– То есть?
– Он не снимает маску с лица. Никогда и ни перед кем, даже перед моим отцом. Оно и понятно: ему есть, что скрывать, и он окружён людьми, которые не погнушаются убить его, по одному только обличью узнав обо всех слабостях. Но, если вам так нужен какой-то совет, скажу одно: адепты Сюэсэ Хоянь, глава в том числе, гораздо честнее.
– Ты только что сказала, что он прячет лицо, лишь бы его не прирезали из-за него!
– Верно, – кивает девушка. – Но знаете, в чём разница между тёмными и светлыми заклинателями? Тёмные не клянутся быть праведными и правдивыми, а вот светлые – да.
– И в чём же честность?
– Не понимаете, да? – княжна демонов прикрывает рот ладошкой, покашливает. – От нас, связанных с тьмой, вы ожидаете любого зла, в то время как зло в ваших рядах проходит мимо.
Красочно выражаясь, от её речей словно когтем царапает внутри головы. Я обязана подумать, что именно меня настораживает в произнесённом ученицей, однако как же мне уже надоело размышлять обо всём подряд! Ощущение, будто передо мной трясут верёвочкой, к которой привязана бумажка с ответом, но сил нет, чтобы остановить её полёт, сорвать и прочесть, что же написано.
Я тру виски, притворившись, что не о чем тревожиться.
– Для собственной безопасности, переберись пока во дворец Безмятежности. Ты неплохо ладишь с шимэй Ли, насколько мне известно.
Демоница закашливается уже по-настоящему, а не для того, чтобы скрыть, что я её веселю. Очаровательное лицо прорезает неприятное удивление, две пышные косы подпрыгивают.
– Вы серьёзно, учитель? Я – наследница князя демонов, росла в Сюэсэ Хоянь, а вы хотите просто отправить меня восвояси? Вам не о моей безопасности беспокоиться надо!
– Что у тебя с этой техникой? – перевожу тему я, глянув на свиток, удостоившийся её внимания.
– Не затыкайте меня!
– Этот учитель спросила, что у этой ученицы с этой техникой.
Уши девушки краснеют, она вспарывает острыми когтями землю и всё же отвечает на поставленный вопрос. При представлении мне того, что изучила, у неё то горит, то гаснет демоническая метка.
– Вы мне не доверяете?
Слюна во рту становится вязкой, мешая произнести хоть что-то внятное.
– Вы хоть кому-нибудь доверяете?
– С чего ты взяла, что я не доверяю тебе? – сглатываю и давлю из себя встречный вопрос.
– Вы учите доверять другим. Но сами отстранились так, что вам больше не подходит ваше собственное учение.
Фэн Цзяньсюэ смотрит пронзительно, сложенные в печать пальцы испепеляет дальнюю яблоню тёмной техникой. Эти же пальцы могут вонзиться мне в сердце и проткнуть насмерть.
– Вас сейчас очень легко переманить в другую школу, – заключает она. – И, судя по всему, вы не желаете, чтобы я вас от этого оградила.
– Ты придумываешь того, чего нет.
– Ой ли.
– Прекрати! – духовная энергия беснуется в меридианах, просится наружу, зудит тело и… Это. Очень. Плохой. Знак.
– Если вы столь убеждены, что я ошибаюсь, почему же спорите так рьяно? Дать ответ? Вы боитесь, что я права.
Меня трясёт, а кровь подступает к голове. Что-то влажное чувствуется в ушах, под глазами, в носу, и на траву выплёскивается… что-то красное. Тень мальчика в бамбуковой шляпе появляется тут как тут и нависает надо мной – страшно повернуться за спину.
– Учитель! – Фэн Цзяньсюэ в страхе подбегает ко мне и, кажется, что-то кричит. Из меня же рвётся дурная кровь.
Окружение окрашивается в алый цвет, как будто Небеса решили излить на мир смертных кровавый дождь. Меня стремительно и крепко хватают за ноги! Вскрикнув, чуть не булькнув, я отбиваюсь, меч вырастает в ладони и сталкивается с чужим клинком, чей обладатель плывёт, не опознаётся мной. Из-под земли лезут чудовища, и против всех я одна, совсем одна… Почему одна?! Почему, почему, почему?!
– Ты не беззащитна, – знакомый мальчик в бамбуковой шляпе трогает меня за кисть. – Ты сильная.
Силы во мне действительно в избытке. Только вот… дышать трудно… и всё такое неразличимое… Сковывает! Ещё что-то сковывает!
Меня отрывают от земли, меч дёргают, схватившись за остриё, но я держу крепко, если и вырвут, то только с рукой! С кровью из меня льются проклятия, а когда их пытаются заглушить, то я кусаюсь.
Всё заволакивает тьма, и мне так не хочется, чтобы всё пропадало, но…
Но мир перестаёт тонуть в озере, окрашенном кровавым закатом, расслабившись, я выпускаю клинок…
– Учитель, – Фэн Цзяньсюэ выдыхает с облегчением и отходит от меня, сжимая испачканный побагровевший платок. Её большие глаза широко распахнуты, пот рекой течёт по вискам.
Меня резко разворачивает кто-то – за спиной стоят шисюн Ян и учитель, суровые и испачканные не меньше платочка, стиснутого ученицей. Нин Хэфэн переглядывается с Ян Гуйцзу и, подхватив меня на руки, уносит во дворец.
Как они и опасались, я пережила искажение ци.
В начале обучения едва ли не каждого адепта пугают искажением ци. Совершенствуясь, заклинатель накапливает в себе светлую энергию и на протяжении всей жизни должен быть осторожен и следить за её правильным течением. Излишняя спешка в обучении, неправильное использование техник, запрещённые техники, беспокойство в душе – всё это способно привести к тому, что заклинатель вспыхнет, как соломинка, и сгорит, если течение его духовной энергии не успокоить.
Учитель и старшему соученику едва удалось успокоить меня, потому, хоть я и провожу в тишине и покое оставшиеся дни до собрания школ, когда приходит время, они отказываются отдавать мне отнятое ранее духовное оружие.
– Вы хотите, чтобы я предстала пред почтенными мастерами без меча? – требование настолько оскорбительное и нелепое, что у меня брови к потолку стремятся!
Они же бровью не ведут.
– Именно, – с важным видом подтверждает Ян Гуйцзу.
Я ощупываю неестественно пустой пояс и оглядываюсь на запертые двери из покоев, не находя, что сказать, чтобы их образумить.
– Вы хотите выставить меня перед прочими ребёнком, у которого даже собственного достойного клинка не имеется? Перед главой школы Сюэсэ Хоянь?
– Оберни появление без меча в свою пользу, – Нин Хэфэн поправляет расписанные рукава. Сегодня он одет роскошнее обычного, хоть и не будет присутствовать в зале приёмов. – Покажи, что школа Нинцзин доверяет посетителям и несёт каждому лишь мир.
– Учитель, вы никогда не расставались с оружием! – возмущаюсь я, взмахнув руками.
– Разве я был лучшим главой школы в истории Нинцзин? – мужчина прожигает взглядом так, что, вновь почувствовав себя виноватой и глупой ученицей, я теряюсь с ответом.
Бьют в барабаны, извещая о приближении заклинателей других учений. Даже палочки благовоний на споры не остаётся, вследствие чего в спешке приходится потуже затянуть стягивающие волосы ленты и отправиться приветствовать прибывающих.
Каменные львы сторожат вход в главный дворец, а под их пастями – главы других дворцов в сопровождении старших учеников.
– Глава школы Ван! – мы обмениваемся поклонами.
Моя старшая ученица сверкает золотом, и я не сразу узнаю её.
– Где твоя метка?
– Скрыла.
На диво красивое личико княжны демонов обильно покрывает золотая пудра.
– И почему ты здесь? – недовольно шепчу я.
– Вы хотите предстать пред всеми не только без духовного оружия, но и без старшего адепта? – демоница склоняется к моему уху. – Я бы ушла, но меня притащили шишу. Боятся, что я сговорюсь с кем-то из прошлых собратьев.
«Если гора разрушится и раздавит меня, буду ли я столь сильно возражать?» – мысли мучают не слабее духоты снаружи.
– Эта ученица просит прощения, учитель, – отвлекает меня от страдания Фэн Цзяньсюэ.
– Потом.
Налетает ветер, в воздухе появляются снежинки, будто могильный холод стал осязаемым. Кожу неприятно то морозит, то обжигает.
– Какое нахальство! – глава дворца Нравственности презрительно кривится.
– Шиди, – глава дворца Великолепия трогает его за запястье, призывая не горячиться.
Глава дворца Скорби хмур и молчалив, а глава дворца Безмятежности… полагаю, радуется, что не взял с собой беременную супругу. Тёмную энергию, намеренно пущенную впереди хозяев, почувствовали все мастера. А, вскинув головы, увидели и её обладателей на мечах.
Их всего двое. Один – в алых развевающихся одеждах, в чёрной маске, покрытой изморозью, с кожей белее снега и глазами ярче золотых дисков. Другой – в одеянии чёрном, с красными лентами вокруг рукавов, лицо его до оскомины на зубах знакомо, привлекательное и насмешливое, по нему сильно врезать хочется! Они спешиваются с мечей и затыкают их за пояса, действуя, как близнецы, приветственные поклоны их идеальны и правдоподобно вежливы.
– Глава школы Ван, – прохладный голос мужчины в маске морозит мои и без того застывшие в улыбке губы.
– Глава школы Сюэсэ Хоянь, – я выпрямляюсь и сталкиваюсь взглядом с заклинателем за спиной своего главы. Он подмигивает мне, будто прибыл поразвлечься со старой подругой. Не на собрание школ прилетел, а в дом увеселений за вином, фруктами и красоткой заглянул!
– Позвольте представить вам Чжао Цыяня.
«Уже знакомы», – пробегает мрачная мыслишка, а юноша выглядит так, словно сейчас ручкой помашет!
– Ваш старший ученик?
– Последователь, – исправляет меня глава Сюэсэ Хоянь. – Должен же кто-то исполнять поручения.
Мужчина выразительно поворачивается к Фэн Цзяньсюэ, держащейся расслабленно. Она фыркает в сторону Чжао Цыяня:
– Выскочка.
Я в напряжении слежу за обменом приветствиями мастеров, и за тем, как их становится всё больше. В результате ещё до того, как все прибывшие размещаются в зале приёмов, у меня раскалывается голова, и я почти не чувствую запаха разносимой учениками дворца еды, не особо вникаю в хитросплетённые обсуждения текущих дел. Высказываюсь лишь тогда, когда непосредственно спрашивают, что нисколько не красит меня, как хозяйку сего тяжкого пиршества. По крайней мере, в первый час не случается драки.
В перерыв я тайком выскальзываю, между прочим, из собственного зала и оседаю в тени коридора, зарывшись пальцами в волосы. Как же мне плохо! Плохо, плохо, плохо… А ведь этих интриганов ещё слушать и слушать, просто позже.
– Ван Лилян-а, у тебя причёска испортилась!
Зажимаю рот, чтобы не закричать от досады. Когда мы прощались и Чжао Цыянь сказал «до встречи», я рассчитывала, что судьба нас не сведёт или хотя бы не так скоро сведёт. А он находит меня в постыдном положении! Опять!
Глава 6. Бить или не бить?
– Зачем мы здесь?
Прежде супясь, я недоумеваю, когда Чжао Цыянь слабым толчком впихивает меня в дворцовую кухню. Ни слуг, ни поваров нет на месте, и я, не бывающая здесь часто, не знаю, должна ли ругаться на них за их отсутствие или их и не должно сейчас здесь быть.
– И откуда ты вообще узнал, где во дворце кухня?!
Когда я оборачиваюсь к юноше с возмущённым вопросом, он невозмутимо закрывает двери, оставаясь со мной наедине в царстве ароматов и обычно не слишком вкусных блюд. Что-то по-настоящему сладкое, кислое или до слёз и соплей острое на Нинцзин готовят только по особым случаям. Употребление пищи для удовольствия в среде совершенствующихся не поощряется, да и достойные заклинатели практикуют инедию.
– Планировки больших домов всегда схожи между собой, – Чжао Цыянь невозмутимо начинает шарить руками в продуктах, словно они принадлежат ему! – Сколько тут всего, ммм…
– Не хозяйничай на моей кухне!
Я с силой, за шиворот, оттаскиваю его от стола, на котором оставлены мытые овощи и фрукты.
– Властная, Ван Лилян-а, ох, какая властная! – смеётся Чжао Цыянь. – Глава школы Ван, а вы до меня-то тут бывали?
Его подчёркнуто вежливое обращение заставляет меня разжать сомкнутые на его халате пальцы и отойти. Хотя насчёт своего имени я не лгала, однако вела себя в его обществе явно не как нынешняя глава всех последователей учения горы Нинцзин, и это стыдит.
– Бывала, конечно! – восклицаю я. – В ученичестве, помнится…
Или не помнится. Поджав губы, я кручу в памяти времена, когда мы с шимэй Вэй запустили воздушного змея как раз куда-то на территорию кухни, но смачный хруст рушит строящуюся приятную картинку.
– Ты! Прекрати есть мои огурцы! – я кидаюсь, пытаясь выдернуть из кулака тёмного заклинателя сворованный и уже надкусанный огурчик, но он вертится, как змей на воде – не поймаешь, ускользает! И даже попытки добыть огурец в прыжке не приносят результата – его рука длиннее.
– Отдай! – требую, как дитя, над которым старший брат смеётся.
– Забери!
У меня пар из ушей валит, а он… доедает! Доедает огурец с кухни моего дворца! И его взгляд уже устремлён к столу, где лежат ещё.
Мы кидаемся туда одновременно, но я быстрее успеваю закрыть собой еду.
– Тебя не кормят, что ли?
– Судя по тому, как главе школы Ван жалко огурчик для гостя, не кормят вас!
– Моё!
Чжао Цыянь за талию оттесняет меня в сторону и хватает за подбородок. Его отчего-то красные, совсем как ленты на запястьях, губы открываются:
– Тогда как насчёт урока готовки?
