– Что произошло? – прохрипел он, приподнимаясь на локтях.
– Ты пролежал всю ночь и почти весь день, – голос Дани дрожал.
Когда Мэтт попытался встать, его сковал сильный кашель, горло и грудь будто обжигало при каждом спазме. Он с трудом перебрался с пола на шаткий пластиковый стул и обнаружил, что мальчик сам закрыл дверь кухни и обложил ее оставшимися тряпками.
– Что произошло, пока я… лежал?
– Кажется, в гостиной ночью треснуло окно. Был жуткий грохот. Я сразу закрылся, как ты делал вчера. А потом ветер кончился, но я не выходил отсюда. Мне страшно дверь открывать.
Мэтт снова разразился кашлем.
– Можешь налить мне воды? – спросил он мальчишку, и тот, неловко шаря в темноте, все-таки сумел подставить стакан под холодную струю из-под крана. На вкус вода оказалась довольно странной, от нее пахло железом, но все же Мэтт залпом осушил стакан. Хоть каждый глоток отдавался тупой болью, дышать стало как будто легче.
– Надо посмотреть, что там, – Мэтт встал и с замиранием сердца нащупал дверную ручку. Как ни странно, он не боялся. Тьма, ребенок и призрачные очертания комнаты казались просто дурным сном, который должен был вот-вот закончиться. В любом случае, для начала следовало осмотреться и понять, так ли все плохо. Мэтт глубоко вздохнул, снова поморщившись от боли, решительно толкнул дверь и вышел в коридор.
Он помнил, как в царившем вчера хаосе заметил в гостиной большой фонарь, а сейчас он был совершенно необходим. Мэтт сделал несколько осторожных шагов, ступая по пыли и песку, которые он скорее чувствовал под ногами, чем видел. Детская была закрыта, но дверь не поддалась. Похоже, с другой стороны ее намертво завалило пылью.
Как и сказал Даня, испуганно выглядывавший из-за спины прагмеранина, ночью ветер разбил окно и, как оказалось, не одно. В жутких беспорядочных очертаниях с трудом можно было узнать комнату, что Мэтт видел вчера. Из трех небольших окошек два скрылись под метрами пыли, протянувшейся от каждого двумя огромными грядами, белевшими во мраке. Сильный ветер не дал пыли равномерно заполнить комнату. Она, поднявшись барханами, собралась у стен, расползлась по полу, где, судя по всему, лежал слой сантиметров в тридцать. К счастью, два продолговатых холма, высотой чуть уступавшие росту Мэтта, сами перекрыли выбитые окна. Чернеющая пустота за единственным уцелевшим стеклом говорила о том, что снаружи дом был погребен под слоем пыли и песка. Входная дверь, разумеется, оказалась накрепко прижата барханами и лишь жалобно скрипнула в ответ, когда ее попытались открыть.
– Что нам теперь делать? – пролепетал Даня, без устали шмыгавший носом. Едва они покинули безопасное место, он ухватил Мэтта за руку и до сих пор не желал отпускать. Да, на этой планете никто не учил детей соблюдать личное пространство окружающих. Но, с другой стороны, подобные жесты, нормальные и привычные для землян, вызывали у Мэтта противоречивые чувства. Ощущение маленьких пальчиков, с надеждой и доверием сжимавших его ладонь, было точно не противно. Он даже немного гордился тем, что совершенно чужой ребенок видел в нем некоего защитника. С другой стороны, гигиеничность такого контакта порядком его тревожила. Но разве об этом стоит волноваться в подобной ситуации?
– Не знаю. Что-нибудь придумаем, – ответил Мэтт, сильно сомневаясь в правдивости своего обещания.
Первым делом он направился в ванную, планировка которой повергла бы в шок любого прагмеранина. Он прополоскал рот, где все еще хрустел песок, промыл воспаленные глаза и, поборов брезгливость, умыл мальчика – оказалось, по его щекам до сих пор беззвучно катились слезы. Мэтт судорожно соображал.
Надолго ли стихла буря? Как им защититься от ее следующего прихода? Как вызвать помощь, и сколько они продержатся в ее ожидании? Будут ли искать прагмеранина, исчезнувшего в пыльной буре в какой-то земной глуши?
– Даня, слушай меня. У вас есть аппарат связи? Хоть что-нибудь?
– Я не знаю, – прохныкал мальчик, готовый снова разреветься в голос. А для слез сейчас совершенно не было времени.
– Так, успокойся! Поразмысли головой своей сопливой! Как мама обычно звонила другим людям?! – Мэтт и подумать не мог, что нечто может настолько быстро вывести его из себя. Уже который раз за два дня на этой проклятой планете он поступился своими принципами? Рукопожатия, вспыльчивость, а что же будет дальше?
– У нас есть компьютер, она всегда по нему звонила и разговаривала, – Даня оробел и перестал всхлипывать. – Он там, в комнате.
– Ну, и это отлично! А плачем ты нам не поможешь, – Мэтт зашагал в гостиную, вздымая носками ботинок клубы пыли, и тут его радостно забившееся сердце упало. «Там, в комнате» означало, скорее всего, «уничтожен грудой пыли». Прагмеранин чертыхнулся, и вдруг что-то зацепило его за ногу. Он со всего ходу грянулся на пол, но толстый слой песка смягчил падение. Когда пыль улеглась, Мэтт с удивлением обнаружил, что смотрит на фонарь, стоявший на полке прямо у него над головой.
– Я нашел! Фонарь, он целый! – сам не зная зачем, закричал он.
Яркий голубоватый свет залил гостиную, и перед глазами ясно обозначились бледные пылевые гребни, пересекавшие комнату и застывшие волнами вдоль стен. За ними пролегли черные тени, зловеще плясавшие от каждого движения фонаря. Рядом с Мэттом вдруг появился мальчик, белый, как полотно, и совершенно не похожий на того ребенка, что еще вера собирал камешки во дворе.
Оказавшись в гостиной, Даня ткнул пальцем куда-то за бархан, и Мэтт тут же пересадил его через волнистый песчаный гребень. Сам он, скатываясь по песку, перебрался на другую сторону ползком. В комбинезон забилась пыль, было жутко неудобно и даже больно. Тут он увидел компьютер: из холмика песка, выросшего возле стены, едва виднелся край старого монитора. Смахнув добрую половину бархана, Мэтт нашел и сам блок. Нечего было и думать его включать, но Мэтт все-таки попробовал – тщетно. Даня, не сказав ни слова, отправился копаться в пыли, выискивая, доставая и тут же выбрасывая какие-то вещи.
Электричества, разумеется, не было, и, кроме уже обнаруженного фонаря и убитого пылью компьютера, они так ничего и не нашли. Мэтт перебирал книги, рамки с совершенно неинтересными ему фотографиями, одежду в шкафах, горы другого непонятного хлама и приходил в отчаяние. Грудь снова щемил кашель, в тишине и мраке он слышал только шелест вездесущей пыли и собственное хриплое дыхание. Они были в ловушке, заживо погребенные в этой мертвой сухой земле, без малейшего шанса сообщить о себе или позвать на помощь.
Мэтт вернулся на пластиковый кухонный стул, его трясло и мутило. Это был настоящий кошмар. Сейчас он не мог объяснить даже самому себе, зачем покинул шаттл. Какое ему дело до этого мальчишки? Какое дело до его мамаши, которая не может уследить за одним единственным ребенком? Мысль, что он погибнет на Земле, казалась ему противоестественной: пусть каждый живет и умирает на своей планете! Пусть каждый решает только свои проблемы и задачи, которые подкидывают обстоятельства. Не чужие! Не на далекой и гиблой Земле!
– Я есть хочу! – вдруг заныл мальчишка. После раскопок в гостиной все его волосы покрылись пылью, от чего сейчас в свете фонаря ребенок казался седым.
– Я не умею готовить, – огрызнулся Мэтт.
– Что за взрослый, который не умеет готовить?!
– Оставь меня в покое! – прагмеранин вскочил, но приступ головокружения заставил его опуститься обратно. – Меня вообще не должно быть здесь! Мне вообще плевать и на вашу бурю, и на ваш дом!
– Но ты уже здесь! Тебе не может быть все равно!
Мэтт лишь махнул рукой на вновь зарыдавшего ребенка и зашелся раздирающим легкие кашлем. Когда сдавливающие его спазмы прекратились, он упал грудью на стол и закрыл глаза. Он не знал, что делать. Он был обречен. С этой мыслью Мэтт и заснул, положив голову на липкую пластиковую столешницу.
Проснулся Мэтт от странных звуков, которые никак не могли наполнять это место, ставшее для него смертельной ловушкой. Он открыл глаза, но все же не мог понять, что происходит. До него отчетливо доносились голоса людей, певших под совершенно незнакомые, но приятные звуки музыки. Он так и сидел, опустив голову на стол, но теперь перед ним выстроилась целая стена из банок, коробок и пластиковых пакетов, ярко освещенных фонарем. Даня, тихо подвывая поющим людям, бросил на стол еще пару жестянок и заметил, что Мэтт проснулся.
– У нас много консервов, макарон, яиц, есть овощи в банках, хлеб и кофе. И бекон! Мама всегда делала с беконом очень вкусную яичницу.
– Что происходит?
– Смотрю, что можно съесть. Я же говорил, что голодный. И уже давно!
Мэтт осторожно встал, опираясь на стол, и огляделся в поисках поющих людей. На Прагмеране музыка никогда не сопровождалась человеческим голосом, но из некоторых фильмов о Земле он знал, что на этой планете люди до сих пор владеют древним искусством вокала.
– Что это за пение? – только сейчас Мэтт заметил в глубине кухни маленький ящик с двумя динамиками, который, несомненно, издавал все эти звуки.
– Это же «Земляне»! – Даня вскинул брови. – Все их знают, и мама очень любит. Она говорит, что папа раньше играл их песни.
– Понятно, что земляне, – пробурчал Мэтт. – Прагмеране же не поют.
Мальчик пожал плечами и с головой погрузился в один из кухонных шкафчиков. Оттуда донесся лязг жестянок и детский голос, вторящий припеву о рокоте космодрома[1 - Цитата из песни «Трава у дома» группы «Земляне».]. И тут Мэтта осенило:
– Подожди, это же… радио?
– Конечно, а что же еще?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69270463&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Цитата из песни «Трава у дома» группы «Земляне».
