Через несколько минут двуколка превратилась в темную точку на заснеженном горизонте. Девушка развернулась в сторону Фоксфилда и побрела по колее, оставленной повозкой, которая, судя по припорошенному снегом, шедшим после полудня, следу, проехала здесь утром.
Солнце садилось, и становилось заметно холоднее. От деревьев потянулись длинные синие тени и залили все вокруг. Так она прошла километр, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. Стали сгущаться сумерки. Как только стемнело, где-то вдалеке послышался волчий вой. В городской суете, там, где Элизабет жила и училась все это время, она совсем забыла, что ее родная деревня окружена дикой местностью. Она, конечно же, испугалась этого воя, стала думать, как быстрее добраться домой, пока еще хоть что-то было видно.
Человек всегда считал волка своим врагом и даже проявлением нечистой силы, панически боялся его и всячески пытался истребить. Для этого были основания. Волки часто нападали на домашний скот, а случалось и на человека, однако реже, обычно в голодные зимы. Они чуют запах за полтора километра и охотятся стаями, поэтому они такие опасные.
На волков шли гонения не только крестьянами, которых разоряли эти звери, но и церковью, которая считала их слугами дьявола. В деревнях царили множественные суеверия по этому поводу. Пахать не начинали, пока поле троекратно не обходили вокруг с хлебом и зажженной свечой. Семена просеивали на волчьей шкуре, проделав в ней обязательно ровно тринадцать дыр. С 1520 года началось преследование оборотней. Верили, что укушенный заражался и вскоре должен был превратиться в волка, не безосновательно, конечно. Причиной был особый вид бешенства. Однако тогда медицина этого не знала, поэтому укушенного сразу отправляли на виселицу. С тех пор сложился культ волка, как сверхъестественного существа, и началось его безжалостное истребление.
По этому поводу несколько лет назад высказался доктор Роберт Спенсер, едва ли не единственный настоящий ученый в городке. Это было после публичного повешения оборотня.
Одного молодого охотника из деревни укусил волк. С ним начали случаться припадки, проявляющиеся болезненным состоянием и неожиданными вспышками гнева. Его жена скрывала причину болезни от друзей и родственников, пока в приступе ярости муж ее не убил. Тогда его арестовали и, обнаружив следы укусов, передали в руки инквизиции. На суде преступник вел себя неадекватно, не понимая ничего из происходящего, не говорил, а лишь корчился в судорогах и бросался на всех, пытаясь освободиться от кандалов. Доктор защищал его, объясняя суду, что виновный всего лишь болен, но признав, что науке неизвестно, как лечить эту болезнь, он потерпел поражение. Как впоследствии ученый ни старался переубедить суд, инквизитор все равно объявил обвиняемого животным, одержимым дьяволом, то есть оборотнем, и вынес приговор – смертная казнь. На следующий день человек был публично повешен. Может он этого и заслуживал за убийство жены, но ведь он сделал это не нарочно. Он ее любил, так же, как и она его, о чем свидетельствует то, что жена не выдала его властям.
Доктор Спенсер выступил на «заседании» охотников графства с докладом о ликантропии[3 - Ликантропия – малоизученное средневековое заболевание, передающееся от волка к человеку, нечто вроде бешенства, принимаемое людьми за мистическую лунную болезнь, приводящую к оборотничеству.]. Обычные люди даже не представляли себе, что это такое, объясняя все легендами об оборотнях, тем самым сея панику над и без того страшными событиями.
Помещение охотничьего клуба представляло собой обычный деревянный домик с двумя большими окнами в боковых от входа стенах. Изнутри помещение было украшено различными трофеями и оружием. У дальней стены находилась кафедра для выступлений, а перед ней несколько кресел, обшитых кожей, и простых скамей, которые обычно ставили вокруг большого стола перед камином, те немногие охотники, что обсуждали свои приключения по вечерам. Теперь же, днем, было много посетителей, поэтому лавки стояли вряд.
Сначала поднялся старый авторитетный мужчина – председатель охотничьего клуба, и зачитал распоряжение из Лондона многолетней давности об отстреле волков и размерах вознаграждений. Затем он привел свою статистику, обращая внимание слушающих на тот факт, что количество убитых животных за год заметно снизилось. Этому были объяснения: популяция волков на территории графства была почти полностью истреблена, а немногих оставшихся было не так легко выследить и убить, тем более, что многие уже махнули на это рукой. Охотник добавил, что, если ничего не предпринимать, они могут снова расплодиться. Высказывались различные предложения. Люди обсуждали создавшуюся ситуацию, спорили. Некоторые просто вставали и уходили. Можно было даже не загадывать, что обсуждение кончится ничем, как и в большинстве таких случаев, потому что скоро это начало подтверждаться.
– От волчьего укуса оборотнем может стать каждый из нас, – рассказывал доктор с невысокой кафедры охотничьего клуба, – Но не стоит поддаваться панике. И сейчас я объясню почему. Ученые выяснили основные симптомы заболевания, так пугающие вас. Начало приступа у «пораженного луной» схоже с лихорадкой и параличом, сопровождаемыми изменением процессов, происходящих в коже. Затем, особенно в полнолуние, ликантропом овладевает жажда крови, подавляя все остальные чувства. Наверняка вы будете иного мнения, но дальнейшего превращения не следует. Человек остается человеком, волк – волком. Не стоит казнить человека за это, а следует попытаться вылечить, пока он не совершил злодеяний. В действительности, волки являются распространителями опасного заболевания – ликантропии. Это – нечто вроде тяжелой формы бешенства и не более того. Здесь нет никаких проделок дьявола. У меня все. Решения и действия остаются за вами.
Доктор поспешно закончил выступление, недовольный реакцией слушателей, мало что понявших, перебивавших его, выкрикивавших осуждения и насмехавшихся.
Мы-то понимаем, что все это лишь суеверия. Хотя никто не возражал против отстрела волков. Они ведь наносили урон фермерам и крестьянам, загрызая скот. Уже давно на них была объявлена охота до полного уничтожения. За это давали даже денежные премии. Во многих графствах Королевства волков истребили еще в прошлых веках, но в таком диком, далеком от цивилизации месте, как видите, один клан все-таки сохранился.
Элизабет зашагала быстрее. Волчий вой пробудил в ее мыслях давнее воспоминание, внезапно выплывшее из тумана, словно страшный сон. Когда-то ее дед поздно вечером вернулся с охоты с огромным серым зверем, положил его у порога и прошел в комнату. Бетти, бывшая тогда еще маленькой и любознательной девочкой, подошла к зверю и потрогала за мягкую шерсть. Как часто бывает, ребенка с детства пугали лесными хищниками, специально преувеличивая исходящую от них опасность, чтобы он не совершал глупостей. От прикосновения труп волка сполз с порога на пол и перевернулся кверху мордой. Бетти сильно напугалась и закричала. Она еще помнит эту серую вздыбившуюся шерсть, кровавые оскаленные клыки и застывшие в ярости глаза. Сейчас для нее это показалось бы не более чем забавной неожиданностью. Но тогда она перепугалась не на шутку.
Тревожно каркающие вороны оповестили о приближении хищника. Не успела в памяти Бетти пролететь эта история, как перед ней предстал, словно оживший из прошлого, бешеный, свирепо оскалившийся зверь. Недалеко на бугре выскочил еще один волк, немного меньше этого. Он, поведя носом по воздуху, завыл и оглянулся назад. Вслед за ним показались еще два. Время будто остановилось на мгновение. Сердце девушки учащенно забилось и хотело вырваться из груди, отдаваясь ударами в пятках. Ее охватил такой ужас, что хотелось кричать, но голос не подчинялся, будто парализованный. Мурашки пробежали по всему телу от ног до самой макушки, приподнимая каждый волосок. Ноги, как и голос, ее не слушались. Но инстинкт самосохранения, все же преодолев страх, заставил Элизабет побежать к ближайшему дереву, при этом чувствуя спиной пустившихся в погоню зверей. И вдруг раздался оглушительный выстрел, а затем скулящий вопль волка. Когда девушка, успевшая забраться на первую ветку дерева, оглянулась, то увидела, что один волк убит, а другие разбежались, испугавшись выстрела. Затем она услышала собачий лай и стремительно приближающийся галоп лошади. Вскоре из темноты показался всадник на коне. Одет он был как охотник и держал в руке ружье. Его рыжий конь, фыркая, выказывал беспокойство, а собака обнюхивала убитую жертву, но, к сожалению, для нее зверь был уже мертв.
Мужчина подал руку даме, в испуге забравшейся на дерево, и помог спуститься.
– С вами все в порядке? – спросил он.
– Д… да, – дрожащим от страха голосом ответила Элизабет.
– Если бы я не разогнал их, – сказал молодой человек, – они бы караулили вас под деревом всю ночь, а может быть и весь следующий день.
– Спасибо большое! Не знаю даже, как вас благодарить… Вы охотник?
– В некотором роде. Я провожу так свободное время, отвлекаюсь от дел. Как вы попали сюда в такой час?
– Опоздала на последний кэб, попутчик довез только до поворота, и так хотелось домой поскорее попасть, что решила пешком от поворота пойти.
– О чем же вы думали, смелая леди?! Выходит, вы в деревне живете?
– Да, я ехала домой к маме от тетушки.
– А я из Маллингема.
На миг они замолкли, не зная, что друг другу сказать.
– Могу я узнать имя моего спасителя? – вышла из положения путница.
– Джозеф… Джозеф Сандерс.
Девушка засмущалась, когда посмотрела в его глаза, сверкнувшие расширенными зрачками, и улыбнулась.
– Ах да! – вдруг опомнилась она. – А меня – Элизабет Хоулингстон.
– Очень приятно. Будем знакомы… Вас подвезти? – спросил Джозеф и стал связывать лапы волку. Девушка засмеялась.
– Хм, – догадался он о причине ее смеха, – И в самом деле. Зачем спрашиваю? Конечно, стоит. Иначе как я могу оставить вас здесь одну на растерзание хищникам? Хотя я не могу распоряжаться свободой выбора человека без его согласия.
– Я согласна. Вы же не думаете, что я хочу быть съеденной?
– Конечно, нет, – с улыбкой согласился Джозеф.
Затем охотник привязал волка сзади, к седлу. Они забрались на лошадь и направились к деревне. Элизабет, сидевшая сзади, держалась, крепко обхватив Джозефа, и прижавшись к нему. За его широкой спиной она чувствовала себя защищенной от любых неожиданностей.
Глава 4
Хоулингстоны из Фоксфилда
Когда путники подъехали к деревне, уже стемнело, в окнах многих домов горели огни, и на пустынных безмолвных улицах не было ни души. Приблизившись к родному дому, Элизабет увидела, что из его окна исходит теплый желтый свет, на фоне которого просматривался силуэт женщины, вглядывающейся в темноту снаружи. То была мать нашей героини. Одинокая женщина, услышав, наконец, цокот копыт у своего домика, отворила дверь, чтобы взглянуть на улицу. Элизабет спустилась с лошади и, увидев свою мать с растрепанными вьющимися волосами, всю сияющую от радости, широко распахнув руки, бросилась в ее объятия. Они долго обнимались, целовались и радостно разговаривали, пока девушка не вспомнила о госте, который уже собирался уезжать.
– Мама, позвольте представить вам этого молодого человека.
В эту минуту в голове у матери пронеслась странная мысль.
– …, который сегодня спа… – начала торжественно ее дочь.
– Да нет же, не преувеличивайте, – оборвал ее на полуслове смущенный гость, а затем представился с поклоном, – Джозеф Сандерс!
– Ааа… – протянула мать девушки, услыхав знакомую фамилию. – Вы, должно быть, из семьи фермеров, что живут в Маллингеме, недалеко от нас?
– Да, – кивнул молодой человек.
– Очень приятно с вами познакомиться, Джозеф.
– Это моя мама, – Хильда Холуингстон, – вставила Элизабет.
– Тоже очень рад знакомству, миссис Хоулингстон, – сказал парень.
– Может, зайдете к нам в гости, выпьем по чашечке чая, если не торопитесь? – предложила мать девушки.
– Только если ненадолго.
Войдя в дом, Джозеф заметил небольшой беспорядок, в котором, однако, чувствовались уют и забота хозяйской руки. Из темной прихожей, закопченной и заваленной дровами и садовым инструментом, гостя провели в освещенную кухню, которая в отличие от прихожей была чистой и ухоженной. По видимому здесь хозяйка проводила большую часть времени. Да и зачем одному человеку много комнат? В каждой из трех наружных стен кухни располагалось по небольшому квадратному окошку, под одним из которых, тем, откуда была видна дорога, стояло кресло-качалка, в котором Хильда частенько сидела вечерами за пряжей и в бесконечных раздумьях засыпала, а затем резко просыпалась, с надеждой глядя в окно в ожидании приезда дочери. Так и сегодня: она сидела у окна, а когда прибыли путешественники, сначала не могла поверить, а затем и нарадоваться. Чуть правее от центра комнаты находился большой грубовато сделанный дубовый стол. Напротив него, у окна располагалась посудная полка, а по другую сторону – каминная печь, в которой весело потрескивали поленья, наполняя комнату теплом. Окна обрамляли холщовые льняные занавески, бывшие когда-то выбеленными, но теперь потемневшие.
Пока гость разглядывал дом, хозяйка заварила чай и подала его на стол, покрытый свежей белоснежной скатертью.
– Ну, дети, рассказывайте: что же вас свело? – начала разговор Хильда.
– Чистейшей воды случай, – достаточно просто ответил гость, а затем многозначительно добавил, – но в некотором роде судьбоносный.
– Я сама виновата, – добавила неопределенности Элизабет.
– Ну, не томите! – возмутилась женщина.
Джозеф молчал, не желая хвастать своим поступком.
– Мам, простите, что ваша дочь такая дурочка! В общем, я не успела на попутный кэб, идущий в деревню. В чужом поселке я оставаться не могла, поэтому и пришлось ехать на том, что было. А был только извозчик, который ехал в город. Я подумала, что запросто пешком от поворота дойду – и пошла, совсем забыв, что рядом лес, на опушке которого мне и встретились голодные волки.
– О господи! – вырвалось у Хильды.
– Я думала мне конец. Но тут, откуда ни возьмись, появился Джозеф и застрелил зверя! – все это девушка протараторила с нескрываемым восхищением.
– И как тебя только угораздило?! – выразила мать свое недовольство поведением дочери, – Перед человеком неудобно. А вам, мистер Сандерс, огромное спасибо! Теперь мы вам обязаны.
– Да нет, что вы, – отвечал Джозеф, – не надо меня благодарить. Я только исполнил долг любого человека. Другой на моем месте поступил бы так же.
Ему стало неловко от того, что его поступку придают такое большое значение.
– Ой! Должно быть мы вас задерживаем? – спохватилась женщина.
– Да, мне пора. East or West – Home is Best![4 - East or West – Home is Best – В гостях хорошо, а дома лучше (англ. поговорка).]
Закончив чаепитие и согревшись, женщины и гость вышли на улицу и стали прощаться. Джозеф поблагодарил хозяйку за теплый прием. Она пожелала ему счастливого пути и, закутавшись от холода в огромную шаль, поспешно вбежала в дом, словно нарочно оставив дочь наедине с молодым человеком.
– Даст Бог, еще встретимся? – тихо спросила Элизабет Джозефа и замерла в ожидании ответа.
– Конечно, но для этого не обязательно одной идти в лес, – пошутил молодой человек, засмеялся и скрылся в темноте зимней ночи.
Элизабет охватила грусть. Ей стало одиноко, и холод зимы стал чувствоваться отчетливей.
«Но ведь он сказал: конечно», – успокаивала она себя.
Постояв еще немного и поразмыслив, она зашла в дом. Мать встретила ее словами:
– Бетти, мне кажется, он тебе понравился.
Девушка покраснела.
– Я же видела, как ты на него смотрела за столом, – продолжала мать, – И улыбка не сходила с твоего лица.
– Ну что вы, мама! Я просто рада, что вернулась домой. Хоть вы и правы, – ответила в смущении дочь. – Он мне действительно нравится. Но вы слишком рано делаете выводы.
– Не рано, я-то знаю. Сейчас – рано, а через два дня уже поздно будет.
– Хм, – усмехнулась Элизабет. Напрасно мечтаете. Думаете, он вернется?
– А если не вернется, что ж с того?
– Надеюсь, он хотя бы запомнил мое имя.
– Не переживай. Я знаю Сандерсов. Очень порядочная семья. К тому же богатая! Так вот знай, дочка, что я была бы
счастлива, если бы он был твоим женихом. Но мы все же не их круга. Помни это.
Слова матери и радовали и печалили Бетти одновременно. С одной стороны они давали поддержку, вселяли надежду, совпадая с ее планами, а с другой – говорили о желании матери поскорее избавиться от дочери и ее исключительно меркантильных мыслях. Элизабет казалось, что, если б Джозеф ей не понравился, мать бы все равно настояла удержать молодого человека.
В эту ночь небо было безлунным, погода – безветренной. Только звезды слабо освещали пространство, охваченное тьмой. Казалось, солнце больше никогда не взойдет, не осветит этих полей, домов, озер и лесов. Непроглядная темная ночь опустилась на Фоксфилд, как крылья огромной черной птицы. Из высоких печных труб столбами валил густой белый дым. Свет в окнах домов стал понемногу потухать и только в одном остался непогашенным, в том, на подоконник которого облокотилась девушка и задумчиво смотрела блестящими глазами на медленно падающие хлопья снега.
Небольшая деревня Фоксфилд состояла всего из трех улиц: центральной, выходящей к Маллингему, и двух других, пересекающих ее под прямым углом. Домик Хоулингстонов стоял в конце центральной улицы, на ее западной стороне. Все дома здесь были одноэтажные и уже довольно старенькие, как и их хозяева. С недавних пор деревня стала понемногу «вымирать». В поисках лучшей жизни сельская молодежь устремилась в Маллингем. Разоряющий деревни город переманил к себе рабочую силу, оставив Фоксфилд без будущего. Многочисленные сарайчики и загоны для скота находились в таком ветхом состоянии, что, кажется, были готовы рухнуть в любой момент. А ведь когда-то эта деревня была процветающей и независимой.
Тогда, в этом, еще свежем на вид домике жила семья Хоулингстонов: глава семьи – Ричард, его жена – Хильда, их сын – Гарри и дочь – Бетти. Были в семье и другие дети, но они не выжили. Один ребенок умер при рождении, другой в младенчестве от чахотки. Ричард, главный добытчик в семье, работал на местных фермеров, время от времени охотясь. Жена с детьми вели домашнее хозяйство: пасли корову, растили овощи на огороде, собирали ягоды. Из-за бедности дети не могли получить образования, поэтому воспитывались родителями. Подрастающий сын шел по стопам отца, но не долго. Когда Гарри исполнилось двадцать лет (Элизабет было тринадцать), он, вслед за большинством молодых людей, решил поехать в город. Притом Маллингема ему казалось мало. Он мечтал покорить Бирмингем. Это намерение совсем не тешило родителей, так же как не радовал сына их запрет. Стоит заметить, что рос он совсем не примерным мальчиком. Очень быстро родители перестали для него быть авторитетом. Игры в карты, выпивка, женщины легкого поведения и разбои с друзьями-проходимцами, заменили ему семью. Подобные излишества и полнейшее отсутствие чувства ответственности стали для него нормой.
Так случилось, что как-то зимой Ричард Хоулингстон серьезно заболел. Он кашлял несколько дней, повысилась температура, затем он побледнел и совсем обессилил. Врач сказал, что он болен туберкулезом, и вылечить его сможет только чудо. Больной перестал спать, началось кровохарканье. Так Ричард Хоулингстон пролежал в постели еще три дня, после чего ночью скончался. Долго по нему плакали жена и дочь. Теперь на Гарри легла ответственность главы семьи. Ему следовало прекратить праздную жизнь и начать серьезно работать. Но своей главной идеи он не бросил. Во всяком случае, теперь ему никто не мог запретить уехать. Сестру он отвез в тот же Бирмингем учиться на швею и работать на ткацкой фабрике, где жила их дальняя родственница, совсем не обрадовавшаяся известию о том, что у нее поселится троюродная племянница. Но, посочувствовав положению семьи, женщина все-таки приняла ее. Так Гарри разрешил проблемы семьи и сам уехал из Бирмингема неизвестно куда. Лишь однажды он передал матери немного денег. Бетти, некоторое время отработав на ткацкой фабрике, была готова заплатить тетке за проживание. Но та, отказавшись от денег, выгнала девушку. Элизабет ничего не оставалось, как вернуться домой. Женщины остались одни.
Довольный своими приключениями Джозеф, пришпорив Франца, заставил его поспешить домой так, что Арт еле поспевал за ним. Скоро показалась дорога, первые дома и, наконец, родная усадьба. Подъехав, Джозеф спрыгнул с коня, отворил калитку и завел его во двор, а потом и в конюшню. Арт, прошмыгнувший под воротами, уже лежал возле дома и тяжело дышал, свесив язык на бок, радостный от того, что его отпустили на волю.
Как только Джозеф вошел в дом, родители встретили его словами:
– Куда ты пропал?
– Ночь уже на дворе. Мы думали, случилось что-то.
– Чертов волк! – ответил им сын. – Сначала спугнул, потом догнать не мог.
– Ты подстрелил волка? – удивился отец. – Да ты счастливчик! Хотел прогуляться, а вдобавок поохотился.
Джозеф заулыбался, подумав, что он действительно счастливчик благодаря этому волку, но совсем в другом смысле.
– Надо показать управляющему, вдруг дадут что-нибудь, – продолжал Чарльз Сандерс. – Где он?
– Вот! – сказал Джо и отворил дверь на улицу заслонявшую обзор. На краю крыльца лежала тушка волка.
– Какой страшный… Ужас! – сказала Хелена подойдя ближе и наклонившись с намерением рассмотреть животное.
– Ррр! – подражая волку, зарычал Чарльз из-за спины жены, тем самым напугав ее. Она вздрогнула, но тут же рассмеялась и стукнула мужа по плечу.
– Ну, все, хватит глазеть, пора спать, – прибавил Чарльз Сандерс и пошел в дом.
Час спустя все в доме спали крепким сном. Не мог уснуть только Джозеф. Он думал об этом дне, подарившем ему маленькое приключение. Еще утром он чувствовал себя таким безвольным, словно лишенным смысла жизни, а сейчас был полон сил и энергии. И все благодаря той очаровательной девушке, простой как свежий ветер с Кембрийских гор.
Он понял, что не безразличен ей. Но в то же время в его мысли вкрадывалось сомнение по поводу истинности ее чувств. Вполне могло быть, что фривольная мисс потеряла голову вовсе не от него самого, а от его положения и достатка.
