– Вот видишь! – Лена обнимает ее за плечи. – Я же говорила, что Миша у меня самый лучший!
– Да не как-то неудобно, – мнется она. – Я не хочу, чтобы вы ссорились.
– Я же сказал: оставайся. Жеманничать не стоит. У тебя и выбора то нет. Лучше разбери свои вещи, чтобы я больше об них не спотыкался.
– Спасибо, – чмокает меня в щеку, краснеет и убегает в комнату Олеси.
– Дай и я тебя поцелую, – обнимает меня Лена, но я снимаю ее руки. Она пошла против меня и должна понять, что перешла границу. – Пять минут и я буду готова.
– Для чего?
– Ну как же? Для похода в ресторан, – да, точно. Я же хотел организовать романтический вечер и собирался сообщить, что хочу ребенка. Но все это было до всего этого.
– Не утруждай себя. Я не голоден.
Лена растерянным взглядом провожает меня. Знаю, что поступаю жестоко, так же как она. Так что мы квиты.
Глава 6
Мы с Олей заправляем постель. Я показываю ей, как надевать наволочку. Удивительно, что в детском доме ее не учили таким элементарным вещам.
– У нас в детском доме нянечки все делали сами. А это у меня никогда не получалось.
– А когда вы жили с Никитой…? Прости, – поняла, что перешла на недопустимую тему.
– Он это делал сам.
Она берет с тумбочку рамку с фотографией.
– Эта ваша дочь?
– Да. Олеся, – забираю фотографию.
Леся, запрыгнув на спину Миши, подняв вверх руки, кричала «победа». В этот день она выиграла у Миши матч в теннис, что случалось нечасто. Миша никогда ей не поддавался. Как и мне. Наш чемпион.
Они здесь такие веселые и у Миши мальчишеская улыбка.
– А где она сейчас?
– Учится в столице.
Миша всегда был отличным мужем и отцом. И при всей занятости, всегда освобождал воскресенье, чтобы поиграть с дочерью. Неважно, что на работе горят контракты, задерживаются поставки. Все знали: воскресенье семейный день и никто из подчинённых не смел тревожить его в этот день.
Я места себе не нахожу. Только и думаю о нем. Миша все делал для нас, а я поставила его перед фактом, что Оля будет жить с нами. Чувствую себя виноватой.
– Тетя Лена не переживайте, вы обязательно помиритесь с дядей Мишей. Вы идеальная пара. И спасибо вам. Без вас я бы пропала.
– Не стоит еще раз меня благодарить, – раздражают слова Оли, хотя ее вины здесь нет. – Располагайся. Можешь включить телевизор. Спокойной ночи, – прикрываю дверь.
Поднимаюсь в спальню. Боялась, что не застану Мишу в кровати, что он ушел ночевать в гостиную. Но нет. Сидит на постели, разложив документы, и засунув карандаш за ухо, листает рабочий ноутбук, делает пометки в блокнот.
Я, затаив дыхание, ныряю под одеяло и осторожно глажу по плечу. Ощущения словно касаюсь его впервые. По коже проносятся мурашки и страх быть отвергнутой.
– Ты ужинать не стал. Хочешь разогрею?
– Нет.
– Миш, прости меня. Пожалуйста, – он не обращает на меня внимание, будто я привидение. – Правда, прости, любимый, – целую его в плечо. Он так холоден, что сердце кровью обливается. – Я знаю, что должна была тебе позвонить, но потом вспомнила, что у вас важное подписание контракта, – Миша, нахмурившись, листает страницы ворда. А я не бросаю попыток вовлечь его в разговоре. – После всего того, что мы сделали для Оли, я не могла ее бросить. Тогда наша помощь была бы напрасной. Я решила, что раз мы начали, то должны закончить.
– Я ничего не начинал. Я выполнил свой гражданский долг, не бросил девушку в беде, отвез в больницу. Во все остальное втянула меня ты, – он наконец отворачивается от ноутбука и смотрит на меня. – Ты разговаривала со мной, как с подчинённым: Я так решила. Тебе придется принять это. Так не разговаривают с мужем. Ты так никогда не делала.
– Прости, – виновато касаюсь его плеча.
– Но этого мало! – закипает еще больше. Пусть кричит, наорет. Все лучше, чем полный игнор. – Ты поселила Олю в комнату дочери! А теперь извини, мне нужно поработать.
Глотала горечь во рту. Да он прав. Я совершила ошибку. Хорошо. Много ошибок за один вечер, но это не значит, что мы должны отдаляться друг от друга.
Лежала, любовалась им. Таким красивым, суровым. С замиранием сердца смотрела, как скользят его пальцы по клавишам, и вспоминала как они также виртуозно скользили по мне. Неужели, как раньше уже не будет?
Он захлопнул ноутбук и выключил свет.
Лег на живот, засунув руки под подушку, хотя обычно Миша засыпал только когда обнимет меня.
– Мишенька, – прижалась к голой тренированной спине, покрывая ее поцелуями. Кожа покрылась мурашками, и каждая мышца превратилась в сталь.
Я всегда лаской могла решить любое наше разногласие. Достаточно было показать, как он мне дорог. И это срабатывало, но не в этот раз.
– Лен, мне завтра вставать рано. Давай спать.
Руки похолодели. Он отверг меня.
Повернулась к нему спиной, тихо роняла слезы на подушку, вспоминала каким он был сегодня. Как целовал, улыбался. Неужели я его потеряла?
Утром проснулась в отличном расположении духа. Все по тому, что ночью Миша обнимал меня как прежде. У нас все хорошо. Он не может без меня.
Так сладко спала, что не слышала как зазвенел будильник, как Миша ушел в душ.
Ему же рано на работу! Бегом побежала на кухню, надевая по дороге халат.
Готовила его любимую овсянку с черносливом и грецкими орехами, напевая песню.
Спустилась Оля. Щеки горят румянцем. Она все еще скованно чувствует себя в нашем доме, как запуганный дворовый котенок, который привык жить в подвале, а от людей получал только пинки.
– Ты чего встала в такую рань?
– В больнице будили в это время, чтобы измерить температуру. Привыкла.
– Будешь кашу? – положила в тарелку Миши, достала для себе греческий йогурт и налила зеленый чай.
– Не люблю кашу.
– Тогда выбери себе что хочешь.
Она открыла двухдверный холодильник.
– Ого! Сколько тут еды! Тетя Лена, можно брать что хочешь? И колбасу с сыром?
– Бери, – рассмеялась.
Когда Миша в деловом костюме спустился в кухню, мы уже позавтракали. Оля, глянув на него, покраснела и намазала на хлеб майонез с кетчупом, положив поверх всего этого непотребства колбасу и сыр.
– Доброе утро! – улыбнулась мужу. – Завтрак готов.
– Не успеваю, – подошел, чмокнул меня в щеку и нахмурившись посмотрел на Олю. – В другой раз.
Засмущал девочку еще больше.
– Я в комнате поем, – схватив бутерброд и кружку, убежала наверх.
– Ты должна ей объяснить, что есть нужно на кухне.
– Ты из-за нее?
– Нет. Не придумывай, Лен. Я побежал, – схватил с тарелки яблоко и ушел, громко хлопнув дверью.
Я осела на стул. Он такой же холодный и чужой, каким был вчера вечером.
Глава 7
Решив проучить Лену, не думал, что это станет настоящим испытанием для меня. Я стараюсь быть холодным, отстраненным, но это дается с трудом.
Лёся ластится ко мне, целует.
Такая нежная, раскаявшаяся. Родная.
Но что это изменит? Даже признав свою ошибку, Лёся ни за что не выкинет сиротку на улицу.
Пытаюсь сосредоточиться на отчетах, планах продаж, но не могу вникнуть в суть. Цифры хороводом проносятся в голове, сгорают в огне желания. Змей уже приподнял голову и настойчиво подсказывает мне, что мы могли бы наказать Лену по-другому. Жёстко. Так, чтобы утром встать не смогла и глупые идеи, как превратить наш дом в общежитие, напрочь пропали из хорошенькой головы. Показал бы кто в этом доме босс.
Но я его пошлые идеи мужественно отвергаю. Эдак Лена еще войдет во вкус и будет специально идти против меня.
Спать приходиться на животе. Лёся не сдаётся, жмется ко мне грудью, царапает твердыми сосками, шелк ночнушки не спасает от того, что я чувствую ее, мечтаю сжать покусать острую вершинку, зализав языком.
Целует так нежно, что просто пиздец. Матрас проткнуть могу. Но держусь, крепко сцепив зубы.
Сложнее становится, когда Лена отворачивается и плачет, тихо всхлипывая. Теперь я чувствую себя виноватой. Хочется прижаться к ней, сказать что все хорошо и не злюсь больше. Но это не так. Она большая девочка, у нас взрослая дочь и Лена должна понять, что слезы ничего не изменят. Я не хочу повторения подобной ситуации в будущем, а если Оля останется в нашем доме, – уверен, подобное повториться и не раз.
Этот бой мне дался не без потерь неверных клеток и приобретенной от неудовлетворенности раздражительности. Но во сне я не владею собой.
Змей взял власть над разумом и притянул меня к ней. Проснулся от того, что сжимаю грудь, а член упирается в промежность, пульсирует болезненно.
Чертов предатель! С кровью отдираю себя от нее, и матерюсь в душе на дурацкую гордость, которая заставляет меня включить мужика. Кому вот от этого лучше?
Непонятно только как мне работать в подобном состоянии.
Сейчас бы Лена со всем раскаяньем извинилась бы передо мной, стоя на коленях, и делала самый лучший минет в моей жизни.
Ничего не помогает от утреннего стояка. Ни горячая вода, не холодная.
Пошлые мысли по кругу наяривают в голове. Сменная одну развратную картинку другой.
Поэтому заслышав осторожные шаги под дверью, я уже не хочу бороться, кому от этого легче? Мучаю и себя и ее.
Наоборот, выхожу из душа являя во всей красе стоячий член. Ручка медленно поворачивается и на пороге распаренной ванной комнаты появляется… Ольга.
Твою ж мать!
Вместо того чтобы с диким криком выбежать, или извиниться, она стоит как вкопанная и таращится на меня, на эрегированный член, облизывая губы.
Провожу по мокрым волосам руками, капельки пота стекают по груди. Она со взглядом хищника провожает их.
– Что встала? – рычу я, сердясь на себя, что оставил полотенце слишком далеко, чтобы достать, нужно подойти ближе к ней.
Она делает решительный шаг вперед и прикрывает дверь.
Усмехаюсь. На что она рассчитывает? Что попрошу благодарность за гостеприимство? Делаю шаг вперед, Оля смотрит на меня своими невинно-порочными глазками, краснея теребит край коротеньких шортиков.
– Что ты делаешь? Решила помочь с утренним стояком? – она выдыхает, кусает губу.
– Вы сказали: «что встала», и я подумала…» – краснеет до кончиков ушей.
– Что разрешу тебе отсосать? – хватаю полотенце и оборачиваю вокруг бёдер. – Пошла отсюда!
Она пулей вылетает из комнаты.
Как я и думал. Тварь обыкновенная.
Лёся ее жалеет, сочувствует, а эта не прочь стать давалкой.
И Олю не смущает, что Лена дома и в любой момент может войти, что знает меня всего-то ничего. Что будь моя воля, помогать бы не стал. Довез бы до больницы и предоставил бы ей самой решать свои проблемы. Я, наверное, бессердечный. Не жалко ее. Но жена полная моя противоположность.
