Барри Пэйн
Третья рука
– Есть ли у вас, – спросил Арчибальд Мозли Дамструтер, – какая-нибудь теория Вселенной?
Он спросил меня об этом однажды в клубе с таким же невозмутимым видом, с каким человек спрашивает, нет ли у вас при себе спичек. Это был, собственно говоря, последний раз, когда я видел Дамструтера в клубе, поскольку именно в тот день комитет попросил его уйти в отставку в связи с тем, что он в очередной раз, несмотря на неоднократные протесты, оставил свою деревянную ногу в стойке для зонтов на нижнем этаже. Если вы предположите на основании этого, что он был эксцентричным, то будете правы.
Я вполне естественно ответил, что мне очень жаль, но я должен помочь одному человеку купить ползучий вербейник для парка. Но от Дамструтера так просто не отделаешься.
– Вы можете дать мне пять минут. Человек может сам разобраться, действительно ли вербейник ползучий или нет, без ваших советов. Конечно, я не ожидал ответа на свой вопрос. Вы еще молоды и легкомысленны, и поэтому у вас нет теории мироздания. Я же, напротив, стар, лыс и опытен, и у меня есть теория. Более того, я написал ряд работ в ее поддержку. Послушайте. Природа была в полном порядке в старые времена существования дикого человека. Но у высокоцивилизованной расы нового времени совсем другие потребности, и природа в ее нынешнем виде не может их удовлетворить. Либо мы вернемся к варварству, либо природа усовершенствует себя до нашего уровня, либо что-то нарушиться.
– Я верю, что природа улучшит себя до нашего уровня; и, исходя из этого убеждения, я подготовил небольшую книгу под названием "Следующие шаги природы", в которой указаны направления, по которым желательно двигаться природе, чтобы догнать цивилизацию, и направления, по которым она, вероятно, пойдет. Комитет попросил меня покинуть клуб до полудня, и сейчас самое время, чтобы я приготовился к отъезду, иначе, как я понимаю, меня выдворят силой. Будьте добры, позвоните и попросите официанта принести мою ногу из стойки с зонтиками внизу. Рукопись "Следующих шагов природы" находится у портье. Он получил указания передать ее вам.
– Я собираюсь уехать на Таити, где, как я понимаю, хороший климат и нет тех чугунных условностей, которые делают невозможной жизнь в нью-йоркском обществе. Это место, где требования человека – это требования варвара, и природа, как следствие этого, не так разочаровывает. Возможно, я закончу свои дни там, но мне хотелось бы знать, что моя работа была представлена публике в стране, где я родился. Поэтому я искал человека без своих собственных особых идей, который был бы рад воспользоваться моими, и я выбрал вас.
*****
Вот так я получил возможность предоставить читателям "Журнала Пирсона" привилегию ознакомиться с предположениями и прогнозами Арчибальда Мозли Дамструтера.
Первая из его работ называется "Третья рука" и начинается так:
Когда Адам копал землю в Эдемском саду, природа обеспечила его всем необходимым. Если Ева проходила мимо, когда он занимался этим занятием, ему не нужно было опускать лопату, чтобы поднять шляпу, отчасти потому, что он не носил шляпу, а отчасти потому, что, если бы он носил шляпу, в то время не считалось бы необходимым поднимать ее.
Но если я, Арчибальд Мозли Дамструтер, еду на своем специально сконструированном трехколесном велосипеде (для приведения в движение только одной ногой) в направлении своего клуба и встречаю знакомую даму, я должен снять шляпу. Если я уберу одну из своих рук с руля, я столкнусь с транспортом или выйду на тротуар. При нынешнем положении вещей я вынужден останавливать свой трехколесный велосипед, а затем обнажать свой яйцеобразный череп. К этому времени, когда дама уже прошла, приветствие теряет часть своей элегантности, и, из-за внезапной остановки, автомобиль или другое транспортное средство обычно врезается в мою машину сзади. Если бы у меня была третья рука и причем рука, растущая из середины груди, я бы мог изящно снимать шляпу, не мешая остальным участникам движения.
Я далек от желания делать обобщения на основе частного случая – моего собственного. Что касается меня лично, то мне нужны три руки, а одной ноги мне вполне достаточно. Замена, которую из соображений условности я ношу вместо второй ноги, является для меня лишь источником постоянных неприятностей и расходов. Но я вполне понимаю, что многим мужчинам действительно нужны две ноги, а привычно невоздержанные люди после ужина могут даже счесть удобным иметь их целых четыре. Я не вдаюсь в эти конкретные случаи.
Усовершенствования, которые я предлагаю природе, чтобы она приняла или отказалась от них по своему усмотрению, – это усовершенствования, которые будут иметь ценность не для какого-то определенного сословия или при каких-то определенных условиях, а для человечества в целом и при любых условиях. И, будучи внимательным учеником Природы, хотя я оставляю ей свободу действий, я не сомневаюсь, что то, что я предлагаю, неизбежно произойдет.
Когда природа дала нам две руки, она дала нам все, что было нужно для того времени, но мы пошли дальше, а природа осталась неподвижной. У нас есть автомобиль с трамваем, чтобы возить нас по городу. С собой у нас шляпа, которая сдувается при легком ветерке и портится от ливня, зонтик, чтобы защитить шляпу, и портфель с бумагами. На обратном пути в другой сумке у нас еще кусок рыбы, которую мы купили на рынке и везем домой. Нагруженные этими вещами, мы пытаемся сесть в трамвай на ходу.
На первый взгляд кажется, что одной рукой нужно держаться за поручень, другой – за шляпу, третьей – за портфель, четвертой – за сумку с рыбой. Но на практике это не так. Одна рука может вполне успешно справиться с черной сумкой, зонтиком и сумкой с рыбой. Проблемы начинаются, когда мы пытаемся удержать шляпу в толпе элегантно одетых людей, ведь второй рукой мы хватаемся за поручень. И в случае с двуруким человеком это происходит каждый день. При нынешней схеме мы теряем шляпу или равновесие, или и то, и другое. Третья рука обеспечит безопасность.
Поезжайте в город в середине дня и зайдите в любой из популярных ресторанов, и вы сразу же столкнетесь с большой проблемой обеда. Там есть длинная стойка и несколько мужчин, сидящих за ней на высоких табуретах. Сама стойка переполнена, и многие ждут своей очереди, теряя драгоценное время. Теперь есть свободное место, но не напротив прилавка.
Третья рука разом убирает все трудности торопливого обеда. Третья, или средняя, рука, вытянутая плашмя, держит тарелку, на которой находится кусок мяса. Правая рука держала бы нож, а левая – вилку, как и сейчас. Прилавок можно было бы полностью убрать, что дало бы больше пространства. Каждый человек был бы сам себе прилавком. Когда человечество только начинало свой путь с первобытной пары, места было много, и двух рук было достаточно, но в условиях тесноты столичного общепита третья рука, чтобы держать тарелку, стала необходимостью. Приобретая обеды в спешке, мы неизбежно должны обрести третью руку.
Переходим от деловой к социальной функции. Предположим, что это торжественный прием после свадьбы. Свадебные подарки разложены по комнате. Огромная толпа нарядно одетых людей; два детектива, тщательно замаскированные, чтобы выглядеть именно как детективы; закуски. В центре комнаты стоит молодой человек с кофейным льдом в каждой руке и направляется к двум дамам в углу. Вокруг него толпа, и нет свободного места, на которое он мог бы поставить один из стаканов со льдом, и в этот момент возникает настоятельная необходимость, чтобы он чихнул. Подумайте, что означала бы для него в этот момент третья рука. Я рассказал об этом одной моей знакомой даме, и она ответила следующими многозначительными словами: "Никому и в голову не придет захотеть чихнуть при таких обстоятельствах, а если бы человек захотел, он бы подавил это желание. Он бы точно не чихнул". Я подчеркиваю, что эти слова очень значимы. Они означают, что природа стала настолько несоответствующей потребностям цивилизации, что мы вынуждены подавлять наши естественные и первозданные желания.
То, что подавляется, рано или поздно атрофируется. Если в ближайшее время нам не предоставят третью руку, можно ожидать, что в мире родится поколение несчастных существ, абсолютно неспособных чихнуть.
Как часто за карточным столом мы видели человека, который в самый разгар игры замечал, что пепел его сигары достиг опасной длины. Либо он должен сбить его в пепельницу, либо он упадет. Он не может сбить его, потому что весь его скудный ручной инвентарь занят сдачей карт. Поэтому пепел падает на стол, на одежду или на пол. Третья рука убирает сигару, переходит через левую руку, сбивает пепел в соответствующую емкость, возвращается и кладет сигару в рот, ни в коем случае не прерывая игру. Опять же, для целей ухаживания в его деликатном развитии в девятнадцатом веке третья рука необходима. Первобытному человеку хватало одной руки, чтобы сбить с ног понравившуюся ему девушку, и двух, чтобы перекинуть ее через плечо. Он уходил с ней, а доисторический "Фешенебельный интеллект" сообщал, что помолвка уже заключена, и брак скоро состоится, между таким-то и такой-то. Но теперь эта брутальность ушла в прошлое. У нас есть нежность и ее проявление.
То, что третья рука необходима, уже было подсознательно понято. На днях я взял в руки одну из серийных статей в дамской газете и прочитала прекрасное описание любовной сцены между баронетом (которому можно было бы доверить сделать все в надлежащем виде) и дочерью графа. Он держал ее две маленькие ручки в своих, обнимал ее талию, гладил ее волосы и целовал ее в глаза – и все это одновременно. Автор считал, что все эти вещи были необходимы и нужны одновременно, но на мгновение забыл, что природа ("лепившая" модель в соответствии с требованиями варварского человека) дала человечеству только две руки.
Единственное возможное возражение, которое я вижу против третьей руки, – это возражение, которое будет ощущаться только детьми, – что придется мыть еще одну руку, но преимущества не поддаются исчислению.
Часто в опере можно наблюдать дирижера, когда он по-настоящему погружен в свою работу. Он дирижирует своим телом, головой, четырьмя конечностями и палочкой, и даже тогда он не выглядит довольным. Что ему действительно нужно, так это третья рука. Как полезны третьи руки в управлении автомобилем. У вас есть проблема с двигателем, и вы хотите подать сигнал едущему сзади транспорту. Фотография, работа с микроскопом, бритье, чтение в постели – все, в сущности, стало бы проще.
Я ожидаю, что третьей руке будут особенно рады женщины. На двенадцать пальцев можно надеть больше колец, чем на восемь. Во многих других отношениях дополнительная рука окажется бесценной для женского пола.
Градуированный сторожевой пес
Боюсь, что в нижеследующей статье мой друг Дамструтер позволил себе руководствоваться исключительно личными соображениями. По той или иной причине собаки не любили Дамстратера и привыкли выражать это привычным им способом. В результате он приобрел незаурядное мастерство в выполнении маневра, при котором, независимо от изначальной задумки собаки, ее зубы оказывались в деревянной ноге Дамстратера, а не в другой. Собака уходила с усталым выражением морды и убегала прочь, чтобы обсудить вкусовые ощущения с другими собаками и принять решение вести более правильную жизнь. Но вместе с этим умением Дамстратер неизбежно должен был приобрести и некоторые предубеждения, хотя, как можно заметить, он их отрицает. Он часто с теплым чувством одобрял постановление о намордниках и менял своего портного, когда узнавал, что бедняга держит терьеров. Он говорил, что честный торговец не будет пытаться вести бизнес таким образом. С этими предисловиями мы можем перейти к его статье о воспитании сторожевой собаки.
*****
Сторожевая собака дает нам прекрасный пример того, как природа полностью обеспечивала простые нужды дикарей, но не смогла удовлетворить многочисленные и сложные потребности нашей современной цивилизации.
В варварские времена послеобеденный отдых, как мы его понимаем, был практически неведом. Как правило, чай не подавался, гость проделывал небольшую причудливую работу с примитивным кремневым оружием и головой хозяина, а завершалась процедура похоронами. В этом случае большая свирепая сторожевая собака, с крутым нравом, готовая напасть на любого, кроме своего хозяина, была как раз то, что нужно; на самом деле, собака могла внести существенные изменения в актерский состав этих похорон.
В редких случаях дружеского визита, скажем, визита человека, желающего обменять пару бутылей медовухи, старинной, средней крепости, на вашу лучшую корову, он приходил вооруженным и, пожав руку хозяину, со словами извинения быстро приводил сторожевого пса к порядку.
Но как смягчающее и утончающее влияние цивилизации изменило все это! У нас много друзей, и они часто посещают нас, они приходят, вооруженные не более грозным оружием, чем портсигар, и хозяин часто так привязан к своей собаке, что он был бы очень раздосадован, если бы вы ее убили. И мы не можем обойтись без сторожевых собак, потому что в деревне есть бродяги, а в городе – грабители.
Мы пытались исправить недостатки природы, и, конечно, безуспешно. Чтобы предотвратить неприятности, которые почти неизбежно возникают, когда ваш сторожевой пес кусает за лицо даму, которая пришла по поводу миссий зенаны[1 - Миссии зенаны были просветительскими программами, созданными в Британской Индии с целью обращения женщин в христианство. С середины 19 века они посылали женщин-миссионерок в дома индийских женщин, в том числе в частные дома, известные как зенана, которые представителям мужского пола не разрешалось посещать. Постепенно эти миссии расширились от чисто евангелической работы до предоставления медицинских и образовательных услуг.], мы ввели намордник и цепь. Но хотя, как я часто убеждался, они лучше, чем ничего, они являются несовершенным решением. Собака, которой нужен намордник или цепь, – это собака с плохим характером; и намордник, и цепь, как правило, еще больше ухудшают ее характер. Какая глупость!
Были испробованы и другие способы, но о них вряд ли стоит упоминать. Некоторые делают вид, что их собаки обучены различать и не кусать прилично одетых людей. Как правило, это лишь притворство и не более того. Там, где нет ничего подобного, имеет место проявление жестокости.
Собака, чей интеллект доведен до такого высочайшего уровня, что она не пускает бродягу, но позволяет автору "Герцогов, с которыми я обедал"[2 - Фраза основана на известной английской идиоме "to dine with Duke Humphrey", что означает "остаться без обеда".] тревожить стуком в дверь, – это собака, с которой, как и со всеми хорошо выдрессированными собаками, обращаются с чудовищной жестокостью. Учтите, что различие по одежде не дает положительных результатов. Вы же не хотите, чтобы человек, пришедший посмотреть, почему вода в ванной не уходит, бросил сумку с инструментами и бросился бежать по садовой дорожке. Вы бы предпочли, чтобы он пришел и приступил к работе. Но вы бы хотели, чтобы вашей собаке было что сказать человеку, хорошо одетому, который посылает к вам служанку с карточкой летних цен на дробь, а в ее отсутствие уходит с маленьким серебряным супником, доставшимся вам от дяди Джозефа, и с меньшим из двух барометров.
На самом деле нам нужен градуированный сторожевой пес – то есть сторожевой пес с регулируемым нравом. С пониженным темпераментом он может позволить вору-барометристу войти в дом, но как только вы обнаружите пропажу, вы включите темперамент на полную мощность, и собака будет преследовать нечестного незнакомца и продырявит его, как марочную бумагу.
Именно такую собаку мы собираемся получить. Как вдумчивый исследователь природы, я в этом не сомневаюсь. Что означают полоски на зебре или кольца на хвосте дикой кошки? Возьмите любое из этих животных – или, если у вас нет зверинца и необходимого мужества, возьмите их фотографии – и сравните их с тем, что останется от садового термометра, когда из него вытащат стержень. На обоих вы найдете обычные метки. Один набор указывает на температуру, а другой – на темперамент В случае с термометром индикатор был утерян, а в случае с дикой кошкой индикатор еще не найден. Что означает радужная оболочка на голубке? Я отвечу другим вопросом – что означает пунктирная линия на банке с языком в горшке? Интересно заметить эти параллели. Знаки всегда что-то означают. Если вы не совсем поняли, что означает этот абзац, прочитайте его еще раз, я и сам не совсем понял его с первого раза.
Сторожевая собака будущего будет точно такой же, как и нынешняя, за исключением хвоста. Хвост будет иметь одинаковую толщину по всей длине и шесть четко выраженных отметин, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Хозяин собаки берет эластичное кольцо, похожее на кольцо обычного зонтика, и надевает его на хвост собаки. Кольцо должно быть достаточно свободным, чтобы его можно было легко перемещать вверх и вниз, и достаточно тугим, чтобы оно сохраняло свое положение на конкретной метке, куда вы его надели.
Когда кольцо не используется, собака абсолютно безобидна и не грызет ничего, кроме своей пищи. Ее темперамент находится на нулевом уровне. Когда кольцо находится на первой метке (то есть на ближайшей к кончику хвоста), собака будет кусать кошек и драться с другими собаками, если есть реальная перспектива победы. Чем дальше расположено кольцо, тем больше становится свирепость собаки, пока кольцо не достигнет шестой отметки, и собака станет почти бешеной, и будет кусать даже своего хозяина – фактически, будет кусать всех, кроме повара.
Теперь понятно, почему именно на хвосте, и только на хвосте, появляются эти метки. В процессе превращения собаки в опасную, часть собаки, с которой можно было бы обращаться, была бы той, которая находилась бы дальше всего от кусательного органа. Несомненно, как только в этом возникнет необходимость, появится понятное физиологическое объяснение того, каким именно образом эластичное кольцо регулирует темперамент – возможно, потому, что, сжимаясь, оно изменяет приток крови к мозгу, сердцу и печени. Однако это лишь предположение, и мы можем смело оставить эту часть вопроса физиологам, как только у нас появится градуированная собака, мы получим объяснение.
Единственное возможное возражение против градуированной сторожевой собаки – это эстетическое возражение. Ее внешний вид будет играть против нее.
Например, мопсу не пойдет на пользу хвост, похожий на канцелярскую линейку. Шерсть на градуированном хвосте должна быть очень короткой, чтобы кольцо могло легко двигаться, и поначалу это может иметь курьезный вид у таких собак, как колли. Давайте откровенно признаем, что эстетическое возражение имеет вес, и посмотрим, какие есть компенсирующие преимущества. Окажется, что эти преимущества практически неисчислимы.
Например, одним прекрасным утром вы отправляетесь в путь со своим терьером. Вам не нужны проблемы с ним на улицах, поэтому вы держите кольцо в кармане, он следует за вами по пятам, кроткий, послушный, практически сонный. Оказавшись за городом, вы надеваете кольцо и ставите его чуть дальше первой метки. Собака сразу становится живее, смотрит острее, бегает, развлекается с крысой.
Вы должны зайти в дом, где живет ценный персидский кот; снова снимаете кольцо, и при одном только виде кота собака бросается наутек. Выйдя из дома, вы обнаруживаете, что по дороге навстречу вам идет особенно злобный бродяга. Передвиньте кольцо до метки номер два. Собака лает и рычит на бродягу. Не дрогнув, бродяга обращается к вам с мольбой. Вы отказываете. Он настаивает. Вы передвигаете кольцо к третьей отметке. Собака летит к ногам бродяги. Бродяга отшатывается. Вы отзываете собаку и снова двигаете кольцо к кончику. Что может быть более приятным?
Или вы отправляетесь за город без собаки и сбиваетесь с пути. Вы заходите в первый попавшийся двор, чтобы навести справки, и тут же три колли яростно бросаются на вас, словно намереваясь разорвать вас на части. Убежать ли вам? Залезть на дерево? Защищаться ли тростью? Ничего подобного. Вы стоите на месте, глупо улыбаясь, и совершенно невозмутимо, потому что вы заметили, что у всех трех собак кольца только на второй отметке. Они могут лаять, могут выглядеть грозно, но они не укусят человека, если он не нападет на них.
Контроль над нравом собаки, естественно, не будет полностью возложен на ее владельца. Закон, как обычно, примет мудрые меры для безопасности и удобства населения. На улицах наших главных городов ношение кольца будет разрешено не дальше первой метки. В наших общественных парках мы будем читать объявление о том, что все собаки должны снимать кольца с хвостов перед входом. Надевание кольца на собаку до шестой отметки в любом общественном месте будет считаться безрассудным и преступным деянием наравне с крушением поезда. Мы прочитаем в нашей газете примерно следующее:
"Полицейский Мерфи рассказал, что днем в среду он дежурил на Бродвее, когда заметил быстро приближающуюся большую толпу, которую преследовал мастиф с хвостовым кольцом на шестой отметке. (Сенсация.) Он побежал за собакой и сумел сорвать с хвоста кольцо, после чего животное сразу же задремало. За время своей деятельности собака покусала восемь мужчин, тринадцать женщин и священника. Действуя на основании полученной информации, он направился к дому № 14 по Бродвею, где и арестовал преступника.
Председатель: Вы действовали очень оперативно и смело, и мы позаботимся о том, чтобы о вашем поступке было сообщено в соответствующие инстанции.
Полицейский Мерфи: Большое спасибо, сэр. Я просто выполнял свой долг.
Председатель: Не каждый бы так поступил".
В настоящее время, когда собака, находящаяся на свободе на общественных улицах, начинает безумствовать или сильно свирепствовать, мы должны ее уничтожить. Когда я говорю "мы", я не имею в виду, что когда мы сталкиваемся с такой собакой, мы позволяем полицейскому действовать за нас, а сами бежим в ближайший магазин и закрываем дверь на замок с особой тщательностью, прежде чем сделать скромную покупку уксусных капель, чтобы отнести их домой детям. Да, так и есть. Но с собакой все получается примерно так же. Теперь в общении с градуированным сторожевым псом все, что потребуется, – это сдвинуть кольцо назад. Спросите у любого гуманного любителя животных, что предпочтительнее.
Но на самом деле не требуется дополнительных аргументов, чтобы показать огромное превосходство градуированного сторожевого пса. С его появлением, хотя он может и не дожить до этого момента, все трудности собаковода будут сразу же решены. Больше не потребуется ни цепей, ни намордников; и хотя лично я нахожу большое удовольствие в использовании намордников, я не позволяю таким соображениям влиять на меня.
На самом деле, когда я думаю о собаке с градуированным хвостом, я ясно вижу, что сторонники намордников на самом деле возились не с того конца.
Пишущее дерево
Дамструтер был чудаком с деревянной ногой и кучей идей по улучшению природы. Эти идеи он изложил в письменном виде и передал мне для публикации. Оригинал этой статьи был написан на внутренней стороне трех вскрытых конвертов, нескольких листах бумаги из клуба, обратной стороне счета (без квитанции) от продавца хирургического оборудования за масштабный и непрекращающийся ремонт одной деревянной ноги в течение шести месяцев, и в заключение на семидесяти восьми различных визитных карточках. Все это было вложено в конверт со штампом другого клуба, членом которого, к сожалению, Дамструтер не являлся. Это, возможно, извинит его, если последующая статья покажется немного желчной.
*****
Я собрал некоторое количество свидетельств о наличии письменных принадлежностей в местах, где, как можно ожидать, они часто требуются. Редактор газеты "Дейли Таймс" пишет:
"Я думаю, вы ошибаетесь. Здесь достаточно бумаги для записей, и в обязанности моего секретаря входит следить за тем, чтобы мой стол был хорошо укомплектован во всех отношениях. Поскольку вы говорите, что она нужна вам для научных целей, я попросил упаковать и отправить вам некоторую часть чернил, которые сейчас находятся в моей чернильнице. Пожалуйста, извините за карандаш. У меня имеется ручка, но перо испортилось".
Я думаю, что это письмо говорит само за себя, особенно если принять во внимание следующее сообщение от Чарльза Хьюберта Болла, доктора медицины и общественного аналитика.
"Если говорить совсем уж грубо, то образец чернил, который вы мне представили, выглядит следующим образом:
Растительная целлюлоза – 32%
Краска – 25%
Вода – 30%
Шерсть – 10%
Клей – 3%
Мертвая муха – совсем немного.
Однако я пришлю вам более точный анализ через день или два".
Главный кассир одного известного банка (название которого я не имею права называть) пишет:
"Для удобства клиентов мы предоставляем перьевые ручки, чернила и промокательную бумагу. Банк существует уже сто пятьдесят лет, и в настоящее время мы не видим причин для обновления промокательной бумаги или шести перьев, которые были предоставлены изначально". Пятицентовый флакон чернил был поделен поровну между шестью оловянными чернильницами на прилавке одним из клиентов, тайком, к недовольству банковских служащих. С тех пор его попросили перенести свой счет в другое учреждение".
Распорядитель Клуба миллионеров пишет:
"Все усилия направлены на то, чтобы письменные столы в этом клубе были щедро снабжены всем необходимым, но много трудностей возникает из-за того, что члены клуба бессовестно забирают и уносят домой листы чистой промокательной бумаги или ручки, которые они считают подходящими для своего стиля письма".
Можно назвать две причины такого катастрофического положения дел. Первая заключается в том, что за одним исключением – бланка телеграммы – ничто так не склоняет к строгой экономии и даже скупости, как обычный письменный прибор. Вторая причина заключается в том, что различные элементы пишущих принадлежностей не могут быть должным образом синхронизированы. Я имею в виду, что невозможно расположить бумагу, конверт, ручку, держатель для ручки и чернила так, чтобы все они заканчивались точно вместе.
Известно, что конверты живут гораздо дольше, чем бумага для заметок. После того как вы закончили пачку из пяти тетрадей, у вас почти всегда остается часть пачки конвертов. Если бы можно было вложить последний листок бумаги в последний конверт, адресовать его последней каплей чернил, сломать перо в этом последнем усилии, а затем потерять держатель для ручки, было бы легче обеспечить себя письменными принадлежностями. Нужно будет думать только один раз вместо того, чтобы думать четыре раза. А если к уже упомянутым предметам добавить промокательную бумагу, копировальную бумагу, красные чернила, марки и десятки других вещей, то станет ясно, что едва ли найдется день в году, когда обычный человек не обнаружит какую-нибудь нехватку в своем письменном приборе и не пожалеет об этом с горечью.
Даже если бы это было не так, и каждый письменный стол в стране находился бы в состоянии вечного совершенства, большой беде с письмом не было бы конца. О том, что нужно написать письмо, человек вспоминает в основном на улице или на одинокой проселочной дороге. Вид красного почтового ящика напоминает вам, что вы забыли написать письмо, чтобы поблагодарить тетю Сьюзен за ее подарок. Пока вы идете по улице, эти почтовые ящики появляются один за другим и кричат вам "тетя Сьюзен", а как только вы входите в дом, буря стихает, и вы снова забываете об этом.
Любопытно, что только письменный стол напоминает о том, что человек забыл отправить письмо, когда был на улице. А почтовый ящик напоминает о том, что человек забыл написать письмо, находясь в помещении.
Если бы в тот момент, когда вы увидели почтовый ящик, вы также успели написать письмо, тетя Сьюзен не была бы так сильно расстроена, как сейчас. Конечно, вы могли бы зайти в ресторан и попросить писчую бумагу, или, если бы ваш клуб был под рукой, вы могли бы пойти туда, но что означают эти заведения? Они означают выпивку. Они означают формирование привычки принимать многочисленные коктейли между приемами пищи.
Для меня давно очевидно (хотя я не претендую на звание ботаника), что природа уже предвидела, что по мере развития цивилизации возникнет потребность в письменном дереве, и даже сама сделала несколько пробных, экспериментальных шагов в этом направлении. Разве не многие растения снабжены шипами, которые нуждаются в небольшой дальнейшей адаптации, чтобы стать подходящими перьями? Семенные сосуды многих растений – это первая попытка природы создать чернильницу. Камедь, выделяющаяся из коры некоторых деревьев, достаточно ясно показывает, что это начало конверта. Листья многих деревьев нуждаются в незначительных изменениях, чтобы стать материалом для письма, а при том изобилии пигментов, которое мы находим в растительном царстве, невозможно поверить, что когда-нибудь возникнут проблемы с чернилами в двух или трех цветах.
Дело в том, что наши умные садоводы тратят свое время. Они улучшают хризантему. Если им удается вывести новый сорт и назвать его своим именем, они счастливы. Они тратят свою энергию на то, чтобы заставить примулы вырасти больше. Они хотели бы иметь черные тюльпаны и синие розы. Пока что их работа носит лишь эстетический характер и бесполезна. Когда они улучшают наши овощи для стола, у них получается лучше, но даже в этом случае они упускают свою грандиозную возможность. Их грандиозный шанс заключается в открытии и создании в сотрудничестве с Природой письменного дерева. Природа уже практически сказала: "Я готова начать. Я сама сделала один или два небольших шага в этом направлении. Все, что вам нужно сделать, это улучшить и объединить, как вы уже улучшали и объединяли в других случаях".
Письменное дерево будущего будет примерно таким же, как и пальма. На вершине будет находиться пучок острых шипов, которые можно легко превратить в ручки. Вокруг основания этого пучка будут располагаться огромные гроздья бумажных стручков, на небольшом расстоянии напоминающие большие гроздья бананов. Стручки, конечно, необходимы для того, чтобы бумага оставалась чистой и сухой. Природа уже использовала этот прием в случае с фасолью и горохом и вполне может использовать его снова.
Под бумажными стручками из ствола вырастут три маленькие тыквы. Каждая из них будет содержать разные чернила. Несомненно, власти прикрепят к этим тыквам этикетки, чтобы вы могли знать, какие чернила вы используете: черные, красные или копировальные. Под тыквами, из одного небольшого места в стволе, будет медленно выделяться лучшая камедь. Остальная часть дерева будет представлять собой обычный ствол, обильно утыканный колючками, чтобы маленькие мальчики не могли на него забраться. Высота дерева будет составлять семь или восемь футов. Дерево будет специально приспособлено для выращивания в городах, так как его нужно будет посадить по одному возле каждого почтового ящика.
Это существенно изменит и, я думаю, украсит внешний вид нашего, скажем, Бродвея, а также значительно повысит удобство. Вы можете подойти к дереву и сорвать шип и стручок. Открыв стручок, вы обнаружите два или, если он большой, три листа белой бумаги. Вы окунаете шип в одну из тыкв, пишете письмо на одном из листов, складываете его внутрь другого, скрепляете все это камедью, получаете марку в автомате "пять центов в щель", стоящем неподалеку, и счастливый и радостный отправляетесь в путь.
Но дерево пригодится не только для удобства тех, кто вдруг вспомнил, что ему нужно написать письмо. Наверное, все вдумчивые люди задумывались о том, какое огромное количество литературной утечки происходит в настоящее время. Поэт идет по одинокой проселочной дороге, и вдруг его осеняет идея. У него нет ни блокнота, ни даже обратной стороны конверта. А если бы и была, то у него не было бы карандаша. Он делает все возможное, чтобы зафиксировать замысел в своем сознании, но идеи – вещь неуловимая, и к тому времени, как он добрался до дома, вдохновение исчезло, и мир остался без хорошего годного сонета. Я думаю, что справедливо считать, что по крайней мере пятьсот пригодных для публикации стихотворений теряются таким образом каждый год из-за отсутствия письменного дерева. Предположим, что эти стихи будут продаваться редакторам журналов по два доллара за штуку. Это означает денежные потери в размере одной тысячи долларов в год.
Романы приносят больше, чем стихи, пьесы – больше, чем романы, и как часто пьеса или роман пропадали из-за того, что в тот момент, когда автору приходил в голову сюжет, он не успевал его записать. Несомненно, тысячи долларов, а может быть, и миллионы, ежегодно пропадают впустую из-за отсутствия дерева для письма.
Интересны будут и те картины, которые можно будет наблюдать в крупных литературных центрах, когда письменное дерево перестанет быть мечтой, а станет реальностью. Предположим, например, что огромная знаменитость лежит больной, и в четыре часа дня вечерние газеты сообщают, что жизнь его под угрозой. Каждый мелкий поэт бросил бы только что купленный экземпляр газеты, кинулся бы к ближайшему дереву и принялся за работу над стихами "В память о нем". А какой шанс был бы у фотографа сделать интересные снимки! На одном дереве, возможно, "Дули" и мистер Ричард Хардинг Дэвис делят между собой плоды одного и того же бумажного стручка, на другом мистер Холл Кейн и мистер Эндрю Лэнг обмениваются ручками, на третьем мистер Редьярд Киплинг и мистер Клемент Скотт макают в одну и ту же тыкву, на четвертом мисс Мари Корелли благодарит критиков за их прекрасные советы.
Почти невероятно, что на момент написания этой книги до нас еще не дошло ни одного экземпляра письменного дерева. Природа позаботилась о дикаре. Она дала ему хлебное дерево, и следует помнить, что водяное дерево спасло жизнь месье де Ружмона. Цивилизация все еще ждет своего следующего шага. Цивилизация должна иметь то, что она хочет, в тот момент, когда она этого хочет. Именно по этой причине на перроне вокзала в три часа ночи можно купить упаковку ананасовых конфет и надушить свой носовой платок настоящей лавандовой водой. Именно по этой причине любому, кто захочет подкрепиться горячим кофе и печеньем, достаточно подойти к ближайшему патентованному фонарному столбу. Но наши неуклюжие и механистические усилия должны быть поддержаны природой. И если только садовод воспользуется ее подсказками и окажет помощь, то в скором времени письменное дерево станет привычным для нас.
Пум
Арчибальд Мозли Дамстратер был не слишком тактичен с детьми, хотя и был предан им. Он приходил в уютный детский сад и усердно работал в течение получаса; к концу этого времени дети были недовольные, или сонные, или несчастные, или все сразу. Естественным следствием этого было то, что родители и няни не особенно поощряли Дамстратера. Он хотел как лучше, но его шутки пугали их, его истории надоедали им, а от его сладостей они заболевали. Если в гостях он выражал желание посетить детскую, его отправляли в сад или на конюшню. Однако его преданность была совершенно искренней, и среди тех, кому должны были принести пользу предложенные им "Следующих шагах природы", он не забывал о детях. Об этом свидетельствует его любопытная и поучительная статья о пуме – животном, предназначенном исключительно для их забавы и удовольствия.
*****
Многие, наверное, заметили, что в настоящее время нет ни одного животного, которое бы полностью устраивало детей в качестве домашнего питомца. Собака лает и пугает ребенка, она может даже укусить. Даже если она настолько добродушна, что позволяет наряжать себя в то, что можно взять из кукольного гардероба, она делает это скорее с покорностью, чем с радушием. Кошка либо летаргичная, либо опасная. Кролик слишком глуп. Канарейка слишком хрупкая и часто ломается, когда ребенок ее гладит; а у ребенка должно быть что-то, что он может погладить. Даже если бы канарейка была более крепко сложена, я не думаю, что она была бы вполне удовлетворительной, потому что ее рацион слишком ограничен. Ребенку нужен свободно питающийся питомец. Первый вопрос ребенка, когда ему дают нового питомца, всегда звучит так: "Что он будет есть?".
На самом деле ребенку нужен пум – интересное маленькое животное из рода кошачьих, которое, как можно ожидать, будет вскоре выведено природой. Он называется так потому, что слово "пум" очень легко произносится, а также потому, что в нем содержится лишь намек на слово "кот". Его мех длинный и красивый, его можно свободно дергать, не причиняя ему вреда. В отличие от длинношерстного кролика, он сам осуществляет свой туалет и содержит свою шерсть в идеальном порядке. У него нет когтей; его лапы заканчиваются мягкими шерстяными культями, как ноги игрушечного барашка, который пищит, когда его сжимаешь.
У пума необыкновенно милая улыбка и яркие, живые глаза. Глаза меняют цвет изо дня в день, что придает ему очарование разнообразия и дает отцу ребенка возможность сделать ставку на что-то новенькое. По размеру он меньше обычной кошки, а повадки у него такие же, как у котенка. Пумы могут быть любого цвета или сочетания цветов. Цвета могут быть в виде равномерных полос, как у зебры или неаполитанского льда, или могут быть распределены неравномерно, как чернильные пятна на скатерти в школьном классе. Группа из двадцати или тридцати пум в детской комнате будет представлять собой яркое цветовое пятно.
