В этот раз приземление шаттла не сопровождалось приветственными криками. Их встретили четыре человека, у дома которых была забетонирована посадочная площадка. Мэтт усмехнулся. Видимо, эта семья уже не впервые встречала прагмеран на своей, надо заметить, процветающей ферме. Во дворе большого дома неторопливо вышагивала хозяйственная машина (Мэтт слышал, что подобные устройства на Земле называли «меха?нами»). Пилот в кабине явно старался не раздавить кур, снующих под ее огромными ногами. Невдалеке, за деревянной изгородью, паслись несколько коров, а из сарая за домом доносилось ржание. Алексей Петроченко, хозяин фермы, представил гостям свою семью: жену Марию и двух сыновей – Сашу и Вову. Первый из них, обыкновенный юноша лет семнадцати с широкими плечами и редкой щетиной на подбородке, был совершенно непримечательным. А Вова, мальчишка лет двенадцати, мгновенно привлек всеобщее внимание. На Прагмеране детей можно было увидеть нечасто, разве что на каких-то мероприятиях, куда их группами вывозили сотрудники воспитательных центров. Поэтому круглолицый веснушчатый мальчишка в клетчатой рубашке и явно великоватых для него рабочих сапогах произвел на всех неизгладимое впечатление.
– Такой маленький, а выглядит уже как нормальный человек, – услышал Мэтт слова одного из туристов. Странно, но вид этого мальчугана оставил у него неприятный осадок. Ведь где-то там, далеко-далеко, у него тоже были дети. Он даже не помнил, сколько их, но точно знал, что никогда их не встретит. Не сможет даже узнать, как их зовут и где они учатся. Для Программы родопродолжения это была закрытая информация.
Когда группа отправилась осматривать ферму, тяжелые мысли все-таки оставили Мэтта. Он не особо вслушивался в слова пузатого Алексея, чьи губы почти полностью скрывались за пышными рыжими усами с проседью. Его речь, заученная и произнесенная уже не один десяток раз, не представляла собой никакой ценности. Зато возможность посмотреть, как же устроено хозяйство, не защищенное Куполом, была для Мэтта куда важнее любой лекции.
– А куда уходят куры на ночь или в дождь? – громким шепотом спросил он Вову. Тот шел к нему ближе всех и не проронил еще ни слова, как и его брат с матерью. Глаза мальчика округлились, он перевел испуганный взгляд на Марию.
– Ну, малыш, не молчи, – она с улыбкой потрепала его по голове и обратилась к Мэтту. – Ваши соотечественники обычно не разговаривают с нами, да мы и сами не навязываемся. Кто вас поймет, может это не принято.
Мэтта слегка задели эти слова. Он вспомнил, как в автобусе Ритти вскочила с места, стоило ему лишь немного повысить голос. Неужели прагмеране действительно настолько странно себя ведут?
– У нас есть курятник вон там, возле сарая, – насупившись, Вова ткнул пальцем в небольшой деревянный короб, собранный, казалось, из того, что попалось под руку. – Они там спят и прячутся от плохой погоды.
Обнаружив, что Мэтт с интересом его слушает, мальчишка осмелел, и впервые с момента прилета шаттла суровая гримаса покинула его лицо.
– А еще я каждое утро меняю им солому и наполняю кормушки. У нас всего восемь кур и один петушок, но он еще совсем молодой. А когда придет пыль, мы их дом перенесем в сарай. Он у нас крепкий, в него ничего не попадет.
– Ты помнишь прошлый раз, когда поднялась буря? – Мэтт сразу пожалел о том, что задал этот вопрос, заметив, как напряглась Мария. Она шла поодаль, но все же внимательно прислушивалась к их разговору.
– Да, мы тогда все закрыли. Даже окна, так что совсем не было видно, что снаружи происходит. Так и сидели в темноте две недели, потому что провода оборвало ветром. Папа говорил, генератора хватит только на то, чтобы в дом шел воздух. Тогда у нас были лишь коровы, и они тоже в сарае стояли, ждали, когда все закончится. Сначала страшно было, особенно вечером, когда спать ложились. Темно так, в доме тихо совсем, только слышно, как пыль по крыше шелестит. А потом я привык уже. Когда все закончилось, прилетели спасатели и расчистили дом снаружи. Ну, чтобы мы смогли выйти. А потом мы сами убирали то, что осталось: сначала лопатами носили, а потом водой заливали.
Мэтт, пытаясь скрыть удивление, слушал мальчика, с недетской серьезностью говорившего о пережитом кошмаре. С ним ему предстояло встретиться снова, и Вова это понимал.
– В этот раз будет намного проще, – сказала Мария. – Мы поставили новый генератор, он сможет обеспечивать весь дом несколько недель. А от линии отключимся заранее. Все не так страшно, если ты готов и знаешь, чего ждать.
– Почему же вы не переедете? – задал Мэтт давно волновавший его вопрос.
– Да как же, миленький, мы переедем? А скот куда, с собой везти? Земля тут дешевая, никто не станет переселяться в районы бури. И на что нам тогда ферму купить в другом месте? Не бросать же все, приспособились уже.
Мэтт вспомнил бурю, которая произошла на Прагмеране лет так двадцать пять назад. Тогда ветер поднимал не только песок, но и верхний слой грунта с мелкими камнями и швырял их в стеклянные террасы, купола и крыши, отделявшие тысячи людей от мгновенной смерти. Но сколько бы ни бушевала стихия, ни единая трещина не нарушила идеальные своды. Он тогда был маленьким, но до сих пор помнил, как воспитатели центра вывели их на террасу полюбоваться необычным зрелищем. Никто не боялся, не плакал и не прятался – все были уверены в крепости города. Когда буря стихла, их отвели обратно, и через пару дней все уже забыли об этом страшном ненастье. Жаль, что Земля была слишком бедной, чтобы создать такие системы защиты, которыми обладал Прагмеран. К тому же, Мэтт сомневался, что здесь вообще владеют подобными технологиями.
После экскурсии по ферме, которая привела Мэтта в восторг видом гуляющих на свободе животных, хозяева пригласили группу к себе домой «перекусить». Такое радушие, вероятно, тоже входило в стоимость поездки, но, несмотря на это, Мэтт с воодушевлением отправился за Вовой. Мальчишка болтал без умолку, поражая его смышленостью и расторопностью. О ферме он знал абсолютно все, а слушать его рассказы было куда увлекательнее, чем сухие речи Алексея.
Оказавшись в доме, Мэтт невольно вспомнил кафе, где он обедал с Ритти. Кроме необходимых предметов, которые встречались в любых апартаментах на Прагмеране, дом землян был набит всевозможными бесполезными вещами: картинами, книгами, журналами, вазами, горшочками, старыми непонятными аппаратами и еще множеством откровенного барахла. Но это было даже забавно, Мэтту понравилось вглядываться в глубины полок, выхватывая взглядом то огромную ракушку, то фотографию хозяина с длинной зубастой рыбой в руках, то маленького фарфорового попугая, сидевшего на одном из горшков с цветами.
Оказалось, что в доме фермера была большая кухня (вот уж чего точно не встретишь на Прагмеране), в которой и обедала семья. Группа расселась за длинным потертым столом, озираясь по сторонам и увлеченно слушая рассказ Ритти о назначении поварской техники.
– Поразительно, – то и дело говорил кто-то из гостей, рассматривая двустворчатый холодильник, едва проглядывавший из-под детских рисунков и цветных магнитиков.
Через пару минут перед каждым оказалось по тарелке с горячими и непривычными на вид шариками из теста, в которых скрывалась непонятная, но ароматная начинка. К «пирожкам» – так хозяйка назвала это земное блюдо – полагался стакан настоящего фермерского молока. Нечего было и говорить о разнице между этим жирным густо-белым напитком и той бледной жидкостью, что выдавали пищеблоки.
– Безумие, насколько же устаревший материал, – пробурчал полный мужчина, недоверчиво рассматривая содержимое стеклянного стакана на свет. Теплый запах наполнил кухню и, как ни странно, ни один из гостей не сумел отказаться от, безусловно, странного, но очень заманчивого угощения. Мэтт, с удовольствием утирая подбородок, был уверен, что многие по прибытии домой отправятся к врачу за восстанавливающей диетой после такого сомнительного питания. Вова, усевшийся рядом с Мэттом, с очень взрослым видом потягивал газировку через трубочку прямо из бутылки.
Когда туристы, сытые и полные впечатлений, вышли из дома и начали загружаться в шаттл, Мэтт немного отстал от остальных и присел на низкий деревянный забор рядом с мальчишкой. Тот неторопливо жевал какой-то желтый колосок, перебрасывая его из одного уголка рта в другой.
– Зачем ты это делаешь? – Мэтт кивнул на травинку.
– Не знаю, у нас все так делают, когда становится скучно, – Вова пожал плечами и взглянул на прагмеранина.
– Какие же вы все-таки странные.
Мальчик покачал головой и перекинул колосок на другую сторону:
– Не-а. Это вы странные. Такие… вроде бы с другой планеты, летаете на всяких штуках, а ничего сами не знаете. Но ты мне нравишься.
Тут Вова повернулся к остолбеневшему Мэтту и протянул ему руку. Прагмеранин молчал. Он слышал про этот жест и то, что он означал на Земле. Глубоко вздохнув, он осторожно сжал маленькую ладонь в своих пальцах и легонько ее встряхнул. Вова залился смехом и спрыгнул с забора.
– Ну вот, я же говорил, что вы ничего не знаете. До свидания! Приезжайте к нам еще!
Мэтт опустился на свое кресло возле иллюминатора и закрыл глаза. Он с трудом верил в то, что произошло. Впервые с самого детства он дотронулся до человека, и это была не Клара. Это был мальчик с Земли.
Шаттл следовал к месту эвакуации, где спасатели и военные готовились вывозить население из опасной зоны. Время в пути Ритти предложила скоротать за просмотром фильма о катаклизмах на Земле. Он рассказывал о бурях на юге, невообразимом холоде в северных районах планеты, о засухах и наводнениях, накрывавших целые города. Жуткий рассказ диктора сопровождался кадрами очевидцев и тревожной музыкой. Сначала фильм вызвал у Мэтта неподдельный интерес, но вскоре он заметил, что большинство съемок были сделаны еще в период изменения климата Земли и во время первых полетов на Прагмеран. Сейчас местные жители уже много лет как покинули зоны катастроф или нашли способ противостоять бесчинствующей природе. Бури на юге Старой России оказались последним из неприятных сюрпризов, преподнесенных Землей. Именно поэтому компания ТрансПлан поменяла маршрут – стихийные бедствия становились прекрасным способом заинтересовать прагмеранских туристов. Монотонно-драматичная речь диктора эхом отдавалась в голове Мэтта, которого вскоре сморил сон.
– Мистер Маррет! Проснитесь! – Ритти помахала рукой перед его едва открывшимися глазами. – Мы на месте! Потерпите, мы здесь ненадолго, через час отправимся обратно в город, там нас ждет отель.
– Да, да, я иду, – Мэтт, разминая затекшую даже в таком удобном кресле спину, последним покинул шаттл. Приземлились они в настоящей глуши. Пустынная степь, укрытая ковром жухлой травы, простиралась почти до горизонта, где упиралась в холмы, редкий подлесок или невысокие скалы. Куцый кустарник выглядывал темными островками на бледной глади земли, а невдалеке рисовались нехитрые контуры нескольких домиков.
Постройка, рядом с которой приземлился шаттл (здесь уже не было и намека на посадочную площадку), вовсе не походила на солидную ферму семьи Петроченко. Одноэтажное деревянное здание, будто прижатое к земле, не было обнесено забором, а вокруг него росла, покрывая колдобины и кочки, лишь жесткая трава. Видимо, когда-то давно стены дома были выкрашены голубой краской, но сейчас от нее остались лишь хлопья, осыпающиеся на песок от одного прикосновения. Несмотря на это, домик выглядел аккуратно: чистые целехонькие окна и деревянные ставни были открыты, а порывы ветра то и дело выбрасывали из них шлейф белых занавесок. Небольшой сарай, видневшийся за домом, явно был построен недавно. Здоровым и ухоженным выглядел и ребенок лет шести, бегавший в шортиках во дворе и подбиравший с земли камешки.
– Данечка, малыш, привет! – Жоан помахала мальчугану рукой.
Тот остановился и сунул камни в карман шортов.
– Здрасьте, – прогундосил он. – Мама вещи собирает.
Ритти жестом остановила группу и исчезла в доме, хлопнув скрипучей входной дверью. Воцарилась неловкая и тревожная тишина. После секундного замешательства прагмеране развернулись и отправились обратно к шаттлу: кто-то зашел внутрь, кто-то присел на кочку и принялся копать ногами песок. Мэтт опустился на землю прямо там, где стоял, и принялся наблюдать за мальчиком. Таких маленьких детей он еще никогда не видел. Этот был намного меньше Вовы ростом и никак не походил на взрослого, даже движения его были какими-то судорожными и нелепыми.
На земле рядом Мэтт заметил маленький плоский камешек и, повертев его в руках, протянул мальчику.
– Зачем ты их собираешь? – спросил он после того, как малыш перестал бегать и обратил на него внимание.
– Я делаю груз, – ответил ребенок, не спеша подходить к незнакомцу.
– Вот, возьми, я тоже нашел один.
– Нет, спасибо, я сам, – мальчик похлопал по раздувшимся карманам шортов, которые, казалось, вот-вот прорвутся.
– И куда ты положишь этот груз?
– На брезент, чтобы он не улетел, и курочки не умерли.
– А можно мне тоже положить груз, который я нашел? – Мэтт помахал камешком, чувствуя себя при этом полным дураком.
– Можно, но он совсем маленький, такой ничего не удержит.
– А я положу его с твоими, тогда твой груз будет тяжелее.
– Да? – казалось, слова Мэтта убедили малыша. – Ну, хорошо, пойдемте. Только возьмите еще пару камней, если увидите.
Прагмеранин вскочил и двинулся вслед за ребенком. Тот, быстро перебирая маленькими ножками, юркнул за дом, где к одной из стен был пристроен неказистый навес. Под ним укрылся большой короб, сделанный из проволочной сетки и деревянных брусьев. Внутри копошилась целая орава молодых курочек, а поверх всей конструкции был накинул брезент, прижатый с трех сторон камнями. Один его уголок, шелестевший на ветру, мальчик придержал ногой и начал засыпать содержимым карманов.
– Ты это, конечно, хорошо придумал, но тут нужен булыжник побольше, – Мэтт огляделся по сторонам и приметил подходящий камень. – Вот такой, например.
Подхватив глыбу в руки, он вдруг увидел в окне дома Ритти и молодую девушку с уставшим и угрюмым лицом. Они разгоряченно спорили о чем-то, и до Мэтта доносились приглушенные визгливые голоса. Бросив беглый взгляд в окно, девушка с такой злостью посмотрела на него, что Мэтту стало не по себе.
Спустя пару секунд, дверь дома с грохотом распахнулась, и мама Дани, а это была именно она, выскочила во двор, вздымая клубы пыли. Не успел Мэтт и моргнуть, как она оказалась прямо перед ним, так и замершем с булыжником в руках.
– Брось чертов камень, и убирайтесь отсюда! Это не цирк и не кино, Ритти! Бог с ним, приходите, глазейте на нас, как на зверей в зоопарке! Но сейчас-то зачем?! Весело смотреть, как люди теряют свой дом? Как пытаются спасти хоть какие-то вещи? Брось камень, кому сказала!
Мэтт подчинился. Вид девушки его потряс: молодое лицо с приятными правильными чертами выглядело измученным и испуганным, в красных опухших глазах стояли, казалось, многодневные слезы.
– Машины нет, Ритти! Ты знаешь где она? Или ты заберешь нас с Даней на вашем чертовом летающем блюдце? Нет, ты не заберешь! И они не заберут! Они послушают, поснимают – и поминай как звали! А мы все сдохнем прямо в своих домах, если машина не приедет!
– Удачи тебе, Кристина. Мы не хотели причинять неудобство, – сдержанно ответила Ритти и кивнула Мэтту на шаттл.
Когда он обернулся, Даня дергал маму за рукав, показывая ей то на валун, то на развевающийся серый брезент, но она лишь опустилась на землю рядом с ним и закрыла голову руками.
– Господа, все на борт, будем наблюдать за эвакуацией отсюда, – скомандовала Жоан, и туристы послушно заняли места у иллюминаторов. Мэтт с Ритти сели прямо на подножку у открытой двери корабля.
Кристина все еще сидела там, где они ее оставили, а Даня тщетно пытался заставить маму встать.
– Ужасно, – от слов этой загнанной, испуганной девушки Мэтт чувствовал себя просто отвратительно. Еще полчаса назад он был наблюдателем и лишь смотрел со стороны на людей, к которым, на самом деле, не имел никакого отношения. Теперь же его обвинили в причастности к их бедам, и, кажется, в этом была доля правды.
– Не злитесь, мистер Маррет, – Ритти тоже выглядела очень огорченной. – Ее муж погиб вскоре после рождения Дани. Несчастные случаи здесь не редкость. Это будет ее первая эвакуация с ребенком, а ведь Кристина теперь совсем одна. Я первый раз вижу ее такой, – Жоан зажмурилась и стряхнула с лица песок, который вдруг поднял и закружил ветер. – Хотя, мы и знакомы совсем недолго. Вы – третья группа, которая сюда приехала.
– О какой машине она говорила?
– О военных, они проводят эвакуацию. Грузовики или автобусы – тут как повезет – собирают жителей и отвозят их в убежище или лагерь. На все эти дома, – Ритти указала на строения вдалеке, – приезжает одна машина. Как только она появляется, жители берут столько вещей, сколько могут унести, и идут вот-туда, видите, где стоит красный маячок?
Мэтт кивнул, приметив тусклый огонек, мерцающий сквозь мутную завесу песка.
– А когда начнется сама буря?
– Завтра вечером, и продлится она около двух недель. По крайней мере, так обещает метеорологическая служба. Хотя, когда речь идет о катаклизмах и аномалиях, точных прогнозов быть не может. Следующая группа с Прагмерана уже поедет смотреть, как жители возвращаются в свои дома.
– Их гидом будете вы?
– Нет, я… я не хочу на это смотреть. О, глядите, машина едет! – Ритти вскочила, и ее голос за мгновение снова стал пронзительным и визгливым. – Всем внимание, сейчас вы можете увидеть военный автобус, остановившийся у маяка. Местные жители берут лишь самое ценное и необходимое и спешат на посадку. Машина не подъезжает близко к домам, чтобы люди не пытались забрать с собой в забитый транспорт ненужные и громоздкие вещи.
Мэтт видел, как Кристина, схватив Даню на руки, подбегает к автобусу. Она передала малыша одному из военных и кинулась обратно в дом – за вещами.
Следующие пару секунд Мэтт не видел ничего. Они с Ритти разом заслонили лица руками, укрываясь от очередного удара ветра и песка.
– Да что за ерунда, – отплевываясь, воскликнула гид. – Откуда чертов песок?
Вдруг она замерла и прищурилась, всматриваясь в даль.
– Что там, уезжают? – Мэтт судорожно моргал и пытался избавиться от сора, попавшего в глаза.
На его вопрос Ритти не ответила, но только пролепетала:
– Не может быть.
– Не может быть что? – боль, наконец, утихла, Мэтт открыл глаза – и не поверил им. Из-за холмов вдалеке поднималась сплошная бурлящая стена песка. Она клубилась, играла в закатных лучах оранжевыми и красными бликами и быстро закрывала небо. Глядя, как скалы и далекие шапки лесов исчезали, проваливались в жуткое плотное облако, Мэтт осознал, с какой невероятной скоростью двигалась эта стена. Она неслась прямо на них.
Буря началась. Крики людей в автобусе доносились даже до шаттла, и вдруг Мэтт увидел то, что испугало его еще сильнее. Даня, не замеченный взрослыми в суматохе, выскользнул наружу и кинулся к дому. Но побежал он не к двери, за которой скрылась Кристина, а юркнул за угол. Только сейчас Мэтт понял, что никто так и не прижал вздымавшийся край брезента, под которым копошились курочки. А Кристина уже возвращалась к автобусу.
Мэтт сорвался с подножки шаттла и с криками бросился к дому, пытаясь привлечь внимание спасателей. Он был уже недалеко, слышал визг Ритти из корабля, слышал плач Кристины и, казалось, в вое ветра различал даже испуганное кудахтанье треклятых птиц. «Там мой ребенок!» – донесся до Мэтта последний отчаянный вопль, и тут его накрыла пыль.
Он остановился, согнулся пополам. «Это конец», – мелькнула простая и страшная мысль, от которой все мышцы Мэтта в миг одеревенели. Он не мог открыть глаза, не мог вздохнуть и даже пошевелиться: впервые его охватила настоящая паника. Казалось, еще несколько секунд, и он лишится чувств и навсегда останется на этой кошмарной планете, погребенный под толстым слоем пыли и песка. Вдруг до него донесся голос. Или в диком вое ветра ему лишь померещился тонкий детский плач? Пыль обжигала кожу, не давала открыть глаза, и даже маленький вдох отдавался безумной болью, но Мэтт все же сделал шаг вперед.
– Даня! – закричал он, чувствуя, как пыль забивается ему в рот. – Даня, я здесь!
Он сделал еще шаг, потом второй, третий и побежал. И снова ветер донес до него звук, так похожий на слабый голосок. Через мгновение Мэтт наткнулся на стену.
– Даня, сюда!
На этот раз ему не ответил никто, кроме ветра и треска пыли по деревянной крыше. «Опоздал», – подумал он и пошатнулся. Кто-то ухватил его за штанину комбинезона. Даня сидел прямо рядом с ним, натянув футболку на лицо и намертво вцепившись ручонкой в костюм Мэтта. Подхватив ребенка на руки, Мэтт наощупь двинулся к двери. Он точно знал, что каждый вдох приближает его к скорой смерти, но перед тем, как зайти в дом, все-таки попытался различить автобус сквозь толщу несущейся пыли. Глаза его пронзила такая боль, что на мгновение их застил яркий белый свет.
Захлопнув дверь, Мэтт повалился на пол, кашляя и, казалось, задыхаясь.
– Дяденька, не умирай! Нас засыплет! – Даня забарабанил ладошками по его спине. – Вставай!
Мэтт почувствовал, как через щель под дверью ветер несет колючую пыль, которая уже собиралась вокруг него в маленькие барханы.
– Тряпки, – прохрипел он, вставая. – Неси тряпки, все, что есть.
За узкой прихожей оказалась большая комната, окна которой Кристина, к счастью, успела закрыть. Деревянные ставни бились и грохотали снаружи. Оставалось надеяться, что под напором ветра они не разнесут вдребезги тонкие стекла. Коридор вел из гостиной к двум другим комнатам, ими оказались небольшая кухня и детская. Пыль уже была внутри: тонкими струйками она просачивалась в щели вокруг трещавших окон, а где-то даже между листами старых обоев. Она лежала на полках, на полу, бежала потоками по коридору и скапливалась у стен. Даня ревел во весь голос, но все-таки не переставая метался из детской в гостиную, принося охапки одежды, одеяла и какие-то тряпки. Слезы сбегали по его пухлым щекам, оставляя за собой грязный пыльный след. Оказавшись на кухне, Мэтт сразу заметил, что в ней не было окна. Распахнув шкафчики, он одним движением выбросил все их содержимое на пол, наполнил одну из кастрюль водой и кинулся в гостиную забивать щели мокрыми тряпками.
За окнами воцарился настоящий ад. Пыль и песок, закручиваясь воронкой, образовали котлован, а ветер все крепчал. Где-то совсем рядом визжала собака, прибежавшая, должно быть, от соседних домов. Меньше чем за минуту она замолчала.
Вдруг по дому разлетелся звон бьющегося стекла, и малыш завыл пуще прежнего. Окно в детской не выдержало и брызнуло грязными осколками на пол. В дом с рокотом врывались клубы пыли, и они снова обожгли все нутро вбежавшего в комнату Мэтта. Казалось, он даже не думал. Руки сами делали все, что нужно. На пол полетели книжки с картинками, и проем окна был задвинут шкафом, а несколько тряпок намертво забили оставшиеся щели. Оглядевшись, Мэтт понял, что основные потоки пыли удалось остановить. Теперь оставалось только гадать, насколько долго продержатся их нехитрые укрепления. Даня забился в угол на кухне и уже беззвучно сотрясался от рыданий. Мэтт хотел сказать, что он молодец и здорово помог, но тут стены поплыли перед его глазами, и он погрузился во тьму.
Когда Мэтт очнулся, первым, что он почувствовал, была режущая боль в глазах. Они опухли и слезились, и даже непроницаемый мрак кухни, казалось, был скован вязкой пеленой. Через пару минут, привыкнув к темноте, Мэтт уже различал очертания мебели, стен и мальчика, тихо сидевшего рядом с ним.
