Барка – небольшой моторный катер или баржа, паром для пассажирских каботажных перевозок, с палубной надстройкой и сиденьями для пассажиров.
Отплывали в город всегда от нашего причала у старой крепости Хагуа (Castillo de Jagua), эта старушка имела ещё одно красивое старинное название как Нуэстра сеньора де лос Ангелас де Хагуа, затем на противоположном берегу у отеля Пассакабайо забирали других желающих посетить город и потом уже помощник капитана сам скидывал швартовый канат с причальной бухты в воду и запрыгнув на нос барки выбирал его из воды. Усатый капитан включал полный ход и барка дребезжа и сотрясаясь всеми своими старыми членами устремлялась как могла в большой залив.
Крепость наша старая была спроектирована военным архитектором Хосе Тантете в 1738 году во времена правления испанского короля Филиппа V, почти за век до основания самого города Сьенфуэгос. Крепость построили всего за семь лет, чтобы защитить поселения испанцев от возможных нападений пиратов и британцев, которые ещё хуже пиратов были, один Френсис Дрейк чего стоит. Крепость Хагуа в то время стала третьей по значимости на Кубе после Сантьяго и Гаваны. Местные жители любят рассказывать красивую легенду о несчастной любви и что по развалинам крепости до сих пор бродит дух таинственной дамы, пугая рыбаков.
Сьенфуэгос
Город ста огней (исп. Cienfuegos) – город на Кубе, центр одноимённой провинции, расположен на берегу Карибского моря, на восточном берегу бухты Сьенфуэгос, в 250 км к юго-востоку от Гаваны.
Пасео дель-Прадо, главная улица Сьенфуэгоса и герб города.
Небольшая провинция Сьенфуэгос находится в большой низине, где издавна возделывают сахарный тростник. Сахар и стал источником благосостояния города.
Это один из немногих кубинских городов, который был основан на месте старых поселений не испанцами, а французскими эмигрантами в 1819 году под названием Фернандина-де-Хагуа (Fernandina de Jagua). Неудивительно, что здесь можно наблюдать интереснейшую смесь архитектурных стилей. Город был спланирован геометрически, в неоклассическом стиле.
В колониальную эпоху Сьенфуэгос называли жемчужиной юга, поскольку красота города и залива, на берегу которого он расположен, была общепризнана. Существует множество легенд о пиратах, нападавших на город, ведь совсем рядом в Карибском море находится большой остров «тысячи имён» – Пинос (Хувентуд), считавшийся тогда столицей пиратов. Название «Остров сокровищ» писатель Роберт Стивенсон для своего романа говорят взял отсюда, посетив этот остров, ведь здесь есть холм с названием Подзорная труба, сосновые леса, бухта Сигуанеа с островком и карстовые пещеры, где могло находиться убежище Бена Ганна и там же нашли остатки бревенчатого форта – «блокгауза».
В 1745 году испанцы построили на берегу пролива крепость Хагуа, чтобы отражать нападения пиратов Карибского моря на ближайшие поселения в бухте залива Сьенфуэгос. Современное название город получил в 1829 году, часто ошибочно считается переименованным в честь революционера Камило Сьенфуэгоса, на самом деле назван в честь испанского генерал-капитана (губернатора) Кубы Хосе Сьенфуэгоса Ховельяноса.
В 1887–1889 году в городе был построен прекрасный театр «Терри» (архитектор Л. Санчес Мармоль). После начала испано-американской войны 11 мая 1898 года Сьенфуэгос был с боем занят войсками США. В 1924 году численность населения города составляла 73 480 человек.
В 1925 году на Национальном рабочем конгрессе в Сьенуэгосе была создана Национальная конференция рабочих Кубы. 5 сентября 1956 года в городе Сьенфуэгос началось восстание военно-морского гарнизона против диктатора Ф. Батисты, но оно было быстро подавлено. В сентябре 1958 года в Сьенфуэгосе началось новое восстание против диктатуры и город освобождал, придя из Тринидада знаменитый «команданте-янки» американец-авантюрист Уильям Морган, входивший в партизанские отряды 2-го Национального фронта, базировавшегося в горах Эскамбрай под руководством Элоя Менойя.
После победы Кубинской революции в 1959 году здесь началось развитие промышленности. В 1964 году начал работу завод по производству дизельных двигателей «Jose Gregorio Martinez», также была построена зона отдыха «Пунта Горда».
В 1970 году численность населения составила 85, 2 тыс. жителей, город становится центром химической, пищевой, табачной, кожевенно-обувной и текстильной промышленности, производства стройматериалов и судостроение. Здесь действовала ТЭС и база флотилии по ловле креветок.
К началу 1980 годов город представлял собой административный, образовательный и торгово-промышленный центр с населением 100 тыс. человек. Были построены завод по производству азотных удобрений, рыб перерабатывающий комбинат, цементный завод. Началась подготовка к строительству крупнейшего на острове нефтеперерабатывающего завода и первой кубинской АЭС.
В городе высаживались с барки в старом порту на причале Муэлье Реаль (Muelle Real), в окружении тонких стройных пальм, которые создают очень живописную атмосферу вокруг порта.
Рядом с причалом расположено красивое здание Адуаны – Таможни Сьенфуэгоса (Aduana de Cienfuegos). Это представительское здание является подлинным сокровищем архитектуры, датируемое постройкой в середине XIX века. С момента окончания своего строительства функционировало как таможня. В колониальную эпоху порт Сьенфуэгоса имел больше значение, отчасти, благодаря экспорту табака и мяса. Поэтому таможня была ключевым местом по борьбе с контрабандой, она и в настоящее время выполняет роль органа пограничного контроля и контроля внешней торговли.
Это двухуровневое здание является великолепным произведением в стиле неоклассики Сьенфуэгоса. Оно выделяется большими аркадами и колоннами, которые составляют центральную часть нижнего фасада. Симметрия, пропорции и элегантность ключевые слова, которые наилучшим образом описывают его структуру. Интенсивный синий цвет здания гармонирует с небом и соединяется с морем, которое наблюдает за вами впереди. Постоянные реставрационные работы сохраняют это здание в первозданном виде.
Старое здание Адуаны-таможни в Сьенфуэгосе.
Далее из порта мы выходили к центральной исторической части города, где располагалась пешеходная сувенирная улица Avenida 54. После неё переходили на крупную улицу-бульвар Paceo del Prado (Calle 37), с большим плакатом Че Гевары на фронтоне красивого жёлтого дома и надписью «Tu Ejemplo VIVE, Tus Ideas Perduran» – (Ваш пример жив, Ваши идеи живут).
Эта улица является самой длинной улицей на всей Кубе, пролегает от реки El Ingles до туристической зоны Punta Gorda. Бульвар является идеальным местом для прогулки и наблюдением за повседневной жизнью горожан, хотя в жару и в сиесту редко кто из них появляется на улицах, а мы гуляли именно в это время. Вдоль бульвара расположены красивые здания в стиле неоклассики и колонны пастельных тонов.
Далее выходили на набережную тоже называвшейся здесь, как и в Гаване – Малекон (Malecon), откуда открывался волшебный вид на один из самых красивых и больших заливов в мире. Набережная почти заканчивается возле красивого в мавританском стиле Дворца Валлье (Palacio de Valle), построенного в 1917 году для состоятельного аристократа Оклико делль Валле Бланко. Это изумительное красивое здание имеет форму марокканской касбы, украшенной многочисленными орнаментами, башенками, разноцветной плиткой и лепниной. Так постепенно, прогуливаясь по дороге заходили в гостиницу Хагуа «Jagua», чтобы пообедать здесь или просто попить пива, отдыхая от жары в прохладе кондиционера или позвонить по международному телефону на родину. Затем выходили на туристическую зону Пунта Горда, где можно было посидеть в романтической белой с кружевами беседке с видом на залив и проходящие мимо различные сухогрузы и танкеры. По дороге рассматривали красивые архитектурные шедевры и маленькие магазины, в которых мы ничего не могли купить.
«Хорошего пива должно быть столько же, сколько и хорошего человека!»
Женщины наши стремились на городской овощной рынок-базар с надписью «Mercado Munucipal» и годом основания 1928 на фронтоне входных ворот, где можно было на местные песо что-то купить. Хотя, считалось, что снабжение семей наших специалистов по карточкам овощами и фруктами в нашем городке было вполне достаточным. Но, человеку всегда чего-то мало, если этого чего-то даже очень много! Может кому-то, как всегда, для полного счастья совсем чуть-чуть чего-то не хватало или женщины наши там искали ну совсем что-то экзотичное. Мужчины же покупали на этом базаре редкие сувениры в виде различных морских ракушек, изделий из них, поделок из жестяных банок от Кока-Колы, штампованные номера для машин с весёлыми рисунками в местном колорите у торговцев на пешеходной улице.
Иногда нас организованно возили в Ботанический сад (Jardin Botanico de Cienfuegos), расположенном возле дороги между поселениями Soledad и San Anton. Там можно было побродить по большой территории в 90 га запущенного парка с экзотическими растениями, но без всяких табличек и указателей, мне нравилась там большая бамбуковая роща. Сад провозглашён национальным достоянием, его иногда называют Соледад в честь основателя сахарных фабрик «Соледад» Эдвина Аткинса. Здесь более 300 видов пальм и около двух тысяч различных растений. В Сьенфуэгосе есть также и Генконсульство СССР, разместившееся в красивом старинном особняке с садиком и коваными решётками на окнах.
Так постепенно улица за улицей, квартал за кварталом мы осваивали этот чудесный город, но отдыхали всегда в Парке Марти (Parque Jose Marti) – это национальный герой Кубы и памятник ему стоит в центре парка. Этот парк является центральным парком Сьенфуэгоса и расположен на месте бывшей главной площади города Де Армас. Именно здесь имело начало знаменитое восстание против правительства Батисты в 1957 году. На железных старинных лавочках с витыми подлокотниками возле памятника Хосе Марти мы отдыхали, разглядывая красивые дворцы и Триумфальную арку – единственную на Кубе, возведённую в честь независимости. Здесь по выходным катали детей в маленьких каретах, которые возил большой невозмутимый козёл с большими рогами и седой бородой, управляемый пожилым погонщиком. Красивая веранда в центре парка и небольшой фонтан с бронзовой фигурой мальчика, держащего дырявый ботинок, из которого текла вода. Рассматривая эти достопримечательности вокруг, мы ничего пока не знали о них, нам пока некому было рассказать о увлекательной истории Кубы. Усталые, дойдя назад в порт в ожидании парома-барки, которая не всегда ходила по расписанию мы отдыхали в тени огромного толстого дерева – баньяны, воздушные корни которого раскинулись метров на пять вокруг ствола.
Мне больше нравились морские часовые прогулки на барках в город и обратно. Когда отплываешь утром от нашего причала от отеля Пасакабайо с прекрасным видом старой крепости Кастилья-де Хагуа, чувствуя себя средневековым моряком или пиратом и вечером после прогулок по красивому городу усталый возвращаешься с добычей, то есть с покупками назад к этой – же крепости.
Бар «У Анжелы»
«Сюда не зарастёт народная тропа!»
Самым злачным местом нашего городка атомщиков Сьюидад Нуклеар был конечно незабвенный пивной бар для советских специалистов под названием «У Анжелы». Или гнездо порока, вертеп, чёртово место, приют алкоголика, как только его не называли жёны этих самых советских специалистов, которым приходилось порой уже в ночной темноте вытаскивать благоверных своих мужей из кругов единомышленников, сидевших дружно за столами гостеприимного бара.
Незаметно пролетел первый месяц нашего пребывания на Кубе и Владику пришло время уезжать на Родину. Провожали мы его в баре для советских специалистов «У Анжелы», расположенного в торцевой части первого этажа большого дома через главную дорогу посёлка напротив нашей отельеры. В другой части этого дома находилось большое помещение для просмотра видеофильмов и заседаний порой бурных женского «Клуба домохозяек».
Проводы уезжающих спецов проводились ещё и в «долгую» на пляжах у моря «На пулемётах». Так называли бетонные бронеколпаки, разбросанные по всему побережью для обороны от возможного нападения агрессора, то есть янки. Опыт боёв во время вторжения в Заливе Кочинос-Свиней для кубинцев не прошёл даром. На «пулемётах» было удобно накрывать застолья на их ровных бетонных поверхностях с шашлыками и «долгой» пьянкой. Правда таскать продукты и напитки туда было тягостно у кого транспорта вспомогательного не было.
Кратко срочников провожали обычно в «короткую», в баре «У Анжелы», но пить долго и тут могли, так как там внутри не было обычной кубинской жары, а были грохочущие нещадно бакинские кондиционеры, и цветной телевизор на стене. Командовала здесь весёлая барменша – чернокожая кудрявая кубинка похожая на американского борца за права женщин Анжелу Девис. Вернее, девушку эту красивую звали Габриэла, но так как все «советикос» звали её Анжела она смирилась с этой участью и только своих кубинцев заставляла называть себя по настоящему имени. Но так как кубинцы народ весёлый и любят пошутить по любому поводу, то они тоже дружно называли её тоже Анжелой-Бонита, Анжела-Прекрасная!
Иногда в нашем баре выступали кубинские музыканты.
«Мы всегда берём пиво не сколько можем выпить, а сколько унести!»
Кубинским женщинам нравится, когда мужчины вслед им прицыкивают языком и говорят комплименты, поэтому Анжела ни на кого не обижалась и все её обожали, особенно наши мужики в баре. Потому что и в баре существовала карточная система и положено было за вечер потребить только три бутылки сербесы-пива и до трёх линий рома. Конечно все эти условности обходили стороной за счёт маленьких подарков Анжеле и бесчисленных комплиментов в её адрес, которые она несомненно заслуживала.
«Когда пьёшь пиво, нужно знать меру. Иначе можно выпить меньше!»
Уна линия – уровень рома в стакане, соответствующий приложенному к нему указательному пальцу.
Все приглашённые Владом гости расположились в углу зала за тремя сдвинутыми столами. Там была в основном вся группа шеф-инженеров человек десять, с которым Влад работал весь этот месяц, и мы с Колькой как участники совместного «аламарского» сидения с ним. Влад хотел ещё пару кубинских инженеров пригласить, но вход кубинцам в этот бар был не то, что запрещён, просто они сюда не ходили. В баре продавался на песо в основном алкоголь и мелкие тапас-закуски и пинас-орешки. Обильные закуски на стол всегда приносились с собой гостям и организаторами мероприятия, иногда и дополнительные бутылки рома, чтобы в баре не сильно «кошмарить» Анжелу.
«Пригласи друзей на пиво-проведёшь ты день красиво!»
Были сказаны и выпиты первые традиционные тосты за покидающего наши тесные ряды советских специалистов очередного кратко срочника и сказаны добрые пожелания уезжающему товарищу. Кто-то из гостей спросил Влада:
– Ну вот ты здесь на Кубе наверно в первый раз попробовал всё: и напитки – разный ром и пиво, и фрукты экзотические – папайя, манго, гуава, фрута-бомба. А вот женщину кубинскую-мучачу ты попробовал, тут ведь это просто?
На Кубе на самом деле был культ любви и свободы нравов. Фраза «Бамос а ла плайя асер амор! – Пошли на пляж и займёмся любовью!», звучала чуть ли не на каждом углу. Темнокожие кубинки с лёгкостью и по любому поводу отдавались бледнолицым мужчинам, чтобы их потомство было уже со светлой кожей. Расизма на Кубе не было, а было сплошное равенство и братство, но кожу хотелось всё-таки иметь по светлее.
– Ну как вам сказать, – замялся было Владик.
– Попробовал, попробовал, – авторитетно подтвердил Колька.
– Как так, а ты откуда знаешь?
Оказывается, это Колька всё устроил. В отельеру к одиноким мужчинам кубинки ходили часто, помню даже ко мне стучались, но я думал, что они приходят за продуктами и отдавал им ненужную тушёнку, которую выдавали по карточкам в нашей тьенде-магазине. Вездесущий хохол Колька всё узнал у старожилов, зачем они приходят, причём его предупредили, что они ходят обычно парами и пока ты будешь с одной заниматься любовью, вторая просто сидеть и ждать не будет, а будет потихоньку брать нужные им вещи у тебя в номере. Поэтому, когда мучачи ходили по этажам отельеры, он с высоты своего этажа (они с Владом жили рядом на 4-м этаже, а ко мне на второй спускались в гости) высмотрев подходящие им объекты вожделения пригласил их к себе в номер, угостил пивом, а потом предусмотрительно постучал в стену Владу в соседний номер и заставил его выбрать одну из дам и увести к себе пообщаться так сказать.
– Вот это да! Ну и что, ты её трахнул? «Как она тебе?» – кто-то спросил смущённого Влада.
– Скорее она его трахнула, – скаля зубы улыбаясь сказал Колька, – он же у нас стеснительный, а все мучачи шустрые, им надо быстро сделать дело и уйти, чтобы их не засекли, так как им запрещается ходить в гости к «советикос».
Выпили и за это боевое крещение Влада, говорили и сидели долго, когда из бара стали уходить семейные спецы, то допоздна задерживались только одинокие мужчины-ценители свободы. Благо отельера рядом через дорогу и надо же где-то тратить кубинские песо, у семейных понятно жёны контролируют их расходы и иногда они разгневанные приходят в этот бар, чтобы вернуть в лоно семьи засидевшегося любителя пива и рома.
– Эх, а я бы Анжелку трахнул, – мечтательно заявил Колька, поглядев влажными глазами на суетившуюся перед закрытием барменшу.
– Даже не вздумай, – сказал кто-то из шефов-старожилов и пояснил, – она как священная корова недоступна никому. На солнце-пятен нет, а у Анжелы есть, потому что она «сексот» – секретный сотрудник кубинских спецслужб. Должна докладывать о всём что здесь происходит, что слышала и видела, завтра напишет в отчёте, что провожали Влада и кто сколько выпил. А те, кто были слишком настойчивы в своих желаниях к ней, то быстро как-то и незаметно уезжали и контракты у них даже долгосрочные закрывались тоже быстро.
– Ни хрена себе, – промычал удивлённый услышанным Колька.
– Да вот такая вот местная сублимация страхов и любви, возжеланий и похоти!
Сувениры с улиц города Сьенфуэгос.
– Так у нас же свой чекист есть – Петрович, аж целый майор и кабинет отдельный занимает.
– Ну видимо дружба спецслужб наших стран дружественных здесь какая-то своеобразная имеет место быть и учитывая прочие всякие тёмные дела рыцарей кинжала и плаща, хрен их поймёшь.
– Так пора уходить, – коротко заявил Влад, увидев входящего в бар чекиста нашего тайного Петровича. Видимо проверка наличия приличного состояния спецов присутствующих в баре перед закрытием входило в круг его служебных обязанностей, а может просто выпить захотел человек на ночь чего-нибудь.
– А тебе-то, чего его бояться, ведь всё равно уезжаешь на родину?
– Да так на всякий случай, чтобы не попасть куда-нибудь случайно…
– Ну, тогда на посошок, стременную и закордонную пожелаем тебе и хорошего полёта со всеми взлётами и посадками! – предложил Колька сразу все прощальные тосты Владу. Выпили и закусили тем, что осталось на столе и дружной толпой проводили Влада до отельеры через дорогу от бара собирать вещи в дорогу дальнюю, пообещав утром прийти проводить его к автобусу в Гавану.
А Влад, оказывается на прощание о Кубе и о себе оставил в нашей отельере разбитую дверь своего абитасьона и долгую память, которую редко оставляют кратко срочники. Ночью, когда он собирал в пьяном виде свои вещи то вышел из своего номера к соседям, как обычно «за солью», или выпить там на посошок очередной, или например, попрощаться ещё раз с кем-нибудь крепко «в губы», или подарки подарить ненужные ему. Точно известно, что мучачу кубинскую он уже тогда не искал, потому что не мог в силу присущей ему скромности и воспитания, а также алкогольного опьянения и соответственно сексуального бессилия, а думал тогда только о сборе личных вещей. Как мы знаем, ведь всем командировочным известно это судорожное состояние, что делать перед отъездом, то ли выпить, то ли нет, а вещи мои пока подождут, а друзья случайные сейчас уйдут…
При этом Влад оставил в замке двери своего абитасьона ключи, наивно надеясь на всё хорошее в этой жизни. Но не тут-то было, по закону жанра, жизнь повернулась к нему задом, то есть жопой, и дверь, конечно, нечаянно предательски захлопнулась от лёгкого дуновения морского карибского бриза. Влад в шортах и пьяный долго пытался безуспешно войти назад в свой номер, при этом рыдая и тихо матерясь ковырял пальцем и проволочками в замочной скважине. Однако ничего не получалось, дверь не открывалась, пьяные соседи сочувствовали и предлагали «нагнать» ещё чуть-чуть на дорожку и ему ничего не оставалось делать как ломать её, чтобы добраться хотя бы до родного паспорта. Утром, дыша перегаром он стыдливо отводил глаза в сторону и быстро попрощался с нами, пришедшими проводить его к автобусу отправлявшегося в Аламар. Вот такая прощальная ночь у него выдалась.
Монтесино начинает рассказывать…
Утром после строительной оперативки под краном БК-1000, захожу в прорабку, в ней на удивление не было слышно привычного утреннего шума и разбора полётов на тему, кто и как провёл выходные. Только слева от входа за своим столом одиноко сидел Серёга Фукс и ковырялся в носу.
– Сидишь?
– Сижу, – охотно подтвердил он и уже концом авторучки поковырял в правом ухе.
– А где все?
Вот чем был хорош Серёга, так это тем, что всегда знал самые последние новости и сплетни, как касающиеся непосредственно трудовой деятельности на площадке АЭС, так и из «сарафанного радио» блуждающих по посёлку в женской среде, их он узнавал наверно от неработающей жены. Работающих жён было вообще очень мало, это было большой удачей пристроить куда-нибудь секретарём подругу жизни и получать дополнительный заработок в валюте страны пребывания.
– А там в котлован под ОРУ (открытое распределительное устройство) крокодил попал, в луже глубокой плавает, вот все и побежали смотреть на него, – бодро сообщил последнюю новость Серёга, перестав ковыряться в себе.
– Что и Григорович тоже?
– Ну я же говорю, все побежали, и он побежал.
