И скомандовал кому-то:
– Взять!
Оказавшиеся сзади Дэннерона стражники схватили его, заломили за спиной руки, и через мгновение очутился он в тёмном и сыром каземате, прикованный к стене толстыми наручниками, поглощающими магию.
А палач уже начал раскладывать свои страшные инструменты на стоящем рядом столике. И Дэннерон, следящий за его неторопливыми движениями, понял, что Владыка прав: умирать он будет долго. Ни один из этих инструментов не мог убить обладающего хорошей регенерацией дракона. Но этим и были они страшны. Мучения от пыток могли стать многолетними и непрекращающимися ни на минуту, ведь палачи работали посменно, и каждый начинал свою работу с новыми силами и желанием выслужиться перед Владыкой.
– Начинай, – кивнул Владыка, усаживаясь в кресло, и мрачно взглянул на палача. – И если ты будешь плохо стараться, сам окажешься на его месте.
Палач склонился в глубоком поклоне, а потом оценивающе взглянул на застывшую у стены жертву и взял тяжёлые щипцы.
Что было потом, Дэннерон помнил плохо. Непрекращающаяся острая боль сводила с ума. Он уже давно сорвал голос от крика и только сипел, когда очередной палач то прижигал его горячим прутом, то сдирал кожу с рук, то ломал кости.
Хуже всего становилось, когда приходил менталист. Тот вообще не брал в руки инструменты, лишь небрежно поднимал дракону голову и смотрел ему в глаза. А Дэннерону казалось, что этот взгляд выворачивает его наизнанку, режет сердце, вырывает внутренности. Но даже сознания потерять он не мог, чтобы получить передышку, потому что палач чувствовал грань, за которой начиналось беспамятство, и всегда вовремя снижал напор.
Владыка появлялся редко, ему быстро наскучило смотреть на мучения своего бывшего приближённого, но и приказ о казни он не отдавал, и истязатели продолжали делать свою работу, не прерываясь даже на еду.
Сколько продолжались пытки, Дэннерон даже предположить не мог. Ему казалось, что прошли века. Он мечтал о смерти, но понимал, что до разрешения правителя ни один палач не превысит допустимую дозу пыток и не отправит его к богине смерти Луннарре. И душу всё больше заполняло отчаяние.
Но однажды спустившийся в каземат Владыка посмотрел на измученного пленника и, внезапно усмехнувшись, сказал:
– Тебе ещё не надоело здесь сидеть?
Дэннерон с трудом поднял тяжёлую голову и непонимающе взглянул на Владыку.
– Игра слишком затянулась, – с досадой сказал тот. – У тебя ещё другие страхи есть. Давай к ним перейдём.
И – исчез. А вместе с ним исчез и каземат, и палач, и оковы. И Магистр вдруг понял, что лежит на полу в зеркальном лабиринте, на том же месте, где впервые увидел Владыку.
Все тело ныло, но боль была какая-то не настоящая, фантомная, не имеющая ничего общего с той всепоглощающей болью, заполнявшей его на протяжении последних нескольких лет.
Или не лет? Минут?
Магистр тяжело поднялся, привалился спиной к зеркальной стене… и неожиданно провалился внутрь. Упал на спину, но тут же вскочил, готовый дорого продать свою жизнь, и увидел идущего по коридору брата.
Тэннери, увидев его, весело улыбнулся:
– Доброго дня, Дэнн!
– Ты? – в ужасе попятился Дэннерон. – Но ты же… я же…
– Ты убил меня, – рассмеялся Тэнни. – И сына моего хотел убить. И поэтому я договорился с Духом лабиринта, чтобы он помог мне убить тебя. Так что готовься к смерти, малыш!
Дэннерон попятился, не подпуская к себе брата, и, не вступая с ним в полемику, кинул огненный шар.
Шар пролетел сквозь Тэннери и рассыпался ворохом искр, ударившись о стену.
– Ты не сможешь меня убить, я же и так мёртв! – снова рассмеялся младший братишка. – А я тебя убить смогу. Я утоплю тебя. И ты не сумеешь мне помешать.
Он остановился, и Дэннерон увидел его глаза. Губы брата улыбались, а в глазах была пустота. Страшная потусторонняя пустота.
Магистра затрясло.
– Не подходи ко мне! Ты сам виноват в своей смерти! Я не собирался тебя убивать. Незачем было лезть в мои дела!
– Ты убил меня, ты хотел убить моего сына, теперь ты умрёшь сам, – глухим и мрачным, совсем не похожим на обычный, голосом проговорил брат. – Ты умрёшь. А я тебе помогу. Прослежу, чтобы ты довёл дело до конца.
– Нет! – истерично взвизгнул Дэннерон и, повернувшись, кинулся бежать.
Тэннери расхохотался, и его смех заметался эхом по лабиринту, а Магистр внезапно заметил, что перестал отражаться в зеркалах, словно стал невидимкой, а со всех сторон его окружают отражения убитого брата с порванной шеей и хлещущей из неё кровью. Кровь была везде: на полу, на потолке, на стенах. Она текла ручьями, затапливала коридор, поднималась всё выше: до колена, до пояса, до подбородка… И дракон понял, что ещё немного – и он утонет в крови. И отнюдь не в переносном, а в самом прямом смысле.
Он попытался сбежать, но не мог и пошевелиться. Крепко сжал губы, не желая закончить свою жизнь в кровавой реке, но кровь заливалась в нос, в глаза и, наконец, скрыла его с головой. И он понял, что долго не дышать он не сможет, что пришёл его смертный час.
А Тэннери смотрел на него из всех зеркал и смеялся.
В глазах уже мутилось от недостатка воздуха, лёгкие разрывало болью, и Дэннерон не выдержал. Вдохнул судорожно… и понял, что опять лежит на полу, а зеркала сияют первозданной чистотой и ни одного кровавого пятнышка на них нет.
Со стоном перевернулся на спину, устало прикрыл глаза: миражи. Кругом миражи. Это Дух держит его в лабиринте, не давая найти выход. И до тех пор, пока он не отыщет мальчишку и не принесёт его в жертву, так и будет слоняться по здешним коридорам, ныряя из кошмара в кошмар.
Дух находит в его душе когда-то мучившие его страхи, и вытаскивает их наружу, а остальное он делает сам, подчиняясь своим кошмарам.
Составляя свой план, больше всего он боялся, что не поверит ему Владыка и отправит в каземат на пытки. И вот – пытки он себе обеспечил.
Хотел вырезать подчистую весь род правящих Чёрных драконов, утопить дворец в крови – и сам в ней утонул.
Боялся, что неупокоенный дух брата явится к нему призраком – и вот он пришёл.
Что ещё приготовил ему хранитель лабиринта? Какой ещё страх вытащит наружу?
Медленно поднялся, посмотрел на часы: надо же, ещё и часа не прошло, как оказался он в лабиринте, а кажется – века промчались. Таким измученным он себя давно не чувствовал. Да, пожалуй, никогда таким и не был.
Больше всего ему хотелось упасть и уснуть. Но отдыхать было некогда. Нужно найти Дарка, нужно провести обряд, нужно подчинить себе Духа. Много чего нужно. А значит, отдых откладывался до лучших времён.
Чуть покачиваясь, двинулся по коридору, и вдруг краем глаза заметил какое-то движение за зеркалом. Резко обернулся, пытаясь догадаться, какой ещё кошмар его ожидает, и внезапно увидел знакомую пещеру и стоящего в паре шагов от выхода Вадима.
Замер на мгновение: что это? Очередное видение? Или он нашёл выход?
Но Дарк? Неужели ученик оказался смышлёнее своего учителя и обнаружил выход раньше?
Впрочем, какая теперь разница. Главное – не упустить момент и сразу напасть, пока этот раззява не сообразил, что к чему и не вздумал сопротивляться.
Бесшумно шагая, подкрался к самой двери, напружинился, собираясь внезапно выскочить. Держа наготове парализующее заклинание, навалился на зеркало, и вдруг почувствовал, что застрял, как муха в мёде. Вроде, и пропускала его дверь, и в то же время каждое движение получалось с трудом, словно пробивался он через липкую массу.
Рванулся изо всех сил, преодолевая неожиданное препятствие, и вдруг резкая боль в груди прервала его бег. И последнее, что он услышал – звонкий голос своего племянника, скороговоркой выкрикивавшего какие-то знакомые слова. Но что это были за слова, понять уже не успел. В глазах потемнело, и он полетел в бесконечную чёрную пропасть, успев подумать: «Неужели всё было зря?»
***
Дарк ждал. Стоял у выхода из лабиринта, всматриваясь в зеркало, и терпеливо ожидал, когда же появится его несостоявшийся убийца. Глаза уже слезились от напряжения, пальцы устали судорожно сжимать нож, но он боялся и на миг отойти от двери. У него был один-единственный шанс избавиться от дяди и сохранить свою жизнь, и он не хотел его упускать.
Он уже потерял счёт минутам, когда, наконец, в туманной полумгле зазеркалья мелькнула тень. Дарк насторожился и покрепче перехватил нож. И в ту же секунду в дверях показался Магистр.
Дарк ожидал, что дядя пулей вылетит из лабиринта, и боялся, что ничего не успеет сделать. Но Дэннерон почему-то выходил медленно, словно продираясь через невидимое препятствие, и Вадим не стал ждать. Размахнулся и, зажмурившись, чтобы не видеть, как нож входит в податливое тело, ударил со всего размаху. И скороговоркой прокричал:
– Дух – к духу, кровь – к крови, плоть – к земле, раб – ко мне!
И только после этого осторожно открыл глаза, и увидел Магистра.
Тот так и не успел покинуть лабиринт, и одна половина тела, с вонзившимся прямо в сердце ножом, оказалась в пещере, но не упала, словно повиснув на невидимых нитях. А ноги и нижняя часть были ещё в лабиринте, и от этого казалось, что дядю распилили пополам.
От увиденного Дарка замутило. На подгибающихся ногах он шагнул в сторону, оперся плечом на стену, отвернувшись от ужасающей его картины, задышал судорожно, пытаясь справиться с тошнотой. Руки тряслись, как у запойного алкоголика, волосы взмокли от пота, а в горле пересохло так, что сейчас он бы и слова не смог вымолвить, даже если бы от этого его жизнь зависела.
Он убил человека!
Он. Убил. Человека.
От этой мысли по спине пробежали мурашки, а перед глазами встала картина убийства: вот он видит выходящего из лабиринта Магистра, вот делает замах, чувствует, как легко входит остро заточенный нож в тело, попав прямо между рёбрами. Вот Магистр оседает, сам своим весом загоняя нож ещё глубже, по самую рукоятку. Вот чей-то голос выкрикивает слова заклинания. Впрочем, почему – чей-то. Дарк сам его выкрикнул, больше некому. И вот дядя висит, как муха в паутине, а изо рта у него тонкой струйкой бежит кровь.
И эта струйка оказалась последней каплей. Тошнота прилила к горлу, и Дарка вырвало раз, другой, третий. Упав на колени, он едва успевал вдохнуть перед следующим спазмом, кашлял взахлёб, вытирал бегущие из глаз слёзы и мокрый нос, и никак не мог остановить мучительные спазмы, пока не услышал добродушное покряхтывание призрака:
– Что-то ты совсем расклеился, малыш. Эх, и хилый мне хозяин достался.
Эти слова как холодной водой окатили. Дарк судорожно вздохнул и до боли закусил губу: хватит, он не должен показывать Духу лабиринта свою слабость. Он – его властелин, он должен быть сильным, иначе Дух его уважать перестанет. Ещё не хватало насмешки от всяких привидений слушать!
Сжал кулаки, выпрямился, взглянул на колышущегося неподалёку призрака и прохрипел:
– Не смей никогда со мной так разговаривать!
– Слушаю и повинуюсь, – склонился в поклоне Дух, но усмешку сдержать не смог: – Ты только сперва дело доделай, а потом уж ругайся.
– Какое дело? – Дарк тяжело встал, опираясь на стену
– Ты должен уничтожить тело жертвы. Сжечь его, чтобы его душа и Сила не пытались вырваться и вернуться в своё прежнее вместилище. Иначе мне сложно будет первое время удерживать их. Потом-то, конечно, смирятся, но это на несколько лет растянуться может. А зачем нам такая напасть?
Дарк бросил быстрый взгляд на висящего Магистра:
– И как я его сжечь должен, если он здесь только наполовину?
– Ну, это не проблема, – легкомысленно усмехнулся Дух и шевельнул рукой, освобождая пленника из невидимых пут.
Магистр вылетел в пещеру и плашмя рухнул на пол прямо под ноги своего убийцы.
Дарк отшатнулся, стукнувшись о выступ на стене, и зашипел от пронзившей локоть боли. Но, как ни странно, эта резкая боль привела мозги в порядок. В голове посветлело, да и дышать стало легче.
Что ж, Дух прав, дела нужно заканчивать.
– Что мне с ним делать? Огненным шаром спалить или костёр надо разводить?
– Нет уж, представляешь, какая тут вонь поднимется, если ты его на костре сжигать станешь, – усмехнулся призрак, и Дарк отметил, что Дух сейчас выглядит совсем иначе, чем утром. Он стал плотнее, овеществлённее, сильнее, и засиял непонятным внутренним светом.
Сила Магистра пошла ему на пользу.
Вадим вздохнул, пытаясь рассчитать, сколько огненных шаров ему понадобится создать для полного уничтожения тела Магистра. И вдруг неожиданная мысль заставила его остановиться и, прищурившись, взглянуть на Духа лабиринта:
– Я теперь твой хозяин, верно?
– Верно, – согласился Дух.
– Тогда я приказываю тебе сжечь это тело.
– А ты оказался умнее, чем я думал, – хмыкнул Дух.
– Разве ты так должен мне отвечать? – вспыхнул Дарк, внезапно сообразив, что Дух его всерьёз не воспринимает и, если его немедленно не поставить на место, так и будет относиться к своему хозяину с ленивым снисхождением. – Я – твой повелитель и будь добр отвечать мне, как положено! Иначе…
– Что – иначе? – с любопытством спросил призрак.
– Иначе развею тебя к чёртовой бабушке, – устало сказал Вадим и уселся на пол, привалившись спиной к стене. Неожиданно накатившая усталость была так сильна, что даже сердиться сил не осталось. Душу заполнило тяжёлое безразличие, и он продолжил с явно слышимым равнодушием: – Прикажу тебе сдохнуть в своём лабиринте, и пусть всё катится к чертям собачьим. Я-то о лабиринте никогда не мечтал. Даже не знал о нём, пока этот придурок не заставил меня его строить.
Дух помолчал, внимательно глядя на осунувшееся лицо своего нового хозяина, и, видимо, прочитав что-то в его взгляде, неожиданно склонился в поклоне:
– Слушаюсь, господин.
И провёл рукой над распластанным телом, пустив целый фейерверк ослепляющих искр. А когда Дарк, проморгавшись, снова начал различать предметы, в пещере уже никого не было. Ни останков Магистра, ни Духа лабиринта.
Вадим с трудом поднялся, постоял, набираясь сил, потом добрёл до своей раскладушки, упал на неё, не раздеваясь, и мгновенно забылся тяжёлым сном без сновидений.
***
Проснувшись, Дарк полежал, тупо глядя в потолок, пытаясь вспомнить, что же случилось накануне. В голове стоял туман, на душе – тяжесть, и он чувствовал себя так, словно перед сном его долго били, а зажить синяки за прошедшее время не успели. Всё тело ныло, мышцы тянуло, как при гриппе, хотя ни температуры, ни других проявлений болезни он не заметил.
Перевёл медленно взгляд с потолка на лабиринт, и подскочил, внезапно вспомнив всё, что с ним вчера произошло. Память о событиях проснулась настолько резко, что к горлу снова подступила тошнота, а сердце забилось испуганной птицей.
Вчера он убил Магистра! Своего дядю и учителя!
Вздохнул глубоко, прогоняя неприятные телесные ощущения.
Что ж, зато теперь он – в безопасности. И стал владельцем лабиринта и Духа, готового выполнить любой его приказ.
Да, но за это он обязан добыть посох всевластия, выкрасть его у древнего божества, и вряд ли этот Дед Мороз настолько безобиден, как хотел убедить его дядя. Не может божество быть слабее начинающего мага, не умеющего пользоваться своей Силой. Возможно, Магистр бы с ним и справился, что тоже не факт, а у Дарка это вряд ли получится.
Но он дал клятву, и теперь придётся её выполнять, если не хочет он навеки застрять в лабиринте.
А он не хочет, это точно.
Встал, прошёлся по пещере. Сходил за дальнюю колонну, умылся, отгладил и почистил магией забрызганную кровью Магистра и помявшуюся во время сна одежду. Позавтракал остатками вчерашней еды и только после этого впустил в голову старательно отгоняемые мысли о ситуации, в которую он попал благодаря Магистру, призраку и собственной глупости.
