Сана Светлая "А почему бы ДА?"

– Ты такой няшный, – шептала какая-то блондинка ему на ухо.

Пашка понимал, что пьян. Перед глазами все плыло. Он расплатился с барменом, встряхнул головой, чтобы хоть как-то прийти в себя, и осторожно встал с высокого барного стула.

– Я провожу тебя до номера, – кокетливо говорила блондинка, беря его под руку, – просто не могу позволить, чтобы с таким красавчиком что-нибудь случилось.

– Не надо, сам дойду, – Пашка убрал ее руку.

– Уууу, ну ты же шатаешься!

«Черт с тобой, веди», – подумал он.

Проходя мимо ресепшена, он сильнее надвинул кепку на глаза, понимая, что ему стыдно. Он был благодарен администратору, что та не сказала ни слова, лишь окинула его спутницу долгим изучающим взглядом.

– Куда, котик? – спросила его блондинка, зайдя в лифт, – Какой этаж?

– Пятнадцатый.

Пашка уткнулся головой в стенку лифта и опять эта нитка жемчуга встала перед его глазами.

– Скажи, – обратился он к спутнице, – ты бы полюбила меня?

– Я в тебя и так уже влюблена, – блондинка стала гладить его по лицу.

– Что, вот так, сразу? – Пашка злорадно ухмыльнулся. – Но почему?

– Ты такой красивый, с таким офигенным телом, – ее пальцы перешли с его лица на плечи.

– Ааааааа, – Пашка опустил глаза и еще раз ухмыльнулся.

Дверь лифта распахнулась, телефон, выпав из кармана, с грохотом встретился с полом, губы блондинки были практически у его лица, и тут он увидел ее.

Ксюша, наконец-то, добралась до своего этажа. Она собиралась открыть дверь номера, но обернулась на шум, исходящий от лифта.

По наполированному полу мобильный молниеносно проскользил из кабины к ее ногам. Она осторожно подняла его и обращаясь к парочке в лифте сказала: «Возьмите, пожалуйста».

***

Пашка не мог пошевелиться. Дверь лифта то открывалась, то закрывалась, а он не мог сделать и шагу.

«У меня галлюцинации? Она что здесь делает? Да быть этого просто не может! Ты пьян, Паша, ты просто очень, нет, ты смертельно пьян», – и он продолжал стоять, прислонившись к стене.

– Ооо, спасибо большое, – блондинка широко улыбнулась Ксюше лицом с безупречным макияжем, – котик просто сильно выпил.

– Пожалуйста. – в этом слове Ксюша собрала всю силу воли. – Пожалуйста, – и практически бегом залетела в номер.

***

«Зачем ты это сделал именно сейчас? Когда я решила, что все может быть по – другому? Что такие, как ты, могут быть другими? Почему именно сейчас? Придурок брендовый! Идиот и мерзавец! Напыщенный журнальный гусь! Сволочь и бабник!», – Ксюша рухнула на пол и плакала, сидя прямо у двери.

– Пойдем уже, сколько можно стоять?! – блондинка взяла его за руку и потянула из кабины лифта.

Пашка на негнущихся ногах дошел до номера, провел ключ-картой по замку и просто ввалился внутрь.

Он кое-как снял кроссовки и только успел выпрямиться, как почувствовал шпильку, скользящую по его ноге.

– Я пьян, – сказал он все так же ухмыляясь.

– Разве это имеет значение? – шпилька продолжала скользить по его ноге, и губы блондинки были совсем близко.

– Для меня имеет, – он отодвинул ее от себя.

– Ну не будь таким врединой, – не унималась она.

– Уйди. Пожалуйста. Просто уйди.

– Уууу, – она сложила губы уточкой. – ну ладно. Если меня завтра администратор не будет пропускать, то мне сказать, что я к…? – Его глаза слипались и ему казалось, что текила сейчас вырубит его напрочь, – ну как тебя зовут – то, а?

– Это ненужная информация, – последнее, что прозвучало из его уст, перед тем, как он рухнул на пол.

***

Солнце уже встало и Ксюша, посмотрев в зеркало на свои опухшие от слез глаза, сказала: «Хватит рыдать! Он мизинца твоего не стоит! Немедленно прекратила!».

Приняв душ и приведя себя в порядок, она взяла пляжные принадлежности и вышла из номера.

Сердце стучало так быстро, когда она проходила мимо двери соседнего номера, что щеки стали пунцовыми.

Мысль о том, что он всю ночь провел с этой безупречной блондинкой, терзала ее и не давала покоя.

«Мне нет до этого никакого дела! Нет мне никакого дела! Мне совсем все равно», – она хотела проскользнуть мимо, но заметила, что дверь открыта…

«Мне все равно». Я иду мимо. Все равно мне», – она пыталась себя убедить, но руки помимо воли открыли дверь, а губы сказали: «Здравствуйте. Здесь кто-нибудь есть?».

Он лежал прямо на полу в коридоре, широко раскинув руки. Брендовый и красивый. Лежал во вчерашней одежде, сжимая трезвонящий телефон в руках. Лежал без признаков жизни.

– Паша!, – она подбежала к нему, и, сев на колени, начала хлопать по щекам. – Паша! С вами все в порядке?

Но он молчал.

– Да очнись ты уже! – она практически плакала. – Немедленно открой глаза! Мерзавец! Гусь напыщенный! Открывай глаза! Или ты думаешь, что я вечно буду сидеть здесь?

Она наклонилась, чтобы послушать, дышит ли он, а Пашка, будучи в полной уверенности, что это сон, повалил ее на пол, и, нависая над ней, сказал: «Снова ругаешься?»

***

Даже лежа на полу, она чувствовала, как кружится ее голова. Голова, в которой была только одна мысль: «Я хочу тебя поцеловать». От близости его тела мурашки, проклятые мурашки ползли по ее рукам. Она смотрела на него, широко открыв глаза, и надеялась на то, что он не прочитает в них эту единственную мысль.

Пашка тряхнул головой и стал убирать волосы с лица. И Ксюша поняла, что сейчас и ни секундой позже, она должна из-под него выскользнуть. Иначе потом не сможет.

– Ты чего творишь? – прерывисто сказала она, встав на ноги.

– Вредная? – он мотал головой из стороны в сторону, – Это не сон, что ли? Это и правда ты?

– Сам ты вредный! И идиот! И дурак! – она сдула прядь волос с лица и выбежала наружу.

Глава шестая

Она сразу вернулась в номер, для того, чтобы переодеться. Чтобы привести мысли в порядок и не встретить его, она решила уехать на экскурсию.

Еще один вызов себе. Она хочет сделать еще один вызов себе. Просто сейчас ей нужно было ощутить что-нибудь настолько эмоционально сильное, чтобы вытеснить его из головы.

Ай Петри – самое то, подумала Ксюша и пошла искать транспорт, на котором доберется до Ялтинской канатной дороги.

***

Пашка налил в стакан воды и, как в тумане, наблюдал за растворяющимся в воде аспирином.

На душе было паршиво. Но он говорил себе, что он – свободный человек, мужчина, в конце концов, который волен в поступках и решениях. Поэтому, как проводить свое время и с кем – это только его, Пашкино, дело.

И как ко всему произошедшему отнеслась вредная его совсем не волнует.

Он повторял это себе снова и снова. Но на душе было по-прежнему паршиво.

Почему-то ему хотелось, чтобы она думала о нем, как о хорошем человеке. Именно она. Именно эта вредная и не разбирающаяся в людях колючая девчонка.

Почему? Она была так не похожа на тех женщин, которые его окружали, своей искренностью, естественностью и эмоциональностью, что Пашке казалось, что с ней он может быть настоящим, и удушающая пустота, наконец-то, уйдет, и он сможет дышать полной грудью.

Он выпил аспирин, со стуком поставил стакан на стол, и решил, что не будет больше обманывать себя, перестанет говорить, что ему все равно, и обязательно сделает этот шаг. Шаг ей навстречу. Сделает, чтобы потом ни о чем не жалеть.

***

Еще одна канатная дорога, еще одна высота и она на вершине Ай Петри.

Воздух был настолько разряженным, что трудно было дышать. Голова сразу стала тяжелой, и Ксюша, добравшись до кафе, села за небольшой столик.

Ее взгляду предстали виды удивительной красоты, от которых захватывало дух.

Она молча смотрела на деревья, скалы, море и облака, плывущие по небу.

«Природа, все в тебе гармония», – думала она, подставляя лицо солнцу.

И как бы Ксюша ни старалась, но она продолжала думать о нем. Впервые ей захотелось ошибиться. Впервые ей захотелось выбросить весь жизненный опыт вот прямо с этой высоты и осознать, что люди могут не вписываться в ее стереотипы. Что внешний антураж и статус – это всего лишь мишура. Что душа того, кто под этой мишурой, может быть глубокой и чувствующей.

Таким был его взгляд. Там, в Испании, когда он сидел на валуне и смотрел вдаль. Сидел в одиночестве, не позируя для камеры, будучи уверенным в том, что его никто не видит.

Сжав пальцы настолько сильно, что побелели костяшки, Ксюша призналась себе, что он нравится ей. Брендовый, звездный, обжимающийся с безупречными красотками, самодовольный, грустный, жаждущий, что кто-нибудь рассмотрит его душу, напыщенный гусь. Нравился настолько, что от близости его тела мозг выключил все предохранители и перестал соображать, идя на поводу желаний. Она прекрасно помнила, как хотела его поцеловать. И это с ней было впервые.

Ксюша не заметила, что прикусила губу так, что во рту почувствовался соленый привкус.

«Ладно. Я поняла тебя, Ксюша. Я попробую по – другому», – она резко встала и решила, что хочет спуститься вниз.

***

– Как отдыхается? Нормально все? – Андрюха рассматривал его помятый вид. – Напился, что ли, вчера?

– Ага. Напился. Не спрашивай, как вспомню, так тошнить начинает, – Пашка скривился.

– Повод какой был? Или Танино отсутствие само по себе дает тебе свободу? Или горе от испанского отказа заливал?

– Глумишься, да?

– Немного. Не злись. Я любя, – Андрей похлопал друга по плечу. – Одевайся. Гулять пойдем. По ялтинским вечерним просторам.

– А Таня с Димкой где?

– В Москву улетели. Сказали – много дел.

– Ну и хорошо, что улетели. Это хорошо.

Андрей смотрел на друга. Ему о многом хотелось спросить. Но, зная Пашкин характер, не стал. Захочет – расскажет сам. По- другому с ним не бывает.

***

Ксюша вернулась ближе к ужину. Идти в людное и шумное место не хотелось совсем. Она переоделась. Взяла с собой наушники и телефон, решив, что сегодня просто хочет посидеть на пляже.

Купив в местном магазине бутылку белого сухого вина и банку фисташек, она направилась к морю.

Окинув берег взглядом, Ксюша выбрала место недалеко от пляжного кафе – так было не очень темно и не слишком шумно. И, аккуратно расстелив покрывало, предусмотрительно взятое с собой, сняла обувь и села любоваться вечерним морем.

Пить не хотелось совсем. Но бутылка вина была необходимым атрибутом легкого южного, теплого расслабляющего вечера.

Она любила смотреть на море. Этот вид всегда успокаивал ее и расслаблял. Бескрайние водные просторы, меняющееся настроение – от штиля до шторма, вода, то блестящая под лучами солнца, то сине-черная – все в этой части Мирового океана было живым и мощным.

Ксюша любила говорить с водой, пропуская ее сквозь пальцы. Любила ее прикосновение к своей коже.

Оценив расстояние от моря до кроссовок, убедившись, что сегодня они никуда не уплывут, она закатала штанины тех же широких джинсов и вошла в воду.

Мягкая музыка в ушах, легкий ветер, шевелящий ее волосы, волны, гладящие пальцы ее ног, – Ксюша испытывала умиротворение.

От резкого толчка она пошатнулась и чуть не упала в воду. Вытащив наушники из ушей, она смотрела, как мальчишка, нечаянно толкнувший ее, бежал, что есть силы, вперед. Через пару секунд мимо Ксюши со свистом пролетело еще три парня, надрывно крича: «Стой, сволочь!».

Спустя мгновение, бежавшие окружили убегавшего и, повалив, начали бить ногами. Из их ртов летели грязные ругательства, лица покраснели от практически звериной агрессии.

У Ксюши закипела кровь. Она закричала, что есть силы: «А ну хватит! Быстро перестали и отошли от него!», – и бросилась к ним.