поглотившую его.

– Кнутик! – закричал Пряник.

– Не волнуйся, я не убью его. Пока не убью, – с ласковым холодом в голосе пообещала Элли, с лёгкой руки которой водяная тюрьма отлипла от пола и зависла в воздухе. Барахтающийся внутри неё Хог пытался что-либо сделать, но ничего у него не получалось.

«Так она – маг воды? Твою ж мать! Как я мог так подставиться-то?», – мысленно негодовал Лимит. Но теперь становилось понятно, почему всё это время эрийка была спокойной. Почему так флегматично относилась к происходящему и вообще подыгрывала ему. Ей действительно ничего не угрожало. Ведь угроза исходила, прежде всего, от неё, а не от окружающего мира. Потому-то болтающиеся снаружи волонтёры не предпринимали активные действия, дабы ворваться в библиотеку и схватить Хога. Они прекрасно видели и знали, кого Лимит пленил, и могли разве что свечку за упокой души его поставить.

– Признаюсь, не умею я духовно определять лимитеров, как другие эрийцы. Наверное, из-за дефекта при рождении или… Ай, не важно. Тем паче мысль другую донести до тебя хочу я, – Элли улыбалась холодно, и образ её в настоящий момент напоминал Снежную Королеву. – Представляясь потомком Лимитеры перед эрийцем после содеянного, на верную смерть ты себя обрекаешь. Неужто забыл, какие отношения у наших с тобой кланов? Я тебе напомню: после падения Лимитерии – хрупки, как первый лёд. Они треснут в мгновение ока, стоит только одной из сторон сделать что-то не так.

Хог немногое смог разобрать из услышанного. Кислород заканчивался, и сознание медленно угасало в молодом прытком теле, обещая ему скорый «выход из системы».

– О том, что сделал ты сегодня, будут говорить долго. Сначала эта новость распространится по всему союзу «Орёл». Потом получит общенародную огласку. Она, в целом, безобидна – пока в ней не фигурирует лимитер. Понимаешь, к чему я клоню?

Хог начал захлёбываться. Пряник вскрикнул в ужасе.

– Никому не говори, откуда ты родом. По крайней мере, пока, – настрого велела холодная Элли и щёлкнула пальцами.

Водяная тюрьма разлилась, и упавший на пол Хог жадно стал хватать ртом, наполняя пылающие до боли лёгкие спасительным кислородом. Пряник бросился к нему.

– Кха-кха… с-сука…! – кашляя, прохрипел Хог. Элли игриво улыбнулась ему в ответ.

– Ты даже не представляешь – какая.

Эпизод 2: Лесной разбойник

Дикая в теле усталость на пару с болью – первое, что почувствовал Хог, когда, наконец, открыл глаза. Ныло всё: мышцы, кости, внутренние органы. И улавливаемый носом запах сырости отнюдь не облегчал состояние героя. Хотелось опустошить желудок от сегодняшнего завтрака, сделать глубокий вдох без дискомфорта в рёбрах и снова сну предаться. Только уже не здесь, а в тёплой, мягкой постели.

Хог не мог понять, где именно очнулся. Это не тюремная комната: тут нет ожидаемого решётчатого окна с проникающим через него лунным светом. Здесь не бегают, как по канону, крысы. И лежит он на мягкой земле, пусть та и мокрая.

Наверное, это подвал.

Хог закашлял, поморщившись. Волонтёры избили его за сегодняшнее, а Пряника забрали, но кто и зачем – непонятно. Быть может, продать на аукционе какому-нибудь любителю зверушек. А что, Лимит уже сталкивался с подобным в своём недалёком прошлом. Ситуация, конечно, была более щадящей, но суть та же.

«Ты даже не представляешь – какая».

Хог почувствовал нарастающий в груди гнев, неспособный, однако, как-либо изменить произошедшее. Элли Эрия, потомок Эйрии, девушка с надменным понятием справедливости и явно считающая себя выше других – Лимит искренне хотел ей отомстить. Из-за неё он сейчас здесь, в сыром подвале, а не на свободе, с Пряником. Она воспользовалась его потерей бдительности и превратила в овоща, которого опосля схватили. А её насмешка – демонстрация их неравенства, дескать: ты – ничтожество, о которое стоит вытирать ноги.

Хог зарычал, скрипнув зубами.

Он ей отомстит. Обязательно покарает, как только вырвется на свободу. Ему уже попадались похожие стервы, считающие себя абсолютно правыми и истовыми в отношении него. Они, как и она, так же припугивали юношу, обещая ему мучительную расплату, ежели их он решит ослушаться.

– Я их всех наказал. Накажу и тебя, – мрачно поклялся Хог.

Нужно было выбраться как-то – но как? Лимит решил не форсировать события и дождаться раннего утра. Пока что приложился больной челюстью к сырой стене, дабы её холод пусть немного, но успокоил ноющую боль. Верёвки, опутывающие его тело, обязательно поддадутся, когда Хог наберётся немного сил. Надо только собраться.

Вдруг послышался скрип открываемой двери. Хог прислушался. Раздавшиеся сверху шаги приближались прямо к нему – тяжёлые, медленные. Судя по интервалам и не слишком крепкому опусканию стопы на доску, это – взрослый человек. Возможно, старец. А ежели молодой – то точно со здоровьем у него проблемы, ибо юнцы более энергичны при ходьбе.

И Хог не ошибся: когда крышка подвала неторопливо поднялась, а в «темницу» упал свет керосиновой лампы, парень увидел старца. Ну, не совсем старца, но выглядел сей люд отчасти похоже: лысина на макушке, седые волосы по бокам головы, тяжёлые белые брови над глазами и белые пышные усы над губой. Глубокие на лбу морщины символизировали не столько приходящую старость, сколько умудрённость бытия сего.

– Здравствуй, сынок.

Хог криво ухмыльнулся. Даже не постеснялся одарить незнакомца презрительным взглядом, как бы, говоря ему: «Слышь, какой я те сынок, дядь?».

Старец отошёл на некоторое время, но вернулся уже лестницей. Поставил её вниз и стал спускаться сам. Теперь, когда он оказался ещё ближе, Хог получше мог его рассмотреть. Старец был достаточно высок, но худощав. Под белым халатом (явно докторским) находились тёмно-серая водолазка и болотного цвета брюки. Левую руку украшали позолоченные часы и серебряный перстень на среднем пальце.

Старец опустился подле Хога. Взгляд его очей серых наполнился сожалением и пониманием одновременно, что, впрочем, пока никак не сказывалось на настроении Лимита. Парень по-прежнему был зол.

– Меня зовут Максим Сахаров. Я – основатель кордона «Луч».

Хог изогнул бровь. Он полагал, что заправлять этим безумным местом будет человек, явно жизнь повидавший, немолодой – но и подумать не мог, что главой окажется какой-то худой высокий дед. Ещё и на доктора смахивающий.

Потому Хог не поверил.

– Я знаю, тебя зовут Хог Лимит. Не волнуйся: данные знания я получил от твоего друга. Сейчас он находится в моём кабинете, – успокаивающим, будто бы волшебным голосом произнёс Максим. Вот только юноша тотчас округлил глаза, а его душа вмиг воспылала гневом праведным.

– Верни мне Пряню! Иначе я тебе расхреначу всё, что тут есть!

Сахаров улыбнулся, но не насмешливо, как Элли. Улыбка его была очень печальной и грустной, отчего Лимит даже поутих немного. Этот доктор – или профессор – излучал донельзя мирную ауру, и изливать ярость на него за произошедшее сегодня парень не слишком хотел.

– Я не собираюсь вредить тебе, Хог. Я прекрасно понимаю, что обстоятельства вынудили поступить тебя именно так, а не иначе. Произошло, к моему огромному сожалению, сильное недоразумение между тобой и моими чадами. Но всё не так ужасно, как ты думаешь.

– Почему я должен поверить человеку, который основал тут притон? – хмуро вопросил Хог, чем немного озадачил старца. – Чё, думаешь, не видел я, как твои «чада» шпилятся в лесу и на ножи любого посадить хотят?

– Друг мой, я… эх, ты всё неправильно понял, – тяжело вздохнул Максим.

– А что я должен понимать? На меня какое-то мурло налетело у ворот, не дав объясниться. В меня стреляли не один раз, хотя я пытался поговорить. А какая-то вонючая, драная, грёбаная и мерзкая коза падлу мне подложила, из-за которой я теперь тут, в твоём подвале – побитый, голодный, без моей зверухи. Так чё мне понять, а, Сахаров (чи хто ты там, я хз)? Что я должен был предъявить какой-то билет, дабы дражайшие уроды изволили разговаривать со мной, невежей бродячей? Это я должен понять, да?

И всё-таки Хог не сдержался: излил злобу. Однако Максим не оскорбился. Его взгляд по-прежнему выражал сочувствие и сострадание к парню, а у того аж во рту зубам тесно стало. Хотелось рычать, скалиться, плеваться – лишь бы Пряника вернули и отпустили по-хорошему. Не то Лимит действительно мог камня на камне здесь не оставить и вряд ли на сей раз его кто-то остановит.

Так, по крайней мере, думал он сам.

Максим вдруг блеснул лезвием ножа в полумраке. Хог было хотел осклабится, мол, вот, какая она, доброта здешняя – но Сахаров использовал оружие не для аргументирования своей власти. Он просто разрезал верёвки, даря юноше желанную свободу. Парень настороженно следил за ним.

– Вот, выпей, – Максим протянул Хогу пузырёк, в котором плескалась чёрная жидкость с фиолетовым оттенком. – Не волнуйся, это мёртвая вода. Она вмиг твои раны залечит.

Вы, наверное, решили, что мёртвая вода – значит, яд убийственный. На самом же деле это чудодейственный эликсир, способный излечить практически любую физическую рану. Добываемая из недр Ирийского сада, в способности ставить раненного воина на ноги в засчитанные секунды она практически равнялась редким золотым яблокам, что росли на ветвях Мирового Древа.

Всё ещё хмурясь, Хог принял снадобье. Максим не соврал: это действительно была мёртвая вода, благодаря которой раны на теле Лимита вмиг затянулись. Бодрость и энергия, конечно, остались на прежнем уровне, зато боль ушла окончательно. Хог смог подняться на ноги.

– Пойдём в мой кабинет, – Максим отправился к выходу. – Там я тебе всё объясню.

Охотничий кордон преобразился в ночи. При зажжённых фонарях, летающих светлячках и ласковому дуновению ветерка он казался донельзя романтичным. Будто место сие – и есть легендарный Ирий-сад, в который мечтали попасть абсолютно все. И даже проходящие мимо охотники перестали казаться враждебными, хоть и отпечатались в памяти Хога с нехорошей стороны.

Лимит покорно следовал за Максимом. Вместе они вошли в центральное здание лагеря, где Сахарова тотчас приветствовали стоявшие по бокам красной двери охотники. В неё профессор и зашёл, кивнув головой гостю.

– Кнути-и-и-к!

Пряник не без слёз сразу же бросился в объятия хозяина, и тот его поймал, как маленького ребёнка, крепко к своей груди прижав.

– Я тоже по тебе скучал, малыш, – улыбнулся с закрытыми глазами Хог.

– Кнутик, я так за тебя испугался! Я думал, я… – Пряник, впрочем, быстро покончил со слезливыми, как любил говорить его хозяин, «поллюциями», и, улыбнувшись, указал на Сахарова. – Это хороший человек, Кнутик. Честно-честно. Местные охотники хотели меня в клетку посадить да на базар в соседний город отвести, но Максим мне помог. Я… я всё ему рассказал, Кнутик. Ну, про то, что с нами случилось, начиная с Храма Чернобога.

Хог покачал головой, несколько осуждая енота за его «длинный язык», но ругать не стал. Ибо Сахаров пусть и был незнаком им, впечатление всё же создавал надёжного, положительного человека. Была в нём какая-то старческая мудрость, делающая его похожим на прорицателя.

Троица разместилась за большим столом, напрочь бумагами заваленном. А пока Максим разливал чаи, Хог периферическим зрением изучал обстановку. Кабинет как кабинет, ничего особенного – если бы не висящий на стене щит с изображением лика солярного бога.

– Даждьбог, – озвучил его имя Хог, задумавшись. А потом посмотрел на Максима. – Коллекционируешь божественные артефакты?

– Скорее, да, чем нет. А если честно – хочу подарить его избраннику своей дочери. Кому конкретно – пока неясно, не объявился ещё, – улыбчиво ответил Сахаров. – Но, думаю, всё впереди. Дочке-то моей недавно восемнадцать исполнилось. Уверен, кто-то да приглянулся ей на кордоне. А может, я просто себя так утешаю, покуда до внуков дожить хочу. Эхехе.

Хог сделал несколько глотков чая и закатил глаза. Без сахара он отдавал привкусом малины и взывал к далёкому-далёкому прошлому, где что-то похожее юноша уже пробовал.

– Значит, не притон это, а самый настоящий кордон охотников?

– Верно, сынок. Конкретно этот входит в состав независимого союза «Орёл». Вот, кстати, эмблема его, – Максим достал из стола повязку, на которой изображалась крылатая синяя птица. – Это своего рода паспорт, позволяющий тебе посещать места, где обитают охотники-волонтёры (ну или альтруисты, называй, как хочешь).

– То есть, окрысились на меня только потому, что я не предъявил эмблему? – уточнил Хог.

– Не совсем. Видишь ли, на посту сегодня днём должен был находиться другой человек, не Ефросиний. Объясняю потому, что прежде он не заступал на пост и банально не знал, как вести себя. В правилах сказано: «Никого на территорию без эмблемы или королевской печати не пропускать». Видно, слишком буквально всё понял Ефрос… или кто-то ему что-то сказал не то.