– Хм-м-м, – подложив кулак под подбородок, изучающе глянул на меня и по-сократовски сморщил лоб озадаченный мастер.
Он обошёл вокруг меня.
– Нарекаю тебя Русалочкой! – вытянув руку вперёд, провозгласил портной. И вдохновенно сверкнул очами.
* * *
Не успела я насладиться мощным эффектом Серёгиных слов, вновь раздался телефонный звонок.
– Ты сделала, что я сказала? – с наездом требовала отчёта Ксюха.
Я зажала трубку рукой и шмыгнула в спальню. Хорошо, что Серёга уже что-то рисовал в своём блокноте.
– Что надо было делать? Запереть Серёгу в квартире? – шёпотом орала я на Ксюху.
– Да! – ответно орала Ксюха на меня. – Только сначала его выгуляй. Сходи с ним в магазин, купи, что нужно… И под замок его. Иначе – пожалеешь!
– Как я ему об этом скажу?
– Прямо!
– Он согласится?
– Он тоже кушать хочет!
– А кормить-то его чем?
– Ой, ну я тебя умоляю… У тебя чё, консервы закончились?
* * *
– Серёжа, а оставайся на ночь у меня! – пылко воскликнула я. – У меня, но без меня, конечно!
– Не понял, – беспокойно глянув на дверь, признался портной, – зачем мне оставаться?
– Для уединения. Для погружения в пучину творчества. Вынырнешь обратно – глядь, а платье-то готово! Как сшил, сам не заметил!
– Из чего-шить-то? Из крапивы? Так я не ваша сестрица, а вы не заколдованный принц, – к месту вспомнив сказку про диких лебедей, остроумно возразил мне Серж, – ткани-то нет.
– Так и машинки швейной нет, и ниток нет, и мела, – жарко поддакнула я. – Серёженька, всё будет! Соглашайся!
Не дожидаясь ответа, я набрала номер такси.
«Сергей, диктуй домашний адрес», – велела я портному. А тот, заглотив-таки наживку, попался мне на удочку, назвав улицу и номер дома.
* * *
Я вернулась домой спустя сутки.
В квартире от сигаретного дыма «топор висел».
Запах курева отчаянно бился за власть с тошнотворных душком вчера, видимо, вскрытых консервированных сардин в томате.
Серёга сидел на стуле, закинув ноги в уличной обуви на кухонный стол, и красными от напряжения и бессонницы глазами, ничуть не смущаясь, в упор смотрел на меня.
– А вот и я пришла… Серёже денежек принесла, – чувствуя себя ещё и виноватой, пропела я.
– Кормилица ты моя! – оживился Серёга. И, спустив-таки ноги на пол, расторопно нырнул в мою спальную комнату.
– Примерь, – с видом фокусника, по велению которого вот-вот должно случиться чудо, протянул мне обнову Серж.
Я надела платье.
Из зеркала, как из голубоватой водной глади, на меня смотрела Русалка.
Платье из тонкого синего кружева плотно облегало фигуру, оголяя плечи и грудь, узкий подол ворохом лёгких оборок перерастал в русалочий хвост.
– Серё-ж-а-а-а, да где же ты раньше-то был?! – зачаровано вглядываясь в зеркало, отмороженно взывала я. – Да если б у меня такое платье раньше было! Да разве ж я рыбные консервы оптовикам продавала? Да я б сиганула прямиком к синему морю! Разбежалась бы с обрыва и в морскую пучину – плюх! Эх, Серёжа, Серёжа…
* * *
Карлуша меня не узнал. Ну, или просто с переполоху имя забыл. Пригласил на танец. Неуверенно топтался рядом, положив мне руки на русалочью талию, что-то мямлил. Морской царицей назвал.
– А вы почему не по теме одеты? – спросила я Карловича, расслабленно двигаясь с ним под советскую классику, под песню Антонова «Море, море…».
– Так я ж того… на собрании про рыбный день… пошутил, – признался затейник и, сняв руку с моей талии, потеребил свой поношенный галстук, затем препроводил к столу…
Карлуша не сразу узнал меня.
А я не сразу узнала Мошкина.
Да и как его было узнать без свитера в катышах?
Пират Мошкин был чертовски хорош собой.
– Никак у Джонни Деппа костюмчик «отжал»? – открыв рот от удивления, разглядывала я потрёпанную треуголку, белую атласную рубаху и красный широкий пояс морского разбойника.
– Не отжимал я ничего у Джонни… а вот у тебя платочки тырю… Простишь? – повинился передо мною пират и пластанул ножом цыплячью тушку. – Я больше на них не посягну. Я теперь ромом лечиться буду!
– Ничего, ничего… Бери платочки, не стесняйся, – заверила я пирата. – Взамен расскажи, где сундук мертвецов с золотом прячешь.
* * *
А потом нашу палубу качало.
Я, сидя за столом, смотрела на пирата Мошкина, который на танцполе прискакивал и вихлялся в кругу слегка «поддавших» матёрых акул, и думала: «А он не так уж и плох! Если лечить его вовремя… Не-е-е, не ромом… Любовью… Только любовью».
Я продралась сквозь толпу пьяненьких тётушек.
Пристроилась к Мошкину.
Вильнула русалочьим хвостом.
Мошкин удивился, а потом, переорав громкую музыку, протрубил мне в ухо: «Сейчас свяжу тебя тугими верёвками, уволоку на пиратский корабль, отчалим от берега, будешь жить со мной на необитаемом острове».
«Вяжи», – протянула я руки Мошкину.
* * *
– Ну чё, Русалка, хвост вчера не потеряла? – Ксюха привычно что-то жевала в трубку.
– Голову потеряла, – устало, но довольно ответила я.
– Штормило?
– На все девять баллов…
Потом я позвонила Серёже.
– Ты можешь приодеть одного Пирата? – спросила я.
– На вечеринке на хвост поймала?
– Точно… знатный улов случился, кормилец!
– Что шить будем?
– Что-нибудь не пиратское… Человеческое… Как по-вашему, по-модному, куртка твоя называется?
– Парка?
– Ага. Её!
Втроём
Рассказ
Мне нужно было простить себя за предательство.
Пока не получалось. Так я попал в то место. Мне нужно было где-то срочно поселиться. И я суматошно искал очередное временное пристанище.
Сносное и совсем дешёвое.
«Вот то, что вам надо, – по-русски сказала мне круглолицая риелторша-казашка, которую, как и меня, ветер странствий замёл на этот остров, – комплекс старый, дома пошарпаны, но территория ухожена. Садик внутри… Да и море рядом… Зайдём, посмотрим»?
Я молча осмотрелся.
Вид комплекса снаружи произвёл на меня гнетущее впечатление. Вереница старых двухэтажных домов с телами, при рождении наделёнными белой известковой кожей, но теперь испещрённая витиеватыми изгибами замшелых трещин, закольцовывала общее пространство, выпятив наружу входы в подъезды.
– А других вариантов нет? – спросил я у риелторши, тотчас поняв, что в этом месте говорить мне надо сильно громче, чем я это обычно делаю, потому что голос тонул в грохоте проходящих мимо машин. С подъездной стороны, как грешник, терпеливо несущий свой крест, подвывала, ахала и дребезжала автомобильная дорога.
«Ну, вы же просили самое дешёвое!» – фыркнула моя спутница.
Я молча кивнул, и мы вошли в подъезд.
– Где здесь жить? – оглядывая белые «больничные» стены, тесно меня обступившие, раздражённо «наехал» я на риелторшу.
– Ну как? – тоном обиженного человека буркнула та. – Вот вам гостиная с выходом на балкон… с балкона море видно.
Девушка толкнула стеклянную дверь.
Солнце уже садилось.
В котле из крон вековых усталых эвкалиптов, как черничное варенье, сладко кипело и пенилось море.
Я облизнул пересохшие губы.
* * *
– Да, и спальня тут приличная, – торопилась сделать своё дело казашка, выходя с балкона, – вот, сами посмотрите.
– Нормальная спальня… Спальня как спальня, – согласился я, заглянув в комнатушку, которая была добросовестно оснащена арендодателем чёрной железной кроватью, – только уж очень душно.
– А вы окно откройте, – следуя за мной по пятам, посоветовала мне провожатая.
– Да, пожалуй, – согласился я и двинул в сторону створку раздвижного окна.
С улицы, как из шкафа, под завязку набитого разным хламьём и внезапно открытого, на меня обрушилась лавина грохота, скрежета и пыли.
– Душегубка, блин, – выругался я и задвинул окно обратно.
– Привыкнете, – твёрдо заверила меня девушка.
– Думаете, привыкну?
– Ещё как!.. Конечно привыкнете… Ну, что? По рукам?
– По рукам.
* * *
Вечером у продуктового магазина я натырил и составил в пирамиду несколько разнокалиберных картонных коробок, чтобы восполнить недостачу шифоньера, комода и книжного шкафа в своём жилище.
Распаковал сумки.
