Мне совершенно не хотелось отвечать ему что-либо, конечно я понимаю о чем он, и даже в какой-то степени согласен, но эти разговоры мне всегда казались такими бессмысленными. Однако появление чиновника, да еще и тут, в этой глуши, ума не приложу, что же ему тут понадобилось. Ичиро молча слушал и как то между делом, как будто себе под нос робко сказал
– А может мы всё это заслужили?
Чем заслужил поток негодования от моего буйного друга, иногда мне вообще кажется, что он не монах, хотя если честно его познания и тщательность исполнения ритуалов сильно превосходят мои.
– Кто заслужил, ты или я, или кто, видел прихожан, на них взглянуть страшно, я иногда наблюдаю за человеком и думаю, вот сколько тебе осталось, не ровен час, скоро идти погребальный ритуал проводить. Голодные, худые, глаза пустые, стеклянные, а все нам стараются что-то принести или богам в жертву, иной раз так и хочется сказать, богам найдется чем живот набить, оставьте себе. Конечно, они не заслуживают жить в такой бедности, целыми днями работают и остаются ни с чем.
Интересно когда он закончит, он и весь день может эту песню петь, очень уж она ему нравится. У меня сейчас желание просто уйти, не слушать гневные возгласы, все больше распаляющегося человека.
Немного постояв и послушав, употребив очередную порцию его неодобрительного хрипа, я развернулся и медленным шагом, уткнув взгляд в землю пошел навестить господина и наконец-то узнать, что же все-таки происходит. Пройдя с десяток метров, я услышал в след, его уже привычно неодобрительный комментарий
– Иди, иди, с тобой все равно не поговоришь по – человечески, догоню тебя позже
Обернувшись я увидел, его уже изрядно покрасневшее лицо и совершенно потерянный и притупленный взгляд Ичиро, было видно, что он тоже не получает особого удовольствия от этого разговора, но тем не менее продолжает молчаливо впитывать летящие в его сторону слова.
Отдалившись достаточно, я перестал слышать эхо его голоса, перестал слышать его и в своей голове. Конечно, я думаю, о происходящем вокруг, но зачем себя до такого животного состояния доводить, вот как это все поможет. Безусловно, политику, проводимую Токугава уже давно нельзя назвать успешной. Были попытки внедрить что-то полезное, но все они рушатся об одни и те же противоречия. Слишком уж очевидное неравенство человека в этих краях невозможно не заметить, кому-то все, кому-то ничего, редко удается достичь желанной середины. А желанной для кого? Мне всегда казалось, что это некая закономерность и все проходит, так как и должно, каждое время имеет свои законы и правила, не в наших силах менять их по взмаху руки, в угоду собственной прихоти. Все это пустая трата слов и потакание внутреннему злу, зачастую нужно всего лишь
Отсечь слова
Ненужное отбросить
Радостно вздохнуть
Уже практически подошел к дому учителя, он располагался на небольшом возвышении, с которого было прекрасно видно большую часть храма, снующих монахов и суетливых, но уставших прихожан, но не сегодня. К его дому вела выложенная красным камнем спиральная тропа. Дом его был невелик и скромен, крыша слегка покосилась, но со своей задачей справлялась, не пропуская влагу в дом. Недалеко от его дома стояла одинокая ожидающая лошадь, как то нехотя жующая травку, верно принадлежит чиновнику. Поднимаясь по круглой тропе, я услышал глухой звук чьих то тяжелых шагов и едва различимое пожелание доброй дороги. Поднявшись чуть выше, мимо меня как тень промелькнул человек, в небрежно накинутом на плечи хаори и необычайно безэмоциональным лицом, он успел только бросить на меня пустой и холодный взгляд, как будто и вовсе смотрел сквозь меня, после чего я резко отвел глаза и пошагал быстрее. Взобравшись на холм, пользуясь открывшимся мне обзором, какое то время молча стоял и наблюдал за тем, как лошадь с подарившим всем такое нервное утро человеком, уносится куда-то вдаль, постепенно превращаясь в точку и вскоре окончательно утонувшей в море деревьев. Один человек, просто человек, но как много волнения он может принести с собой.
–Ну, долго ты там стоять будешь? Даже не зайдешь?
Услышал я, увесистый и немного тяжелый голос господина, сегодня все так и норовят окликать меня со спины.
–Здравствуйте господин, зайду, конечно, сегодня необычный день у меня накопились вопросы.
Ясуо сделал вежливый жест, рукой приглашая меня войти.
Неторопливо войдя в дом он предложил мне присесть, а сам пошел делать чай, Ясуо был большой любитель чая, это была его страсть и возможно самый большой вкус жизни, в его уже преклонных годах. Второй его страстью было создание омамори, их можно было найти везде куда только не упадет взгляд. Он искренне верит в их силу, на книжной полке как раз лежит парочка канай андзэн. Возможно, эти обереги и правда работают, этим бы объяснялось долголетие Ясуо и его крепкое здоровье. За долгие годы он не сильно изменился внешне, я всегда помнил его седым, говорят раньше его волосы были цвета смолы. Природа подарила ему исполинский рост и много сил, чем он всегда самоотверженно пользовался и был первый труженик в этих крах, сидение без дела вызывало в нем как будто пронзительную боль.
За спиной раздались медленные тяжелые шаги, пока учитель наконец не предстал передо мной. Медленно поставив на небольшой столик чай и прочие принадлежности.
– Я заварил Юсуття, дай ему немного подышать
– Что ты хотел спросить – С безбрежным спокойствием произнес господин
Немного подумав как лучше сформулировать вопрос, я произнес
– Господин, вокруг все встревожены приездом чиновника, скажите, с чем связан его визит
Ясуо немного помолчав, потянул свои руки к чашке чая, и вдохнув его аромат как будто между делом произнес
– Наш реформатор Есинобу, задумал провести очередную перепись населения, чтобы изменить налоговую систему, они просят двух человек для этой работы, и я намерен их предоставить
Перепись населения, налоги, монахи из монастыря в глуши Миэ, как то плохо это уживается у меня в голове. Неужели Есинобу опасаясь своей скорой политической смерти или смерти физической желает позволить подданным дышать немного спокойней или это в итоге выльется в еще большее обворовывание неимущих, чтобы потом успеть сбежать с награбленным.
– А почему именно в наш храм, как они его вообще нашли, о нем и знают то только жители окрестных деревень
– Понятно почему, у нас не много прихожан, и учитывая, что мы вот так вот сокрыты в лесах, о том чтобы отпускать вас на службы в другие храмы и речи быть не может, а без пары монахов, мы уж как то справимся
Ясуо выдержал многозначительную паузу несколько раз тщательно осмотрев меня с ног до головы сделал очередной глоток чая и вдруг сказал.
–Я уже все решил, пойдешь ты Хидэки и Аки
На секунду мое тело будто бы пронзил удар молнии, по телу побежал легкий холодок и даже кажется, выступили капельки пота. Я, но почему я, Иори бы куда лучше справился, в отличие от меня он умеет говорить с людьми и находить с ними общий язык, в те моменты когда не вспыхивают приступы агрессии. Почему же так, мы оба мечтали выбраться из этого бесконечного, монотонного сна, видеть и слышать то, что находится за очерченным кругом. Даже не могу представить, какой это будет удар для него, наверняка вспылит, только бы не наделал глупостей.
– Господин, уверен , что Иори справится куда лучше
Он медленно поднял взгляд, легко улыбнулся и спросил меня в ответ
– Лучше кого, тебя или Аки
– Лучше нас обоих, не смотря на свою грубость, он хорош в общении с людьми, вне храма ему будет проще адаптироваться
На лице Ясуо буквально читалось несогласие, но все равно стоит хотя бы попытаться переубедить его
– Мне так не кажется. Плавно произнес господин.
– В таком деле важна сдержанность и холодный ум, ты ведь и сам знаешь о его сложном характере, мне не хватило всех этих лет, чтобы укротить его буйный нрав. Беседы и доводы пролетают мимо него, наказания и труд тоже не дают особых результатов, он только больше озлобляется на меня, на себя, на мир вокруг него. Я при всем своем желание не могу отправить его, не пройдет и пары дней, он найдет неприятностей на свою дурную голову. Наговорит глупостей, упомянет правителей не в том свете, понимаешь же, что это уже всех коснется, узнают у него, кто он, откуда, придут к нам и сожгут все дотла, как это было в Касихаре в прошлом году. Заподозрили что местные монахи укрывают христиан, во что я верю с трудом, но даже если и так, участь их ждала незавидная, скажу честно, в нынешней ситуации, когда властители так трясутся, нервно дергаясь от каждого шепота за спиной нужно вести себя максимально отстраненно. Страна охвачена восстаниями, часть людей живет в состоянии молчаливого недовольства и внутреннего бунта, другая растворившись в уничижительном поклонение, просто не может отказаться от вековых традиций , им уже не объяснить , что жизнь это всегда множество путей и дорог, они идут по дороге протоптанной предками. Находятся и те, кто подняли мечи и вилы, да и вообще все что было под рукой, и я даже знать не хочу, что станет с ними и с их семьями, которые они эгоистично обрекают на смерть.
У господина скопилось немало мыслей на этот счет, с его доводами не поспоришь, я бы не смог ручаться за то, что в нынешнее время Иори бы не обрек себя и многих других на неприятности. Ясуо разбив мои мысли, напористо продолжал свой рассказ.
– А Иори, как бы я его не любил, останется тут, он не поймет, что это для его же блага, и общего благополучия. Он не глуп, но совершенно не понимает, что мысли не подкрепленные горьким опытом имеют ценность пустой бочки в сезон нещадной засухи.
– Вы думаете, что у меня или Аки есть какой то опыт, мы бываем разве что в соседней Удзиямаде, но так или иначе, редко уходим дальше окрестных деревень.
– Безусловно, у вас тоже нет опыта, но я убежден, что у вас хватит ума не вмешиваться в авантюры, ваш характер подходит как нельзя лучше, а вот твой друг, нет, тут и думать нечего, он останется в храме.
Дальнейшие споры были лишними, мне кажется господин прав, но это не умоляет того, как тяжело будет Иори принять этот факт. Ясуо не спеша поднялся и молча ушел в дальнюю комнату оставив меня наедине с кружкой еще теплого чая, источающего легкие клубы пара. Вернулся он уже с двумя бумагами с явно выделяющимися на них печатями. На объемных печатях красовалась золотая мальва.
– Это передал сегодняшний гость, грамоты, такие будут выданы всем, кто участвует в переписи. Они даруют защиту и избавят от лишних вопросов, как сказал чиновник, продемонстрировав их, вам должны будут предоставить ночлег, будь то храм или любое другое место. Там же указан ваш примерный маршрут и список населенных пунктов и районов. Но скажу одно, я не разделяю уверенность чиновника о силе этого документа, поосторожнее с этой бумагой, сейчас далеко не все чтут мальву, многие при виде нее сильно озлобляются.
Но я уверен, ты поймешь, как ей пользоваться. Передай вторую Аки и передай, то, что я говорил тебе.
– Господин, а когда нам нужно будет приступать?
– Нечего тянуть, завтра утром можете выдвигаться, а сейчас я уверен у тебя есть дела, наверняка захочешь с кем – нибудь попрощаться, привести ум в порядок
Медленно, практически синхронно поднявшись, я поблагодарил хозяина за теплый прием и чай и направился к выходу. Он снова исчез в недрах комнат, но поймал меня прямо перед выходом и вручил два талисмана, и пустой журнал учета со словами
– Обязательно передай второй Аки, помни о нас глядя на них, а журнал тебе, память зачастую подводит нас, кто знает, возможно, тебе удастся зафиксировать что-то интересное
Он подошел ко мне и всей своей могучей фигурой, погрузил в крепкие объятья, кто бы, что не говорил, для него мы и правда дети, и в такие моменты становится еще яснее, что ему не жалко для нас своей отеческой любви. Мне хотелось что-то сказать ему, родилось странное горячее желание и вовсе не прекращать разговор с ним, но по большему счету, все было сказано, и мне на самом деле стоило собираться. Я поклонился ему и продолжил свой дневной путь, но только в обратную сторону, дойдя до спиральной тропы, захотелось оглянуться через плечо, сказать ему «прощай отец» и закрепить в своей памяти его изрезанное морщинами, родное лицо. Он стоял на крыльце и нежно улыбаясь смотрел мне в след, увидев как я обернулся, он сделал легкое движение рукой, как бы благословляя меня. Медленно повернув голову, я интуитивно зашагал по уже затоптанной мной до дыр тропе.
Влажные крошки, не переставая падали с неба, ветер ехидно нес их горизонтально, игнорируя трясущуюся от его порывов шляпу, все они оставались на моем лице. Теперь все будет иначе, так ли сильно я хотел этого, почему же сейчас я так волнуюсь, откуда эти мысли, понятия не имею, что меня ждет за видимым горизонтом. Сколько лет мы с Иори мечтали о том, что увидим жизнь, не ограниченную рамками службы и лицами, которые бросаются в глаза каждый день. Помню, как рисовали образы больших городов, тысяч проносящихся запахов, кипящей жизни, милых девушек в шелестящих кимоно. Строили из песка, по памяти, замки из старых пыльных книжек сидя у побережья, когда господин брал нас в Удзиямаду. Читали легенды о грозных и справедливых самураях, коих и не встретить уже в наших краях, я не уверен, остались ли они вообще, может только там, в прошлом и на страницах давно забытых историй. И что теперь, мне представился шанс, вырваться из замкнутого круга, казалось бы, об этом же я и мечтал, отчего же так тяжело в груди, неужели я так привык к этим стенам, деревьям, тишине и в первую очередь к людям, как будто из жизни уходит, что-то естественное, как восход солнца или легкое чувство голода. Но это же не так, я вернусь сюда и все будет по-прежнему, ну куда они денутся, это я пропаду на время, а для них жизнь не изменится. Только для Иори изменится, безусловно, как же мне будет не хватать наших разговоров и его колючих, цепких речей. Его постоянных проделок и небольших пакостей. Ему будет еще тяжелей свыкнуться с мыслью о том, что молчаливый чудак покинет его, на неопределенный срок. Но что ж, не навсегда же прощаемся.
– Вот черт
– Откуда ты взялся тут, – Угораздило же меня, из земли как будто по волшебству вырос острый камень, почему я не встаю, на меня вдруг резко напал приступ, какого то нелепого, детского смеха. Надеюсь меня никто не видит сейчас, сойду за безумца, вот так лежа и смеясь на сырой земле. Поднявшись и отряхнувшись, я заметил, что порвал свой варазори. А ведь у меня и второй пары то нет, что ж мне теперь в одном идти, тут и починить то их некому, сам бы сделал, но вот руки у меня довольно кривые выросли. Пойду лучше и вовсе без них, только не заболеть бы. Нужно найти Аки, лучше сейчас ему расскажу и передам нежданные подарочки. Не разбиться бы по дороге, ногам моим уже веры нет никакой, буду смотреть под ноги.
Аки был соседом Иори и до него уже было рукой подать, хорошо еще если он дома. Времени прошло немало, но так никто и носа не высунул наружу, это многое говорит об отношении людей к чиновникам в наше время. В лучшем случае недоверчивое в худшем презрительное, уже никто не ожидает от них ничего, кроме дурных вестей или обвинений, под каким то надуманным предлогом.
– Ага …– Зачем то вскрикнул я
Свечи горят, должно быть дома, читает наверно, Аки много раз меня выручал, он был большим любителем литературы как и я. До его внезапного появления года четыре назад, читал я куда реже, книжек вечно не хватало. Хвала богам, что он пришел в мою жизнь. Господин часто отпускал его в город за книгами, выбор был невелик, но все же лучше чем перечитывать в тысячный раз, заученные практически наизусть легенды о ками и духах, которых никто и в глаза не видел. Он приносил мне по большей степени поэзию, которой я благополучно зачитывался, как только выдавалось свободное время. Однажды он притащил книгу с развратными картинками и изображениями половых актов, с вынесенными сбоку незамысловатыми историями, которые, скорее всего никто не читал. Она довольно долго бродила по рукам от одного к другому, снова и снова. Однажды она мистическим образом потерялась, никто не хотел признаваться, но было очевидно, кому то она особенно приглянулась, и так был нарушен практически ритуальный цикл передачи. Правда в итоге правда вскрылась, книгу присвоил себе Аки, мне кажется, он изначально не хотел ей делиться, любой другой книгой, запросто, но у них совершенно другой эффект, ты впитал историю, понял мысль, погрузился в вымышленный мир, который так или иначе предательски выплевывает тебя в обыденную реальность, оставив наедине с размышлениями и новыми мысленными приобретениями. Так или иначе, они не вызывали чувство жадности, невыносимую тягу обладания. Каким-то образом о ней прознал господин, он устроил небольшой скандал по этому поводу, отчитал всех, словесно дергал за уши, как нашкодивших детишек, книгу унес с собой, ее больше никто не видел, правда стоит учитывать тот факт, что в том или ином виде она осталась у нас в памяти. Ясуо даже собирался запретить Аки приносить книги, но после наигранных слезных уговоров и обещания не связываться с подобной, так сказать «литературой», он оттаял и все пошло своим чередом.
– Аки , ты дома ? … – Сбившимся голосом спросил я
– Да, я сегодня и не выходил, как по-моему и все остальные, служба встала наверно. Хотел дождаться завтрашнего дня, говорят, сегодня приезжал чиновник, с ними лучше не соприкасаться лишний раз.
– Действительно приезжал, я его даже видел
– Правда? А зачем приехал знаешь? …– Довольно взволнованно и торопливо спросил Аки
– Сегун велел провести перепись населения, потихоньку людей набирают
– Чтоооо? …– С явным диким удивлением крикнул собеседник
– Какая перепись, они еле еле на ногах стоят, их знамя уже не стоит ничего, так тряпка, власть настолько шаткая, что дунешь и упадет эта хибара, а пока будет падать из нее как зернышки все раскормленные самураи с их безмозглой родней посыпятся.
Довольно странная реакция, обычно он более сдержанный. Хотя его не разберешь.
– Тебя что, Иори укусил, раньше за тобой не замечал
– Да при чем тут он, ему дай повод поругать что то, он от счастья скакать будет …– Было видно, что мой комментарий его явно задел
– Давно был в Удзиямаде?
– Давненько, если честно, а что? … осторожно ответил я.
– На прошлой неделе ходил на рынок, за тканью, и задумался, о том. как все изменилось, люди на себя не похожи, совсем другие, везде витает страх перемешанный с возбуждением. Все оглядываются, говорят меньше, больше шепчут. Я уже не помню, как выглядит ненатянутая улыбка. Никто не понимает, что будет дальше, многие поддерживает императора, и от этого только сильнее боятся, начнись открытое столкновение, и поражение в нем станет хуже смерти, не могу даже представить какой бы была реакция Есинобу на регионы которые открыто, восстали против его власти. А княжество Сацума, пару лет назад они уже попробовали огрызнуться, напав на дворец*, думаю они предпримут новую попытку переворота, в пользу императора.
До меня конечно доходила информация о крестьянских восстаниях и внутреннем расколе, но мне всегда казалось, что это так, временный кризис, и скоро все вернется в прежнее русло. Теперь даже не знаю, как ему сказать, что его отправляют, так и скажу, прямо.
– Прости, что перебиваю, но лучше тебе сразу сказать. Чиновник просил двух человек, так вот Ясуо решил нас с тобой отправить.
У Аки широко раскрылись глаза, и немного приоткрылся рот, ясно, что такого решения он точно не ожидал
– Почему нас то, чем мы такую честь заслужили, ну и награда, вот тебе и урок, сидишь не высовываешься, а тут, пожалуйста, иди непонятно куда, не понятно зачем. Совсем мне не хочется сейчас тут и там слоняться.
Совершенно не ожидал, что он вот так отреагирует, однако зная его, подумает, успокоится и потом все сделает, на все согласится и бровью не поведет.
– Честно говоря, сам не понимаю, почему именно нас, но ему я думаю видней, он тебе передать просил, вот документ, грамота там все должно быть подробно написано, и вот еще, оберег, Ясуо очень просил взять с собой.
Аки явно постепенно выходивший из несвойственного ему состояния, вспыльчивого негодования, уже привычным мягким с голосом с язвительным налётом ответил.
– Да, так лучше конечно, эти вещи настоящий противовес, если задуматься, бумага с ненавистным гербом и оберег. Лучше и вовсе эту грамоту не доставать.
Немного поразглядывая новые приобретения, поводив пальцем по иероглифам, покрутив оберег, уже окончательно придя в себя, спокойным, усталым и тихим голосом он спросил.
– Когда выходить? Тут не написано
– Сказал что нет смысла оттягивать, идите говорит завтра
Аки потянулся, протер глаза, и безмолвно смотрел на меня.
– Спасибо что зашел, передал мне все, завтра непременно зайду за тобой. А сейчас спать, плохие мысли в голову приходят, сном их вытравлю. А, чуть не забыл, тебя Иори искал, просил передать, если встречу, но ты как видишь сам заскочил.
Иори, ну конечно, вспомнил про него, и стало как то грустно.
– Сказал что-нибудь, он дома или гуляет где то?
– Сказал, что хочет прогуляться, да и вообще, вы все время вместе шатаетесь, кому, как ни тебе знать, куда он под вечер пошел.
Скорее всего пошел к реке. Там и сидит, он часто там проводит время, это его любимое место с самого детства. Аки продолжал стоять напротив, вежливо ожидая когда я наконец с ним попрощаюсь.
– До завтра Аки, добрых сновидений
– До завтра …– По-привычному сдержанно вымолвил он
Я медленно развернулся и в мыслях уже шагал к реке, представляя реакцию своего друга и методично придумывая слова, способные его успокоить.
– Стой Хидэки, ты куда босой, совсем рехнулся, по сырому, так болеть любишь, на вот возьми.
Да, это уже проклятие какое то, каждый меня сегодня со спины окликивает. Повернувшись, увидел, Аки держащего две пары новых сандалий.
– Вот возьми, дарю, я по глупости всем чрезмерно запасаюсь, ты бери – бери, не переживай, у меня еще есть
– Огромное спасибо, поклонившись, немного смущенно протянул я
– Советую поторопиться, сейчас начнет темнеть, а фонари никто толком не зажигал, все по норкам прятались, темнота скоро опустится
Еще раз попрощавшись с любезным Аки, я продолжил шагать в сторону реки в уже новеньких варазори.
Опять ты, отдалившись от дома Аки, увидел своего вечернего обидчика, камень все так же остро торчит из мощеной дорожки. Так, а ну ка иди сюда, сейчас тебя переселим, чтобы ноги больше никто не отбивал. Вот же ж, как же ты врос, намертво врос, большая его часть проводила свой досуг глубоко в земле, а зримая его половина стало быть ехидно выглядывала, и усмехалась когда я, беспечно задумавшись споткнулся и озадаченно лежал как какой-нибудь дурак. Потратив какое то время, на поиски широкой палки, положил начало занимательному ковырянию. Наконец то мне удалось поддеть его и он начал, как то нехотя, медленно вихлять из стороны в сторону, постепенно ощущая свое поражение. Потратив несколько десятков своих безусловно драгоценных минут, я смог вызволить его, или не вызволить, а лишить дома, и отнести его на густо усыпанную листьями лужайку, теперь будешь жить тут. А мне пора идти дальше.
Наконец то, этот колючий дождик закончился, оставив о себе только напоминание в виде влажного и свежего воздуха. До реки путь был недалек. Думаю, что вскоре я потеряю возможность добираться до какого то места за короткий срок, путь ко всем важным в моей жизни пространствам, никогда не занимал много времени, это считанные мгновения, говорит ли это о том, что вся моя жизнь это каждодневные метания по муравейнику, а я муравей в теле человека, по крайней мере похоже на то. Фонари, все таки зажег кто то, вероятно Ичиро, уж кто-кто, а он свою работу всегда выполняет безукоризненно. В какой то момент мне стало жалко идти в новых сандалиях, совсем не хотелось бы порвать их спускаясь в темноте, по каменистому оврагу, который раньше был руслом той самой реки. Но и босым не пойду, изрежу ноги об острые камни.
Во времена детства Ясуо, по его словам , это была широкая , могучая река с быстрым течением. Он рассказывал как купался в ней, они с друзьями уходили далеко – далеко, практически доходя до ближайшей деревни, которая примерно в полутора часах ходьбы. Там прыгнув с небольшого деревянного мосточка, река быстро несла их к местам, откуда они и начинали свой путь. Река изрядно сокращала время, позволяя повторить похожий маршрут, примерно за полчаса. Однако не смотря на свою популярность и на то, что вода в ней была довольно теплая и чистая, эта река имела дурную славу. Из за быстрого течения, в ней, так или иначе утонуло немало людей. Тонули в ней, сильно выпившие, усталые мужчины, проходящие или проползавшие по единственному в округе мосту, перил мост не имел, поэтому шатающемуся от выпитого, беззаботному растворившемуся в хмельном состоянии человеку, было легче упасть, нежели благополучно перейти. Тонули и дети, которые авантюрно ходили к ней без старших товарищей, когда течение хватало их, даже умеющие плавать в какой-то момент поддавались панике и захлебывались в напрыгивающих на них водяных потоках. Все осложняло еще и то обстоятельство, что на многих участках вылезти на берег не было никакой возможности, скалистый склон лежал таким образом, что попросту напоминал вид невысокой стены , можно было уцепится за торчащие по бокам выступающие камни, но долго удержаться, под непрерывным натиском течения было практически невозможно.
В какой-то момент у подходов и спусков к ней, по приказу местных чиновников установили несколько деревянных знаков, предостерегающих путников от купания в ней и напоминающие об осторожности во время перехода. Это было тщетно, знаки ни на что не повлияли, череда несчастных случаев и неожиданных смертей продолжилась. Один человек упавший в воду будучи мертвецки пьян, но все таки выживший распустил легенду, якобы люди и не виноваты в том, что сваливаются с моста. И заявил, что во всех этих смертях виновата сама река. Он продолжал утверждать, что в этой реке живет демон, во всех подробностях он рассказывал, как видел в этой реке пару святящихся бирюзовых глаз и голос, зовущий его погрузится в глубокую водную глядь. По его словам, он только встал на колени у края моста и опустил голову вниз, чтобы отчетливо разглядеть глаза и попытаться разобрать демонический шепот, как кромка водной глади поднялась родив две водяные женские руки, которые утащили его. Он подробно описывал, что под водой голос этого существа был куда слышнее и отчетливее как будто говорил ему прямо в ухо, то шепча, то срываясь на порывистый хриплый крик, голос просил его остаться здесь, остаться с ней, ведь ей так скучно и одиноко в этой реке, а она всегда мечтала иметь много друзей, смех детей доносящихся высоко с берега, вульгарные песни завсегдатаев постоялых дворов вызывали в ней искреннюю, болезненную зависть, она хотела чтобы они остались с ней, пели и шутили только для нее.
Ясуо лично знал этого человека и помнил, как эта байка в короткое время приобрела статус народной притчи. Конечно, поначалу все смеялись над ним, жена и вовсе устроила скандал, хотя скорее в глубине души была рада тому, что он не утонул. Соседи подкалывали его, кривлялись, изображая невообразимого демона. Однако горе купальщик продолжал настаивать на своем, в какой то момент он научился рассказывать свою историю виртуозно, выдерживая паузы, нагнетая мрачную атмосферу, в истории вдруг появился густой туман, гнетущий шорок деревьев, обросла подробностями его внутренняя и внешняя борьба с рекой и ее сущностью, коварным демоном. Чем больше времени проходило, тем подробнее и артистичнее становилась история, в один день он решил, что она должна сохраниться на бумаге. В деревне было всего два или три человека, умевших худо бедно писать, за скромную плату, он попросил одного из них, увековечить свою историю. Полученный результат, небрежно написанную историю, он хранил у себя дома, до самой смерти. Однако вес эта «притча» получила тогда, когда местные жители или просто переходящие мост пьянчуги вдруг стали ей потакать, так просто, для привлечения внимания. История стала по–настоящему многогранной и речной демон стал воистину многолик, он был и обольстителен как молодая особа и грозен как шторм, кто-то утверждал, что он напротив помогает и предостерегает, кто-то, что он предвестник неурожая или затяжных дождей.
