А Чарльз дернул плечом, сбрасывая его руку.
– Все в порядке? – я выросла словно из-под земли прямо перед ними, глядя на насупленного Чарльза.
Что они ему такого сказали?
– С днем рождения, малышка Пинки Пай, – рассеянно улыбнулся Эдвард. – Беги играть. Все хорошо.
Но я осталась. Тряхнула розовой гривой и позвала брата:
– Чарльз?
– Все просто прекрасно, Пинки Пай, – огрызнулся брат.
Развернулся и ушел с лужайки в дом.
Парни обменялись взглядами, не рискуя обсуждать свои взрослые дела при мне. А после Таня направила на них поливочный шланг, обдавая водой с головы до ног, и им стало не до разговоров.
Эдвард без проблем нагнал Таню и выхватил у нее шланг. Направил на меня, и я с визгом помчалась по лужайке перед домом, напрочь забывая и о Чарльзе, и обо всем на свете. Уильям стянул с себя абсолютно мокрую футболку и отжал прямо там, а после выхватил шланг у Эдварда со словами, что-то он здесь единственный слишком сухой.
Никогда еще я не смеялась так много и так громко. Не задыхалась от смеха и какого-то запредельно-безграничного счастья. Веселья. Мы носились по лужайке до тех пор, пока из дома не вышла моя мама. Окинула необъяснимым взглядом полуголых парней и позвала девчонок в дом, чтобы обсохнуть.
Я услышала, как она строго спросила у них:
– Где Чарльз?
– Ушел. Мы не видели его уже целый час, миссис Эммерсон, – смиренно ответил Эдвард.
Парни чувствовали, что не нравились моей маме.
– Вы знаете, куда он ушел? – задала она следующий вопрос.
Оба промолчали.
– Проклятье! – ругнулась моя мама и тут же заметила меня на пороге. – Живо в дом, Кейт! Простудишься!
Я бы не смогла заболеть при температуре плюс сорок в тени, но ослушаться маму не смела. Она еще никогда не ругалась при мне. Куда же делся Чарльз?
Но у меня был полный дом подружек, и на этот раз мне было не до брата. Мы переоделись в сухие футболки с изображениями любимых пони и стали спасать волшебную страну Эквестрию от захватчиков-оборотней до тех пор, пока мама не позвала нас в столовую за стол.
Среди гостей не было Чарльза, как и Эдварда с Уильямом. Я выглянула во двор, но там их тоже не было. На мой вопрос о том, где все, мама сказала, что если Чарльз не явится домой, она ему голову оторвет.
– Ему и его друзьям, – процедила она и, хлопнув в ладони, через силу улыбнулась: – Ну что, Кейт, нести торт? Ты уже знаешь, какое желание хочешь загадать?
Я знала. Уже несколько лет я мечтала о том, как поселюсь в комнате Чарльза, когда он уедет в колледж. И теперь я была в шаге от исполнения своей самой желанной мечты. Наконец-то! Моя комната была под крышей, узкой, маленькой, а его выходила окнами на задний двор, где можно было так удобно сидеть на подоконнике и болтать ногами, читая книги летними вечерами. У меня под крышей летом была духота страшная.
– Крутая вечеринка, Кейт, – сказала Таня, и я улыбнулась так, что у меня чуть щеки не треснули.
Все шло как нельзя лучше.
Мама принесла торт. Конечно, покрытый розовой глазурью и с россыпью миндальных макарон – тоже розового цвета.
В этот момент на кухне хлопнула дверь, и мама крикнула:
– Это ты, Чарльз? Иди сюда! Кейт как раз собиралась задувать свечи!
Чарльз действительно вошел в гостиную, только не один. Следом за ним шли Эдвард и Уильям, как два конвоира. Чарльз дулся и смотрел волком на друзей. Мама мигом поняла, что происходит. Хотя я – нет.
– Спасибо, что привели его, ребята. Сядь, Чарльз! Господи, когда же ты уже наконец-то отправишься в колледж… Ну что, готова, Кейт? Загадывай желание!
В комнате погас свет. Зажглись одна за другой четырнадцать свечей на именинном торте под цвет моих выкрашенных в ярко-розовый цвет волос.
Только на миг я оторвала глаза от этого розового великолепия и наткнулась на темные глаза Эдварда. Он хмуро смотрел на Уильяма, но тот понимал его без всяких слов – и на немой вопрос в глазах друга просто покачал головой.
Широкоплечий Эдвард скривился, закатил глаза. Им не было никакого дела до того, что происходит вокруг и что мои одноклассницы уже по второму кругу выводили «С днем рождения тебя», поскольку я все еще тормозила с зажженными свечами. Конечно, таких взрослых, как они, совсем не волновало, что загадает девочка с розовыми волосами и в розовом платье в свой день рождения. Что-нибудь розовое, наверное.
Эдвард словно почувствовал, что я смотрю на него. Улыбнулся через силу, все-таки вспомнив, где и в какой момент находится. Кивнул на торт и прошептал беззвучно:
– Задувай, Пинки Пай.
Я набрала полные легкие воздуха и вдруг подумала:
«К черту комнату! Хочу их.
Обоих.
Хочу, чтобы однажды, когда вырасту, они увидели только меня и больше не смели отводить глаза в сторону, если я буду рядом. Чтобы смотрели только на меня, ожидая каждое мое слово или моих действий.
Хочу, чтобы видели только меня, даже если вокруг будет, как сейчас, полным-полно народу. И оба принадлежали мне».
А после задула свечи.
Глава 11
Кейт
Наши дни
Ворону хватило всего мгновения, чтобы оценить мое состояние, когда я вышла из машины. Халат остался на сидении, и он сам сдернул его и набросил мне на плечи. А после метнул в Медведя такой взгляд, что будь он кинжалом, то пронзил бы его насквозь.
Медведь только пожал плечами.
– Она шлюха. А я не собираюсь сдерживаться, – был его ответ.
Положив мне руку на поясницу, Ворон мягко подтолкнул меня к дому следом за Медведем. Завел в дом по каменным ступеням и свернул вправо, к гостевой, очевидно, спальне на первом этаже.
Это была абсолютно необжитая комната, с мертвенно-бледными голубоватыми обоями на стенах и узкой односпальной кроватью у стены. Ее размеры мне понравились.
– Прими ванну и приведи себя в порядок. Через час тебе доставят нормальные вещи.
Это что? Забота?
Это было так дико слышать от него, что я, должно быть, уставилась на него квадратными глазами.
– А что ты думала, мы закуем тебя в наручники и оставим голой?
Хотя Ворон шутил, при этом ни его глаза, ни губы не улыбались. Может быть, эти слова и не были далеки от истины.
– Спасибо.
Я заставила себя произнести это. Мне действительно стоило его поблагодарить, а одно крохотное спасибо все равно не уменьшит моей ненависти к ним обоим. Пусть Ворона не было в машине, это не значит, что уже вечером он не сделает со мной того же.
– Ты ему понравилась.
Он говорит про Медведя?
Ровный, холодный голос Ворона совсем не окрашен эмоциями. Не знаю, когда и зачем он стал говорить именно так – безлико и холодно. Об этом в досье на него у ФБР не было сказано ни слова. Только в борделе Ворон позволил ярости одержать над собой верх, и то на короткое мгновение, быстро взяв себя в руки.
Я кладу это воспоминание в крохотную воображаемую шкатулку, где буду копить все важные, отличительные, необъяснимые детали, которые могут помочь мне выжить рядом с этими двумя мужчинами.
Я помню, как Уильям улыбался семь лет назад на лужайке перед моим домом, когда Эдвард, поливал меня и моих подружек из шланга холодной водой. Тогда они еще пользовались настоящими именами, а не кличками.
Сейчас передо мной больше не светловолосый тихий Уильям. Это жесткий взрослый суровый Ворон.
И его глаза цветом напоминают густое северное море. Или раскрошенный лед в бокале с «Маргаритой». В них нет интереса, тепла и даже возбуждения. Хотя стоило ему взглянуть на мое полуголое тело, он тут же воспламенялся. Но сейчас Ворон другой.
И во взгляде этого нового Уильяма для меня есть только холод, кислота и горечь.
Обхватив себя руками, снова сглотнула, потому что во рту по-прежнему явственно ощущался вкус спермы. Шлюха Луиза не испытывала бы иллюзий по поводу своего положения, так что агенту Кейт Эммерсон тоже не стоит терять голову.
– Медведю понравилась не я. Только мой рот.
Синий лед в глазах Ворона сосредотачивается на моих губах. Они все еще горят после требовательных ласк Медведя.
Зачем он так смотрит на меня? Он хочет того же? Ведь он был возбужден так же сильно, как и Медведь. Я знаю.
Ворон смотрит на мои губы. Долго. Мучительно. И его глаза при этом темнеют. Постепенно, как вечернее небо в сумерках. Ворон немного ниже Медведя, но все равно куда тяжелее, чем я. Если он захочет сделать это со мной сейчас, я никак не смогу помешать ему.
Даже на этой узкой кровати.
А я помню, как он облизал губы, глядя мне между ног. И как водил членом, доставляя удовольствие нам обоим, перед тем, как войти в меня.
Я не хочу, чтобы это зашло так далеко.
Не хочу привыкать к ним.
Однажды я смогу выбросить их из своего сердца и памяти, а если хоть один станет моим первым – мне никогда не добиться этого.
Я плохо знаю нового Уильяма, но, кажется, могу рискнуть и сделать то, что гарантированно оттолкнет его.
– Я рассказала Медведю правду. Теперь он знает, что я берегу свою девственность для одного особенного мужчины. Медведь сказал, что заплатит по двойному тарифу, если я буду обсуживать вас другими способами. Так что готовь кошелек, если хочешь, чтобы я отсосала и тебе тоже.
Ворон стоит и смотрит. И никак не реагирует на мою выходку.
И когда я почти уверена, что ошиблась и сейчас он все-таки достанет деньги и заставит меня отработать каждый чертов пенни, слышу:
– Какая же ты и дура.
А после он просто ушел, оставив меня одну.
Хотя я видела и даже жесткие темные джинсы не смогли этого скрыть, как сильно он меня хотел.
* * *
Я приняла душ, почистила зубы найденной в упаковке зубной щеткой и новой пастой. Напрасно. Горечь на языке никуда не делась.
Когда я вышла из душа, на кровати уже лежали бумажные пакеты GAP, невесть кем доставленные. В одном были джинсы, ремень и серый просторный худи. В другом – коробка с кроссовками.
Свежего нижнего белья я не нашла. Или мне было не положено его носить, или о нем просто забыли.
Ладно, я могла легко представить, как поступила бы шлюшка Луиза, но пора было задуматься о том, что делать дальше именно мне, Кейт Эммерсон.
Ведь речь шла сейчас именно о моей заднице.
Прежде всего, нужно было придумать, как связаться с Майей Канингем, не вызывая при этом подозрений. Я надеялась, что агенты следят за мной, но связаться с ними будет не так-то просто. Скорее всего меня не выпустят из этого дома. Если вообще позволят покинуть комнату.
Нужно осмотреться и определить, где я, а еще прислушаться к их разговорам и узнать, почему с китайцами ничего не выгорело.
ФБР не откажется от своих целей в отношении Медведя и Ворона. Возможно, им просто понадобилось еще время для подготовки новой операции, а мне просто нужно продержаться.
Звучит просто, а на деле совсем-совсем непросто.
Я хотела всего лишь увидеть, как меч правосудия обрушивается на их шеи, и не хотела стать той, кто собственноручно его опустит. Не дело решать все силой. Так может поступать мафия, но не агенты ФБР. После всего, что в Бюро было на Медведя и Ворона, в случае ареста их все равно ждет пожизненное. Осталось только помочь руке закона добраться до них.
Для этого я выдвинула свою кандидатуру.
Как я и думала, меня заперли в этой комнате.
Может быть, тот же человек, что принес мне одежду, после исполнил приказ одного из боссов. Мне кажется, это был Ворон. Почему-то ему не понравилось то, что Медведь воспользовался мной в машине. Хотя может быть, он был просто недоволен тем, что Медведь сделал это в одиночку.
День тянется нестерпимо медленно, и за эти часы я успею облазить и изучить всю комнату сверху донизу. Как и ванную. Здесь нет ничего, что могло бы хоть как-то пролить свет на то, в каком районе Чикаго мы находимся. Ясно одно – скорей всего это южные районы, которые находятся под контролем мафии.
Из китайского квартала Бриджтауна мы ехали не так долго, а значит, хотя бы не успели покинуть город. Хотя… Мне ведь было не до того, чтобы следить за дорогой, верно?
Иногда через запертое окно доносится рев байков, которые въезжают и покидают двор дома. Я не вижу ворот, мои окна выходят на глухую стену. А окна закрыты намертво.
