Отец с Сусаниным отправился в Горностайполь, откуда должен был добраться до Киева и оттуда дальше до Москвы. Мы зависли в доме проводника, коротая время за разговорами. Наговорились вдоволь. Всем было что рассказать. По большому счёту, мы впервые остались втроём и, наконец-то, поделились приключениями, которые с нами произошли. Вот только что делать с осколком Монолита не обсуждали.
Я долго думала, рассказывать ли мужу и Малышу о том, о чём поведал мне контролёр. Но что именно нужно говорить, пока не представляла. Всё же ничего конкретного я от него не узнала, а делиться своими мыслями было пока рановато. Тем более, что я ничего не понимала, от слова «совсем», и все мои думки на эту тему были пока настолько не оформлены, что пока и делиться было нечем. Вот продумаю всё хорошо, сформулирую мысли, потом и обсудим. Все вместе.
– Доставыв у найкращому выгляди! – заявил Сусанин, нарисовавшись на пороге дома.
(Примечание: Доставив у найкращому виглядi – Доставил в лучшем виде – украинский).
– Посадил на попутку до Иванкова, там автобус до Киеву, езды чуть меньше трёх часов. Или чуть больше, не помню. И то, потому шо на каждом углу останавливается. Ну уж от Киева-то до Москвы сам доберётся. Чай, не маленький, документы в порядке. Сейчас перекушу трохи, отдохну и выходим. Как раз будет, – он посмотрел на часы, – как раз будет начало четвёртого. Самое время.
– Папа точно доберётся? – я понимала, что ничего произойти и не должно, но тушканы на душе скребли.
– А шо с ним будет? – искренне удивился Сусанин. – Ну разве шо автобус, на котором он едет, террористы вдруг надумают захватить. Так то ж вряд ли.
Он снял свой плащ, бросил на пол в углу и продолжил:
– Всё. Чаёвничать, отдых и выходим.
И всё же что-то меня напрягало возле дома проводника. Словно в одну сторону – в Зону Отчуждения – дорога есть, а в другую – в сторону цивилизации – какая-то невидимая стена, как в компьютерной игре. Стена, за которой текстуры.
Я тряхнула головой и решила подумать об этом позже.
Периметр пересекли без приключений. Были у проводника свои тропки-дорожки. Плюс имелась схема маршрута и времени передвижения патрулей.
Было почти совсем светло, когда мы добрались до замаскированного убежища Сусанина под землёй.
– Я вам предлагаю нормально поспать. Хотя бы часиков до десяти-одиннадцати. Вы сколько уже на ногах? То-то же. В таком состоянии по Зоне не ходят. А так, по паре часов на каждый глаз – и бодрее всех живых будете. Но я не уговариваю, решайте сами.
Мы даже не совещались. Переглянулись и синхронно кивнули.
Сусанин открыл люк и приглашающе махнул рукой.
Неглубокий спуск, узкий коридор – и мы на месте. Налобный фонарик позволял на скорую руку осмотреть помещение. Оно было не очень большим, квадратным, но, при этом, и не маленьким, где-то пять на пять. По центру стоял массивный деревянный стол, вокруг которого находились деревянные же лавочки. Вдоль стен – застеленные лежаки. В одном углу небольшая печка-буржуйка, труба из которой уходила куда-то в бетонный потолок. Рядом с печью – приличных размеров вязанка хвороста. В другом углу стоял маленький холодильник. Где же тут электричество?
Свет вспыхнул сзади неожиданно. Сусанин активировал какую-то сборку артефактов, питающую обычную лампочку.
– Ну шо, лежанки разбираем и спать. По подъёму накормлю, да и распрощаемся. Я своё сделал.
Вот на одном из этих лежаков я и проснулась. Тревожила какая-то мысль. Ох, всё никак не могу переварить разговор с контролером. Нет-нет. Что-то другое! В моё сознание пыталось пробиться что-то извне и управлять им. Контролёр? Нет. Что-то связанное с прошлой жизнью. Ну это понятно, только что папу проводила. Но это что-то другое. Как будто во сне кто-то пытается мне что-то внушить. Кто? И что? Ох, не прошла даром та встреча с мутантом.
«Да. Вы ключ к равновесию», – в голове не голос, скорее понимание мысли.
Нет, не то.
В убежище явно слышны посторонние звуки. Кто-то уже не спит? Или что это? Рука привычно потянулась за «Гюрзой».
Глава восьмая
Плюс
Я в Зоне Отчуждения давно. Но вот вообще никак не припомню, чтобы мне снились сны о прошлой жизни. Как отрезало. Чаще вообще ничего не снится, а если и снится, то только то, что связано с жизнью здесь, в Зоне. Насколько я знаю, снами управляет наше подсознание. Видимо, подсознание сталкера Плюса во сне чаще всего ему подсказывает, как выжить здесь или ещё какие-то полезные вещи. Зачем вообще моему подсознанию укакалась прошлая жизнь?
А тут даже ещё не проснулся, но понял, что лежу и улыбаюсь, как дурак. Потому что сон приснился из той, из жизни до. Пока не забыл, попытался восстановить в памяти то, что снилось. Поскольку чаще всего либо вообще снов не помнишь, либо забываешь сон сразу после пробуждения. Ну не до снов здесь, чего уж.
Я понял, что не просто улыбаюсь. Ещё не проснулся, а рот уже до ушей. Приоткрыл один глаз и, поддёрнув рукав – спал я в одежде – посмотрел на ПДА. Ну точно! У меня сегодня день рождения! О таких бытовых мелочах в Зоне не всегда помнишь. Я, например, до сих пор не знаю, когда днюха у моей жены, чего уж говорить о Малыше? Да и они никогда интереса к дате моего рождения не проявляли.
Ох, и устрою же я сегодня праздник. Ну если живыми до завода «Росток» доберёмся, конечно же. Заранее такое планировать грешно. Здесь вообще лучше ничего не планировать. Но всё же не «если», а «когда» – надёжнее так думать.
Я понял, что снова улыбаюсь.
Потому как приснился мне не просто кусочек прошлой жизни, а вполне себе реальное воспоминание. Воспоминание о дне рождения, который пришлось отмечать на работе. Нет, ну надо же! В день рождения приснился сон о дне рождения!
В непроснувшемся ещё окончательно мозгу заплавали воспоминания, смешивающиеся со сном, и уже трудно было отличить, что же мне приснилось, а что происходило на самом деле.
Приснились мне времена, как обычно, финансово трудные. Собственно, не припомню, чтобы были другие. По мере возможностей накрыл стол в редакции. Так принято у нас было. Выпивка там, закуска. Как водится, выпивки было больше, чем закуски. И очень скоро последняя приказала долго жить. В том смысле, что алкоголь оставался и много, а вот съесть что-нибудь уже закончилось. Народ голодный, смёл всё враз. Ну мне, вроде как, в магазин бежать не по чину, всё же именинник, а потому выделил какие мог средства, да народ ещё подскинулся, и попросил сбегать за закуской приятеля, главрежа – Кирилла Андреева. Тот с готовностью согласился. Тем более, что у него к этому времени сигареты закончились и бежать всё равно бы пришлось, ибо расходиться быстро не планировали. Да никогда в таких случаях быстро и не расходились.
Ушёл. Ждём. Разговоры разговариваем. Иногда водочки намахиваем, так, без фанатизма – без закуски же. Все ж понимают, что сидеть долго, алкоголя много, а закусить нечем совсем от слова «абсолютно».
Приходит. Все радостные такие, дождались, вот сейчас. Он тоже довольный. Глазки блестят. Раскрывает пакет и начинает выкладывать из него то, что купил.
Немая сцена. К нам едет ревизор.
Ибо достаёт он из пакета одну за другой пять бутылок водки. Тишина стоит такая, что муха пролети – слышно будет. А он, всё так же радостно улыбаясь, лезет на дно пакета и вынимает три пачки кукурузных палочек. Все ждут, чего же он ещё из пакета вынет. У него улыбка сползает, понимает, что от него не этого ждут, сам смотрит в пустой пакет, поднимает глаза, а выражение лица так и говорит: «Ну а что? Я же принёс закуску, угощайтесь, не стесняйтесь».
Самое смешное, что мы эти палочки так и не доели. Но ему потом припоминали этот конфуз при каждом удобном случае.
Я приподнял голову и похрустел шеей. Не самое удобное лежбище. В помещении царил сумрак. Оно и понятно. Свет от сборки Сусанин погасил, когда мы спать улеглись. А под землёй без искусственного освещения ничего и не видно. Судя по тишине, нарушаемой всхрапываниями, все ещё спали. Я нашарил рукой контейнер для артефактов, который бросил рядом с лежаком, чтобы не упирался в бок во сне. Одной рукой открыл его и на ощупь нашёл «Светлячок» – артефакт, производимый аномалией «Электра». Удобная, скажу, вещица. Только слегонца радиоактивная. Но в контейнере носить можно, места много не занимает.
В общем, достал, положил на пол рядом с лежаком, слегка хлопнул по артефакту. Он сразу же начал испускать лёгкий свет. В подземном убежище Сусанина стало немного уютнее.
Я осмотрелся. Вот слева, на соседнем лежаке, спит жена. Ворочается. Видимо, тоже беспокоит какое-то сновидение. Справа вздымается богатырскими храпами гора – это Малыш. Где-то дальше, в стороне ног тоже раздаются посторонние звуки – там спит проводник.
Что же, кроме благодушно-радостного пробуждения меня беспокоит? Ощущения непривычные и неприятные. Словно кто-то пытается мною управлять. Я быстро нащупал «Лунный свет» – артефакт на поясе, где обычно, а с ним даже Контролёр не страшен. Тогда что? Что происходит и почему у меня нехорошие подозрения, что мой мозг подвергается внешнему воздействию?
Стараясь не шуметь, я осторожно сполз с лежака – всё же видно было очень плохо. Кое-как подошёл к «буржуйке» – печка стояла в углу. Почти наощупь нашёл дверцу и аккуратно приоткрыл – какая-никакая, а всё же вытяжка – достал из кармана пачку сигарет, чиркнул зажигалкой. Ох, первая утренняя порция никотина бодрит. Кофе. Чёрт! Мне срочно нужен кофе. Привычно дёрнул рукой, глянул на ПДА. Почти уже девять утра. Да уж, я как та собака Павлова. Утро. Проснулся. Слюна течёт. Нужен кофе.
Эх, видимо заканчивается действие «Светлячка», не хватаем ему сил нормальное освещение выдать, как обычно.
Аккуратно затушил бычок о буржуйку, опять почти вслепую вернулся к топчану и взял рюкзак. Надеюсь, спиртовка никому не помешает. Потихоньку выудил и её, и баночку с кофе, достал налобный фонарик, включил на самую малую мощность, направил вниз и вернулся к печке. Там пристроил свой источник света параллельно земляному полу, чтобы светил в направлении печки. Пять минут и турка с кофе обжигающе горяча и радует светло-коричневой шапкой пены. Налил. Ещё одна сигарета. Теперь уже не торопясь, с чувством, с толком. Глоток, затяжка. Глоток, затяжка. Ох же ж! Да бывает ли что-нибудь приятнее? Ну разве что добавить глоток коньяка и кусочек шоколада. У жены есть и то, и другое, я знаю. Однако не будить же ради этого.
И что всё же пытается залезть в мою голову?
Глава девятая
Малыш
Когда очень долго профессионально чем-то занимаешься, то начинаешь чувствовать проблему на уровне «кончиками пальцев». Это не я сказал, это так и есть. Вот это самое «кончиками пальцев» я почувствовал у Сусанина. Словно вокруг дома минное поле. Выходить нельзя и передвигаться нельзя. Иначе большой бада-бум.
Не пришлось поделиться с напарниками, всё как-то быстро произошло. Пришли, пересидели, ушли. Но нехорошее такое ощущение осталось. Словно я за периметром истончаюсь и растворяюсь. Слабость непонятная и всё такое. Причём, когда мы преодолевали расстояние от колючки до домика проводника, это ощущение нарастало, а когда двигались обратно – уменьшалось. Не уверен, но, когда я крайний раз встречался с Сусаниным, всё было точно так же. Я вспомнил детскую книжку про Волшебника Изумрудного города. Вернее, какую-то из продолжений. Так вот, там герои попали в плен к волшебному камню. И удаляться от него могли с большим трудом и до определённого момента, а вот обратно ноги сами несли. Так вот в сторону Зоны Отчуждения меня ноги сами несли.
В один момент мне даже померещилось, что сквозь руку видна окружающая реальность. Но нет, именно что показалось.
А потом я с таким превеликим удовольствием лёг спать, что вырубился, едва тело приняло горизонтальное положение.
Усталость накопилась даже не безумная, а безумнейшая. Казалось бы, не какое-то сверхъестественное приключение вышло. Нагрузка больше психологическая, чем физическая. Шли с Плюсом выручать Шутника, отбивать девушку, вытаскивать из цепких и липких лапок целого отряда спецподразделения, а пришли к шапочному разбору.
Большую часть за нас вообще химера сделала, которую, кстати, Шутник и пристрелила. Удивительно, но факт. Девушке удалось уложить самого неубиваемого, практически бессмертного мутанта Зоны Отчуждения. Так что нам с Плюсом оставалось только хвостики почистить, в смысле разобраться с оставшимися. Как бы непросто, учитывая их квалификацию. Но и нашу квалификацию, только сталкерскую, тоже не надо со счетов сбрасывать. Очень удачно подвернувшаяся неподалёку аномалия «Цветочный луг» помогла нам растворить остатки отряда практически в прямом смысле слова. Аномалия усыпляет любого, кто попал в поле её действия, надо было лишь заманить туда врагов. Что я удачно и проделал. Ногу подвернул там не очень хорошо, это да. Но подвернул же, а не сломал. Так что, не повреждение, всего лишь мелкая неприятность.
Вот в прежнем приключении не повезло – словил пулю из «Калаша». Она прошила левый бок. Я тогда вколол всё, что было. Регенерат, промедол, но артефакт «Душу» мне Шутник не дала, один арт использовала для Плюса, второй берегла для него же. А без артефакта огнестрельная рана – это огнестрельная рана. Вот Доктор на болотах помог. Я, хоть и умею кровь останавливать, но такое кровотечение для меня проблема. Поэтому, пока Плюса до болот допёр, прям реально чувствовал – звиздец. Нёс его на последнем издыхании. А что делать? Звонарь не смог бы, а Шутник и вовсе. Поэтому тащу и думаю: «Донесу, брат, а сам уж как получится».
Донёс. Получилось. Но крови потерял прилично. Всё же напрягать мышцы пресса при ранении в живот – так себе терапия.
Но это давно было, можно сказать. Я тогда вообще неделю отсыпался. Сейчас же спать хотелось постоянно до ужаса. Однако выспаться ни разу не удавалось. Даже в первую ночь на заводе «Росток». Ночевать мне там оказалось просто негде. Комнату пришлось уступить отцу Кати. Да дело даже и не в этом. В баре такую гулянку устроили по поводу возвращения Плюса с того света – а многие уверовали, что он уже именно там, общую рассылку-то на ПДА о его смерти все получили – что дым коромыслом и после нас хоть потоп. Сталкерам только повод дай. Ну Плюс его и дал. Какой после этого мог быть нормальный сон на многострадальной, пережившей первый взрыв на ЧАЭС кровати? Запасное койкоместо в комнате Плюса имело жалкий вид и продавленную сетку. А при переворачивании на нём с боку на бок издавала песнопения, сравнимые разве что с воем слепой собаки. Вернее, их стаи.
Так что в подземном убежище Сусанина я уснул, едва голова коснулась подушки. Ну не подушки, а какого-то валика, её заменявшего. И спал, как убитый. Проснулся, вероятно, от собственного всхрапывания. Есть у меня такой грешок. Пока сплю на животе или на боку – всё нормально. Но стоит мне перевернутся на спину и ой. Потом соседи по ночлегу говорят, что рёв кровососа – жалкое подобие тех звуков, которые я издаю.
Вокруг темно, но не темень. Явно есть какой-то источник света. Ага, судя по движениям теней горит спиртовка. Да и посторонний звук.
Осторожно повернулся на бок.
Около буржуйки слабо освещённая фигура. Откуда свет? Рядом действительно горит спиртовка, но свет не от неё. А вот звук – это шумно прихлёбывающий горячий кофе напарник.
И запах. Ох, слюна потекла – условный рефлекс, спасибо Плюсу. Всех на кофе подсадил.
Осторожно, чтобы не разбудить остальных, встал с лежака и подошёл к напарнику. Понятно. Светит налобник, лежащий на полу.
– Кофе поделишься?
Плюс вздрогнул и повернул голову ко мне. Молча мотнул, мол, присаживайся. Затянулся, выдохнул дым и также молча повёл рукой в сторону турки. Понятно. Так же не хочет будить Шутника и Сусанина.
– Не спится? – я спросил это шёпотом.
Плюс помотал головой.
– А чего? Устали же и недосып.
– На душе не то, – так же шёпотом сказал напарник.
Затянулся, хлебнул кофе и повторил:
– Не то.
Помолчал. Повторил процедуру с сигаретой и кофе.
Я дотянулся до рюкзака. Достал, стараясь не шуметь, кружку, нацедил в неё остатки из турки. Мало. Надо ещё сварить.
– Понимаешь, я, наверное, стал наркоманом Зоны Отчуждения. Я не могу её покинуть, понимаешь? – он затушил окурок о пол, поболтал кружкой, допил остаток и продолжил:
– Никогда не верил. Думал, всё это байки. Все рассказы о том, что после нескольких лет в Зоне ты уже не можешь вернуться в нормальный мир – это ерунда. Это не про меня. Это просто какие-то легенды. Захочу – уйду. Придёт время – и уйду. Ну вот что меня здесь может держать, кроме моего желания?
Он опустился на колени, опершись руками о пол, пододвинулся к рюкзаку, достал банку с кофе. Посмотрел в немытую турку, вернулся на своё место, плеснул в неё воды с полстакана, поболтал немного, выплеснул на пол. Затем сыпанул туда от души кофе, наполнил из фляги и водрузил на спиртовку.
Посмотрел на меня исподлобья, и с какой-то тоской продолжил:
– Много раз слышал, но всегда считал, что это байки. И даже лично знал сталкеров, которые ушли. Вот теперь возникает вопрос: а ушли ли? Куда они после Зоны делись? Связи же нет. Но и обратно не возвращались. Значит, удалось?
Он снова помолчал, следил за туркой. Прикурил ещё одну.
– А я вот не могу, похоже, уйти! У Сусанина понял – нет мне дороги из Зоны.
Он произнёс это так же шёпотом, но получилось громко.
– Да что ж вам не спится, черти громкие?
Мы оба повернулись на голос Шутника.
Чертыхаясь, она сползла с лежака, поднялась на ноги и, прихрамывая, подошла к нам:
– Кого первым прибить?
Поправила волосы.
– Но если кофе нальёте, может быть и не сразу убью, а может быть даже и вообще не убью.
Глава десятая
Зимина
СВД – вещь!
Катя притаилась на верхнем этаже полуразрушенного здания.
Выстрел!
