Тут уже глаза на меня подняла профессор, оторвавшись от янтаря в бокале.
– Он таким стал.
Видимо, воспоминания вернули профессора во времена прошлые. Она выглядела так, будто её жизненное время остановилось. Живая статуя, в эти минуты тишины, безумно красивая, черты лица нежные и мягкие, лебединая шея, глаза, как глубокий океан, – идеальная. И с чего я решила, что она похожа на старую каргу?
Я не решалась прерывать размышления профессора, но когда-нибудь я спрошу её, из нашего ли она мира?
Первой заговорила Фрея.
– Он был как глоток воздуха, порывистый ветер в штиль. Горел идеями, умел очаровать, умел заинтересовать и вдохновить. Его слушали и им восторгались. Он был олицетворением свободы, дикости, и она манила. Я выбрала его, я за ним последовала. Жалею ли я о сделанном выборе? Нет. Однозначно нет. Поменяла бы я своё решение, зная, каким он станет, – ещё раз нет. Я до сих пор его люблю и буду продолжать любить. Любить те воспоминания, когда мы были молоды, свободны и счастливы, когда мы боролись друг за друга и против всех, когда у нас появился ребёнок, когда нам пришлось уйти из дома. Любить за силу духа, за чувства и эмоции, которые он разбудил во мне. И пусть сквозь время он изменился, стал жестоким, чёрствым, не слушающим никого, для меня он навсегда останется тем лучом света, теми крыльями, что выросли у меня за спиной, хоть и были отняты.
– Простите, что вернула вас в печальные воспоминания, профессор Фрея, не стоило мне спрашивать, это не моё дело.
– Всё в порядке, иногда стоит вспоминать прошлое, чтобы чётче видеть, ради чего живешь.
– А ради чего вы живёте, профессор?
Демоны Ада, кто ж меня за язык-то тянет?
– Любовь, Фейт, я живу благодаря и ради неё. Это прекрасное и жестокое чувство. Мой сын – кто бы мог подумать, что он такой романтик, – влюбившись до беспамятства, однажды сказал, что его любовь – это свет, солнечный свет, отражающийся от белых цветов. Её чистота подобна только что выпавшему снегу или лепесткам подснежника. Это мощный энергетический поток, похожий на пламень огня, исходящий от сияния в душе, что искрится тонкими лучами белого, голубого и золотистого цвета, от этого сияния исходит нежное тепло, что греет не только душу, но и всё тело.
Я пыталась представить, как мог выглядеть её сын, но он действительно был романтиком.
– Найти бы такую любовь, профессор, ведь не каждому выпадает шанс.
– Она тебя найдёт сама, Фейт. Я обещаю.
Встав с кресла, профессор подошла ко мне и, посмотрев в мои записи, снова улыбнулась.
– Этим символом обозначают не мужчину, а человека, не имеющего жизни, простым языком – труп. Руну, что ты приняла за «падшую», можно было посчитать таковой, но она зеркально отражена, значит, имеет другой смысл. Не падшая, а – возвышенная или «высшая», те, кто жили выше облаков, так раньше нарекали небожителей, то есть ангелов. Древние руны читаются от верхних строк к нижним, поэтому у тебя получился хаос.
Уже далеко за полночь и с изрядным количеством алкоголя в крови не без корректировки профессора я изрекла:
– Готово! Первый победный лист. Думаю, если я буду жить вечно, то переведу вашу книгу, профессор.
– Не сопротивляйся древним рунам, Фейт, вникай в них так, словно знаешь их, прими их, пропусти через себя, и тебе станет проще намного. У тебя на завтра были планы?
– Да, профессор, с девочками мы решили немного отдохнуть после тяжёлых выпускных экзаменов. Устроим пикник за городом, хочется тишины и единения с природой.
– Это прекрасная идея. Есть замечательное место, тихое, спокойное, и в озере уже можно поплавать, думаю, вода прогрелась.
– Рядом с нами есть озеро? – удивилась я. – В лесу?
– Верно. Левее дороги на большак, где стоит указатель, уходит тропинка в лес. Лесорубы протоптали её очень усердно, не пропустишь.
Как-то слишком ярко блестят у профессора глаза, аж слепит. Усталость и алкоголь сказались, и меня потянуло в сон. Фрея предложила остаться на ночь, проводив в соседнюю комнату, и едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в сон.
***
Проснулась от урчания в животе. Перевернувшись на спину и уставившись в незнакомый потолок, я вспоминала вчерашний вечер. За несколько часов я узнала о Фрее больше, чем за все свои двадцать один год жизни.
И снова это странное чувство. Как прийти на пир, но вот повод не весёлый.
Из размышлений меня вывел сладкий запах яблочного пирога с корицей. В животе снова заурчало. Я соскочила с кровати и побежала в сторону кухни.
– Доброе утро, профессор.
– Доброе обеденное, Фейт. Умыться можешь в ванной, иди по коридору, первая дверь слева, а я пока закончу приготовления.
– Обед? Сколько сейчас времени?
– Без четверти час.
Ой, что будет. Эрика моё опоздание припоминать будет до следующей жизни.
– Профессор, я…
– Фрея, наедине можешь звать меня по имени.
– Проф… Фрея, простите, я уже опаздываю и…
– Садись и поешь! – голосом, не терпящим возражений, таким ледяным, что сам Ад мог бы замёрзнуть, сказала профессор.
– Хорошо, – пропищала я.
Жутко… Ух, как ушат ледяной воды вылили.
Каша из пшеничной муки, мёда и молока, бутерброд с сыром и маслом, яичница, чай с травами и яблочный пирог.
Пресвятые Небеса, как вкусно. Как давно я ела полноценный завтрак?
– А вы не будете обедать?
– О, нет, это всё тебе. Знаю, последние два месяца выдались тяжёлые: подготовка и выпускные экзамены для студента нервная пора. Отощалая ты стала. – Улыбнувшись, летая где-то в своих мыслях, Фрея добавила: – Да, мне это с рук не сойдёт.
Когда с завтраком было покончено, я поблагодарила профессора, забрала книгу и свою сумку с переводом, пообещала прийти в следующий четверг и, выйдя за порог дома, рванула со всех ног в сторону города.
Встретиться мы договорились на выходе из города. Девчонки стояли ко мне спиной. Набрав в грудь побольше воздуха, произнесла: – Простите, я опоздала!
Что я могла ещё сказать?
– Рагорово гузно, зачем так подкрадываться? – вскрикнула Эрика, оборачиваясь ко мне.
– А почему ты со стороны леса идёшь? – поинтересовалась Талия.
– Я ночевала у профессора Фреи, – прокряхтела я, пытаясь отдышаться.
Эрика прищурила глаза.
– Так, Фейт, а где провизия?
Рыжая смотрела с такой серьёзностью, а я лишь хлопала глазами.
– Провизия? О чём ты?
– О том, мой прекрасный снежный барс, – подойдя ближе, Эрика опустила руки на мои плечи, – что я ответственна за алкоголь, Талия берёт кастрюльки, а с тебя, садовник ты наш, была еда. Мы это обсуждали в таверне. Мы ж на пикник собрались.
Втянув воздух рядом со мной, Эрика многозначительно посмотрела на меня.
– Ты что, с попойки?
– Ни да, ни нет. Вчера профессор угостила виски и…
– Виски? Карга пьёт виски? – рыжую, видимо, забавляла ситуация.
– Не карга она, и…
Талия хлопнула в ладоши, обращая наше внимание на себя.
– Так, девочки, хватит! Мы уже значительно отстаем от графика. Нет еды? Что ж, обойдёмся без неё, просто свернёмся пораньше, вот и всё. Пойдёмте уже к реке.
Я припомнила вчерашний разговор с Фреей и сообщила об озере в лесу. Да и лето на дворе, а значит, жимолость уже должна плодоносить, ранняя земляника и смородина, ещё и ранние грибы должны быть. Вот и провиант.
– Озеро? – хором переспросили девочки.
– В лесу есть озеро, серьёзно? – высоко подняв брови, уточнила Эрика.
– Впервые слышу, – прощебетала Талия. – Я, конечно, по лесам не брожу, но то, что у нас рядом есть озеро, слышу впервые. Я «за», Эрика?
– Спрашиваешь ещё. Лес, озеро, алкоголь и три девицы. – В глазах рыси затанцевали дьяволята. – В этом году Белтайн прошёл скучно, вы были слишком заняты экзаменами. Конечно, «за».
Почувствовалось, что температура поднялась на пару градусов.
Дойдя до большака и найдя тропку, с энтузиазмом и в приподнятом настроении мы двинулись дальше в лес.
Поначалу нас окружали только деревья и голая земля, но чем дальше мы углублялись, тем разнообразнее становилась флора. Появлялись цветы, дикие ягоды. Запах стал разряженный. Белки прыгали по деревьям, птички щебетали. Где-то через пятьсот метров перед нами раскинулась опушка леса.
– Это просто удивительно – изрекла Талия. – Я, конечно, живу во времена магии, хоть и слабой, но вы посмотрите на эту красоту.
Палящее солнце заливало поляну, и она словно светилась. Пахло сосновой смолой и свежестью, как после закончившегося дождя. Цветы устилали опушку разноцветным ковром, лёгкий ветерок ласкал кроны деревьев и мягко окутывал наши разгорячённые тела.
Поляна пряталась в окружении величественных дубов, стройных сосен, елей и разнообразных кустарников, а по левую руку вырисовывалась зеркальная гладь. Небольшой естественный водоём. Прозрачная голубоватая вода просвечивала насквозь, в некоторых местах вода колыхалась. Там били подземные источники. В озере отражалось небо с воздушными облаками, они создавали на волнистой поверхности ощущение сказки.
Заворожённые, мы переглянулись друг с другом. Не нужно было слов. Завизжав от восторга, скидывая на ходу поклажу и раскидывая вещи, мы побежали к озеру. Барахтаясь и брызгаясь в воде, мы были поглощены весельем, не замечая, что рядом в кустарниках дикой жимолости что-то зашуршало, и пара глаз обратила на нас взор, а по лесу песней ветра разнеслось – orifann inne woed
.
Чужак в лесу.
Наплававшись вдоволь, мы расположились на ковре из клевера, расстелив поверх широкое покрывало.
– Ждём подробностей. Стой, погоди, я принесу вино, Талия, тащи кубки!
Разлив немного вина по бокалам, я поведала девочкам историю вчерашнего вечера.
А где-то глубоко в лесу Илвун проходило другое собрание.
***
– Госпожа, что прикажете делать с непрошеными гостями?
– Чем занимаются зелигены, хвосты коровам крутят? Как чужаки прошли в глубь леса? – послышалось из зала.
– Лучше спроси, как они прошли завесу?
– В мире людей сейчас нет таких колдунов, кому по силам пройти грань. Ну, может, один, но этот сумасшедший не покидает территорию… Как там его… где учатся эти смертные?
– Точно уверены, что они люди?
Взоры собравшихся обратились к годлингу.
Маленький божок, переступая с ноги на ногу и теребя туничку, стоял поодаль и явно чувствовал дискомфорт, смотря на хозяйку леса и обитателей зала собраний.
– Этто… ну того, сижу я ягоды жую, и тут визг такой, я аж поперхнулся, потом вжух, пронеслись голые жопы мимо меня, а потом плюх, и брызгов столько было. Я, стало думать, ундины опять с лешим бражку гоняли, да не тут-то было. Девицы человеческие, плещутся и визжат, как лихо у колодца. Я дриадам сообщил, а уж они по лесу весть разнесли. Вот так, госпожа, честненькое и правдивое.
Хранительница леса, одна из числа первых дриад, что появились здесь, когда лес только зарождался и первые ростки дубов прорезали землю, была стройная, как молодое дерево, высокая, волосы цвета шоколада, оливковая кожа и карие глаза. Глаза, что видели, как рождались и исчезали миры, государства, города и их правители. Осиная талия и лебединая шея, но время потихоньку начинало забирать своё. На человеческий возраст ей можно было дать лет пятьдесят пять, на возраст фейри ей было давно за пару тысяч лет.
Хозяйка леса внимательно осмотрела каждого из присутствующих на собрании.
– Очень давно в наш мир не ступала нога человека. Есть ли в них что-то особенное, раз барьер, защищающий нас от мира людей, пропустил в глубь леса девушек? Скажите, жители леса Илвун, считаете ли вы, что они несут угрозу в наше бытие, и как с ними следует поступить?
– Не вижу необходимости переживать по этому поводу. Утопить, а тела пустить по течению реки, доплывут до города, а там пусть люди разбираются, как всё было, – покручивая один из усов, проговорил тучный мужчина, развалившийся в кресле из камыша, тины и водорослей.
– Ни в коем случае. Держи свой дикий нрав при себе и подальше от наших гостей, хоть и непрошенных, Водяной. Девушки юны и прекрасны, им ещё жить и жить. Если есть нужда, я отправлю своих дев присмотреть за ними.
Старшая из берегинь, женщина с белой прозрачной кожей, через которую можно было рассмотреть вены, с длинными, до земли, волосами, излучавшими золотой свет, поднялась со своего места и произнесла: – Заворожим их, пусть для них обернётся всё миражом, или же оставим всё, как есть, и уйдут они так же, как и пришли.
Боковым зрением Хранительница леса приметила, что в зал вошла одна из дриад, кому поручено стеречь границы, и она обратилась к вновь прибывшей.
– Руа, что ты узнала?
Лучница поклонилась.
