– Как?
– В правой руке – стакан водки, в левой – огурец на вилке, а в зубах – подол своей юбки!
– Ага! Прямо разбежалась! – всерьез, без юмора восприняла анекдот Жанна.
– Нет, Жанка, ты все-таки ответь, – опять прицепился к ней Игорь. – Ну, хорошо, вот твой нынешний, пятый, ты ж, вроде с ним уже третий год живешь. То есть, получается, все-таки нашла то, что искала?
– Ой, Игорек! Просто поняла, что все – одинаковое дерьмо, и перебирать дальше нет никакого смысла. Я думаю, что нынешнего тоже, вот, дотерплю, пока он в море ходит. А то что-то в последний приход стал заговаривать – не списаться ли на берег. Я сразу себе сказала: «Нет, ну, две недели в году я его терпеть готова, но больше – извините». Так что и тут недолго осталось.
– И что – одна будешь жить?
– Почему – одна? Сыну у меня уже тринадцать. Я ж его родила – восемнадцати еще не было. Он мне говорит: «Мам, ты у меня – как подружка!» Да. А с благоверным моим последний раз чуть облом не случился. Ревнивый стал, подлюка! Никогда не предупреждает, если «по зеленой» приходит. И ключ от квартиры теперь с собой в море берет. Мне девчонки утром позвонили – у нас тут образовался такой клуб «Верность», как мы его называем. По местному радио каждое утро в семь часов передают список судов, которые приходят «по зеленой».
– Что такое «по зеленой»? – вмешался, не поняв, Егор.
– Ну, когда мужья идут в рейс, мы же в курсе, сколько он продлится, и ближе к концу уже заранее готовимся. А «по зеленой» – не знаю, почему так называется, по-моему, какая-то бумажка у них там выписывается зеленого цвета. Это, если корабль наловил полные трюмы рыбы, и надо срочно прийти сдать ее в порт. Они тогда неожиданно, как черти из табакерки, заявляются сюда на пару дней. И, ты понимаешь, какой это напряг. Поэтому мы с девчонками договорились все вместе слушать утреннюю сводку, и, если чей-то корабль возвращается – звонить, предупреждать. А то – мало ли, закрутилась, прослушала!
– И это называется – клуб «Верность»? – не сдержал удивленного тона Егор.
– Да.
– Классно!
– И представьте, я сплю – а мне звонят, что корабль уже в порту, и минут через двадцать мой козел будет дома!
– А ты, конечно, не одна?
– Тьфу! Как раз-таки – одна. Но – полный же холодильник всего! Там все сразу понятно! И недопитое, и недоеденное, и, вообще, – куда столько! Он же знает, что я на диете! А мусорное ведро? Там же одни улики! Короче, выскакиваю, подняла соседку напротив, мы вдвоем все к ней перетаскали. Вот, веришь, только вернулась, легла, укрылась – ключ в замке, тихонечко так – щелк. Заходит. Ну, я – как спящая царевна: не поцелуешь – не проснусь. Лежу, думаю – только бы сразу не полез! От него ж не отобьешься! А потом весь день ходишь, как будто мыла поела.
– Это ты в смысле супружеского долга? – уточнил Игорь.
– Ну, естественно! – фыркнула Жанна. – Ты сегодня, Игорек, какой-то непонятливый! Так о чем это я? Да. Смотрю: вроде, пока, говорит, что жрать хочет. Я его к телевизору посадила, сама – на кухню. Открываю там бутылку шампанского – любит, гад, шампанское, всегда просит. Вскрываю ампулу димедрола – у меня наготове – и прямо ему в фужер. Отнесла, сыр-колбаску режу, приношу. Вижу – ест-пьет – ни хрена его не берет. Начинает за попу хватать! Говорю, подожди, мол, я – сейчас, только в душик. А сама ему – еще ампулу! Захрапел. Фу! Хоть передышка. Села, а сердце колотится – ведь чуть не спалилась! Фужер с шампанским взяла, думаю: себе, что ли, димедрола влить? Но – нельзя! Проснется первым и трахнет спящую. А так – мне ж теперь на него обидеться можно, дескать, я из душа вышла, а ты спишь! Еще и сцену ревности закачу! Потом якобы разболеюсь. А там – глядишь, ему уже назад, на корабль, пора. Напоследок чмокну, все прощу, пообещаю, что в следующий раз… – ну, короче, чтобы тосковал. И – пока! В море, на свежий ветерок!
– Жанка, ты мне напомнила еще один вариант анекдота про возвращение с моря, – улыбнулся Игорь. – Слушайте. В общем, пришел мужик с моря. Неожиданно. Ночью…
– Это не смешно, – сказала Жанна, поперхнувшись коньяком.
– Да, ладно тебе, не примеряй на себя. И решил он жене сюрприз сделать…
– Ты издеваешься? – толкнула его в бок Жанна. – На ходу, что ли, придумываешь?
– Нет. Слушай дальше. Короче, дверь открыл, свет включать не стал – и сразу в спальню. Кинулся к жене…
– А она, конечно, не одна?..
– «Тьфу! Как раз-таки – одна», – передразнил Жанну рассказчик. – Не перебивай. Вот муж с голодухи ее и так, и эдак, в общем, отвел душу, вышел на кухню воды попить – а там жена борщ доваривает. Он ей: «Подожди, а кого ж это я там в спальне?..»
– Отец из деревни приехал? – весело подсказал Сергей. – Уже было.
– Слушайте, вы мне договорить дадите?
– Ладно-ладно. Молчим. Досказывай.
– Не отец, а теща.
– О, это меняет дело…
– Ну, дочка, конечно, кинулась в спальню: «Мама! Что ж ты ему не сказала, что это ты, а не я?» А та: «Ну, ты что, доченька? Забыла? Я же с этим твоим козлом уже два года не разговариваю!»
– Давайте еще по коньячку! – предложил Сергей.
– Хватит мне подливать, – с напускной обидой остановила его хмельная Жанна. – Я уже и так такая, как тебе надо.
– Да, ладно там характер показывать! Тебе и без него есть что показать! По маленькой, чисто символически.
Сергей освежил содержимое бокалов.
– Давайте, девочки, выпьем за то, чтобы у вас всегда была такая возможность: одеться по моде и раздеться по любви!
– Вот этот тост мне нравится! – горячо согласилась Жанна.
Все дружно чокнулись и выпили.
– Слушайте еще анекдот! – сказал Сергей, ставя бокал на стол. – Встречаются две бабы. Одна – такая грустная-грустная. Другая говорит: «Что случилось?» «Да, понимаешь, вчера мой Петька так классно меня трахнул, вот – изысканно. Прямо – душа запела». «Ну, так, хорошо же!» «Да, ничего хорошего – вечером пришел муж и перетрахал на свой лад!»
– Девчонки, а вот признайтесь, – начал Игорь. Его сегодня явно тянуло на психологические изыскания, – вот, вы, когда на мужика смотрите, на что в первую очередь внимание обращаете?
– Я тебе отвечу! – опередил женщин Сергей. – Только вчера прочел в «Науке и жизни». По данным американских ученых, в числе внешних достоинств у мужчины, которые оказывают наибольшее воздействие на женщин, на первом месте оказались ягодицы, на втором – глаза. Потом – улыбка и только на четвертом месте – рельеф мышц.
– Вот как? – удивился Игорь. – Девчонки, это правда?
– В общем-то, наверное, да.
– Это ж как же к вам тогда надо подходить, чтобы сразу поразить? Задом, что ли?
– Так тогда глаз же не будет видно!
– Можно наклониться и выглядывать снизу – подсказал Егор.
– Из-под ягодиц?
– А что? Очень даже эффектно!
– Улыбочку только не забудьте! – рассмеялась Татьяна. – И мускулатуру напрячь!
К полуночи гости стали расходиться. Игорь вызвался проводить Веру, Сергей ушел с Жанной. Егор не спеша допивал кофе, пока Татьяна всех провожала. Когда, заперев дверь за гостями, она вернулась, он встал, подошел к ней и обнял. Он знал, что она с детства занималась гимнастикой, и все равно удивился, как ловко легло в его руки ее гибкое, стройное тело.
И все-таки что-то было не так. Егор склонил голову на бок и заглянул Татьяне в лицо. Ее глаза были устремлены куда-то в залитое светом окно. Полярный день, однако, – не лучшее время для первого шага к интиму. Егор коснулся губами ее виска. Татьяна подняла взгляд.
– У меня муж в море. Это серьезно.
– Не терзайся. Мы никому не делаем плохо. Можно, я зашторю окно?
– Я сама.
Когда она задергивала плотную штору, Егор обнял ее сзади.
– Подожди, – Татьяна отстранилась. – Я в душ.
– Давай. Потом – я. Полотенце мне найдешь?
Из душа она вышла в махровом халатике и без макияжа.
– Не смотри. На, возьми, вот твое полотенце.
В ванной висело большое зеркало. Вытираясь после душа, Егор встретился взглядом со своим отражением.
– Ну, что дружок? Сейчас у тебя будет секс с этой женщиной. Вот ты уже и по чужим женам пошел.
Говорят, в такой момент мужчина обычно думает: «Интересно, какой я у нее?», а женщина: «Интересно, какой он у него?». Ерунда, конечно. Нет. Егор прислушался к себе. Вот – о чем он думает сейчас, в последние минуты перед первой близостью с этой женщиной?
Он знал, что останется здесь сегодня. С самого начала Егор отметил Татьяну как умную и ответственную сотрудницу. Потом между ними возникла дружба. Но вдвоем они не оставались еще ни разу. Виделись либо на работе, либо на посиделках в общей компании, как сегодня. Татьяна иногда просила его почитать стихи и некоторые сразу запомнила наизусть. Егор понял, что она увлеклась им. Сам он после расставания с Евой как-то исключил девушек из своей жизни, словно боялся подпустить кого-то к ноющей ране, оставшейся на душе. Но сегодня все вышло само собой. Вроде как иначе и быть не могло. Причем это понимал не только он, не только Татьяна, но и все остальные. На них поглядывали с пониманием, как на сложившуюся пару. Видимо, Татьяна поделилась с подругами, а те, конечно, не преминули обсудить с любовниками. Двадцать минут назад, когда расходились, никто, как это бывало раньше, не спросил Егора, идет ли он, не по пути ли им? Все понимали, что он остается.
Сейчас, перед зеркалом, ему вспомнилось, как он, сидя за столом, неловко опускал глаза под веселыми намекающими взглядами Веры и Жанны и видел колени Татьяны, сидевшей рядом. Обтянутые тонким черным нейлоном, безупречно округлые, они красиво выглядывали из-под короткой темно-красной юбки, которую Татьяна иногда разглаживала ладонями, натягивая аккуратно отутюженную ткань, чтобы та не сбивалась совсем уж высоко. И Егора волновали эти колени, и в целом точеные стройные ноги Татьяны. И он думал о том, какая она вся. Там, под черным свитерком и этой темно-красной юбкой? И понимал, что сегодня он ее увидит. И это кружило ему голову, и он сбивался, отвечал невпопад и этим только добавлял живости общему веселью.
Егор снова посмотрел в глаза своему отражению. Образы один за другим проносились в его голове, но все это было не то. Нет. Он пытался поймать какую-то мысль, даже не мысль, а ощущение. Да. Чувство вот этой грани. Этого невероятного перехода от отношений, где только слова и взгляды, ну, пусть прикосновения, но в одежде, в рамках приличий – и вдруг обрушение всех рамок и барьеров и интимное слияние мужчины и женщины как двух биологических существ. Вернее, двух удивительных разновидностей одного существа. Когда они вдвоем высвобождаются из одежд, как из оков, навстречу друг другу. Егор до сих пор не мог привыкнуть к этому ошеломительному и восхитительному таинству. Это как самолет, который бежит, бежит по взлетной полосе – и вдруг летит.
Егору – он даже усмехнулся: «Тоже мне, подходящий момент!» – снова вспомнились беседы с Глебом Родионовичем. Тот утверждал, что решение «спать или не спать с данным мужчиной» женщина интуитивно принимает за первые две-три секунды, когда видит его впервые в жизни. Иногда она делает это даже незаметно для себя. Все остальное – знакомство, ухаживание, взаимное узнавание, взгляды, вздохи, танцы, беседы, раздумья, обсуждение с подругами – все это лишь ступени на пути реализации принятого решения.
– Ну, хорошо, – сказал тогда Егор, – с женщиной – понятно. А мы, мужчины? Какова наша психология?
– Она вытекает из той же «теории племени». Мы все – потомки вожаков. Ведь только они оставляли наследников. А у вожака задача одна: самки, способные производить потомство, не должны простаивать впустую! Вот и все. Кредо мужчины: всеми женщинами обладать невозможно, но стремиться к этому надо!
– Как же грех?
– А вот грех – это твое внутреннее дело. Это решение, которое ты должен принять сам. И учитель тут только один – Господь. Но, наверное, если бы он хотел, чтобы мы все были монахами, то придумал бы какой-нибудь другой способ продолжения рода. Знаешь, может быть, это прозвучит крамольно, но, оглядываясь на свою жизнь, я не могу отделаться от впечатления, что иногда возможность согрешить мне посылал не лукавый, а именно Господь. Не знаю, зачем. Может, чтобы уберечь от какого-то большего греха? Или что-то показать, объяснить? Неисповедимы пути Господни. Этим нельзя злоупотреблять, но и отказываться – нехорошо. Говорил же Он: один раскаявшийся грешник мне дороже тысячи праведников. Знать грех и осознанно отречься от него – это преодоление. А быть праведником по неведению… Моя бабушка, царствие ей небесное, знаешь, как говорила? – Глеб Родионович рассмеялся. – «Не согрешишь – не покаешься, а не покаешься – не спасешься».
После яркого света ванной комнаты Егора встретил глубокий сумрак – все шторы были плотно задернуты – и полная тишина.
«Она сбежала, оставив меня одного?» – мелькнуло в голове.
Он съехидничал самому себе:
«О-о, дружок! А ты тут развел философию! Никакого невероятного перехода сегодня не планируется. Женщина – это женщина!»
– Ты где? – позвал он в тишину и с облегчением услышал слабый отклик из спальни.
Татьяна, полностью укрытая, лежала неподвижно лицом вверх на широкой постели, напряженно сжав под подбородком кулачки с натянутым на них одеялом.
Егор подошел к ней и склонился для поцелуя. Но не успел он коснуться губами ее щеки, как она вдруг резко отбросила в сторону покрывало, ошеломив прекрасной наготой, и, как пружина, вырвалась, бросилась в его объятья – горячая и страстная. Они сплелись телами и покатились по кровати.
– Подожди, – сказал Егор, – хочу полюбоваться тобой. У тебя такое красивое тело!
Он приподнялся на локте и нежно, едва касаясь, провел кончиками пальцев свободной руки по ее гладкой щеке, упругим полураскрытым губам. Она слегка прихватила зубами один из его пальцев – но Егор не остановился. Тихонечко, не торопясь, он повел руку дальше по шее, груди, животу – до резко выступающего мыска коротко остриженных жестких волос. Тут рука его взлетела и опустилась уже на ее колени. Кончики пальцев теперь двинулись обратно, вверх по внутренней стороне бедер. Закрыв глаза, она непроизвольно расслабила и слегка раздвинула ноги. Егор осторожно положил руку на мысок и неожиданно получил четкий влажный поцелуй в ладонь. Татьяна имела такое строение, что набухшие малые губки высоко выступали над большими.
– Давай, я уже не могу – дрожа, простонала она.
– Помогай, – сказал Егор, и, направляемый ее рукой, мощно и уверенно вошел, проталкиваясь в самую глубину. Татьяна сладко охала при каждом его продвижении.
Они долго наслаждались друг другом, и он уже настроился на бурный финал, когда она вдруг слегка отодвинулась и, сжав мышцы где-то внутри, резко вытолкнула его из себя.
– Что такое? – не понял Егор.
Татьяна соскользнула с постели, покатилась по пушистому ковру и вскочила на четвереньки. Она напоминала разыгравшуюся на случке волчицу: глаза горели, рот был хищно приоткрыт.
– Хочу здесь, – улыбаясь, она смотрела на Егора снизу вверх сквозь растрепанные волосы.
Но, едва он снова вошел в нее и сделал несколько движений, как она опять сорвалась с места, пружинисто вскочила на ноги, развернулась и встала, прижимаясь лопатками к стене и опираясь крестцом на заведенные за спину руки. Теперь она, жадно дыша, смотрела на него уже сверху.
«Сумасшедшая!» – подумал Егор, стоя на коленях и глядя на выставленный ему навстречу аккуратно подбритый с краев мысок.
Они соединялись еще в нескольких местах квартиры, добрались даже до кухни, пока он, наконец, не прижал ее к полированной дверце платяного шкафа в прихожей.
Вторая дверца при этом распахнулась настежь, и в зеркале на ее внутренней стороне Егор увидел, что Татьяна, буквально пригвожденная им к полированной поверхности, стоит на цыпочках – только так она могла дотянуться ногами до пола. Все ее тело вытянулось в струнку, руки судорожно схватили над головой верхний край шкафа, а сильные мышцы стройных ног подрагивали от напряженного возбуждения.
Выйдя от Татьяны ранним утром, Егор то ли шел, то ли плыл по легкому морозному воздуху вдоль залитой солнцем пустынной улицы. Недалеко от ДМО в небольшом скверике ему представилась неприятная картина. Молодой морячок, совсем мальчишка, явно перебрал с выпивкой и, видимо, не понимал, где он и что с ним. Он сидел, откинувшись, на лавочке, не в силах подняться. Голова его безвольно запрокинулась, яблоки глаз закатывались и откатывались, веки слипались. С ним были две раскрашенные девицы. Одна стояла на стреме, а вторая делала вид, что обнимает пацана, но на самом деле сноровисто шарила у него за пазухой, обчищая внутренние карманы пиджака.
– Вот они, реалии портового города, – подумал Егор.
Потом его мысли снова вернулись к Татьяне. Еще Юрка в свое время утверждал, что самые, казалось бы, активные и общительные женщины, кокетки и хохотушки, легко идущие на контакт, зачастую оказываются в постели довольно скучными. У них нет фантазии, они не умеют наслаждаться близостью. Гораздо больше их заботит не то, что произойдет, а то, как они выглядят и что обо всем этом скажут другие. Сами-то они, конечно, уверены в своей яркости, уникальности и необыкновенном темпераменте. И иногда даже пытаются разыграть безумную страсть в постели, но эта наигранность, как вода, тушит даже те жалкие искры, которыми природа наделила их вместо пламени.
Подлинные же львицы любовных джунглей и саванн – женщины с виду скромные и неброские. Они не стремятся блистать и порхать, щебеча без умолку и собирая нектар мужских взглядов. Он их не насытит. В любовных играх они ищут нечто гораздо более существенное.
Женщины именно этого типа, как правило, обладают острым и тонким умом, хотя не очень понятно, какая тут взаимосвязь. Под внешней скромностью в них срывается изощренное бесстыдство и склонность к некоторому цинизму, но они ценят хороший юмор, и в постели с ними интересно не только покувыркаться, но и поговорить. Не зря средневековые инквизиторы считали наличие ума у красивой женщины верным знаком ее близости к дьяволу. Стармех Володя тоже как-то сказал Егору:
– А особенно обходи стороной умных. Поверь моему опыту. Ум у бабы никогда на доброе дело не идет!
– Егор Павлович! Я вот для чего Вас пригласил. Мы неоднократно обращались к Антону Антоновичу, Вашему руководителю, с просьбой прийти к нам на заседание ученого совета и внятно изложить основы своей теории. Но, видимо, ему это не дано. В конце концов, у каждого – свои слабости. Ну, не владеет человек искусством четко выражать свои мысли. Но Вы-то, Егор Павлович! Насколько мы знаем, Вы физик по образованию. Наука точная, уважаемая. Кому же, как не Вам сформулировать хотя бы самые базовые принципы. Приоткройте нам завесу секретности над вашими методиками. Что там за такие тайны мадридского двора?
