Гул затих!.. Читатель, смейся!
(Школьный детектив, основанный на реальных событиях)
Читатель, смейся!
Верх земных утех -
Из-за угла смеяться
Надо всеми.
Пушкин А.С.
Марья Ивановна затаилась за углом школьного коридора насколько позволяли ее округлые формы. Она тихонько посмеивалась, вспоминая, как вчера, засидевшись допоздна за проверкой тетрадей, задремала… Ночью она пробудилась от неясного шума, но не стала сразу обнаруживать свое бодрствование, а тихонько смотрела через седые прядки, как кот ее танцует лезгинку на стопках непроверенных тетрадей. Приглядевшись, Мария Ивановна заметила, что во время танца кот вправо одной лапой аккуратно отодвигает тетради с отличными и хорошими сочинениями, а влево другой лапкой отбрасывает те, где все плохо… Над одной из тетрадей кот сделал немыслимое па и… оставил ее в центре стола.
Марья Ивановна снова уснула.
Поутру, собирая тетради, она полностью была согласна со своим усатым помощником – все проверено верно. Но одинокая тетрадь в центре стола и ей не давала покоя. Она принадлежала шестикласснику Вите. И написал он вроде бы верно, но Марья Ивановна точно знала, что так писать нельзя! Она так не учила, хотя в душе была полностью согласна с мнением ученика. Вот и мудрый кот не смог принять однозначное решение!..
На перемене Марья Ивановна стояла за углом и посмеивалась, наблюдая за учениками 6 класса. Неожиданно по школе, словно вихрь пронесся – объявлен экстренный педсовет! Учительницы утицами поплыли в кабинет директора, из-за дверей которого слышались звуки, напоминающие жизнь приусадебного хозяйства, когда говорок хлопочущих кур неожиданно перекрывается заполошно-истерическим криком петуха. Марья Ивановна, заправив привычным жестом за уши седые прядки, присоединилась к коллегам, округлой утиной походочкой направляясь к школьному приписному курятнику, где квохтал взволнованный учительский полилог:
– ЧП! Коллеги!
– Коллеги! ЧП!
– Руки тому оторвать!
– Кощунство!
– Это вопиюще!
– Почему у нас?!
– Найдем и накажем!
– Что тут? Что тут? – не очень заинтересованно подкудахтнула свою лепту Марья Ивановна. Однако ее робкий вопрос потонул в грандиозной речи директора.
–Коллеги! Я экстренно собрала вас, чтобы всем объявить о вопиющем проступке одного из учеников нашей школы… Она хотела выдержать МХАТовскую паузу, чтобы известие приобрело ещё большую значимость, но волнение не позволило ей этого сделать, и голос, предательски сорвавшийся, надрывно кукарекнул:
– В школе ЧП! Найден учебник! Новый! За 6 класс! В туалете! За унитазом!
Директорша выдохнула, словно вынырнула из омута.
– Это учебник литературы! – веско добавила предводительница птичьего царства.
Головы утиц заинтересованно-сочувственно повернулись в сторону Марьи Ивановны. Она загадочно потупилась. Начальница наддала децибел:
– Учебники подписаны! Это учебник… Виктора.
Раздалось многоголосое кряканье и кудахтанье, из которого с трудом вычленялись человеческие слова "я так и знала", " кто бы сомневался", "а кому же ещё"......................
Когда "Гул утих… Я вышел на подмостки, прислоняясь к дверному косяку, я ловлю в случайном отголоске, что случится на моем веку. На меня направлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси. Если только можешь, Авва отче, чашу эту мимо пронеси. Я люблю твой замысел упрямый и играть согласен эту роль, но сейчас идет другая драма. И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути. Я один. Все тоне в фарисействе. Жизнь прожить, не поле перейти"…
Это, конечно, был Пастернак. И к делу не относился, но как-то сам попросился… Виктор знал эти строки. Он много чего знал в свои неполные двенадцать. Порой ему казалось, что он очень давно живёт, а иногда ощущалось, что только вчера родился. Когда, как гром среди ясного неба, прозвучало объявление о вызове к директору, Витька ощутил гамму смешанных чувств: недоумение, лёгкий гадливый холодок тревоги, азарт и отчаяние героя, бросающегося на амбразуру, некое величие и в то же время желание схорониться за плинтусом. Мысленно он перебирал, в чем может быть повинен, и размышлял, стоит ли в этом сразу признаться или же все отрицать?!
Когда, вперив тяжкий взгляд поверх очков, суровая женщина средних лет, облеченная педагогической властью, объявила приговор, он опешил. Узнав, в чем его обвиняют, он недоумевал, но не подавал виду. Снова холодной волной накрыли разнообразные чувства: смешно, нелепо, глупо, странно. "Я один, все тонет в фарисействе…" Неожиданно для самого себя Виктор выпалил:
– Признаю свою вину! Вы будете смеяться, но я просто зачитался рассказом. А, когда звонок прозвенел, сунул учебник за унитаз, чтобы не смеялись одноклассники. Простите меня, – обезоруживающе улыбнулся Витька и ясными очами посмотрел в глаза суровой женщины.
Ещё не всё человеческое покинуло душу заслуженного педагога, и она начала мягко журить незадачливого читателя. Речонка обвинений постепенно обмелела, завершившись наставительным бульканьем.
А вот Марья Ивановна так просто сдаваться не собиралась. Всем было интересно, как отреагирует учитель предмета, учебник по которому был найден в таком скоромном месте. Узнав, что подозреваемый быстро сознался в проступке, она позвала его к себе в кабинет:
– Виктор, ты явно намекаешь, что взял на себя чужую вину? – как можно мягче, кошачьими округлыми лапами прошлась Марья Ивановна по всему Виктору.
– А вот я не верю тебе! – остренько клюнула она его. И пошла щипать, топтать и шипеть о великих мыслителях – гениях литературы, о их бессмертном наследии и духовном богатстве, о значимости русской литературы, запросто отправленной какой-то "вшой, блохой паскудной" – за унитаз! В завершении патетической речи Марья Ивановна гордо вынесла вердикт-приговор: "Я отлучаю тебя, Виктор, от участия в школьном конкурсе «Родники мудрости». Ты не будешь читать наизусть стихотворение ни Пастернака, никого другого».
А вот это было уже и больно, и обидно. Стихи читать хотелось, выступать он любил. Но со взрослыми, полными смысла стихами, а не с произведениями Самуила Яковлевича Маршака. Конечно, и Маршака Витька уважал, но его глубокий смысл был хорош лет в семь-восемь, а не в двенадцать. Потому это отлучение ударило по самому больному месту. Парень приуныл.
Виктор только делал вид, что слушает гневные речи Марьи Ивановны, вежливо кивая в ответ. Он вдруг понял, что сам до конца не уверен, что не совершал этого проступка. Возможно, он, действительно, в забывчивости совершил то, в чём его обвинили.
Слух о признании вины и «составе преступления» быстро распространился по школе. Одноклассники подтрунивали над Витькой, придумывая разные прозвища. А несколько старшеклассников солидно подошли, пожали руку. Похлопали по плечу, басовито сказав: «Красава! Мужик!»
От их уважения парню было неловко, он-то знал, что не совершал этого подвига. Или совершал?
Постепенно «Гул затих… Я вышел на подмостки…» Это уже было?
На подмостки Виктор, конечно, вышел и стихи прочёл. Ведь Марья Ивановна уже через пару дней взяла свои слова обратно. Она, отчитав любимца, долго переживала, вздыхала, пила настойку пустырника… Ей отчётливо помнилось, как коварный кот, оставив непроверенную Витькину тетрадь в центре стола, мерзко посмеиваясь, намекал на какую-то пакость. И она, взяв откуда-то учебник шестиклассника, опасливо оглядываясь, спрятала его рано утром за унитаз, а хитрый кот изобразил фуэте на крышке. Впрочем, может, это приснилось уставшей женщине, принимающей успокоительные таблетки после ежедневных восьми уроков, дополнительных занятий и двух-трёх пачек тетрадей (или стопок…тетрадей)?
И только кот знал истину! Он видел, как крепко спит его хозяйка. А из-за угла вышла тень с узнаваемым профилем и пушистыми бакенбардами, прорисовывающимися в лунном свете. Обладатель тени загадочно улыбнувшись, пробормотал нечто изысканное и…спрятал учебник с этим самым узнаваемым профилем глубоко за унитаз. Возможно, он думал, что это тайник…
Угрюмый шестиклассник Денис немного завидовал Виктору: его лёгкому слогу, умению быстро прощать обиды, обращать всё в шутку; завидовал и тому, как одноклассник его читает стихи, не боится легко написать в любом сочинении свою точку зрения; даже манере светло и ясно взглянуть собеседнику в глаза, улыбнувшись ямочками на розовых щеках завидовал парень… Накануне Витька написал на него эпиграмму, не обидную, но, на взгляд Дениса, двусмысленную.
Сегодня вижу я Дениса –
Д.з. прекрасного творца,
Ведь он одной лишь силой мысли
Диктанты пишет «на ура»!
Ведь он, как Аполлон, прекрасен,
Из уст его течёт река
Блаженных мыслей, прорицаний!
Моя судьба в его глазах.
Помощник верный, неустанный,
Решала всех моих проблем…
Такой вот лебедь он печальный,
Но в то же время супермен!
«Ну, что, раз «судьба его в моих глазах», надо её решать», – размышлял Денис. Недобрая мысль червём сидела в его душе. В тот же день он взял Витькин учебник и… испугался последствий. Или нет?
А может, директор провела свой хитромудрый педагогический эксперимент? Ведь накануне у группы учителей был креативный психологический тренинг, после которого матёрая педагогиня о чём-то загадочно шепталась с матёрой психологиней…
…Учебник литературы за 6 класс был найден в общественной уборной – за унитазом!..
Читатель, смейся, если можешь…
Но гул затих! И видишь вновь,
Что вариантов много! Всё же
Пусть… (вставьте что-то про любовь)!
P.S. В тексте использована авторская эпиграмма прототипа.
Портативный ловец тараканов
Марья Ивановна волновалась! Ей удалось незаметно прикрыть Ловца классным журналом, и Витька, осчастливленный даровой пятёркой, ушёл, забыв на учительском столе своё сокровище.
Ловец был прекрасен! Его металлический красным сердечком нос возбуждённо блестел, алый глазик игриво подмигивал, стальной ключик в боку призывно намекал: «Заведи меня!» Марья Ивановна, забыв про обязанности заполнения различных журналов, бережно взяла в руки сокровище и вгляделась подслеповатыми глазами в око Ловца. «Интересно, как скоро Витька хватится своего любимца? Расстроится ли, не зная, куда делся его новый друг?» – размышляла учительница, заправляя за ухо привычным жестом седую прядку…
Утром шестиклассник Виктор торжественно внёс в кабинет это чудо и объявил, что мы имеем честь лицезреть «Портативного ловца тараканов»! История появления этого сокровища замысловата и заслуживает отдельного рассказа.
Когда завершилась история с учебником (см. «Гул затих…»), парень томился неясными сомнениями и предчувствиями, что-то постоянно занимало его мысли. Однажды после уроков он осознал, что мысли занимают ТАРАКАНЫ! Эти загадочные первобытные существа надёжно укоренились в Витькиной голове. Они то и дело шмыгали в школьной раздевалке по своим неведомым делам, возбуждая интерес. Виктор решил выследить одного из тараканов. Он дождался, когда после уроков разошлись все ученики, и залёг в засаду. Долго ждать не пришлось, рыжеусое тельце осторожно высунулось из-под школьной вешалки. Витька принял стойку сеттера, затем осторожно стал преследовать проходимца. Ничего не подозревающий таракан зашёл за тумбочку, где вповалку хранилась старая потерянная вонючая обувь. Охотник Виктор Ястребиный Коготь стрелой метнулся за врагом, насколько смог отодвинул ящик и… увидел тараканьи кладки! Их было немало!
Теперь цель Вити была ясна и прозрачна: защитить любимую школу от нашествия первобытных чудовищ! Для этого необходимо уничтожить кладки! И изловить главного таракана-вожака!
Когда концентрируешься на одной мысли, то ответ приходит сам собой. Через пару дней, листая ленту на «Авито», Витька увидел то, что было нужно – объявление о продаже «Портативного ловца тараканов»! Цена, конечно, была приличной и ехать за ним требовалось через всю область, но цель оправдывала средства! Витёк, сумбурно изложив родителям свою мечту, отправился в путь. Мама, занимаясь младшим сыном, привыкла уже к фантазиям старшего и не препятствовала его пытливому уму.
Витя ехал к своей мечте и размышлял, как, обладая портативным ловцом, покарать таракана-вожака, как понадёжнее уничтожить кладки. На очередной остановке парня посетила нежданная мысль, что в забывчивости он едет в противоположную сторону… Набрал номер родителей. Терпеливый предок, уважая настойчивость своего потомка, приехал на станцию, где пребывал незадачливый путешественник, вызвал такси и отправил отпрыска в пункт, где значился продавец «Портативного ловца тараканов». Действительно, родители у Виктора мудрые и понимающие… Благополучно возвратившись, парень развернул перед ними своё приобретение. Ловец ухмылялся розовым носом и розовым глазом. Родители сдержанно и устало восхитились.
Утром шестиклассник Виктор торжественно внёс в кабинет это чудо и объявил, что мы имеем честь лицезреть «Портативного ловца тараканов»! Марья Ивановна хлопотливо закудахтала вокруг своего любимого ученика. Витька залился соловьём:
– Я выследил! Я знаю их кладки! Я взял папин одеколон, пшыкнул на вожака, потом выпустил на него Ловца! Он его почти догнал! Вожак матёрый! Я ещё пшикал папиным одеколоном. Ловец уничтожил несколько подручных вожака!
Ребята просили завести Ловца, чтобы тот ещё попрыгал – потренировался. Их веселило, как на стальных лапках покачивалась неловкая тушка Ловца, на пузике которого значились традиционные буковки «Мэйд ин Чина». А Марье Ивановне вспоминалась игрушка её детства – стальная курочка с ключиком в боку, заведя который, можно было пустить курицу клевать что-нибудь, например, тех же тараканов. И как она сама не догадалась об этом сорок лет назад?
Выслушав Витю, учительница попросила его записать эту историю на оценку. Уставший и довольный Витька сдал работу и убежал по своим суматошным подростковым делам, забыв Ловца, которого Марья Ивановна аккуратно прикрыла классным журналом…
Разглядывая эту неказистую дешёвую игрушку, уставшая женщина размышляла о Витькиных тараканах, о детстве и о коте Тарасе, который тоже вполне мог бы сойти за Ловца. О незаполненном журнале и родительском собрании думать не хотелось…
Часы-вымя
Часы всегда показывали 18.35. На циферблате этих чудесных часиков цифры и числа отсутствовали, а на месте оных были мелкие портретики писателей и поэтов, которым в 2018 году случился юбилей, но их оказалось мало, поэтому добавили тех, у кого круглая дата кончины.
Марья Ивановна философски взирала на этот хоровод, иногда вспоминая, как созидали их несколько инициативных учеников её класса. В тот год руководство посетила креативная идея, чтобы каждый класс был украшен часами в стиле предмета, преподаваемого в этом кабинете… Годом ранее, когда ручонки учеников её класса были ещё в зачаточной стадии умений, Марья Ивановна самостоятельно колдовала над рождественским венком, изображающим пятистопный амфибрахий (в частной школе классное руководство осуществлялось с начальной школы). Дети быстро растут, и вот накануне 2018 года уже она вместе с инициативной группой ваяла литературные часы!
Задумка была шикарная: циферблат украсить выдающимися ликами, а низ часов украсить голубоватыми сосульками из монтажной пены. В воображении рисовалось именно так: изящно, утончённо, изысканно, как и подобает «Кабинету изящной словесности» (именно такая табличка со дня основания школы именовала кабинет Марьи Ивановны).
Началось с того, что заготовка оказалась небольшой, и портретики помещались как-то неаккуратно. Решено было «состарить» их зажигалкой, отчего некоторых ожидало безвременное аутодафе, поэтому приходилось снова и снова печатать светлые лики юбиляров. Дети почти никого не знали и поминутно переспрашивали: кто есть кто. Было решено приделать малюсенькие таблички под каждым из портретов с фамилией, именем, отчеством и годами жизни. Естественно, три-четыре раза таблички были перепутаны, и Вольтер в кучерявом парике становился поэтом Гумилёвым… Кого не могли запомнить, называли по внешним признакам: Человек в шляпе, Кучерявый, Бородач, Усач, Злой дядька, Очкастый… Долго совещались, по какому принципу организовать последовательность. В итоге решили – по хронологии, уходящей в глубь времён.
Час занял поэт, актёр советского кино Леонид Филатов (между делом прочитали «Про Федота Стрельца…»). Два – Твардовский (рассказала о «Василии Тёркине»). Три – Ходасевич (промямлила что-то невразумительное о незаслуженно забытом). Четыре – Гумилёв (читала много наизусть из раннего Николая Степановича, рассказала о расстреле. Произвело впечатление: пантеры, конкистадоры, экзотика, Африка, офицерская честь). Пять – Мопассан (сказала, что потом изучим, малы ещё). Шесть – Стивенсон (к счастью, знакомый. Обсудили «Остров сокровищ»). Семь – Салтыков-Щедрин (посмотрели мультфильм «Премудрый пискарь». Было весело). Восемь – Лермонтов (проэкзаменовала пятиклассников на знание стихотворения «Бородино»). Девять – Шевченко (детям не нравился, хотели заменить хоть кем, но прочитала строчки, что самой отец читал: «Как умру, похороните на Украйне милой, посреди широкой степи выройте могилу, чтоб лежать мне на кургане над рекой могучей, чтобы видеть, как бушует старый Днепр под кручей…». Оставили). Десять – Гюго (знали про французского мальчика Гавроша). Одиннадцать – Карамзин (в доступном варианте пересказала «Бедную Лизу». Сочувствовали). Венчал полдень (или полночь) Вольтер в кучерявом парике (философ был. Этой информации хватило).
Часовой механизм, с трудом вставленный в нужное место, погнутый-выгнутый, естественно, не работал – стрелка не крутилась, но благодаря батарейке долгое время раздавалось отчётливое стрекотанье. Когда все писательские лики были приклеены, дело дошло до сосулек. Пока вырезали их из монтажной пены, замусорили всё вокруг, потом красили их в голубой, который, соединившись с монтажной пеной, неожиданно приобрёл телесный оттенок. Формой сосульки напоминали коровье вымя…
Креативность пятого класса в тот год зашкаливала! Разноцветные воздушные шарики, нанизанные на палку, символизировали ёлку: кривую, но чрезвычайно весёленькую. Пятый класс Марьи Ивановны жил насыщенной жизнью. Впереди были долгих шесть с половиной лет взросления…
